Пленники

– И что, согласился?

– Ну, так, середина на половину. Согласился, что да – надо провести слушания… когда-нибудь. Не сейчас, а вообще.

– Ясно. Румянцев мутит, конечно… С сессией, я думаю, решим: попросим мэра хорошенько. Но вообще его тоже понять можно: у каждого свои интересы. Ему с Крутовым открыто ссориться совсем не выгодно. Идеально было бы, если б конфликт возник между Крутовым и исполкомом: тогда мы бы остались вообще в стороне. Но так не будет, – подвёл итог Нечепорук. – Придётся нам с тобой, Андрюша, искать другие стороны противоборства! Знаешь такое, нет? Восточная мудрость: если сидеть на берегу реки, мимо тебя проплывут трупы твоих врагов. Китайцы в древности придумали. Так что будем сидеть на берегу.

Андрей усмехнулся.

– Мы же не китайцы.

– Не китайцы, – согласился Нечепорук. – Но к умному совету почему бы не прислушаться? Нам высовываться с этим земельным участком особо и нельзя – сейчас особенно. Так что остаётся, кроме как сидеть на берегу?

– И что, ничего теперь не делать?

– Почему же? Делать. Свести между собой тех «врагов», которые потом проплывут мимо нас. Мэр в войну влезать не хочет – и это разумно, скажу я. Значит, попробуем стравить других. Хотя Румянцев зря мудрит! Всё равно он в стороне быть не сможет: ну как он будет в стороне? Горсовет же решение принимает. А принимать решение – это по-любому встать на чью-то сторону. Не получится у него остаться не при делах.

– Аркадий Павлович, вы правда считаете, что мы сможем все эти бои без правил отсиживаться в кустах? – спросил Андрей с удивлением.

– Нет, не в кустах, – мягко поправил Нечепорук. У него была своеобразная манера говорить: о серьёзных вещах вроде как с долей шутки. Словно в игре: твой ход – мой ход. И удачный комментарий. Иногда он подлавливал просто мастерски. – Ну что ты? На берегу речки. В кустах – это значит спрятаться и наблюдать исподтишка. А мы не будем прятаться, будем на виду, с собственной позицией. Просто не будем лезть на рожон, кулаками махать. Такая, брат, стратегия. А тактика – правильная информационная политика.

– Да: топить Артемьева… Который потом мимо нас проплывёт…

– Точно! Суть понял верно. А я как раз нашёл нужного нам специалиста: Крот Мария Васильевна. Сегодня вводил её в курс дела. Она мне и наработки свои принесла: тут и по газете, и по контактам с населением… Даже по общественным слушаниям что-то есть. Хочешь – почитай. – Он кивнул на синюю пластиковую папку. – Интересно. Такие вещи предлагает! Мы говорили с ней, она немножко рассказала… Будет везде расставлять своих людей и получать информацию изнутри. Хочет в первую очередь запустить такого человека к Крутову, чтобы мы знали его планы.

– Доносчика, что ли?

– Ну, какого доносчика? Что у тебя за привычка: всё сводить к грубой прямолинейности! То «кусты», то «доносчик»… Шире надо смотреть. Не доносчика, а информатора. Свой человек в чужих кругах. Связующее звено: он нам информацию передаёт, мы – ему. А он эту нашу информацию запускает там, где работает, – в наших интересах.

– Аркадий Павлович! А почему вы мне не сказали, что нашли эту, как её… Крот?

– Забыл, что должен тебе докладывать.

Сказанное шутливо это, тем не менее, прозвучало обидно. Андрей почувствовал себя задетым.

– Просто мы же с вами договаривались, что я поговорю со знакомыми насчёт руководителя информационной кампанией. Я попросил нам помочь, а получается, ничего уже не нужно…

От Нечепорука не ускользнула обида, мелькнувшая на его лице, и он примирительно заметил:

– Ну, получилось так, не дуйся. Что же вы гонористые все такие, молодёжь? Наше поколение попроще было. Пионеры, комсомольцы… Мы по команде жили и не считали это зазорным. Старших слушались, уважали. Соблюдали субординацию. И неплохо, надо сказать, жили! Неизбалованно, просто, но весело. Эх, как вспомню – сколько всего у нас было! И макулатуру собирали, и металлолом, и старикам-старушкам помогали… Потом – соцсоревнования всякие… Бригады, вымпелы… Песни у костра… Всё – с задором, с огоньком! Я вот студентом ездил в стройотряд. А был там один парень, Колька Гришин. Работали мы в колхозе: строили коровник. Племенной, знаешь ли, колхоз, коров – тьма, ну и быки, соответственно, тоже есть – громадины! – завёл один из своих бесчисленных рассказов о временах собственной молодости Нечепорук.

