Сокровенное

Роман Горбунов

Сокровенное

Дневник проходящего мимо

Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете хотя бы пару шагов в его ботинках.

Лао Цзы

Если я иду с двумя людьми, то каждый из них будет моим учителем. Я буду подражать хорошим чертам одного, и одновременно исправлять в себе недостатки другого.

Конфуций

Возлюбите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, молитесь за обижающих вас и гонящих вас.

Иисус Христос

*

Я не хочу сказать, что у меня была какая-то уникальная жизнь, наоборот, самая наверное обыкновенная, даже более примитивная, чем у остальных. Многие скажут, да что он там вообще может мне интересного сказать, и будут правы. Ничего нового не скажу, однако попытаюсь выразить все привычное так, что вам это покажется крайне необычным. Очень важно увидеть себя на каждой странице, свои пороки, свои дурные поступки, чтобы хоть раз посмотреть на себя со стороны. Очень много людей живут просто так, как умеют, и даже не задумываются о мотивах своих поступков. Многие друзья мне прямо так и жаловались: «дурак я, понимаю это, но сделать ничего не могу с этим». Для большинства людей главная загадка – это как ни странно они сами. Очень сложно посмотреть на себя глазами обычных окружающих, а не из своего раздутого самомнения. К тому же главный герой этой книги – не я, и даже не мои друзья, а та историческая эпоха, которая слепила все эти события и наши характеры в одно, и которая не столько уникальна, сколько просто уже неповторима в будущем. Поскольку я не смог писать последовательно о своих прозрениях, буду писать то, что всплывало в моей памяти, по мере посещения тех мест, в которых мне приходилось бывать, и тех вещей, которые у меня еще остались. Они как бы оживляли во мне определенные части меня, которые сами за себя говорили. И эти символы стали моими ярлычками по путешествию в прошлое – в то единственное, что во мне еще осталось.

*

Честно говоря, я мечтаю по тому времени, когда я мог лазить по деревьям, и прыгать по крышам домов. Когда все было в радость, и никакие звуки меня не раздражали, а наоборот пробуждали веселье. Теперь же я не могу разобраться, почему раньше я летал во сне среди сияющих галактических планет, а теперь танцую в поле или плаваю под водой, – надо бы сходить к толкователю снов и узнать, что это значит. Впрочем, все равно соврут, только деньги зря потрачу. Пусть все идет так, как идет, в конце концов, – мне это совсем не мешает. Ох, уж это непередаваемое удовольствие, когда неожиданно попадаешь в те же самые сны, которые видел в детстве. Ты их сразу узнаешь по первым же деталям, и воскрешаешься душой и телом. Вот бы никогда не выходить из них. Да, и за повторное погружение моему бессознательному особая благодарность. Не нужны мне никакие монеты и щелка, только верните мне мои прежние сны, в которых я еще летаю среди звезд и холодных планет. А когда я внезапно просыпаюсь ночью и не могу уснуть, то люблю смотреть на молчаливый город из окна. Все спят, работает только электричество, светофоры переключаются на пустых тротуарах. Огни улиц, словно взлетные полосы невидимых самолетов. И мне кажется, что может, и я улечу на одном из них. Кто знает. Ах, какое меня еще ждет будущее. Мне кажется у каждого, у абсолютного каждого человека бывает свой звездный час, когда он счастлив, но он никогда не бывает вечным, он всегда скоротечен. Ну к примеру, кому-то идет молодость к лицу, а кому-то старость, и он получает все внимание и успех только с появлением у себя первых морщин, хотя сам думал, что уже давно все позади. А некоторые, наоборот, всю оставшуюся жизнь мечтают о повторении детства, когда они были в центре внимания и почета. Жизнь так всех выворачивает специально, чтобы никто никогда не был готов к своему счастью, поэтому многие проходят мимо него, даже не замечая.

