Запоздавшее

*

В детстве я всему удивлялся, ходил можно сказать «с открытым ртом», вертя головой по всем сторонам. Чуть позже, когда я потерял интерес к жизни, мне показалось, что я потерял то самое первозданное любопытство. И только теперь на старости лет, начинаю понимать, что это было наоборот отрицание удивительного. Раньше я отказывался чему-то удивляться, всё, даже самое странное, казалось мне обыкновенным. И со всем самым необычным я вел себя всегда, как с обычным. Вот и сейчас в старости стараюсь ничему не удивляться. Вообще ничему, даже тому как падают звезды, или тому как расходится земля под ногами от землетрясения. Есть выражение: «кто ищет – тот всегда найдет», но вся моя жизнь доказывает обратное, как только перестаешь искать или ждать чего-то, сразу же появляется нужное, а я к этому моменту уже отчаялся и не готов идти на контакт с везением. Так что я бы сказал: все приходит тогда – когда нам уже не надо. Вот в чем беда и неразрешимая задача человека. Он получается всё, что хотел, только когда уже ему ничего не надо. Почему же мы всю жизнь ищем виноватых в том, что наши мечты не сбылись. Почему мы не задумываемся никогда о том, почему они вообще должны сбываться. Никто нам ничего такого никогда не обещал, но мы постоянно на что-то надеемся. Мы даже не задумываемся о том, что наши фантазии не уникальны, точно о том же мечтают еще миллионы, проходящих каждый день мимо нас. Но хуже всего в этом не то, что мы преисполнены надежд на чудеса, а в том, что за это у нас всегда отвечают конкретные люди, на которых мы с легкостью потом вешаем всю вину, оставляя себя при этом невинной жертвой. Людям вообще свойственно думать, что им все всё должны, а они никому ничего, это правда проходит с возрастом, но не у всех. В детстве у нас во всем виноваты родители, в юности преподаватели, в зрелости работодатели, в старости политики, и никогда – мы сами. Мы виним всегда и всех в том, что у нас плохое настроение, в том, что нам не повезло в жизни, даже в том, что должны были сделать мы, но не сделали из обычной лени. К перекладыванию вины быстро привыкаешь, потому что окружающие охотно верят, что некоторые могут быть коварными и злыми, лишь бы только лишить кого-то заслуженного успеха. И дети, к примеру, этим часто пользуются. «Почему ты проиграл?», и слышим такой ответ: «Да это они все, они специально меня засудили». Наше любимое занятие – это перекладывание вины, но мы не одиноки в этом, точно так же в свое время нас обвиняли родители, воспитатели, работодатели и политики. В этом мире никто не хочет ни за что нести ответственность. «Кто это сделал?», если это что-то хорошее, то выстроиться длинная очередь, если что-то плохое, то совсем никого.

