Цветок, что уже расцвел, через год снова не распустится

Мо Ланьлин промолчал. Какой бы важной птицей ни был его отец, его место в жизни юноши уже давно занял дядя.

Вдруг из-под кровати выскочило огромное мохнатое рыжее пятно. Дашань, огромный пёс, бросился на юношу, радостно виляя хвостом.

– Убери его! – воскликнула госпожа Мо, взмахнув руками. – Почему это чудовище в твоей спальне?

Мо Ланьлин рассмеялся, поглаживая пса по голове. Дашань был его верным другом и защитником, и, несмотря на грозный вид, был добрее многих людей.

– Он всегда жил в моей спальне, – сказал с обидой юноша, – а вы отправили его во двор после моего отъезда.

Госпожа Мо покраснела, понимая, что провинилась перед сыном.

– Твой отец собирался выгнать его в город, – тихо произнесла она, – но я уговорила его оставить во дворе. Ты должен быть благодарен мне за это.

Дашань сел рядом с дверью и громко вздохнул, виляя хвостом.

Юноша посмотрел на мать, её глаза светились безмерной любовью и заботой. Приезд в поместье давно превратился в визит в гости, а не в возвращение домой. Но госпожа Мо была ярким огоньком среди многочисленных холодных родственников, лишь поучающих и ругающих юного господина. Она одна умела забирать его тревоги своей улыбкой, словно легким прикосновением теплого ветра.

Мо Ланьлин искренне любил её и всегда стремился радовать. Он знал, что для неё нет ничего важнее его счастья. О госпоже Мо часто говорили за спиной, утверждая, что она не смогла вырастить достойного наследника и лучше бы отдала его воспитание тётушкам, живущим при дворе, где, по их мнению, он мог бы получить лучшее образование и манеры.

Но женщина, несмотря на все сплетни и слухи, всегда отвечала с гордо поднятой головой. Она знала, что её сын – талантливый и благородный юноша, и верила, что однажды он займёт достойное место главы семьи. Её вера в него была непоколебима, и это придавало Мо Ланьлину силы и уверенности.

– Я схожу на горячие источники? – спросил он, хотя и был уверен, что мать не будет возражать.

– На горячие источники? – спросила женщина, и радость в её глазах угасла. – Конечно, иди. Но вернись к вечеру, я прикажу устроить торжественный ужин в честь твоего возвращения.

Мо Ланьлин кивнул и бросился в коридор, а за ним вприпрыжку помчался Дашань, заливаясь радостным лаем на весь дом.

– Позаботься о том, чтобы отец не узнал о собаке, – крикнула она вслед сыну. – Мой мальчик… – произнесла она, утирая выступившие слезы шелковым платком.

Госпожа Мо происходила из семьи Чэн, чьи корни уходили в далёкие времена, когда их предки славились несгибаемой волей и мастерством владения мечом. С самого раннего возраста каждый мужчина в этой семье воспитывался как воин, мечтая о высоких чинах и славе на поле боя.

Когда на свет появилась Чэн Шанси, её судьба была предрешена: она должна была стать женой знатного господина, чтобы укрепить положение своего рода. Глава семьи рассматривал в мужья своей дочери множество претендентов, но два знаменитых брата Мо, каждый по-своему, были самыми желанными.

Мо Дайяо уже прослыл как бессмертный, чьи знания и умения вызывали восхищение у окружающих. Он был красив и добр, но за его благородством не скрывалось ничего, кроме громкого имени. Мо Вэйго, напротив, был известен как блестящий ван, который служил при императорском дворе. Его мудрость и амбиции произвели глубокое впечатление на семью Чэн.

Когда наступил день свадьбы, вся округа была охвачена волнением. Церемония прошла с неистовым размахом, а среди гостей был сам император Мин.

Но за внешним блеском скрывалась тайна. Среди чиновников и знати ходили слухи о том, что братья после свадьбы заговорили, как курица с уткой36.

