Русская самодержица Елизавета

позволяло им решать поставленные задачи и сокрушать врагов. Впрочем, деловые качества российской Елизаветы I Валишевский оценивал с

негативной стороны. Порой он противоречил сам себе, сначала писал о ее

патриотизме, а затем о том, что у нее было не больше патриотизма, чем у

польских конфедератов, призывавших иноземцев. Многие оценки

самодержице Елизавете, историк разделял с Екатериной ΙΙ, например

необразованность, расточительность и т.п.

Оценивая политику управления дочери Петра I, К. Валишевский писал:

«В царствование Елизаветы политика ея стремилась всеми средствами –

в мирный период внутри страны, а в последние годы за ея пределами – к

созданию престижа или иллюзии могущества и величия России.

Это величие покупалось ценою жертв, с каждым годом все более

мучительных и жестоких, от которых страдала материальная и духовная

жизнь народа и даже его достоинство и честь: земледелие было запущено

вследствие повальнаго бегства крестьян, не выносивших непосильнаго ига; ________________________________________

50.Валишевский К.Ф. Дочь Петра Великого. С. 164.

36

зарождающаяся промышленность парализовалась фискальными требованиями, останавливающими ея развитие; умственный прогресс задерживался

преобладанием милитаризма…».51 Исторически сложилось так, что поляк по

происхождению, он не хотел написать о правительнице Российской Империи

что-либо справедливое. Он утверждал, что правительство первоначально

стремилось поддерживать равновесие и не вмешиваться в конфликты, но

затем стало гоняться за внешним блеском и славой, несоизмеримой со

скудными средствами народа, а благосостояние подданных приводилось в

«жертву внешней славе».

Отдельный раздел своей книги К. Валишевский посвятил внешней

политике елизаветинской эпохи, он признавал успехи русских дипломатов, впрочем, считал, что основные успехи были достигнуты иностранцами на

русской службе. Этим историк пытался доказать, что приоритет, отдаваемый

русским во всем, был в значительной степени мифом. Также он превозносил

успехи иностранцев и их уровень развития, в том числе над русской

культурой той эпохи. Впрочем, последний вывод мог быть навеян автору его

источниками: донесениями иностранных дипломатов и их воспоминаниями, которым он порой верил безапелляционно, ссылаясь на отсутствие русских

источников личного происхождения или их бедностью и, якобы, необъективностью. Главным недостатком внешней политики елизаветинской

эпохи Валишевский обозначил, возобладавшее с какого-то момента, пренебрежение внутренними интересами в пользу внешних успехов.

Он утверждал: «Результатом была та двойственная, своеобразная

физиономия, которую современная Россия еще долго, после Елизаветы, показывала миру: лицо, сияющее и в тоже время полное страдания, монументальный пышный фасад, скрывающий лачугу; армия, снаряженная и

обученная на европейский лад, победоносно шествовавшая по Германии, а

дома – люди в лохмотьях, похожие на зверей; блестящий двор, дворцы, казармы и отсутствие школ и больниц; серебряная монета, чеканенная в

Кенигсберге, в завоеванной стране, и фальшивая медная монета, сфабрикованная в Петербурге для местного употребления; роскошь и нищета

одинаково чрезмерныя, цивилизация и варварство идущия рука об руку

везде…».52

Иными словами, в начале XX века Всероссийская самодержица

Елизавета получила от Казимира Валишевского ярлык правительницы

России, которая гонялась за внешней славой и печатала серебряные монеты в

завоеванной стране, ради славы среди иностранцев, оставляя свою страну в

нищете. Однако, автор данной книги убежден, что эти обвинения не были

справедливыми.

____________________________________

51.Валишевский К.Ф. Дочь Петра Великого. С. 552.

52.Там же. С. 553.

37

В целом, Валишевский пытался быть объективным, однако постепенно

в его оценках начинал преобладать негативный толк, возможно, он слишком

верил иностранцам современникам Елизаветы Петровны, возможно, писал

так, чтобы принизить достижения елизаветинской эпохи. Все же, с одной

стороны, он признавал эволюцию нравов и культуры, также положительную

роль в этом процессе самой императрицы, которая стремилась привить

подданным гуманность и художественный вкус. С другой стороны, отмечал

доходящую до фанатизма любовь всероссийской самодержицы Елизаветы к

своему народу, что, по его словам, с лихвой компенсировало недостатки ее

характера: леность, фаворитизм, расточительность, а также вспыльчивость и

самовлюбленность. Все это, в сочетании с взвешенностью принятия

самодержицей решений, считал исследователь елизаветинской эпохи, работавший в начале XX-го века, позволяло России поступательно

развиваться. Историк польского происхождения писал, что российская

Елизавета I делами своими заслужила бы титул Великая, если бы не

появилась женщина более великая, чем она. Впрочем, думается, о

справедливости последней части этого утверждения можно и должно

дискутировать.