*

У меня в детстве не было ничего интересного: девченки на меня не обращали внимания, а если какая-то и обращала, мне было не куда ее даже пригласить. Это было сложное время, когда денег не было почти ни у кого, все искали работу, но ее нигде не было. Никто в то время даже не мечтал о богатстве, большой удачей было устроиться на стабильную работу с ежемесячным мизерным окладом. Так что мы были не особенно избалованными в этом плане, и учились всегда развлекаться без денег. И надо сказать у нас не плохо это получалось. Кино, музыка, книги, пляжи, дачи, стадионы, парки – все это было тогда общедоступно. Но самое главное, девушки не требовали от парней невозможного, как сейчас, поэтому и браки тогда были чаще и крепче. Конечно все мечтали выбраться из этой нищеты, но понимали на сколько это сложно. А те немногие отношения, которые были основаны только на финансовой выгоде, очень быстро приходили к банкротству. Не важно, что происходит вокруг: плохое или хорошее, приятное или неприятное, – ко всему нужно относится как к чему-то самому обычному. Лично для меня нет предпочтительного или непредпочтительного развития событий, есть только тот, который предлагается нам свыше. И даже неудачи я воспринимаю как тренировку для восприятия удачи. Вот сами посудите, если бы нам везло постоянно раз за разом, вряд ли бы мы смогли это оценить и остаться прежними людьми. Неудачи нам нужны, как холодный душ, чтобы отрезвлять нас. Успех – это не результат личных достижений, а что-то мистическое, от нас независящее. Кто бы что не говорил о своих способностях, а в глубине души он понимает, но скрывает, что его успех – это лишь череда случайностей. Которые в следующую минуту могут стать неудачами, и тогда винить будет уже не кого. Если бы умные мысли не покидали бы нас в трудную минуту, то возможно, что мы никогда бы не ошибались. Наша память работает избирательно, иногда, когда не надо, она помнит все, а иногда, в сложной ситуации, напрочь забывает, что уже была в такой ситуации не раз, и совсем не помнит как выходила из нее раньше. Бывают дни и даже месяцы, когда мы готовы покорить любую вершину, а бывает, что спотыкаемся о маленький камень. Если бы наше тело и ум нам не изменяли, то мы бы наверное воплотили бы все свои мечты когда-нибудь. Вот так мы и живем, от уровня ничтожества, до уровня самого властелина, который видимо нас и спускает всегда на землю. Когда нам хорошо, то мы начинаем презирать любую помощь или чью-то беспомощность. Поэтому всю молодость мы идем под собственными ценностями, которые потом оказываются указателями в пропасть. Опять же почти каждый, кто готовится к неудачам, считает себя непобедимым, так как уже заложил в свои действия фактор неожиданности, но все равно, как и все терпит поражение, потому что не был готов к череде неудач. Многие готовы к одному отказу, и это единственная их уступка, на которую они согласны, но почти никто не намерен терпеть множество таких отказов друг за другом. Это уничтожает не его, а его самолюбие в глазах окружающих. Я думаю все наши мысли, эмоции, побуждения и стимулы происходят от одних только сравнений. Типа «у него лучше чем у меня!» или «а почему он, а не я?» или «лучше бы вместо этого – то!» и так далее. Мы всегда хотим самого лучшего, даже когда выбор уже сделан, и особенно сделан не нами. Вся моя мелкая душонка жила заменою себя на кого-то более успешного, а когда судьба тыкала меня в миску с отбросами, я отказывался верить, что это происходит со мной на яву. Впрочем, я всегда делал вид, что это сон. И как показало время, самыми успешными стали как раз те, кто раньше остальных перестал жалеть себя и окружающих одновременно. Их называют еще жестокими, и именно поэтому с обратной стороны любого успеха столько искореженных душ. Те же, кто жалеет себя, на самом деле не ленятся, ведь точно так же они жалеют и остальных, поэтому они не могут их заставить идти против себя: обманывать, хитрить и грабить так ловко, чтоб это выглядело как ни в чем не бывало. Одни жалеют других, и себя в том числе, а кто-то идет по головам других к видимому успеху – прямо в пропасть. Успеха чаще достигают уже мертвые внутри люди.