Чэн Шанси была несравненной красавицей, и между Мо Вэйго и Мо Дайяо разразилась настоящая битва за сердце госпожи, которую с крахом проиграл второй, возненавидев брата. Но всё это были слухи. Никто и не подозревал, что, узнав окончательное решение господина Чэна, Мо Дайяо вздохнул с облегчением. Его путь был совершенно иным и не предполагал женитьбу.

Мо Ланьлин нежился в горячей воде, наслаждаясь каждым мгновением покоя. На узком каменистом берегу, вдоль ширм, с радостью бегал Дашань. Когда-то его рыжая шерсть была густой и блестящей, но теперь свалялась и висела, словно лохмотья на бродяге. Его некогда ясные и задорные глаза теперь были пронизаны красными нитями сосудов, что придавало ему болезненный вид. Но каждый раз, когда его хозяин возвращался в поместье, Дашань словно оживал и молодел на десять лет.

Пёс появился в жизни Мо Ланьлина, когда тот был еще пятилетним мальчиком. Тогда он пока что не постигал тайны совершенствования в школе Мяохуа и часто скучал в своем любимом саду, когда прислуга не выпускала детей императора. Устав от однообразия, сяо-Би решил сбежать, чтобы посмотреть, что же там снаружи. Он ловко забрался на высокое сливовое дерево, перемахнул через забор высотой в один чжан и оказался на другой стороне.

Пройдя через мост над рекой Чуньцуй, он вышел на шумный рынок. Здесь, среди множества дощатых прилавков, торговали всем: от свежих фруктов и овощей до разноцветных тканей и диковинных безделушек. Шум и гам оглушали, а запахи еды кружили голову. Не зная, как себя вести, Мо Би робко подошел к одному из торговцев, чтобы попросить паровую булочку. Тучный мужчина, смерив его подозрительным взглядом, потребовал деньги. Юный господин Мо, растерявшись, лишь хлопал глазами, не зная, что делать.

Огорченный и растерянный, он побрел по улице. Но вдруг его взгляд упал на двух коренастых мужчин в грязной одежде, которые тащили за верёвку большого рыжего пса. Животное отчаянно сопротивлялось, скулило и оглядывалось на безразличных прохожих, словно прося о помощи. В тот момент что-то в сердце Мо Ланьлина дрогнуло. Он почувствовал, как внутри него разгорается огонь сострадания.

Не раздумывая, он подбежал к мужчинам и дёрнул верёвку на себя:

– Зачем вы так с ним поступаете? Ему больно!

Мужчины замерли, удивленные его смелостью. Один из них, оттолкнув мальчика, недовольно сказал:

– И что с того? Иди отсюда, пока и тебе верёвку не накинули.

Но упорный Мо Би вцепился в несчастное животное, упираясь своими ножками в песок, который предательски превращался в рыхлые линии под матерчатыми ботиночками с вышивкой дракона.

– Крысеныш, – другой мужчина с подбитым глазом схватил мальчика за шкирку и поднял с земли, – ты сам напросился!

Сяо-Би начал брыкаться и размахивать маленькими кулачками в воздухе:

– Я позову дядю, и он вам покажет! Он говорит, что путь к безмятежности лежит через милосердие!

– Одним милосердием сыт не будешь, – рассмеялись мужчины. – Кто же твой дядя? Местный дурак?

В этот момент лохматый пленник, воспользовавшись моментом, вырвался из рук одного из истязателей и, не обращая внимания на удавку, побежал по дороге. На его пути оказался бессмертный, которого пёс сбил с ног.

– Мо Би! – воскликнул он, в изумлении поднимаясь на ноги и потирая ушибленное место. – Отпустите его!

Бессмертный, хромая, направился в сторону негодяев.

– Дядя! – радостно воскликнул сяо-Би.

– Господин Мо? – пискнул испуганный мужчина, державший ребёнка. Он быстро поставил мальчика на землю и начал поправлять его помятую одежду.