Надо признать, оценки елизаветинской эпохи К. Валишевским были

весьма противоречивы, восхваление сочеталось с презрением, воспевание –

с порицанием. Однако, сам писатель считал, что лишь через подобные

противоречия можно найти истину. Еще одной особенностью его книги было

убеждение Валишевского в том, что главным фактором развития общества

являлся цивилизационный уровень, а недостатки общества и отдельных лиц

вызваны, прежде всего, уровнем развития общества, в плену у которого

находятся все его (общества) представители. Впрочем, по его мнению, отдельные личности могли видеть дальше остальных, к последним, относилась и русская Елизавета. Таким образом, К. Валишевский являлся

сторонником цивилизационного подхода к изучению истории. Главным

фактором развития общества, он считал уровень развития цивилизации, которую некоторые деятели могли либо двигать вперед, либо просто

подчиняться цивилизационному развитию. По мнению историка, Всероссийская самодержица Елизавета – энергичный правитель, до

«фанатизма» любившая свой народ, двигала прогресс вперед; особенно, в

части смягчения нравов, развития экономики, и внедрения новых для

Российского государства культурных веяний. Фанатичная любовь дочери

Петра I и ее соратников к народу и ее «бешеная» энергия, по убеждению

историка, в какой-то степени компенсировали недостатки самодержавицы

Елизаветы и ее соратников. Исследование Валишевского «Дочь Петра

Великого», по мнению автора данной работы, замечательно тем, что это одно

из немногих произведений начала XX столетия, которое было посвящено

целиком Всероссийской самодержице Елизавете и ее эпохе, а не являлось

трудом-обзором всех особ, царствовавших в Российской Империи в первой

половине XVIII века.

38

Подводя итоги всего изложенного в данной главе, можно с

определенностью отметить: для начала XX века являлось характерным

существование различных концепций изучения исторического периода

царствования

Елизаветы

Романовой.

Один

подход

представляла

позитивистская школа, сторонником концепции которой в начале века был

ученик С.М. Соловьева, государственник В.О. Ключевский. Историк не внес

почти ничего нового, кроме психологических характеристик русской

Елизаветы, написав, что она была соткана из противоречий. Также к

позитивистской школе принадлежал труд отечественного историка

С.Ф. Платонова, посвященный эпохе царствования российской Елизаветы I, в труде впервые отмечалось усиление крепостного права в 40 – 50-е г.г.

XVIII века. В начале ХХ века объектом исследования историка-монархиста

были не только личность правителя или деятельность государства, или жизнь

людей, но и развитие экономики, и положение сословий. Кроме того, в

данной главе представлен цивилизационный подход к исследованию

рассматриваемой эпохи, которого придерживался К. Валишевский.

39

ГЛАВА 3.

ИСТОРИКИ КОНЦА ХХ СТОЛЕТИЯ

О РУССКОЙ ЕЛИЗАВЕТЕ И ЕЕ ПРАВЛЕНИИ

Третий период историографических исследований, представленный в

настоящей работе, можно условно очертить границами, начиная с 80 – 90-х годов

ХХ века. В советское время до 80-х годов отсутствовали труды, посвященные

Всероссийской самодержице Елизавете и ее эпохе, а единственным объектом

исследования была либо классовая борьба и развитие экономики, либо

внешняя политика в 40 – 50-е г.г. ХVIII века. Начиная с 20-х годов ХХ века, долгое время (до 40-х годов) елизаветинская эпоха упоминалась историками, исключая С.Ф. Платонова, в негативных тонах: как эпоха угнетения народа, классовой борьбы и т.п. Например, М.Н. Покровский представлял российскую

историю, в том числе период правления самодержавицы Елизаветы Первой, как борьбу угнетенного народа против эксплуататоров и, естественно, писал о

всех царствующих особах в негативном ключе. Историк, основатель и

главный редактор журнала «Историк-марксист» уделял внимание в основном

экономике и социальному протесту. В 40-е годы ХХ века вышло несколько

трудов, посвященных участию России в Семилетней войне, например, коллективная монография «История русской армии с древнейших времен до

середины XVIII века»; в этих трудах Елизавета Романова заслужила похвалу

как борец с прусским милитаризмом. Иными словами, всплеск интереса

к самодержице Елизавете, произошедший в 40-е годы XX века, был связан

с историей Семилетней войны, русско-германских отношений в 40 – 50-е г.г.

XVIII столетия, историей русской армии и шуваловской военной реформы.

Результаты этого периода подробно исследовал М.И. Семевский автор книг

«Россия входит в Европу русско-австрийский союз» и «Россия в Семилетнюю

войну», переизданных во второй половине XX века. После окончания Великой

Отечественной войны объектом исследования исторического периода

царствования Елизаветы снова стала экономика и классовая борьба.