Когда его несло, он мог изливать воспоминания часами, и Андрей привычно сделал вид, что с интересом слушает. На самом деле он думал о другом: что из-за Нечепорука оказался не в самой красивой ситуации. Обратился за помощью к аналитику одного из Интернет-сайтов, тот пообещал посодействовать… Знакомы они были не так близко, он и вышел-то на него через третьих лиц, а теперь получалось, что надо давать задний ход. И значит, нехорошо выглядеть в глазах людей, согласившихся посодействовать. И всё только потому, что Аркадий решил указать ему на место! Такое время от времени случалось, но каждый раз Андрей воспринимал это как унижение, от которого никуда не денешься.

– …Так вот Колька как увидел прямо перед собой того громадного, как трактор, племенного быка, так через забор и перемахнул. Просто с места! А забор-то был три метра высотой! – Нечепорук, тем временем, завершил свой рассказ. – Вот как мы жили. Не то что вы: и быков-то настоящих не видели, не то что колхозов.

Андрей изобразил улыбку:

– Не велика потеря.

– Жизни вы не знаете, как мы её знали, изнутри. Вот что потеря! А колхозы – ерунда это, конечно.

– Как мне всё-таки теперь быть с той своей просьбой насчет информационной политики? Сказать, что мы этим вопросом больше не интересуемся?

– Почему же? Можно сказать аккуратней. Объясни, что вопросом мы интересуемся, но в настоящее время он для нас не актуальный.

– Если бы вы меня предупредили заранее, я бы в это и не влезал.

– Да я, честно сказать, и сам не предполагал, что всё так быстро решится. А тут как раз на выходных встретился с Жилиным – товарищем старым, мы с ним в ещё Дмитровке в своё время вместе начинали. Поговорили о жизни, вот он мне эту Марию Крот и порекомендовал: у него она работала. Железная, говорит, баба. Бульдог! Если вцепится – то всё, мертвой хваткой: хоть что с ней делать, а не оторвётся! И опыт у неё колоссальный, такие кампании проводила!.. – Нечепорук махнул рукой. – Классный, в общем, специалист. А главное, проверенный, надёжный: Жилин же что зря мне не подсунет. Раз сказал, что на неё можно полагаться, значит, можно.

– Да я понял.

– Ничего, Андрюша: просто перестраховка. Я ведь тоже не мог знать, что Крот точно согласится у нас работать, что не выдвинет каких-нибудь особенных требований. Так же как и не знаю, чего бы потребовал другой кандидат, и насколько мы бы сошлись с ним во взглядах и принципах. Но решилось всё удачно – и славно!

Тридцать пять лет назад Нечепорук, тогдашний выпускник юрфака по распределению попал в прокуратуру небольшого городка Дмитровка, и с тех пор до настоящего дня всё, что тем или иным образом касалось этой самой Дмитровки, имело для него не подлежащую сомнениям ценность. Он немало поколесил – прокурорская служба предлагает определённые ротации, – прежде чем осесть в Калинове, получив кресло прокурора. Как прокурор Нечепорук оставил о себе в памяти жителей не самые худшие воспоминания, во всяком случае, авторитетом он пользовался. А выйдя по выслуге лет на пенсию, решил воспользоваться наработанными связями и обзавестись собственным бизнесом в сфере недвижимости. Был ли у него к этому талант или же помогли именно связи – доподлинно неизвестно, но дело пошло успешно. Через несколько лет Нечепорук расширился, а потом и вовсе вышел на первые роли в городе, хотя второстепенным человеком здесь никогда и не был. Теперь он больше переключился на строительство и коммерцию и интересовался крупными дорогостоящими объектами – собственно, после того, как сошёлся с Михаилом Андреевичем, процветающим и влиятельным ныне бизнесменом, едва ли не полноценным олигархом, а некогда – скромным бухгалтером из той же Дмитровки. При его негласном покровительстве Нечепорук баллотировался в областной совет, прошёл туда и вот уже второй созыв подряд был депутатом.