– Не надо! – Оттолкнул его руку юный господин и важно надул щёки.

Двое мужчин, не дожидаясь, пока Мо Дайяо доковыляет до них, скрылись в толпе, бесследно растворившись среди прилавков. Мальчик подбежал к дяде и обнял его за ноги.

– Что ты здесь делаешь? – строгим тоном спросил бессмертный.

– Спасаю собаку, – тихо ответил Мо Би, удивившись, что дядя не очень-то рад ему.

– Я отведу тебя к родителям, – сказал Мо Дайяо, беря мальчика за руку. – Слуги носятся по всему городу в поисках юного господина. Подумай, что с тобой могло произойти, если бы я не оказался рядом?

Мальчик посмотрел на дядю, но вместо ожидаемой злости увидел на его лице ужас: губы слегка подрагивали, а в глазах читалось беспокойство. Внезапно по щекам сяо-Би потекли слезы, и он, заикаясь, проговорил:

– Дядя, извини, я больше никогда не пойду… я не буду…

Мо Дайяо сам чуть не расплакался от этой картины, поэтому он отвёл взгляд в сторону и увидел, что за ними бежит лохматая собака с верёвкой на шее. Мужчина остановился, и пёс остановился тоже.

– Милосердный поступок юного господина ещё не закончен, – мягко улыбнулся бессмертный.

Утирая слёзы маленькими ручками, мальчик вопросительно посмотрел на дядю, а затем перевёл взгляд на пса. Он молча подошёл к животному и снял удавку, отбросив её в сторону. Пёс довольно завилял хвостом и гавкнул. Так они втроём дошли до поместья, где перепуганные слуги кое-как вышвырнули животное за ворота.

На следующий день под надзором служанки сяо-Би сидел в саду под сливовым деревом, по которому вчера совершил побег, и читал книгу. Точнее, он ещё не умел читать, поэтому, стащив небольшой сборник стихов из кабинета отца, рассматривал иллюстрации, представляя, что мог написать поэт к разнообразным рисункам.

Вдруг за каменным забором он услышал радостный лай. Мальчик засунул книгу за пояс и полез на дерево. Когда он сравнялся со стеной, то увидел рыжего лохматого пса, который лаял и вилял хвостом, а у его лап лежала лепёшка, перепачканная в земле.

– Уходи! – воскликнул Мо Би, повиснув на ветке и отгоняя пса, который попытался залезть по забору.

– Юный господин, слезьте с дерева! – раздался голос приближающейся служанки.

Треск! И вот мальчик с веткой в руках уже сидел рядом с псом, который начал лизать ему лицо своим шершавым языком.

– Как тебя зовут? – поднявшись с земли, спросил сяо-Би.

Пёс сел на землю и наклонил голову, словно в недоумении.

Во время падения юного господина из-за пояса выпала книга, и на земле раскрылась одна из её страниц с нарисованной тушью иллюстрацией. Мальчик взял сборник в руки и взглянул на изображение: высокий пик, устремлённый к небу, где застыли несколько птиц, а в широких расщелинах скалы росли сосны с торчащими искривлёнными корнями.

Мальчик перевёл взгляд на огромную лохматую собаку, сидящую рядом.

– Раз у тебя нет имени, то с этого дня будешь Дашань37! – воскликнул он, указывая пальцем на пса. – И запомни, Дашань, твой господин такое не ест, – мальчик протянул угощение обратно животному.

Но пёс, понюхав лепёшку и облизнувшись, отвернул лохматую морду в сторону. Сяо-Би оторвал кусочек и, отряхнув от земли, откусил маслянистое тесто.

– Очень вкусно, – сказал он без особой искренности, – я наелся.

Новый лохматый друг подскочил на месте и проглотил лепёшку разом.

– Юный господин! – за забор выбежала женщина, придерживая край платья. – Отойдите от животного! Оно может быть больным!

Мальчик загородил собой собаку:

– Это мой друг!

– Юный господин, что скажет Ваш отец? – возмутилась служанка, потянув упирающегося мальчика за руку.