*

Все наши страдания от того, что мы слишком часто используем «Я», мы запихиваем его в каждую ситуацию. Без Я не обходится ни одна наша мысль. И потому любая критика любой мысли, становится как удар под-дых. Но нельзя обидеть того, кто не видит сам себя среди окружающих. Так я научился радоваться за других, и стал лучше понимать врагов, их боль, их желания, и у меня развилось чувство заботы и сострадания. По мере того, как мое самоощущение снижалось, росло мое чувство удовлетворенности жизнью и понимания окружающих. Я научился чувствовать о чем думают и как переживают ситуацию прохожие, а так же разучился подстраивать ко всему себя любимого. Я научился смотреть на целующихся и обнимающихся людей спокойно, и ничего при этом не переживать в себе. Меня просто больше нет для меня, – и это вроде бы здорово. Я постоянно учусь быть посторонним везде и со всеми. Словно я пустое место, словно меня нет рядом с проходящими мимо, словно я смотрю на это из далекого прошлого или фантастического будущего. Но всегда сквозь себя. Раньше мне нравилось переносить себя в другие тела и пытаться понять и почувствовать то, что думали и чувствовали другие в какой-то конкретный момент. Это позволяло мне избавляться от бремени собственного самосознания. Так я ненадолго, но обретал свободу, а позже пришел к выводу, что я слишком эгоистичен, и слишком озабочен о себе самом. Ведь только отдалившись от чего-то, можно увидеть это в реальном виде. Жить собственной жизнью, и собственными проблемами – это всегда так утомительно, поэтому люди любят подглядывать за занавески и копаться в чужом белье. Именно поэтому мы так любим читать книги и смотреть фильмы, которые отвлекают нас от нас самих. Наше Я очень навязчиво и крайне приставуче. И как бы мы не любили себя, всю свою жизнь мы пытаемся отвлечься от собственного Я. Наше самосознание постоянно капризничает: «хочу того или другого!» или кричит: «не игнорируй меня!». И мы всегда ему подчиняемся.

*

Я родился и вырос в таком унылом месте, что вряд ли кто-нибудь добровольно бы переехал сюда сегодня. Сейчас отсюда только уезжают, дома становятся запущенными, улицы пустыми, все бегут в большие города за деньгами и счастьем. Конечно, все понимают, что от жизни надо брать только лучшее, а тут брать уже совсем нечего. Остаются только бездомные собаки, и несколько домашних котов, да еще и я, так как бежать куда-то в моем состоянии подобно самоубийству, ведь я с трудом дохожу до магазина, после чего лежу около часа не двигаясь от невыносимой боли, и не думая ни о чем, пытаюсь успокоить себя. Иногда смотрю на неменяющийся пейзаж за окном: та жа сломанная лет двадцать назад лавочка, те же дыры в асфальте, те же облупившиеся стены серых домов. Только осенью земля покрывается красно-желтыми листьями, а зимой белым снегом, а все остальное такое же, как тогда, когда я бегал здесь еще ребенком. Иногда весной я подтягиваю свой нос к окну и пытаюсь вдохнуть запахи осени, но ничего не чувствую. Я не могу больше наслаждаться жизнью как раньше, хотя продолжаю жить, и переводить календарь. Хотел бы я что-то исправить или изменить в своей жизни, я даже не знаю, потому что уже не помню ее деталей, но есть горький осадок за то, что она прошла очень быстро. И даже сейчас я не могу себе сказать точно, чем бы ее нужно было наполнять, чтобы сейчас не было этой зияющей пустоты внутри. Не знаю и все. Наверное, обо всем, чтобы мы не делали, все равно придется потом жалеть, или думать что все нужно было сделать по-другому. Будь у меня много денег, стал бы я чувствовать больше запахов, – сомневаюсь, ведь старость беспощадна ко всем. Было бы у меня много родственников, не свели бы они меня с ума еще раньше, то же вопрос. Говорят, что дети – это залог того, что будет кому тебя похоронить или позаботиться в старости, но увы, есть множество примеров, когда дети бросали своих родителей, и даже убивали их ради наследства. Так что никто ничего не знает.