Всё шло по накатанной, пока и Михаил Андреевич, и Аркадий Нечепорук всерьёз не заинтересовались земельными участками, подходящими для элитной застройки. Маленький Калинов с населением, едва дотягивающим до сотни тысяч, не славился ни мощной индустриальной базой, ни богатым культурным наследием, главным его богатством была свободная земля, а комфортная близость к областному центру, относительно чистый воздух и удобная транспортная развязка обещали сделать её в недалеком будущем на вес золота. Так возник «дружеский» проект коттеджного посёлка в урочище «Зелёная роща» – том самом, которое когда-то благоустраивал Крутов-старший. Объективно говоря, конкретно этот проект при детальном рассмотрении обнаруживал много специфических сложностей, что порождало сомнения относительно его сверхприбыльности и даже самоокупаемости. Однако Михаилу Андреевичу уж очень мечталось заполучить сей скромный кусок калиновских угодий, трудности в погоне за мечтой его не пугали, а Аркадий Павлович в дружбу верил свято и нерушимо, особенно в «дмитровскую», и решил во что бы то ни стало проект реализовать. В том числе, и с помощью Марии Крот, протеже ещё одного своего друга молодости – упомянутого им Жилина.

Куда меньшей «маниловщиной» отличался другой проект, над осуществлением которого работал сейчас Нечепорук, – по реконструкции городского рынка, давно уже устаревшего и морально и материально, в современный торговый центр. Задумка была осмысленной и хорошей, авантюризмом от неё не веяло, прибыль обещалась скорая и действительно ощутимая. Новый торговый центр имел бы даже определённую архитектурную ценность благодаря оригинальному дизайну в виде нескольких ступенчатых ярусов: отсюда шло и его предполагаемое название – «Каскад». Однако с «Каскадом» возникла проблема иного рода – бунт предпринимателей, владеющих торговыми точками на старом рынке. Выселяться они категорически не хотели, а арендную плату или долевое участие в строительстве торгового центра одни считали для себя невыгодными, другие просто пошли на принцип. Владельцы убогих и облезлых, ещё постперестроечных киосков уже несколько раз устраивали митинги перед мэрией, дважды грозились перекрыть движение по центральной улице города. Сладить с ними было затруднительно, но и отступить было бы непрактично с любой стороны, а посему требовалось искать компромисс. Сторонником всевозможных компромиссов выступал и мэр Калинова – Пётр Васильевич Румянцев, всецело поддерживающий Нечепорука, и де-факто его креатура в структуре городской власти, однако человек несколько нерешительный для принципиальных действий.

Во всех этих деловых заботах Аркадий Нечепорук, к сожалению, не мог всецело полагаться на полноценную помощь своих детей. Старший его сын, Павел, пошёл по стопам отца и занимал солидный пост в прокуратуре соседней области. Дочь Элла, на девять лет младше брата, хоть и закончила недавно юридический, карьерой не интересовалась, но будучи отцовской любимицей, не слишком в ней и нуждалась. Элла была красива, и в семье изначально полагали, что самым лучшим вариантом для неё станет удачный брак. Отец имел на примете молодого и перспективного помощника местного прокурора, но Элла посчитала по-другому и на четвёртом курсе университета объявила родителям, что выходит замуж за Андрея Ярошенко. Диплом юриста, который он должен был получить через два месяца после намеченной даты свадьбы, решил вопрос в его пользу. В итоге именно Андрей оказался единственным членом семьи Нечепорука, непосредственно вовлечённым в его бизнес. Заботясь о материальном благополучии Эллы, Нечепорук дал её мужу пусть и марионеточную, но всё же звучную должность руководителя дочерней структуры собственной фирмы – ООО «Элит-коммерс», а не так давно доверил ему и координацию значительной части вопросов по «Каскаду».

***

Элла молчала весь день. Андрей звонил ей пару раз – она не ответила. И конечно, не перезвонила: теперь она сердится на него, и специально будет мотать ему нервы! Тем более, вчера он сам подсказал ей, как это можно сделать, а она быстро учится.