*

Всю свою жизнь я постоянно что-то объяснял или доказывал, то есть защищал себя или свою позицию. Нет, я не к тому, что я такой умный был, а к тому, что всегда имел нестандартный ход мыслей, и потому меня всегда принижали или отвергали совсем. В детстве, когда мне казалось, что человек ошибается, я легко мог перебить его, объясняя свою позицию. Мне всегда намекали, что я говорю не впопад и не в тему, раз я думаю не так как все. Мне всегда было тяжело признаваться, что я мог быть в чем-то не прав, особенно прилюдно. После выражения своих мыслей всегда ждешь согласия, а внезапно получаешь критику, словно тебе деревянную пробку в рот забивают. Мне было так тяжело порой согласиться с кем-то, из-за чего я еще усерднее спорил, подбирая более или менее компромиссные выражения, не понимая, что в итоге соглашался только со словами, но не с сутью, которые они должны выражать. Иногда я доказывал людям то, что сам не до конца понимал, так как подразумевал под словами совсем другие вещи, но не имел представления как их назвать, чтобы все правильно поняли. В итоге я постоянно спорил о том, что являлось лишь словами, но не реальностью, которую я тогда чувствовал. И в какой-то момент я поверил всем тем, что твердили что я умалишенный, а не себе, – своему собственному голосу. Чтобы дожить до старости, мне пришлось учиться постоянно прощать людей. Кто-то причинял мне боль специально, и это, как правило, были больные люди, и с ними бесполезно было бороться или чего-то объяснять, их нужно было просто жалеть. Не зря же говорят, что злой человек – это всегда на что-то обиженный человек. Вот и они мне мстили за что-то, может за то, что им казалось несправедливым. У всего есть причина, но она нам не всегда видна. Всякий больной инстинктивно хочет, чтобы и все остальные испытывали то же что и он. Это некая месть в пересмешку с обидой. Им нужна солидарность, а не лечение. Во многом люди еще радуются чужим несчастьям потому, что эти падения являются для них чем-то необычным в рамках их серых и скучных будней. Некий яркий праздник. Кто-то задевает нас случайно, и нужно признать, что его вины в этом нету, просто беда скатилась в наш угол по теории вероятности, а завтра она скатиться уже к кому-то другому. И переживать об этом нет смысла, нужно лишь набраться терпения. Нужно уметь держать себя в руках, даже когда кажется, что все пропало и уже не вернется обратно. Так как чем больше мы будем переживать, тем нам будет только хуже, потому что никто не любит ни проигравших, ни неудачников. Сколько раз я оказывался посреди толпы весь в слезах, и вместо того чтобы мне помочь и простить, они начинали бросать в меня камни. И множество раз видел, как виновные, подняв высоко голову, признавались героями среди тех, кто не видел их греховного поведения. Так было всегда: отчаявшихся бьют еще сильнее. А когда мы сохраняем равнодушие, мы таким образом делаем инвестиции в будущее, для тех людей которые придут на смену нашим противникам и невыгодным обстоятельствам. Каждый день я учился не реагировать на проблемы, но при этом решать их так, будто миллион раз их уже решал до этого. Все боятся не смелых даже, а равнодушных к бедам, потому что смелость и трусость имеют объяснение, а безразличие нет. Терпение – это то, что несвойственно большинству, поэтому оно всегда вызывает восхищение у каждого. Одни со смелостью соперничают, другие с трусостью борются, и лишь безразличию все поклоняются вместе. Жизнь длинная, и опускать руки на каком-то там десятке лет бессмысленно, на следующем все может перевернуться с ног на голову, и вчерашние отстающие стать новыми ведущими. Мы все привыкли закрывать книгу, если она нам не нравится, но с жизнью так делать нельзя, страницы в ней перелистываем не мы. Есть такое выражение: «все всегда заканчивается хорошо, а если закончилось плохо, значит это еще не конец». И с каждым новым прожитым годом, я в этом убеждаюсь все больше. Терпение устраняет многие беды. Все лучшее в моей жизни имело исключительно случайный характер, и никогда результатом упорного труда. Хотя я не всегда верил в удачу, а напротив, пытался как можно больше работать и плыть против течения. Теперь же мне все более четко становится ясно, что ни везения, ни труда недостаточно для какого-нибудь счастья. В мире людей действуют скорее не гравитация и сила, а некая инерция и трение. Успех – это отсроченный труд. До 30 лет мы работаем из последних сил и двигаем этот мир, но после теряем силы и уже нас двигает тот, на кого мы до этого произвели впечатление. Поэтому первая половина жизни формирует репутацию, а вторая ее половина ей пользуется. После 40 лет уже нас кто-то двигает, предлагает, просит, а мы сами уже теряем запал. Все хотят все и сразу, но ни творчество, ни бизнес, ни власть не дают мгновенных результатов. Их дают нам те, кто поверят в нас или увидят тех, кем были сами раньше. Многое происходит тогда, когда ничего не надо. И потому не следует слишком сильно выкладываться в начале, и так же не сильно отчаиваться в самом конце. Я не верю в лень и тупость, – не бывает ни ленивых, ни тупых людей, – есть только больные. Больные телом всегда ленивы, а больные духом – тупы, это мое личное мнение и ощущение в различных состояниях. И это ни в коем случае не наш личный выбор, а лишь симптомы заболеваний, и потому нам всем нужна помощь. Или хотя бы банальный покой и безопасность, чтобы постепенно восстановить свое естественное равновесие тела и духа. Даже провокации и подлости происходят не по коварной природе человека, а из-за банальной лени. Большинство неприемлемого для нас поведения люди творят в противовес тому, чего не хотят делать, когда их заставляют. Достаточно вспомнить изворотливость детей, которые не хотят убираться в своей комнате. Вот так и взрослые, не ради зла прибегают к своему коварству, а для того чтобы избежать оскорблений и работы.