*

Больно еще и от того, что к моему возрасту скопилось столько вопросов, и ни одного ответа. Раньше казалось, что все потом разрешиться, или все само собой разрешится, все встанет на свои места, но кажется, все стало еще более запутаннее. С возрастом становится еще больше проблем, а старческая мудрость заключается не в нахождении множества ответов, а в банальном игнорировании множества вопросов. С каждым новым годом, я понимаю, что на многое можно было не обращать внимания. Кто это ставит нам планы на жизнь, мы или наши начальники, родители, родственники. Вот так, бежишь изо всех сил, и думаешь, что на финише тебя ждет долгожданный приз, но там – ничего нет. Просто пустота, абсолютная пустота, боль в костях и какое-то уныние, вечная промозглая осень внутри. Эти вечно желтеющие листья, от которых не проходит горечь во рту. Ради чего все это, в чем суть этого быстрого спуска с высокой горки, а иначе это и не назовешь. Нам в самом начале дают все, здоровье, радость, счастье, свободу, а потом каждый день это незаметно забирают, продолжая улыбаться и хлопая по плечу. А потом, когда у нас все это исчезает, то исчезают и все те, кто хлопали нас по плечу и улыбались. И ты понимаешь, что остался один, что все твои лучшие годы прошли, или вернее остались позади, под этой горкой. Но самое обидное в том, что даже если бы я имел еще в себе силы, то я бы не знал, с чего бы начал, чтобы прийти к совсем иным выводам. Да и начал ли я вообще что-то новое, ведь мы так часто любим идти по уже натоптанным кем-то дорогам, или повторять слово за словом, шаг за шагом все за другими. Мало кто из нас действительно задумывается, а действительно он живет той жизнью, которую ему хочется прожить. Школа, институт, работа, семья, дети, что из этого дает нам право на свой путь, все это лишь загоняет нас в рамки того, каким должен быть каждый из нас в глазах общества. То есть быть как все. И все тут. А что хотим мы всем безразлично. Словно мы, как шестеренка не может крутиться в другую сторону, если она встроена в общую систему. Не успеваем мы родиться, как нам уже дышат в спину, и мы тут же спешим догнать тех, кто родился чуть раньше нас, наступая им на пятки. А потом все сидим на одной лавке и вздыхаем от бесконечной гонки. Ведь у каждого из нас были индивидуальные мечты, а результат оказался одинаковым. Ну что-то я опять заболтался, уже скоро время обеда, и пора идти за продуктами, тряся своими дряхлыми костями по улице и стуча кривой палкой по камням, отпугивая кошек и раздражая бродячих собак.

*

По выходным я собираюсь с силами и хожу за сухофруктами на рынок. Продукты я беру всегда у одного и того же торговца, его лавка стоит прямо в начале рынка. За ним расположена точно такая же лавка с точно таким же овощами и фруктами, но я почему-то всегда закупаюсь только у крайнего. Недавно я задумался «а почему?», может из-за того, что он стоит ближе к входу, но тогда это не справедливо. И в этот раз я решил закупиться у того – другого продавца, дать так сказать ему шанс переманить меня, чтобы ему не было обидно, и так сказать восстановить невидимую справедливость. Как только я подошел к нему, он сразу взглянул на меня как-то не доброжелательно, будто я пришел с жалобой или пытался у него что-то украсть. И вспомнил, что он так всегда не только на меня, но и на всех смотрит, и именно поэтому я не люблю у него закупаться. Вроде ассортимент тот же, но отдавать деньги ему не хочется, от этого и вкус овощей может быть неприятен. Нет, не потому что они другого сорта, а от личного восприятия. Ведь когда мы покупаем товар, то мы почему-то оцениваем прежде всего самого продавца, и зачем-то представляем как он перебирает своими руками эти продукты, что приговаривает при этом. И одного этого было достаточно, чтобы отказаться от покупки. Вскоре его лавка закрылась, а улыбчивый сосед выкупил его помещение, расширив свой ассортимент, и продолжал процветать, несмотря даже на более высокую цену. Правильно говорят: будь проще и к тебе люди потянутся. Понятно, что у каждого из нас не так много поводов для радости и улыбки, но вид обиженного то же никому не нравится. Мне кажется, доброго продавца не тяготили расходы и возможные убытки, или по крайне мере он их старался не показывать. Как бы мы не хотели, но передаем друг другу какую-то невидимую энергию. Мне ли это не знать, бродя целыми днями по улицам. Каждый взгляд прохожего может дать, а может отнять что-то.