Он чувствовал себя неважно, в каком-то расстройстве – наверное, устал. Прошлая неделя была напряжённая, потом эта поездка к Михаилу Андреевичу, аэропорт, самолёт – а он терпеть не может самолёты. И выходные на бегу: в субботу приглашали приятели, в воскресенье старшие Нечепоруки угощали шашлыками на даче. А теперь куча проблем на работе… И вчерашняя ссора с Элкой… Как же надоели эти ссоры! В последнее время они только и знают, что выясняют отношения, и она всякий раз демонстрирует ему свой характер! Она всегда несчастна, всегда обижена, а он – только во всём виноват! И отец постоянно её поддерживает, чуть только узнает, что они разругались: «ты мало заботишься об Элле», «ты не уделяешь ей внимания», «ты её расстраиваешь»!.. Ничего, что она вообще не уделяет ему внимания, ничего, что запросто расстраивает его самого! Что её постоянно где-то носит, и скоро она, наверное, уже будет жить в этой своей бильярдной! Нет, конечно, – это нормально. Потому что и в этом тоже виноват он: «Твоей жене скучно». «Если бы ей всего было достаточно, она бы не закатывала тебе истерики. Значит, ты чего-то ей недодаешь». И что ему возразить? Она привыкла выставлять себя жертвой, чтобы все её жалели, ну так пусть ею и будет! Пусть вернётся сегодня первой! Пусть сама его ждёт! Пусть действительно расстроится и поскучает!

Он прикинул варианты. Можно поехать к Славику: посидеть и взять по пиву. Или к парням на автодром: они как раз собираются сегодня, погода позволяет. Но ни к Славику, ни на автодром ему как раз и не хотелось. Тогда куда? Можно ещё что-нибудь придумать!.. Навестить кого-то из старых знакомых, с кем давно не виделись. Но эти старые знакомые любят изливать душу или же наоборот – хвастать, как у них всё шикарно, и как круто они устроились. Да если и нет, если не хочется слушать приятелей – сочувствовать им или завидовать, – то, в конце концов, в городе достаточно мест, где можно нормально провести вечер! И это будет очень хороший вечер – во всяком случае, уж точно не хуже, чем тот, что был вчера. Из-за вчерашнего вечера – не из-за усталости, не из-за перелётов и командировок, не из-за проблем на работе – Андрей и чувствовал себя сейчас так плохо, что кажется, впору умереть.

«Хватит уже вилять, – наконец, сказал он сам себе, – ты просто не хочешь идти домой! Не хочешь идти без Элки и слушать пустоту. Так иди тогда к ней!». Пожалуй, это был единственный выход. Он вздохнул и поехал к Артурчику.

В «Клубе зеро» было малолюдно, даже пусто: время для основной части посетителей слишком раннее. Двое парней за бильярдным столом разбивали «пирамиду», ещё один наблюдал, стоя рядом. Несколько девушек, видимо, из той же компании, сидели у барной стойки на высоких круглых стульях, пили коктейли, смеялись и щебетливо переговаривались. Заметив нового гостя, они дружно, как по команде, повернулись и устремили на появившегося в дверях Андрея чуть удивлённые, взволнованные взгляды, что, впрочем, легко объяснялось: он был вызывающе, до неприличия красив – на грани той степени, которая позволительна только женщинам. В нём и присутствовало что-то неуловимо женственное – слишком лёгкое и невесомое, чтобы вызывать отторжение, но в тоже время остро, нестерпимо дразнящее. Такое, что и заставляло девушек, подобно этим, оборачиваться и смотреть ему вслед, если не со сладострастным трепетом, то, по крайней мере, не без любопытства. Ему исполнилось двадцать пять, но лицо его, не утяжелённое тенью печалей и тягот, всё ещё сохраняло чистоту и юношескую мягкость линий. Волосы тёмно-кофейного цвета, безукоризненность черт, бархатная кожа – всё в нём было на удивление хорошо. Однако самое большое восхищение вызывали его глаза – такой пронзительной синевы, что невольно рождалось сомнение: не линзы ли это? Но нет: глаза были подарком природы. Сложен он также был весьма неплохо, хотя не выглядел ни мощным атлетом, ни стероидным «мачо», но довольно высокий, стройный и в меру спортивный. К заинтересованному, а нередко и весьма откровенному женскому вниманию Андрей привык давно, не так уж часто придавая ему значение, а сейчас, занятый своими мыслями, вообще не заметил ни девушек, стайкой расположившихся у стойки, ни того напряжённого нетерпения, с которым они проводили его глазами.

