Пленники

– Странно всё это, – теперь уже согласилась и Лариса. – Очень странно! А вы ничего не путаете? Нечепорук действительно распорядился слушаться её, как самого себя?

– Ну, это больше, конечно, метафора. Но смысл именно такой: Крот он назвал своим доверенным лицом, советником и сказал, чтобы ей не мешали, а исключительно способствовали во всём, в чём потребуется помощь. И даже брали во внимание все её рекомендации. Вы же понимаете: мы не можем пойти наперекор шефу…

Компания «Инвест-трейд» вместе с дочерними структурами владела тремя четвертями уставного фонда газеты «Город – 24», была её главным финансовым источником, и издание – неофициально, но по факту – являлось информационной площадкой Аркадия Нечепорука и его ближайшего окружения. Пойти ему наперекор Светлова действительно не могла себе позволить, если хотела сохранить свою должность. Тем не менее, Лариса осторожно поинтересовалась:

– А ему известно о её хамстве? Об угрозах? О том, что её требования сомнительны не только с точки зрения права, но и здравого смысла?

– Нет, – Светлова качнула головой, – об этом ему пока неизвестно. По телефону в её присутствии мы не могли всё объяснить. Поэтому я и пришла сюда: хотела увидеться с ним, опередив её. Но его нет и, похоже, теперь уже она опередит меня. Вот я и подумала, что, может, вы мне поможете, Лариса Алексеевна. Если эта Крот такой профессионал, то, возможно, она вам знакома? Мало ли, по университетским кругам…

Лариса окончила университет три года назад, но поддерживала контакты с кафедрой, несколько раз участвовала в научных конференциях и публиковала собственные научные статьи: в планах у неё значилось однажды поступить в аспирантуру.

– Хотя какие университетские круги? – продолжая свою мысль, Светлова грустно усмехнулась. – Судя по манерам, я не удивлюсь, если у неё даже нет диплома.

– А как же «специалист по коммуникациям, информационным технологиям и кризисному менеджменту»?

– Именно что по кризисному: кажется, везде, где она появляется, начинается кризис! Я не знаю, что мне делать. Она придёт снова, мы должны дать ей помещение, компьютер – если правда то, что нужно выполнять абсолютно все её приказы. Я не удивлюсь, если она потребует себе именно мой кабинет и мой компьютер! И вообще, если заставит всех нас плясать под свою дудку – в рамках «кризисного менеджмента», конечно же. – Светлова выглядела поистине жалко.

– Сочувствую вам, – искренне заметила Лариса. – Но до сегодняшнего дня я никогда о ней не слышала. Хотя, судя по всему, личность она приметная: если бы засветилась где-нибудь поблизости, об этом бы говорили – как сейчас говорят у нас. К сожалению, рабочий день уже почти закончился, вряд ли будут какие-то новости. Может быть, завтра что-нибудь станет понятнее?

– «Завтра»!.. К завтрашнему дню не мешало бы подготовиться. Знать бы, насколько с этой Крот всё серьёзно! Какие у неё цели, зачем она у нас? Для чего её наняли?

– Мне тоже это очень интересно. Давайте будем держать связь. И как только появится любая информация, сразу же ею поделимся.

Согласившись с этим и попросив звонить ей в любое время дня и ночи, хоть домой, хоть на работу, расстроенная Светлова ушла. Но и у Ларисы теперь испортилось настроение: если в редакции такой переполох, то чего ожидать ей самой? Впрочем, слишком уж драматизировать она не спешила, в своих профессиональных качествах была уверена и вместо страха, одного за другим сковавшего всех, кто уже столкнулся с Крот, скорее, чувствовала азартное желание ответить на неожиданный вызов.

«Что с ними происходит, – недоуменно подумала она, – с ними всеми? Чем она их так напугала? Заношенным костюмом и плащом? Мужской стрижкой? Смешно. Это, скорее, слабости, чем то, чего стоит бояться! Или я чего-то не понимаю?.. Не понимаю, в чём состоит истинная причина этой эпидемии ужаса. Если верить рассказам, Крот берёт наглостью, и все стелятся перед ней, – даже не зная, кто она! Вероятно, одно из двух: либо я – дура, либо она действительно всесильна. Или – виртуозная шарлатанка. Хотя это уже третий вариант», – заметила себе Лариса и улыбнулась.