Пес залаял и запрыгал вокруг женщины, и та с визгом начала отбиваться от собаки под смех сяо-Би. На крики выбежала стража, отогнав Дашаня и вернув ребёнка в сад.

Однако с этих пор лохматый товарищ начал каждый день навещать юного господина Мо, который в конечном итоге умудрился протащить пса сначала во внешний двор, а потом и к себе в комнату.

Глава 7. Тайна обители Лотосовых болот.

В глубине дворца хозяина Лотосовых болот таилась мрачная темница – сырое и тёмное место, где царили полумрак и безмолвие, лишь изредка нарушаемые звуком падающих капель. Стены её были сложены из тяжёлых каменных блоков, покрытых многолетней пылью и паутиной. Пол был вымощен неровными булыжниками, скользкими от влаги. В воздухе стоял тошнотворный запах плесени и гнили. Создавалось впечатление, что надежда и вера в лучшее здесь угасали, словно задутые свечи.

Е Чаншэн и Мо Дайяо оказались прикованными цепями, ведь их визит в обитель не был по достоинству оценён хозяином. Несмотря на своё незавидное положение, ученик не мог удержаться от разговоров, и его голос эхом разносился по коридору, нарушая гнетущую тишину.

– Учитель, – прошептал юноша в полной темноте, – учитель…

Е Чаншэн попытался согнуть руки, но услышал лишь зловещий лязг ржавых кандалов. Металл оставлял на его серебряных наручах глубокие царапины.

В ответ раздался холодный голос Мо Дайяо, подвешенного за руки к стене:

– Что?

Он говорил, не поднимая взгляда, его голос звучал отстранённо, как эхо далёкой бури. Мужчина рассекал носком сапога воду, стекающую между каменными плитами пола.

– Человек в соломенной шляпе… Это Хун Сяосюнь? – Юноша оттолкнулся от стены, но отлетел обратно, ударившись спиной о холодный камень. – Ай-яй…

– Откуда тебе известно его имя? – Мужчина поднял голову, его взгляд, хоть и невидимый в темноте, был полон недовольства. – Су Чжунцин разболтал?

– Не разболтал, а поделился! – Е Чаншэн снова дёрнул руками, звеня цепями. – Это он?

Мужчина вздохнул и опустил голову. Если бы это был Хун Сяосюнь, возможно, они не оказались бы здесь.

Однако Мо Дайяо больше всего беспокоил не пропавший учитель, а загадочный похититель книг.

Молодой возраст и необыкновенный талант в совершенствовании выдавали в Лэн Фэнъюе того, кто носил своё имя не просто так. Конечно, в мире могло быть много бессмертных с такой фамилией, но Мо Дайяо не покидало чувство, что он встретился с названным сыном своего доброго друга.

Вот только что за удивительная история стояла за тем, что с Лэн Фэнъюем был Кровавый Лотос – демон, печально известный резнёй на кладбище Сэньлин?

Мо Дайяо видел хозяина Лотосовых болот в битве у Алой горы. Он без причины защитил армию Лунной Цапли от неминуемой гибели. Никто из выживших не понял, что произошло. Но следом за Кровавым Лотосом исчез и Яшмовый демон – тот, кто сеял хаос на поле боя.

Коридор, ведущий в глубь темницы, казался бесконечным. К стенам крепились металлические крюки, на которых висели гниющие тела и то, что от них осталось. По ним ползали разнообразные мелкие существа: от длинных сороконожек до жуков с толстым панцирем и раскинутыми в стороны усиками.

Мерзкие назойливые мухи кружили вокруг разлагающихся трупов, иногда садясь и на новоприбывших пленников. С потолка непрерывно капала вязкая, зловонная жидкость, издавая звуки, напоминающие бульканье болота. Из глубины темницы доносились лязг кандалов и тяжелое дыхание, словно кто-то невидимый пытался вырваться из плена.