*

С возрастом, разочаровавшись в людях, я полюбил слушать птиц, но когда поднимается ветер, они не поют. Я намеренно искал места, где больше птиц и меньше людей, слушал их пение, запоминал, и возвращаясь домой прокручивал его в голове, но через несколько часов оно у меня забывалось, переставало приносить целебный эффект. И тогда я стал разбрасывать хлебные крошки у себя внутри, и наблюдать за тем, как они слетаются с визгом и радостью, и склёвывают там все до последнего зернышка. Я и теперь кормлю своих невидимых птиц. Ведь мир, который мы создаем сами, гораздо важнее того, что нас окружает. Воображаемые птицы клюют с моих рук, или вернее с моей открытой души. Они – то единственное, что меня радует, и наверное, я надеюсь, еще меня любят. Большая часть моей жизнь, то есть детство и юность, прошли под вопросами: «почему меня никто не любит?» и «что обо мне подумают другие?». Эти вопросы в то время я задавал себе миллиарды раз. Но почему мне тогда были так важны эти моменты. Даже обычное недоразумение могло заставить меня не выходить из дома месяцами, лишь бы не видеть укоризненные взгляды окружающих. Маленькая клякса на одежде или недобритые волосы на подбородке, которые кто-то заметил, могли довести меня до истерики, до настоящего безумия, когда я просто часами стоял и кричал на стену, пока не сядет от этого голос. «А что подумают люди?». А им было все равно, они посмеялись две минуты и тут же забыли, а я один должен был помнить обо всем этом месяцами. Глупо ведь. Сейчас я постарел и понимаю, как же это нелепо: жить ожиданиями или восхищениями других людей, забывая о себе. Надо сказать в эту ловушку попадали все дети, особенно из бедных семей, к которым всегда было к чему придраться. И надо сказать, именно эти дети выросли закаленными к оскорблениям и нападкам, и большинство из них потом сделали успешную карьеру. Видимо, они еще в раннем детстве отключили в себе этот рубильник, который отвечает за ответные реакции обидчикам, в связи с чем стали безжалостными к себе. Даже не знаю, что является меньшим злом: жалеть себя или не жалеть себя, в первом случае мы превращаемся в мазохиста, а во втором в садиста. Повышенная эмоциональность свидетельствует о высокой эмпатии. Кстати, не могу до сих пор понять, почему на каждый грубый выпад мы должны чем-то всегда отвечать, ведь именно этот ответ и вызывает максимальный стресс у ребенка, который не хочет уподобляться обидчику. Почему мы вообще должны отвечать на тупость и глупость. Почему мы не могли просто это пропустить мимо ушей и забыть, почему мы изводили себя, повторяя эти оскорбления про себя вновь и вновь, боясь их отпустить, как будто они стали частью нас. Вот настолько нам было дорого мнение окружающих людей, даже если нас окружали одни подонки и мерзавцы. Как же часто я встречал людей, которые смеялись во все горло, еще не зная, что уже принято решение об их увольнении, или тотальном игнорировании. Каждый раз, когда нам кажется, что всё – мы победили, и это конец, оказывается, что это только начало, которое должно нас чему-то научить. И такие уроки не все переживают. Каждый раз, когда мы чувствуем в себе ценность, другие разглядывают в нас превосходное средство для себя. И вот так прошли мои лучшие годы. Самое печальное в жизни – это ощущать как ты начинаешь стареть; как начинаешь просыпаться слишком рано, и уже не в состоянии больше уснуть от необъяснимой боли в суставах. Когда забываешь, как прошел твой вчерашний день, будто бы его вообще не было. Когда чувствуешь, что все лучшее что могло у тебя быть, осталось навсегда позади, а там, в прошлом, ты по разным причинам ничем этим не воспользовался. И теперь смотришь, как все это исчезает медленно за горизонтом, как караван набитый шелками и сладостями. Еще вчера я подбирал костюм к выпускному, а уже сегодня коплю на свои похороны. Жизнь пролетает мгновенно. Никто не объясняет детям, что это лучшее их время жизни, и что чем больше они проживут, тем будет хуже. Напротив, – им говорят, что с годами их ждет светлое будущее, и тем самым им нагло врут, боясь разрушить первозданную сказку. Вот они и растут, полные надежд, а потом не при первых неудачах, бросаются из окон или разгоняются на автомобилях пьяными. Они не могут поверить, что все, это уже не сказка. А если бы все они знали заранее всю правду, то относились бы, и к себе и к своим врагам, более снисходительно, и было бы меньше конфликтов и лишней злобы, и все бы заботились друг о друге. А не как сейчас: где каждый сам за себя, а «ты» живешь для МЕНЯ.