*

На мой взгляд, человек – это существо всегда рациональное и прагматическое, а если он и ведет себя как иррациональное, то это уже его личный выбор – оставаться беспечным. Человек всегда знает, чего хочет. Нет смысла его расспрашивать об этом, ведь он всегда делает в первую очередь то, чего хочет больше всего. Если не встретил, не приехал, не улыбнулся – значит, просто не захотел этого. Любой желающий всегда находит время. Зато те, кто находят на нас время, стремятся его обналичить и найти свою выгоду. Всю жизнь пытаюсь убедить себя не верить тем, кто болтает во все зубы и обещает то, что я сам хочу услышать. Но не могу, постоянно, раз за разом, все равно верю каждому слову. Поэтому постоянно верю, боюсь и прошу. Никогда сам не обещаю того, чего не смогу или особенно не захочу исполнять. Нет ничего хуже, чем узнать в глазах обиженного свое наглое лицо. Не можешь – не обещай, сможешь – сделай или умри. Или не обещай вовсе. Самое ужасное – это остаться в глазах других обманщиком, готовым только бросаться красивыми фразами. Но люди готовы умирать ради денег, как дикие звери ради еды. Однако, когда деньги для беспечной жизни становятся важнее самой беспечной жизни, то и сама жизнь становится обесцененным товаром. Цель не только оправдывает средства, как уверяют нас все неудачники, сбитые на взлете, но и подменяет собой их вечно. Изначально деньги придумали, чтобы обменивать их на товары, но люди стали предпочитать иметь больше денег, а не товаров. Их всех тешит мысль, что они могут себе позволить всё, просто пока этого не хотят. Получается они накапливают возможности, а не результаты. И как многие другие – не имеют столько фантазий, а лишь крадут их у прохожих. Но единственное, чего они никогда не купят – это любовь и радость. Это уже их несбыточные фантазии. Проходя сегодня по рынку, увидел нечто такое, чего никогда уже не надеялся увидеть – это доброту в глазах. Бабушка торговала цветами к вербному воскресенью и глаза ее буквально светились, она была рада видеть каждого прохожего. И видно, что она была не богата деньгами. Да, это еще то, наше, старое поколение, которое горячо верило и верит до сих пор в святость каждого человека. Но острые взгляды остальных уже давно потухли, они будто бы с болью их открывали, глядя на прохожих. Нет, ну скажите мне, а какой вообще смысл жить и видеть в каждом злодея и подлеца, нам то самим от этого не легче. Пусть злодеи и подлецы думают какие они плохие, а нам то это зачем, – это только портит нам настроение. Мне кажется, в нашей голове не должно быть лишних мыслей, вроде – «что же думают другие?». О чем бы они не думали, хорошо о нас или плохо, и то и другое мы воспринимаем одинаково некомфортно. С добротой всегда живется легче, с добротой открываются все двери, но только не те, которые все видят и хотят потрогать, а те что внутри. Доброта – это не просто глухой звук, а валюта всего невидимого, того, что другие называют счастьем и радостью. Именно поэтому все богатые так часто плачут, и всегда смеются через силу. Когда я начинал измерять счастье в деньгах, то у меня сразу все начинало рушиться: от внутренней гармонии до внешних обстоятельств. Ведь деньги по своей сути чужды человеческой и любой другой природе. Да, у каждого из нас есть потребности, но мы не принимаем никаких посредников между собой и желаемым. Мне кажется, человеку платить за счастье так же нелепо, как платить за воздух, и то и другое дано ему бесплатно. Ну ладно, не буду больше о грустном, все – гашу свет, и наблюдаю не отрываясь за тем, как неподвижно висят звезды. Пока мое тело передергивает, но я точно знаю, что через несколько минут я однозначно выключусь. И я уже в предвкушении этого сладкого сна, прижимаю медленно плечи к шеи, представляя мягкую подушку.