3

Андрей вошёл в квартиру, привычно встретившую тишиной: Элла редко проводила вечера дома. Да и сам он не так уж часто спешил возвращаться с работы: тренажеры, бассейн, кружка пива в компании друзей – занятий было достаточно. Раньше, в первое время после свадьбы, они почти не расставались друг с другом, но постепенно начали жить довольно отстранённо, и это вошло в привычку, которую не было надобности менять. Но иногда, в отдельные моменты, его вдруг начинал раздражать этот сложившийся уклад. Именно так было сегодня: её вечное отсутствие, пренебрежение к дому, семейная жизнь какими-то короткими урывками вызывали у Андрея тупое ожесточение. Он разогрел котлеты и заварил чай, но продолжал злиться, и поел без всякого аппетита, просто глотая свой нехитрый ужин. Вернулся в холл и сел на диване.

Скорей всего, Элла была в «Клубе зеро» – как и обычно. Там играли в бильярд и спортивный покер. Клиентам из «своих» неофициально могли сделать раздачу и на другие игры. Клуб содержал Артур Нечаев, или Артурчик – невысокий рыхлый мужчина лет тридцати, со светло-рыжими курчавыми волосами и в неизменном костюме цвета зелёнки. Самой приметной особенностью его в целом непривлекательной внешности были этот костюм и маленькие квадратные очки в тонкой металлической оправе. С ними он обращался особенно трепетно, почти как с живым существом, время от времени снимал их, протирал салфеткой, заботливо и нежно, и снова с любовью водружал на свой мясистый нос. Как ни странно, эти очки действительно создали ему свой особенный, вполне завершённый образ. Во времена ранней молодости Артурчик всерьёз мечтал стать крупье и работать в настоящем казино, даже прошёл специальные подготовительные курсы при соответствующем заведении и начал практиковаться. Потом что-то не сложилось и пришлось распрощаться с казино – но не с мечтой: раздобыв денег и обзаведясь достаточно надёжной «крышей», Артурчик организовал собственный «Клуб зеро», полузакрытый зал отдыха для избранных. Пару лет назад Андрей частенько ходил в этот клуб, иногда вместе с женой. Потом, с продвижением по карьерной лестнице у Нечепорука, «Клуб зеро» отпал для него сам собой, но зато к нему пристрастилась Элла. Она освоила и бильярд, и покер, и «блек джек», и ещё бог знает что – всё, чем можно убивать время, и готова была часами просиживать в компании партнёров по играм. Собственную слабость она всегда объясняла только одним – скукой: муж, мол, слишком занят своими делами, – хотя это было неправдой: просто «свои дела» были у них обоих – у него работа, друзья, машины, у неё – болтовня с девчонками, походы по салонам и «Клуб зеро».

Андрея не приводило в восторг то, что она болтается у Артурчика: всё-таки довольно сомнительное место. Да и её бурную натуру он знал слишком хорошо. Но Нечепорук смотрел на увлечение дочери снисходительно, и Андрей тоже закрыл на это глаза, только изредка, в особенно плохом расположении духа, высказывая Элле своё недовольство. Она не брала его слова во внимание: переводила всё в шутку или начинала ругать его самого. Главным её обвинением было «Я тебе не нужна!». Он не выносил споров на эту тему и, пару раз огрызнувшись, отступал. К тому же в противном случае, от него бы требовалось чем-то заполнить будни Эллы, а чем? Каких-то глубоких и содержательных увлечений у неё не было, работа её не прельщала… Сразу после университета Андрей устроил Эллу в налоговую, она продержалась всего полгода. Сначала он просил принять её на работу, потом попросили его – забрать свою жену. Работник из неё и впрямь был никудышный: свои основные обязанности они видела в том, чтобы каждый день демонстрировать новые наряды. А ещё её характер!.. Она командовала всеми вокруг. В общем, увольнение оказалось к взаимной радости сторон. Пока что у него не возникло других разумных идей, к чему пристроить Эллу. Значит, оставался «Клуб зеро».