*

Меня никогда не покидало чувство странности – по отношению к себе. Мне всегда нравилось то, что другие терпеть не могли, и я долгое время не знал, что с этим делать. Первое время я это тщательно скрывал от других, смеясь над теми же шутками, что и остальные, а после, когда меня начинало тошнить, то я стал противопоставлять себя другим, гордясь своим необычным вкусом и интересами. Но никто никогда не любил меня за то хорошее, что я для них делал, потому что никто никогда не замечал его, ну или делал вид, что не замечает этого, чтобы не быть передо мной чем-то обязанным. Сейчас мне плевать, что там обо мне думают другие, а если бы они узнали, что думаю о них я, то согласились бы с тем, что все мы разные. Иногда я себя спрашиваю: «а был ли я счастлив когда-либо?» и думаю, что с кем-то вместе никогда, а вот один – может быть. Хотя всегда хотел наоборот. И всю свою жизнь я учился радоваться в одиночестве, потому что других ничего из моего не интересовало. Из этого я сначала считал себя изгоем, потом избранным, а после – таким же как все остальные, мечтающим чтобы меня просто поняли. Но они постоянно коверкали мои мысли и эмоции, переделывая их под свои собственные. Беря из них то, что им нравилось, и отбрасывая то, что они не понимали и с чем не сталкивались. И каждый раз, когда они разбирали все, что им было нужно, я опять оставался совсем один со своей радостью. Позже именно эта непонятная никому радость вытаскивала меня из тяжелейших состояний, в которых другие сгорали заживо. Раньше бывало, что моя психика не переносила больше одного тяжелого события в день, а сейчас я выношу их сотнями за раз, и ни одно меня не удивляет и не может задеть совсем. Я уже давно свыкся со страданиями. Я научился видеть свет там, где другие его не видели, и этот свет довел меня до сегодняшних дней. Эта странная уединенность сделала меня зрителем, а не участником этого всеобщего падения вниз. Лишь осознав, кто ты есть на самом деле, можно увидеть себя со стороны и понять, что ты делаешь на самом деле. Мы – есть то, что нам нравиться, а не то, что делает нас лучше или хуже других, и готовы умереть за то, что заставляет нас плакать, а не за то, чтобы доказать им свое превосходство или опровергнуть свою слабость. Лучшие дни – это когда мы понимаем себя не в контексте других, а в рамках целого мира или даже вселенной. Мы успокаиваемся, когда осознаем себя частью чего-то большего, а не противопоставляя себя равному себе. В борьбе между равными рождается боль, а в защите от большего – возникает радость. Вопрос подобия и разностей определяет все вокруг и еще больше внутри нас. Ни в одном конфликте нет победителей, первый кто бросает первую ветку в огонь, надеется, что второй испугается жара, но тот подбрасывает еще одну со своей стороны, и уже никто не помнит с чего все началось. Остается только чувство ненависти друг к другу, холодные пальцы, дрожащий голос и клятва отомстить врагу. Мудрость приходит только после того, как удается покинуть сцену, выйти из парадигмы и увидеть все со стороны. Но пока я был одним из действующих лиц, это было невозможно сделать или унять свои страсти. Смеется не тот, кто победил в забеге, а тот, кто уже сошел с дистанции, и смотрит на бегущих, как на идиотов. Ловушка, в которую попадаются все – это попытка поставить конец там, где формируется новое начало, что собственно всегда и происходит, потому одно всегда продолжает другое. Расслабление, податливость лести и хвастовство – вот главные сети, в которые мы все попадаемся добровольно. Они убивают последнее, что у нас остается с возрастом – это надежда сделать что-то еще. И лишь тот, кто сможет научиться гордиться своей скромностью, способен будет сохранить свою молодость. Мне кажется, что большинство людей, злятся или выходят из себя из-за того, что они входят в надвигающуюся ситуацию, которая больше чем они сами, и она на них начинает давить своей значимостью. Однако, всё происходит наоборот: они не отличают главное от второстепенного из-за присутствия своих страстей, и видят в какой-нибудь мелочи огромную проблему, которая при устранении Я и пороков, такой уже не является. Только в скромности можно быть объективным.