*

Сегодня в очередной раз проснулся с мутным мышлением, и задумался, а живем ли мы вообще, и как часто мы живем с ясным сознанием. То вирусы различные атакуют нас, то бактерии, то магнитные бури, то просто боль от старости костей и мышц. Если бы я стал считать, сколько бы у меня, интересно, было бы прожитых ясных дней? И не таких, когда ходишь весь день, не понимая куда и зачем, и не помнишь в чем заключался прошедший день. Все так часто оказывается в тумане, а когда оно рассеивается, уже просто забываешь, что искал недавно. Мы каждый раз хотим постучаться в то состояние, когда мы были идеальными, но с каждым новым годом это состояние становится все более недостижимым, словно мы пытаемся вцепиться в твердую горную породу ногтями и удержаться, но под тяжестью собственного веса постоянно скатываемся, кувыркаясь и получая все больше и больше ушибов. И каждый новый день повторяем это восхождение снова. Познание – это такое же восхождение, такое же тщетное и безуспешное. Чтобы бы мы не пытались постичь, отношения или курс акций на биржи, все это кажется банальным, но в последний момент постоянно ускользает из наших рук. Все с чем мы сталкиваемся в течении жизни, да и сама жизнь – больше похожа на снег, тающий в луже. Старость – это когда постоянно кажется, что я вот-вот высплюсь, вот-вот подлечусь, и все пройдет. И чем больше лечусь, тем больше болячек прибавляется. Старость – это попытка поймать некий туман. Каждый раз попытки восстановить прежнее самочувствие, для меня оборачиваются только новым недомоганием, которое неизвестно откуда берется. Старость – это когда ломота в костях сыпется на нас со всех сторон одновременно. Старость – это когда все уже потеряно, но мы думаем, что есть еще шанс вернуть все обратно. Молодость же – это когда кажется, что все можно заполучить, а старость – это когда кажется, что все еще можно вернуть. Но в обоих случаях это просто бесплодные надежды на то, что уже давно не существует или невозможно. Молодость – это увлеченность чем-то целиком и полностью, когда в этой увлеченности наша самость исчезает. Когда то, что нам интересно представляется нам чем-то большем, чем мы есть. Счастье – это когда нас еще нет. Теперь мне кажется, что счастье – это позволять себе быть спонтанным, а это могут себе позволить только дети и старики, вот в чем самая большая загвоздка, а на остальных в этой маске будут смотреть уже как на ненормальных. Мы так много планируем дел и уже боимся снова стать спонтанными. Раньше каждый день у меня был как песня, которая играла всеми фибрами души и тела. Я просыпался в детстве, и из меня буквально лились различные мелодии. Даже когда я молчал, из меня исходила какая-то песня, которая нравилась моим родителям и близким. А сейчас у меня все скрипит внутри, и это уже никому не нравится. Это только кажется, что жизнь длинная, ведь некоторые успевают даже в ней заскучать. Но живем мы не так уж много: начиная где-то с 15 лет, когда начинаем осознавать, что живем, и где-то до 35 лет, когда резко падает обмен веществ и ускоряются все недомогания. То есть всего около 20 лет, и все, а потом просто доживаем. И если мы не успеем что-то значимое сделать в этот период, то считайте, что жизнь прожита зря. Так что те кто, бесконечно откладывают жизнь и думают, что все еще успеют в будущем, я бы посоветовал все важное сделать прямо сейчас, как бы себя не чувствовали, иначе вы рискуете не сделать этого уже никогда. Мои ноги и руки уже не так крепки как раньше, поэтому унести много, или убежать далеко я не смогу. Поэтому приходиться вести себя скромно. Хожу по краям обочин и пытаюсь найти ответ как снова ускорить обмен веществ. До этого я пил крепкий чай, но он перестал меня бодрить, потом переключился на кофе, от него у меня началась аритмия и бессонница. Теперь я даже не знаю, чем и как мне поднять настроение. Стал представлять как жую красный перец, вроде помогает, если правдоподобно представлять как у меня внутри все жжет. Страдание изнутри – это единственное что я только последние годы чувствую, и что означает, что я еще жив. Какое-то время я занимался гимнастикой, но от этого еще сильнее болели суставы. Я уже упустил время, когда мог еще заниматься физическими упражнениями без ущерба для здоровья. Теперь вся моя сила заключена только в силе духа, и для этого я стал практиковать медитации, это некие упражнения для спокойствия духа. Я повторяю своему организму «успокойся» миллион раз, и на миллион первый он меня слушался. Медитация для меня – это некая основа или первая мысль, от которой должны отталкиваться все остальные. И таких благоприятных фундаментов я подыскал себе всего два: мысль о бесстрашии и мысль о бессмертии. Теперь все, что я говорю, чувствую, делаю или представляю в воображении, начинается с них. И надо сказать состояние мое немного улучшилось, главное чтобы это не оказалось простым самовнушением.