– Если в конце коридора окажется ещё кто-то, он сможет нам помочь, – бодро произнес Е Чаншэн. – Крадущийся тигр, затаившийся дракон38. Правда, учитель?

Мо Дайяо лишь устало вздохнул.

– Надеюсь, он поможет твоему учителю, сожрав его, – ответил он с издёвкой. – Помолчишь немного?

В темнице воцарилась долгожданная тишина. Но спустя мгновение ученик снова заговорил, его голос был тихим, но настойчивым.

– Вы бы не дали мне ключ просто так. Я вынужден был перейти к крайним мерам. Наставник Фу сказал, что в тайной библиотеке есть рукописи учителя, чьё имя нельзя называть.

– Не слишком ли много времени ты проводишь с наставником Фу? У тебя есть свой учитель, не забывай об этом! – с раздражением ответил Мо Дайяо.

– Наставник Фу видит во мне что-то хорошее, – прошептал Е Чаншэн. – А Вы…

Юноша замолчал, не договорив. Наконец-то наступила продолжительная тишина, но она оказалась тяжёлой и гнетущей.

Мо Дайяо почувствовал укол вины. Он знал, что его слова были жестокими, но не мог справиться с гневом. Они висели в подземелье уже достаточно долго, и каждый миг казался вечностью. Учитель и представления не имел, что те двое делают с Су Чжунцином и что сейчас творится в школе. Заметил ли кто-то их отсутствие?

Е Чаншэн молчал, словно укрывшись за завесой обиды. Мо Дайяо, как учитель, мог бы отчитать ученика за такое поведение, если бы его слова не задели его за живое.

Мужчина видел в Е Чаншэне и хорошее: его усердие, неугасающий энтузиазм и необычный талант. Да, он не был лучшим среди совершенствующихся, но то, что он мог сделать из, казалось бы, мусора, не мог никто, кроме…

Перед глазами возник размытый образ некогда близкого человека. Он по привычке потянулся за монеткой, но кандалы, словно напоминая о положении наставника и ученика, равнодушно звякнули.

– Учитель, не переживайте, – успокоил Е Чаншэн, казалось, он уже забыл о своей обиде. – Вы же сильнейший бессмертный, эти демоны доставят Вам хлопот лишь на полдня!

Мужчина повернул голову, пытаясь разглядеть лицо ученика в темноте. Он надеялся, что тот широко улыбается, и от этой мысли на душе становилось теплее.

– Прости, – выдавил Мо Дайяо. – Ты имеешь право злиться на меня и даже ненавидеть. Я действительно был плохим учителем.

– Мы выберемся отсюда, и у нас будет время все исправить, – рассмеялся Е Чаншэн. – Мне бы только достать до отмычки, и я сниму кандалы.

Ученик оттолкнулся от стенки и вновь с грохотом ударился спиной.

– Е Чаншэн, – прошептал Мо Дайяо.

– Да, учитель? – юноша затаил дыхание.

– Почему в библиотеке ты не мог подняться?

– Мои ноги… – Е Чаншэн замялся. – Учитель, мне некуда идти. Мяохуа – мой дом. Прошу, пообещайте, что не выгоните меня, если я расскажу.

– Я никогда ничего не обещаю, – спокойно ответил Мо Дайяо. За свою жизнь он давал множество обещаний, но смог сдержать лишь немногие из них. С тех пор он поклялся больше никогда их не давать.

– Тогда я не скажу, – продолжил Е Чаншэн. Он извивался на кандалах, пытаясь достать отмычку.

Мо Дайяо отделяла от правды всего лишь одна фраза. Он мог бы пообещать своему ученику что угодно, ведь слова – это лишь пустые звуки. Да и какое обещание можно дать, если оно касается чудаковатого мальчишки? Однако, прежде всего, этот мальчишка был его учеником, и, независимо от ситуации, мужчина стремился быть с ним честным.

– Я обещаю.

Внезапно раздался громкий звон цепей.

– Что? – переспросил Е Чаншэн.