Андрей посмотрел на фотографию жены в рамке на столе – она любила фотографироваться, студенткой ходила на показы мод, участвовала в качестве модели в любительских конкурсах парикмахеров и визажистов: ничего серьёзного – так, игра, но ей нравилось быть неповторимой и необычной, очаровывать и провоцировать, примерять образы. На этом фото двухлетней давности – одном из лучших у неё, ей тогда только исполнилось двадцать два – она была дивно хороша: завитые локонами русые волосы, чуть приоткрытые чувственные, зовущие губы, по-детски большие, подёрнутые поволокой обещающие глаза. Фотограф сумел поймать что-то особенное в её лице, саму её сущность. Кипящие внутри неё страсти, что ли?.. Андрей отвернулся от портрета и вздохнул. Когда-то он, юный и любящий, и сам повёлся на это обещание в её глазах. И получил в итоге: встречающую тишиной квартиру, холостяцкий ужин и одинокий вечер на диване перед экраном домашнего кинотеатра.

Андрей уже почти уснул, когда, наконец, хлопнула входная дверь и долетел голос Эллы из прихожей:

– Ты дома?

Он встрепенулся, отгоняя подобравшийся было сон, и сел, ожидая её появления.

– Дома – в отличие от тебя.

Элла вошла в комнату и игриво поинтересовалась:

– Скучал?

– Нет. Не успел: ты же вернулась сегодня так быстро! – съязвил он. – Всего только полдвенадцатого! Где ты была вообще?

– На бильярде, – подтвердила она его предположения. – Милый! Ну, не сердись: я увлеклась.

– «Блек джеком» или Артурчиком?

– Ну, Андрей! Не будь таким злюкой! – Элла уселась к нему на колени и заглянула в глаза. – «Блек Джеком» конечно. Ты разве сомневался?

Она звала его только так – «Андрей». Не «Андрюша» – как это нередко делал её отец, не «Андрюшенька» – как его собственная мать. Он звал её «Эллой», когда сердился – «Элкой», или мягко «Элей» и «Элькой» – когда был особенно нежен. Она же никогда не употребляла уменьшительно-ласкательных форм, но это своё «Андрей» могла произносить с тысячей оттенков – от полного обожания до ненависти. Сейчас оттенок расположился где-то посередине «тёплого» участка шкалы. Это предполагало, что она начнёт ласкаться. Так и случилось: Элла провела ладонью по его щеке, потом наклонилась к губам. Он уловил идущий от неё лёгкий запах вина.

– Ты опять пила?

Она отодвинулась и убрала от лица упавшие волосы.

– Немножко. – Голос стал на пару градусов прохладнее. – Всего только два глотка.

– Я выглядываю тебя здесь, как идиот, а ты играешь в бильярдной и хлещешь вино с этим недоделанным крупье? – Он снял её со своих коленей.

– Я же ничего не говорила, когда ты всю субботу болтался с друзьями. Со своим чёртовым Славиком! А мог бы и побыть со мной! Я тоже думала, что ты вернёшься хотя бы не так поздно, сходила в салон, сделала причёску… Представь себе, только для тебя! И что? Во сколько ты заявился? И не заметил ни причёски, ни меня самой!

– Ах, да! Ты ведь так ждала меня! – снова съязвил он, но тут же спросил уже без иронии. – Почему ты не отвечала на мои звонки – в пятницу, когда я был в Киеве?

– Ты бы ещё вспомнил, почему я не отвечала тебе в прошлом году!

– Я просто спросил: почему ты не брала трубку?

– Я перед тем говорила с папой. Он сказал, что у вас всё в порядке. Потом я ушла к Наташе и не взяла телефон. – Она замолчала, он тоже молчал, и она выкрикнула. – Но я же знала, что всё нормально!

– Чёрт тебя возьми! А ничего, что я не знал? Не знал, нормально ли у тебя?!

– Андрей! – Голос взлетел сразу, стремясь к самым высоким отметкам. – Но я же была дома! Что со мной случится?

– И правда! Я как-то не подумал.

– Ну, прости меня!

– Ладно, – кивнул он. – Пусть так. А за сегодня я тоже должен тебя простить? Тебя же не было сегодня дома!

Её настроение сразу поменялось, и она пошла в атаку:

– Вот только не надо заставлять меня за всё оправдываться!

– Тогда ты тем более не заставляй оправдываться меня! – вскипел Андрей. Потом поднялся и вышел из комнаты.

– Куда ты? – крикнула Элла.

– Спать! Это ты маешься дурью от безделья, а мне завтра на работу!

– Спокойной ночи! – поджав губы, буркнула она и удобнее уселась на диване. – Я буду смотреть телевизор.

4

– Ну что, девочка? Есть какие-нибудь новости? – на следующий день полюбопытствовала Оксана Филимонова у Ларисы, едва та переступила порог.