*

Ах, за что нам, людям, все эти страдания возраста, чему они должны нас научить – не понятно. Хотя, наверное – это относится ко всему спокойно, или как к чему-то временному. Помню, как в-первые осознал, что я умру, ощущение, словно нож воткнули под ребра, резкая и пронизывающая боль, и чей-то голос зашептал на ухо: «ты здесь временно, так что не привыкай; и всё то, что ты распихал по карманам и зажал под мышками, придется оставить». Меня трясло. Честно говоря, всегда до дрожжи боялся смерти и был уверен, что никогда с ней не смирюсь. И это понятно, я тогда был молод, мог различать тысячи вкусов и запахов, что окружали меня со всех сторон. И мне казалось, что у меня все еще впереди, и все двери передо мной открыты. И вот тогда меня очень пугала мысль, что это все может когда-то в один прекрасный момент внезапно прерваться. Да уж, тогда мне было что терять, хотя бы бесплодные надежды, и было о чем беспокоиться, а не то, что сейчас, хожу прихрамывая на обе ноги, и просыпаюсь посреди ночи от болей в спине. Это приключение уже не кажется таким увлекательным, и если оно оборвется, я ни секунды не буду жалеть. Конечно, уходить самостоятельно я не стану, это во-первых грешно, а во-вторых, мне все-таки любопытно, чем закончатся все эти истории, которые мне довелось узнать. Старость дает нам понимание себя настоящего, она показывает насколько наши надежды и мысли бесплодны. Как я уже говорил, я не мечтаю о вечной жизни, но я мечтаю о вечной молодости, я не буду это скрывать, ведь она прошла у меня как-то слишком быстро и незаметно. Как будто кто-то против моей воли перевернул страницу, даже не спросив у меня, успели ли я дочитать или нет. А сказал только: «теперь читай здесь», и все. А «здесь» читать мне не интересно. Но страницы все переворачиваются и переворачиваются. Говорите что хотите, но старость – это потеря чувственности. И чем старше становится человек, тем в нем меньше остается чувств внутри, которые бы его смягчали, а не кололи как иглы-эмоции, которых с годами становится почему-то только больше. И никто никогда не смог соблюсти этот баланс. Все всегда отдавали или сдавались эмоциям. Время отбирает у нас одно и раздает другое. Мы с любовью вспоминаем о детстве, потому что тогда в нас было гораздо больше любви, а не потому что тогда было лучше. Однажды я сказал одному мальчишке, что лучшие мультфильмы, которые я смотрел были в моем детстве, а он мне в ответ сказал, что это только потому что я тогда был сам молодой. И я сразу понял, что в каждом человеке живут свои любимые мультфильмы, когда мы были переполнены любовью, и ей мы наделяли все вокруг, а с возрастом ее растратили, и потому все стало резко унылым. Хотя для других, еще молодых, она осталась по-прежнему целой вселенной. Ах, не слишком ли я здесь много развел соплей, и слез о былом. В общем: я снова учусь любить всех и вся, чтобы пробудить свою одеревеневшую душу. Ну, по крайне мере стараюсь любить, хотя по старой привычке это не всегда удается. Как только мы теряем любовь, мы вместе с ней теряем и здоровье, и смысл жить дальше. Ведь мы не стареем по факту, а просто теряем способность воспроизводить внутреннюю энергию, то есть проявлять свои чувства. Вот в чем проблема: умирает не тело, а наша чувствительность. Вопрос не в том: смогу ли я полюбить еще, ведь мне самому будет казаться что я люблю, а в том: смогу ли я полюбить так же как в детстве – всем своим сердцем. Проблема в том, что с