Он вошёл в комнату, смежную с основным залом. Здесь было светло – в соседнем царил полумрак, искусственно созданный тяжелыми опущенными шторами, – но дымно: Артурчик держал во рту сигарету и, судя по наполненной пепельнице, не первую. Щеголеватого вида парень, по годам – студент, не старше, вероятно, кто-то из «мажоров», частенько зависающих в этом заведении, что-то рассказывал и сам же смеялся своему рассказу. Элла также была здесь: сидела у стола, опершись подбородком на сцепленные пальцы.

Андрей поздоровался с Артуром и парнем, потом подошёл к жене.

– Привет, Элла.

Она подняла на него глаза, едва заметно кивнула, и сразу же снова отвернулась. Действительно, рассердилась она сильно. И возможно, надолго.

– Как успехи у моей красавицы? – спросил он не столько у неё, сколько у Артура.

Тот ответил:

– Никак. Она не играет сегодня: у неё депрессия. Что это с ней?..

– Не знаю. Просто нет настроения. Элла! Может, пойдём домой? – предложил ей Андрей не очень уверенно, опасаясь, что она не захочет, и придётся возвращаться одному.

Элла неопределённо передёрнула плечом, но и не отказалась. Он истолковал это как согласие. Протянул ей руку. Она приняла её – всё так же молча – и встала. Идя к выходу, они пересекли центральный зал вместе, и девушки у барной стойки моментально потеряли к нему свой охотничий интерес. Элла молчала в клубе, молчала, пока они шли на стоянку. Андрей ждал услышать её – хоть что-нибудь! Но, так и не дождавшись, заговорил первым, когда они сели в машину:

– Ты сердишься, да? За вчерашний вечер? Что я накричал на тебя?

Она взглянула на него и, наконец, откликнулась:

– Мне что, по-твоему, нужно радоваться?

– Я не говорю, что радоваться!

– Так скажи! Ты же так считаешь? Что можешь вешать на меня свои проблемы, своё плохое настроение!.. Что ты всегда срываешься на мне – как будто это я причина! А я должна всё глотать и не обижаться!

Элла всегда так говорила, это была её обычная отповедь. И ссорились они так всегда: на любые его слова она отвечала своими обвинениями, сваливая с себя любую ответственность, – крайним всегда оказывался он. Можно было уже давно привыкнуть, но Андрей тоже рассердился:

– Я не собирался тебя обижать. И не срывался! Я просто ждал тебя вчера весь вечер – я вечно тебя жду!

– А я?! Я разве тебя не жду?! Да я всё время только это и делаю! Я устала! – Её голос зазвенел, и на глазах показались слёзы. – Все смотрят на тебя и думают: как ей повезло, какой у неё муж! И у них даже мысли нет, что я тебе вообще не нужна, что ты обходишься без меня, сколько тебе надо! Что не подходишь ко мне неделями! Тебе легко это, а мне нет! Потому я и жду тебя! И вчера я пришла к тебе именно поэтому! Я так хотела побыть с тобой!.. А ты наорал на меня и выкинул! Так что отстань от меня! Хоть сейчас оставь меня в покое!

– Дура! – выкрикнул он в бешенстве и отчаянии. – Ты дура просто, Элка! Неужели ты совсем не понимаешь?! Я же тоже пришёл к тебе сейчас!.. Я же потому к тебе и пришёл!..

Кажется, теперь она поняла. Посмотрела в его лицо и тихо уронила это своё:

– Андрей!..

Он притянул её к себе – живую, трепетную под тонким шерстяным платьем (плащ она бросила сзади), с обжигающими слезами, с горячим, как жар, дыханием. С трогательным коротким завитком, выбившимся из тугого узла русых волос на затылке и упавшим ей на шею, – он чувствовал этот завиток у себя под пальцами. И с силой сжал её плечи. Теперь он и сам был живой и жаркий, как в лихорадке, и дрожал – тоже как в лихорадке. Она не злилась больше, просто нашла губами его рот. Он помедлил немного, но потом чуть отстранился и выговорил:

– Поехали домой.

– Да, – прошептала она и отпустила его, – пожалуйста, поехали домой.

6

Прошло две недели, если чем и отмеченных, так это скандалами.