– Я обещаю, что позабочусь о тебе, – выпалил Мо Дайяо на одном дыхании, лишь позже осознав, как двусмысленно прозвучали его слова.

– Хорошо… – протянул ученик, пытаясь собраться с мыслями. – Я хожу лишь благодаря энергии ци, но контроль над ней забирает почти все силы. Обрубив потоки ци, Вы лишили меня возможности двигаться.

Оба замолчали.

Мо Дайяо не мог поверить своим ушам: он не замечал, как страдал его ученик, и даже жаловался на него другим преподавателям. А Е Чаншэн никогда не говорил ему ничего плохого, не озлоблялся и не просил о жалости.

Однажды старейшина Мэй сказал, что у мальчика сильное золотое ядро. Мо Дайяо отмахнулся от этого, полагая, что, судя по способностям ученика, оно ещё даже не сформировалось.

Это был настоящий позор! Мо Дайяо был одним из сильнейших бессмертных, но даже он не обладал той силой духа, которая жила в его ученике всё это время.

В свои учебные годы Мо Дайяо всегда был отстающим учеником, вечно забитым и плетущимся в конце. Его-то отправили в Мяохуа, чтобы он не позорил именитую семью в городе. Но самое обидное было то, что, проявив себя как талантливый воин во время Прорыва грани, господин Мо получил обидное прозвище «Четвертый из троицы», уступив всю славу двум своим шисюнам. Поэтому Мо Дайяо не понаслышке знал, каково это, когда в тебе видят лишь слабую сторону, не ставя во внимание все твои заслуги. И, к своему стыду, презирая окружающих за подобное, он не заметил, как такое отношение стал проявлять сам к Е Чаншэну.

Неожиданно на лестнице, ведущей в темницу, появился молодой человек в соломенной шляпе, держа в руке фонарь.

Мо Дайяо, увидев его, с мольбой в голосе произнес:

– Господин, оставьте книги себе, только отпустите моих учеников!

– Ты Хун Сяосюнь? – с любопытством спросил Е Чаншэн.

Лэн Фэнъюй остановился на последней ступеньке и поставил фонарь, который осветил лица пленников. Он приблизился к Е Чаншэну и, пристально посмотрев на него своими нефритовыми глазами, произнёс:

– Нет. А похож?

Ученик, звякнув цепью, сказал:

– Не знаю, спросите у учителя.

Молодой человек уверенно прошёл в конец тёмного коридора. В следующее мгновение раздался звон кандалов, и тяжёлая цепь с глухим стуком упала на пол. Стены отозвались протяжным нечеловеческим воем, который перешёл в зловещее рычание.

Лэн Фэнъюй приближался к выходу, когда из темноты за ним появилось нечто. Е Чаншэн в ужасе зажмурился, а Мо Дайяо увидел перед собой страшное существо.

Высокая сгорбленная фигура, облачённая в рваные лохмотья, медленно двигалась по каменным плитам, оставляя за собой след из грязи. Длинные худые руки с острыми ногтями скребли пол. Редкие тонкие волосы скрывали зеленоватое лицо, на котором виднелись глубокие впадины вместо глаз. Вместо рта чернела дыра с редкими острыми зубами, из которой вырывались пугающие булькающие звуки. В некоторых местах кожа существа была настолько прогнившей, что были видны кости и покрытая плесенью плоть, по которой ползали жирные черви.

От твари исходил зловонный запах, напоминающий смесь гниющей рыбы, тины и помоев. Существо следовало за Лэн Фэнъюем, который держал руки в печати «усмирения».

Мо Дайяо знал, что эта техника считается сложной и позволяет на некоторое время контролировать мертвецов. Для её выполнения нужно собрать одну руку в кулак и перенаправить в него тёмную энергию, а к кулаку приставить раскрытую ладонь, пальцы которой направлены вверх, концентрируя в них светлую энергию. Таким образом, светлая энергия привлекает голодного духа, а тёмная сдерживает его, создавая иллюзию сильного врага.