возрастом чувства перестали проникать так глубоко внутрь, а болтаются как поплавок где-тона поверхности. Смогу ли я вообще когда-либо войти в прежнее состояние своего детства, когда была жива еще моя душа, и плавала как рыба по просторам огромного океана, а не билась от жажды на берегу необитаемого острова, под названием старость. Уходят не года, а способность чувствовать изнутри. Потому что там внутри, уже давно место радости заняло беспокойство. Раньше я думал, что старики испытывают боль от немощности, а теперь сам на себе понял, что наоборот от перенапряжения. Как же быстро мы перестаем любить, и теряем всякий смысл напрягаться для чего-то еще. Жизнь без любви похожа на ночь без звезд. При этом, чем сильнее и больше мы в кого-то влюблены, тем как ни странно больше на небе загорается светил, а их блеск становится ярче. Любовь – это единственный ветер, который способен сдуть пыль у нас изнутри. Сами мы так никогда не сможем сделать, сколько бы не прыгали, и не бегали до изнеможения. Когда влюбляешься, то сразу все запахи вокруг становятся ощутимыми: пыльца, земля, вода, костер и даже старые ключи в кармане. И непонятно, что это – ощущение нового, или ощущение возврата чего-то старого, некий зов предков. Влюбленность – это главный стимулятор жизни, который не считается ни с какими потерями. А привычка – это самое ужасное и самое мертвое, от чего нужно по быстрее избавиться. Теперь я ищу вокруг себя что-то новое и необыкновенное, то, что способно меня удивить и влюбить в себя. Я хочу снова почувствовать, что я живу. Что во мне внутри что-то живет. Вот только один вопрос остается для меня загадкой: кого можно так полюбить вечно, и при этом не разочаровываться потом во всем подобном этому. Понятно, что тот, кто найдет такую любовь, будет вознагражден со сторицей до краев. Проблема в том, что любить некого. Вокруг меня одни пустые и уже выжженные кем-то сердца. Они сами признаются, что их души спят или уже мертвы. Да и мои чувства тоже никому не интересны, ни старания, ни переживания, – всем подавай только удобства и развлечения, а все остальное их не занимает вообще. Их сердца ничего не чувствуют, ни любви, ни дружбы. Вот как только у меня стали болеть колени при ходьбе, я сразу стал допытываться у своего организма: «а почему?». И пришел к странному выводу, что я просто перестал отталкиваться от носков, а стал переставлять ноги, как несгибаемые палки. Затем удивился, а почему я вдруг перестал делать так же, как я это делал раньше в детстве, когда словно прыгал при ходьбе. Тогда я во все верил и бежал с радостью к приключениям, а теперь мне ничего не интересно. Теперь я никому и ни во что не верю, и никуда не бегу, и ничто меня больше не привлекает, и потому плетусь, не сгибая ступней. Казалось бы, причина должна быть в старости, а оказалась в отсутствии интереса к жизни. Но самое печальное то, что даже понимая эту банальную причину, я не могу снова разжечь в себе огонь прежнего любопытства. Ну вот просто не могу, и все. Я все познал, что хотел, а что не познал – мне просто уже не интересно. Выходит, что жизнь измеряется не износом органов, а обычным интересом к ней. Мы живем пока верим, что мир волшебный, и существуют чудеса, и что все люди вокруг добрые. И умираем постепенно, по мере того как разочаровываемся во всем этом нехотя и перепроверяя. А зачем жить душе в мире без чудес? Да мы пьем воду и жуем хлеб, но внутри уже не бьется кровь как прежде.