*

Всю ночь шел дождь с сильным ветром. И всю ночь я не спал из-за того что на крыше гремела какая-то оторвавшаяся железяка. И каждую минуту глядя на звезды я жалел, что поселился в этой квартире на последнем этаже из-за ее прекрасного вида. Как же я не люблю это одеревеневшее состояние, когда не высыпаешься, да еще не по своей вине. После тело ползает как улитка, а мысли растут как листья медленно-медленно, и глаза слезятся. И каждый раз в том, что я не высыпаюсь виноват кто-то другой. Я не засиживаюсь ночами за сериалами или книгами, я с детства понял, как важен ночной сон для адекватности днем. Чай в такое время кажется как вода, кофе не бодрит, еда кажется пересоленой. Теперь вот хожу, ищу правды по улицам, радуясь тому, что железяка стучит сейчас там на крыше, а я ее не слышу. Утреннее солнце окончательно меня разморило, шаг мой стал тяжелеть, и я почувствовал как закружилось голова. Тело брало свое, – оно просилось спать. Но день только начинался, пришлось высыпаться стоя. Честно говоря, мне кажется почти все так и делают каждый день. Все ходят с такими лицами, будто кровать на себе сзади таскают, а чтобы не было видно их заспанных глаз, не снимают темные очки даже в пасмурную погоду. И надо сказать таких персонажей на улице каждый день полным полно, и у каждого причиной своя железяка. Люди очень странные, ведь они никогда не могут объяснить свое поведение даже самим себе. Например, им плевать, что они ведут себя как законченные эгоисты, и что окружающие считают их мерзкими и противными, для них самое главное, – это только чтобы эту правду никто не произносил вслух. Но в чем тогда логика, ведь от этого они не становятся чище. Если мы не называем зло злом, то оно не перестает быть злом. Если мы закрываем глаза на несущийся на нас поезд, то он от этого не перестает существовать. Это мне напоминает инфантилизм с ограниченными когнитивными способностями. Как-то давно играя с детьми в прятки, я стал искать спрятавшихся, и зайдя в одну комнату увидел торчащее из шкафа туловище. Ребенок, думая что он спрячет только голову в шкаф, и окажется в темноте, значит и весь он окажется в темноте. Банально, но дети так думают. Так и некоторые взрослые, им все равно что они гневные, горделивые, завистливые и порочные, главное чтобы никто об этом вслух не говорил, – при них. Кстати, по тому, что заставляет людей нервничать и выходить из себя можно легко понять, в чем их слабость и что они пытаются скрыть. Ну почему же им так сложно признать все свои слабости и стать искренними, ведь сколько сразу проблем бы исчезло с их плеч. В конце концов становится ясно, что мы разочаровываемся не в жизни, а только в людях, которые нас окружают. В жизни все происходит не так, как нам хочется, а так как хочется другим, у которых больше ума и ресурсов. Мы же постоянно им подчиняемся и адаптируемся, называя все эти попытки и усилия почему-то контролем.