– О нашей странной даме? Пока нет. Вчера она действительно была в редакции – это всё, что я знаю.

– Да, не густо! Что же, будем ждать.

Ждать пришлось недолго: ближе к обеду Крот снова возникла в приёмной. На этот раз Нечепорук был у себя, и она, прохладно поздоровавшись с секретаршей, направилась прямиком в его кабинет.

– Меня ждут, – коротко бросила она в ответ на вопрос в глазах Тамары и её растерянную просьбу: «Подождите!..».

Так было не принято: обычно секретарь сама входила к шефу или созванивалась с ним и, только получив его одобрение, приглашала гостя. Однако Крот не слишком чтила церемонии и вошла, не дожидаясь приглашения. Тамара напряглась, предполагая неизбежную взбучку, но… ничего не последовало. Ничего, кроме громких взаимных приветствий Нечепорука и гостьи и его хрипловатого смеха. Потом дверь захлопнулась и скрыла от посторонних глаз разворачивающееся действо.

Крот провела у Нечепорука довольно много времени. Сначала они разговаривали вдвоём, потом он пригласил к себе зама по коммерции, Веру Сотникову, ещё примерно через полчаса вызвал и Ларису. Секретарша фыркнула, едва та появилась:

– Осторожно там! Чтобы эта чёрная карга тебя не съела: у неё глаза, как у волка.

Но вопреки предупреждению Тамары, Лариса застала вполне мирную картину: Нечепорук сидел за своим столом, дамы расположились в креслах напротив. Никто никого не ел и вроде бы не собирался.

– Знакомьтесь: Лариса Землянская, Мария Крот. – Нечепорук представил их друг другу. – Лариса – мой помощник по депутатской работе. Мария Васильевна со вчерашнего дня тоже является моим помощником и советником: будет координировать информационную политику.

Крот кивнула, весьма сдержанно улыбаясь:

– Здравствуйте.

Ответ Ларисы был таким же сдержанным, но с большей вежливостью:

– Здравствуйте.

Она села с той стороны стола, где уже разместилась Сотникова и не заметно, хотя и внимательно принялась рассматривать директорскую гостью. На сей раз народная молва не погрешила против истины: одета та была и впрямь неопрятно. Чёрный костюм мужского покроя был не столько поношенным, сколько засаленным, да и белая блузка не производила впечатления снежной свежести. Несвеже выглядела и сама женщина: как будто присыпана сухой, въевшейся пылью. И – ни грамма косметики, ни капли парфюма. Гладко причёсанные короткие тусклые волосы припали к голове. При всём при этом её лицо не отличалось какими-либо заметными изъянами. Она могла бы казаться даже привлекательной – аккуратный, тонкий нос, несколько твёрдые, но правильно очерченные губы, – не будь этой нарочитой, просто-таки гротескной небрежности во всём её облике. Сама же Крот из-за своего нестандартного внешнего вида, как видно, ничуть не комплексовала, сидела очень свободно, даже вызывающе, чуть откинувшись назад и забросив ногу за ногу, – поза больше напоминала мужскую. В ней явственно угадывалось высокомерие, которое, однако, на Нечепорука не распространялось: глядя на него, она натягивала на лицо подобострастную улыбку. Натягивала так быстро и ловко, что поверить хотя бы в каплю её искренности не представлялось возможным. Да и светло-серые, будто стальные глаза оставались холодными.

– Информационная политика – это слишком широкое понятие, – заметила Крот. – Если разрешите, Аркадий Павлович, я хотела бы конкретизировать, чтобы было понятно. Я буду курировать газету «Город – 24», а также вести наш новостной сайт.

– У нас же нет сайта, – удивилась Лариса.

– Я в курсе, Лариса… как? Простите.

– Алексеевна.

– Да. Так вот: как раз созданием сайта я и займусь. Это один из наших приоритетов. То, с чего следует начать исправлять ошибки. Удивительно, Аркадий Павлович: двадцать первый век, а ваши сотрудники не побеспокоились создать сайт в интересах компании! Это недоработка, несомненно.

– У нас просто не было такой необходимости, – попробовала стать в оборону Сотникова. Попытка вышла неудачной.