Мо Дайяо встречал лишь нескольких человек, владеющих этой техникой: своего дядю и шисюна Хун Сяосюня. Но молодых людей, способных на подобное, он ещё не встречал.

Лэн Фэнъюй и тварь начали медленно подниматься по лестнице. Мо Дайяо осознал, что это его шанс подобраться ближе к разгадке тайны.

– Лэн Си, – прошептал мужчина.

Молодой человек вздрогнул, чуть не разрушив печать.

– Что ты сказал? – его взгляд был настолько суровым, что Мо Дайяо почувствовал холодок по спине.

Сразу после этого двое исчезли в коридоре.

В зале на троне восседал Цзэ Ху, погруженный в размышления и покуривая опиум. Он невозмутимо взирал на Су Чжунцина, что крутился вокруг него.

– Учитель – хороший человек! Его нельзя держать в темнице! – с плачем умолял ученик. – Освободите его и братца Шэна…

– Если не замолчишь, отправишься вслед за ними, – закатив глаза, произнес демон, выпуская кольцо дыма прямо в лицо пленника.

– Тогда я не буду вам потакать! – неожиданно воскликнул Су Чжунцин, поморщившись и схватившись за руку.

Цзэ Ху бросил взгляд на ученика – рана иссушила кожу по бокам, распространяясь демонической скверной по ладони.

– Птица, сделай что-нибудь! – воскликнул он.

Ученик огляделся, но зал был пуст. Внезапно с потолка в руки демону упала связка с травой гуань. Юноша поднял голову, но среди колонн никого не заметил, лишь едва заметное свечение за статуей рыбы.

– Разотри, – Кровавый Лотос кинул лечебную траву ученику, и тот с радостью начал растирать кровоточащую рану.

В зал вошел Лэн Фэнъюй, ведя за собой пугающее нечто, отчего Су Чжунцин невольно прислонился к мокрой стене. Молодой человек остановил чудище по центру и обратился к ученику:

– Кто это?

Су Чжунцин настороженно посмотрел сначала на молодого человека, потом на существо:

– Шуйгуй39?

Внезапно Цзэ Ху разразился смехом:

– Мы думали, что сама Воля Души снизошла в эту скромную обитель!

Лэн Фэнъюй нахмурил брови:

– Ты знаешь этого ученика?

Су Чжунцин отступил бы назад, но вода со стены и так уже лилась ему за шиворот:

– Ученика? Это бывший ученик?

– Лэн Фэнъюй поймал этого шуйгуя возле поместья Мо Шидуна несколько месяцев назад, – Цзэ Ху достал из кармана ключ со знакомой гравировкой и показал его ученику: – Был среди лохмотьев, и теперь мы знаем, от какой он двери.

– Нам нужно знать имя этого ученика, – потребовал молодой человек.

Су Чжунцин развел руками:

– Я не могу знать всех учеников школы Мяохуа! – в его глазах на мгновение вспыхнул огонёк: – Приведите сюда учителя и братца Шэна, возможно, они смогут помочь.

Хозяин Лотосовых болот недовольно цокнул языком, а затем взмахнул рукой, и рядом с ним появилось тёмное облако. Через мгновение из него возникли два демонёнка – тими40. Цзэ Ху бросил им связку ключей, и они убежали в коридор.

Спустя некоторое время Мо Дайяо и Е Чаншэн стояли перед Цзэ Ху, с любопытством разглядывая то костлявого шуйгуя, с которого всё ещё стекала вода, то двух водных духов, преданно взирающих на своего господина. Кровавый Лотос кивнул тими, и те с зубастой улыбкой растворились в тёмном облаке.

– Скажи имя этого ученика, – обратился Цзэ Ху к Мо Дайяо, который в это время потирал покрасневшие от кандалов запястья.

– Зачем это Рыбьему господину… – начал было Е Чаншэн, но, встретившись с недовольным взглядом учителя, не успел договорить.