*

Будем однако честными: мы все не особенно жалеем больных и страдающих пока они не начинают кричать и возмущаться от боли. Ведь всем нам важно, чтобы они держали свои переживания в себе, только тогда нам кажется, что в мире нет никаких страданий и страдающих людей. Что мир полон радости, счастья и розовых пони, и для этого мы постоянно ходим с закрытыми глазами. А если кто-то начинает жаловаться, то мы сразу пытаемся обвинить его в несдержанности, даже не пытаясь понять, что ему в этот момент больно и одиноко. Сколько раз я отталкивался от своего сердца в порывах жуткой ненависти к кому-либо, словно прыгун, который пытается взять максимальную высоту с шестом гордости. И каждый раз падал вниз головой на очень жесткий матрац, который мне казался изначально очень мягким. И каждый раз хотел повторить этот прыжок еще раз, будто матрац изменился. И каждый раз думал, что от этого страдаю не я, а мой обидчик. Вот же глупость. Прежде чем вылить на соперника чан с помоями, мы сначала сами должны наполнится ими до краев. Это надо помнить и понимать прежде, чем мы начинаем копить злобу, обиду и месть против кого-то, – этим мы убиваем только себя. Ведь прежде чем что-то отдать, этим нужно обладать в избытке, радость или злобу, это уже не так важно. Злорадствуя, мы наполняемся злобой. Делясь радостью, мы ей уже переполнены значит. Когда же нам говорят правду о нас или о сложившейся ситуации, то мы буквально взрываемся от этого: «Да, как он смел?!..», или «Да, как он мог меня?!..». Нас больше всего задевает на правда, а наше падение при ней. Наше самолюбие чувствует свое притеснение, наш эгоизм стучится от возмущения. И чтобы сохранить его мы готовы пойти на ложь, гнев, гордость, месть, унижения и жестокость. И уже не контролируем себя. И этот яд обиды растекается по телу, отравляя все живое там. Я слышу как стучится Я повсюду в разных частях тела, оно просит меня мести и расправы за то, что кто-то посмел коснуться его небрежно. Оно хочет уничтожить весь мир, лишь бы вернуть себе былое могущество. Самое страшное не в том, что нас обидели, а в том, что Нас обидели. В том, что крепость, которая казалась неприступной, дала трещину. И в каждой такой правде о нас, умирает какая-то частица Нас. То есть гибнет то, что не должно было вообще родиться – самолюбие, которое некоторые путают с честью. И как настоящий демон, которого когда изгоняют, он цепляется за все подряд когтями, вытаскивает с собой и нашу душу. Тот, кто сможет пережить это, переживет и все остальное. Врага ненавидишь ровно до тех пор, пока не находишь с ним общий язык и точки соприкосновения, ведь никто не достоин у нас такого уважения, как тот, кто однажды смог вывести нас из состояния покоя. Так как именно он единственный может вернуть нас в это прежнее состояние, – забрав лишь свои претензии обратно. И после этого он сразу же становится нам лучшим другом, который и знает и понимает нас лучше нас самих.