– Вы просто не понимаете. – Крот одарила собеседницу снисходительным взглядом. – Конечно, вам простительно: вы в этом не специалист. Но вы занимаете такую должность!.. – Теперь к снисхождению во взгляде добавилось и сожаление: что такие должности занимают такие непрофессионалы. – За границей люди учатся всю жизнь: самообразование – это очень полезно и помогает карьере. Я сама занимаюсь наукой… – При этих словах Лариса вспомнила фразу Светловой об университетских кругах. Крот тем временем продолжила: – Имею некоторые научные наработки – мои личные, эксклюзив. Однако успешно опробованные на практике! И из своей практики могу вам точно сказать: необходимость в сайте, проталкивающем нужные мысли, первостепенная! Тем более, у руководителя, который известен не только в бизнесе, но и в политике, в общественной жизни! Лицо города, так сказать!..

– Ну, это вы преувеличиваете! – Нечепорук добродушно отмахнулся: на комплименты он не был падок. – У нас в городе есть и другие лица…

Крот, тем не менее, стояла на своём:

– Нет, нет! Не надо себя недооценивать – это неправильно! Для человека вашего уровня – вдвойне! Вот откуда эти ошибки: ваши люди просто не умеют создать вам должный имидж. Ну, простим их: они не в состоянии… Ничего, – она натянула ту самую ловкую улыбку. – Мы исправим это! Ничего сложного здесь нет: только пару штрихов, а результат будет совсем другой.

– Ладно, давайте потом об этом. Вернёмся ближе к делу. Насчёт сайта.

– Да, вы правы, Аркадий Павлович. Но это тоже важно. Так вот: сайт у нас будет в ближайшее время – новостной. Мы будем позиционировать его как городской. Сделаем его острым, резонансным. Заставим звучать – как барабан! Нет, как скрипка! Знаете, как слушают в концертном зале первую скрипку? Так будут слушать и нас. Внимать, можно сказать. А мы будем создавать с помощью сайта правильное общественное мнение. Работать с сознанием: мозг – это пластилин. – Лица присутствующих несколько вытянулись от неожиданности данного определения, и Крот, заметив это, засмеялась – как-то мелко, заискивающе, дрожа подбородком. – Вы простите мне такое сравнение? Это, может, неэстетично, но правда. И мы вылепим из такого пластилина то сознание, которое нам требуется, какое для нас полезно – я имею в виду корпоративные интересы. Всё дело только в том, как подносить новость, любую новость. А ещё правильнее сказать: как её генерировать. Мы непосредственно займёмся этим: будем создавать собственные новости тоже.

– Я вижу, у вас много идей, – откликнулся Нечепорук не без одобрения. – Ну, и неудивительно: с вашими талантами, знаниями, опытом! Мария Васильевна – профессионал, работала во многих крупных городах – в политике, бизнесе… И по многим направлениям.

Крот уточнила:

– Кризисного менеджмента. Я работала по разным направлениям именно этой проблемы. Распутывала сложные ситуации.

– Наша ситуация тоже сложная. Поэтому я и пригласил её усилить нам команду. У нас сейчас нелёгкие времена, – Нечепорук обвёл глазами всех трёх женщин, – застряло несколько проектов – очень перспективных. Есть непонимание в городе… Непонимание того, что эти проекты привлекательны и полезны. Отсюда противодействие, игры с народом: людей пытаются использовать втёмную или ещё того хуже – пользуются их благими намерениями. А в действительности – только для того, чтобы кто-то мог набить собственный карман. В общем, всё это надо решать.

– И можно решать! – Крот моментально вклинилась в его речь. – При должном профессионализме нет ничего невозможного.

Нечепорук подтвердил:

– Я знаю! Вы клад для нас. Сокровище.

Лариса и Сотникова быстро переглянулись: это было что-то новое. Никогда прежде директор «Инвест-трейда» не отличался ни употреблением таких высокопарных выражений, ни столь неприкрытой лести Сейчас же он, кажется, готов был расстилаться перед неопрятной женщиной в засаленном костюме, вещающей сомнительные истины, придавая им вид бесценных откровений. Лариса посмотрела на руки Крот: без маникюра, без украшений. Они выглядели пергаментно сухими и пыльными. Как и она сама. Как и её одежда.

– Но сейчас задача состоит в том, чтобы работать сообща. С Ларисой, – он кивнул на Землянскую, – вы вместе выработаете общую линию в плане освещения нашей работы и в дальнейшем будете её воплощать. Вера Викторовна поможет вам с техническим оснащением, приобретением оборудования, связью, а потом сможет давать вам необходимую информацию о наших коммерческих проектах.