Мария Крот получила комнату в помещении редакции и вступила в свои полномочия. Точнее, какими именно полномочиями её наделил Нечепорук, достоверно никто не знал: у неё не было конкретной должности и, соответственно, должностной инструкции. Он называл её своим советником, она в частных разговорах вообще приравнивала себя к нему и заявляла, что неподчинение ей равнозначно неподчинению директору. Обстановка накалялась – не только в редакции, но и на радио, и даже в самом «Инвест-трейде», поскольку Крот беззастенчиво грузила собственными указаниями всех, кто попадался ей на глаза и под руку. При этом вежливостью она не отличалась и вела себя совершенно по-хамски. Подчинённые Нечепорука, не понимая до конца ситуацию, остерегались возмущаться и терялись в догадках. Проще всего было бы объяснить невероятное положение Крот при Нечепоруке её статусом любовницы, но приписать им именно любовную связь представлялось абсолютной глупостью: слишком уж непривлекательно она выглядела, а человеком с выраженной экстравагантностью Нечепорук за все долгие годы себя не зарекомендовал. Вряд ли столь странный сдвиг произошёл с ним только сейчас, ближе к склону собственной активной жизни. Да и вообще в его отношении к ней не просматривалось намёков на близость, за исключением безграничного слепого доверия. По причине этого доверия он прощал ей самые странные выходки, граничащие с безумием, и самые нелепые ошибки, граничащие с глупостью: то, что она не умна, стало уже всем очевидно. Всем – но не ему: он по-прежнему восхвалял её невидимые «таланты» и возводил в образец для подражания. Любой поступок странной Марии Крот вызывал у него не поддающееся разумному объяснению восхищение, либо же, в крайнем случае, оправдание. Что случилось со всегда здравомыслящим шефом, никто не знал, а потому всё чаще стали поговаривать, что Крот владеет тайной магией. Конечно, это было абсурдом, но других, менее абсурдных версий не было.

Крот успела разругаться в той или иной мере почти со всеми, однако хуже всего у неё складывалось с редактором Еленой Светловой. Немало тому способствовало их непосредственное соседство – Крот фактически взяла редакцию под свой контроль, – но еще больше – её вопиющая безграмотность, остающаяся, впрочем, незаметной для Нечепорука. Она взялась написать несколько статей в газету, когда и обнаружилось, что пишет Крот со стилистическими ошибками, не говоря уже о том, какой дикой смесью штампов, громогласных заявлений и цветистых оборотов оказались эти статьи по смыслу. Светлова взялась их выправить, но выправила лишь отчасти. В итоге, когда после выхода газеты в «Инвест-трейде» потешались над данными публикациями, Крот заявила, что до столь уродливого вида их довели именно правки Светловой.

– Вы убили главный смысл моих материалов. Всё, что я хотела донести до читателей, вы выбросили! Из работы с научным подходом вы сделали жалкий бред! – кричала она редактору в кабинете Нечепорука, куда он вызвал их обеих.

Светлова отчаянно и безуспешно доказывала, что до её поправок статьи являли собой ещё больший бред. Крот стояла на своём. Нечепорук, вдоволь наслушавшись этой перебранки, вынес половинчатый и мягкий вердикт: отставить разбирательства и впредь продолжать работать вместе, но так, чтобы результат получался качественным. Обе конфликтующие стороны истолковали его слова по-своему и противоположным образом: Светлова сочла, что ей позволено редактировать материалы на своё усмотрение, Крот же ещё больше утвердилась в мысли, что главенствующая роль отныне принадлежит ей. В итоге конфликт оказался не только не потушен, но и разгорелся с новой силой: следующий выпуск газеты едва не был сорван.

Помимо дел в редакции Крот вела и ещё какую-то полуподпольную деятельность, в которую никого не посвящала. Однако, как рассказывала Ларисе Светлова, к ней приходили разные люди – мужчины и женщины, совсем молодые и древние старики, работяги и представители местной мелкой «буржуазии». Она общалась с ними, с каждым наедине, причём общалась на удивление обходительно, а некоторых даже провожала до самой лестницы, одаривая радостной улыбкой, – так выяснилось, что ей не чуждо представление о вежливости и даже благовоспитанности. Светлову напрягали все эти ежедневные хождения, которые, как она считала, дезорганизуют редакцию и мешают нормальному рабочему процессу, но положить им конец она не могла – так же как и вообще препятствовать Марии Крот.

– Вы не представляете, как действует на нервы весь этот люд! – жаловалась редактор. – Они шумят, входят не в те двери, дают нам задания, как будто мы подчиненные этой женщины, и требуют с нас спрос. Кроме того среди них встречаются весьма подозрительные личности! Я не удивлюсь, если из-за них случится какая-нибудь неприятность.