– А редакция? – деловито осведомилась Крот.

– В редакцию я позвоню. К сожалению, вчера у вас не получилось контакта: вы с редактором друг друга не поняли, а у меня не было возможности вмешаться. Но мы объяснимся – это не вопрос. Следующий номер газеты уже будете готовить совместно. Не сомневаюсь, что вы справитесь, – как бы подвёл черту Нечепорук. – Надеюсь на вас и ваш бесценный опыт.

– Я не подведу: буду просвещать массы! И наводить порядок в общественном сознании.

– Удачи! – Он с неподдельной горячностью пожал её пергаментную руку, и Лариса испытала неприятное чувство: как будто узкая пыльная ладонь коснулась не директорской, а её собственной руки.

Совещание у Нечепорука вызвало больше вопросов, чем дало ответов. Несмотря на пафос и старательно выпячиваемое самомнение Мария Крот не производила впечатления специалиста высокого уровня. Всё, что она сказала, – было давно сказано до неё, и являлось нехитрым повторением написанного в учебниках. Не удивляла она также ни оригинальностью, ни глубиной суждений. Скорее, только своеобразной трактовкой некогда прочитанного либо же собственным своеобразным его пониманием. Следовательно, ни на блестящего теоретика, ни на талантливого практика Крот не тянула. Зато в ней действительно присутствовало что-то от шарлатанки – это было заметно. И вряд ли это мог не заметить своим намётанным глазом Нечепорук. Однако же он отнюдь не торопился вывести её на чистую воду, даже наоборот – подыгрывал ей, сыпля похвалами. Или же, вопреки здравому смыслу и интуиции, по какой-то неизвестной причине он действительно верил в её спасительный талант.

И первое, и второе выглядело весьма странно для человека уровня Аркадия Нечепорука. Безусловно: проблемы, о которых он говорил, – с проектами по коттеджной застройке, по реконструкции рынка в торговый центр – имели место. И, безусловно, было непонимание сути этих проектов, как её объяснял сам Нечепорук, было противодействие горожан, конфликт интересов и игра, которую вели конкуренты, используя сыновние чувства Крутова. Но почему для решения существующих проблем Нечепорук пригласил именно такого человека, как Крот? И чем она вообще могла помочь – со своей заносчивостью, простым повторением прописных истин, неоднозначными рецептами и диковатыми сравнениями мозга с пластилином? Ну, не зачаровала же она его, в самом деле! В общем, всё по-прежнему оставалось покрыто плотным туманом, клубами окутывавшем эту странноватую женщину.

Единственное, что можно было понять уже сейчас, – что Крот пришла в «Инвест-трейд» всерьёз и надолго, раз уж заручилась такой слепой верой в себя со стороны своего патрона. Хотя можно было допустить и ещё одну не менее странную причину происходящего: что Нечепорук не ослеп, не обманулся, не попал под чары Марии Крот, а сам устроил этот, на первый взгляд, нелепый розыгрыш и мысленно посмеивается над его участниками. Но тогда вставал иной вопрос: зачем? Для чего и для кого это нужно?

5

– Заходи, заходи, Андрюша, – Нечепорук был бодр и весел. Он сидел за столом у себя в кабинете и изучал какие-то документы, делая пометки оранжевым маркером. – Присаживайся. Что нового, как успехи?

Андрей сел.

– Успехов пока нет.

– Что так? – спросил Нечепорук, не отрывая глаза от бумаги.

– Был в горисполкоме – в архитектуре и в земельном отделе. Ничего они не делают и делать не собираются! Рассказывают только: одни отговорки.

– Ты думаешь?..

– А что думать? Ни один документ на сессию не выносят! Ни по рынку, ни по коттеджам. Даже на депутатскую комиссию эти вопросы не предоставили. Типа, там нужно разбираться, как правильно по закону, а депутаты не успеют всё быстро изучить.

– Это да… С законом шутить нельзя, – пробубнел себе под нос Нечепорук, выделил ещё один фрагмент текста и, наконец, отложил в сторону и бумаги, и маркер. – Так что, не выносят, говоришь?

– Нет. Я разговаривал со Светланой, она сказала, что в этот раз точно ничего не получится. Вчера Крутов был у мэра на приёме, очень возмущался, настаивал на общественных слушаниях… А он же у нас почётный житель города!.. – Андрей махнул рукой. – Румянцев не смог ему отказать.