Единственным деятелем елизаветинской эпохи, которому авторы уделяли

внимание в 50 – 70-е годы XX века, был М.В. Ломоносов, жизни и

деятельности которого было посвящено большое количество работ. В этих

трудах несколько строк было написано о российской Елизавете I и

ее соратниках в связи с экономическими преобразованиями той эпохи, а именно, отмене внутренних таможен. Однако, реформа, инициируемая

П.И. Шуваловым, представлялась как реформа в интересах дворянского

класса.

Таким образом, в советское время приоритетом исследователей была

социальная история; в 40-е годы ХХ столетия она частично вытеснилась

интересом к внешней политике, особенно в исследованиях, написанных об армии

и русско-прусских отношениях в эпоху Семилетней войны. В 50 – 70-е годы

ХХ века елизаветинская эпоха упоминалась в основном в трудах, посвященных биографии М.В. Ломоносова. В большинстве работ о

Ломоносове, сообщалось об окружении российской Елизаветы I; как правило,

40

это были баре, мешавшие великому помору реализовывать его идеи, например, Шуваловы. Личность самодержицы Елизаветы, как объект

исследования в трудах отечественных историков того времени была под

запретом. «Советская же историография попросту игнорировала Елизавету.

Из многочисленных книг о Ломоносове следовало лишь, что императрица в

основном путалась в ногах у великого ученого-гуманиста России.»53 –

отмечает Е.В. Анисимов. Иными словами, царствующая личность Елизавета в

советской историографии почти отсутствовала. Труды, посвященные дочери

Петра Первого и ее царствованию, появились только в 80 – 90-е ХХ века.

В данной главе предлагается анализ трудов, написанных в конце

XX века, посвященных самодержавице Елизавете І и ее царствованию: Н.И. Павленко «Елизавета Петровна» и Е.В. Анисимова «Елизавета Петровна»

и «Императорская Россия». Отличительной чертой исследований этого

периода стало стремление написать объективную картину елизаветинской

эпохи, поскольку советские стереотипы начинали меняться. Например, Е.В. Анисимов сравнивает Елизавету с «не привитым дичком», который под

воздействием обстоятельств «растет», «как ему вздумается». Елизавета

Петровна была значительно грамотнее не только своих предшественниц на

троне, но даже своего великого отца, «самовлюбленность», «страх ночного

переворота», была скорее доброй, чем злой – характеристики данные

самодержице Е.В. Анисимовым. Н.И. Павленко писал о русской Елизавете

более сдержанно, он, в отличие от Анисимова, утверждал, что императрица не

участвовала в делах управления, а лишь развлекалась. Автор советских

учебников по отечественной истории считал, что ее интересовали только

власть и развлечения. Объединяют мнения этих историков взгляды на роль

личности в истории: оба считают, что личность в истории играет

значительную роль.

Николай Иванович Павленко (1916 – 2016 г.г.) отечественный историк, так или иначе обращавшийся к образу всероссийской самодержицы Елизаветы

в конце ХХ века, создавая свой труд, опирался на источники и исследования, которые использовали предыдущие авторы, писавшие об этом историческом

периоде. В книге «Елизавета Петровна» Павленко сообщал: «О Елизавете

Петровне сложилось впечатление, навеянное известным четверостишием

А.К. Толстого, в котором основную нагрузку несут первые две строки:

«Веселая царица была Елизавет». Не оспаривая ее ветрености, постоянной

заботы о своей внешности, страсти к нарядам и удовольствиям, предоставляемым троном, попытаемся несколько усложнить этот стереотип, объяснив побудительные мотивы ее поступков и дополнив ее портрет штрихами, на которые историки, а иногда и современники обращали мало внимания».54

________________________________________________________

53.Анисимов Е.В. Елизавета Петровна. М.: Молодая Гвардия. 1991. С.4.

54.Павленко Н.И. Елизавета Петровна. М.: Мир энциклопедий Аванта +, Астрель, 2008. С.7.

41

Автор советских учебников по истории России считал, что два обстоятельства

больше других влияли на поведение русской Елизаветы: необыкновенная

красота и страх. Хотя он стремился внести в «портрет» Елизаветы Петровны

какие-то новые штрихи, но в целом продолжал ту линию, по которой ее

царствование представлялось лишь очередным незначительным этапом в

перечне правителей от Петра Ι до Екатерины ΙΙ. Советский историк вторил

бывшей принцессе А́нгальт-Це́рбстской (Екатерине II): критиковал российскую

императрицу Елизавету за нежелание учиться, за постоянную праздность, из-за которой у нее не оставалось времени на серьезные дела; утверждал, что

она была завистливой и слишком много времени проводила в развлечениях.

По его мнению, министры гонялись за правительницей империи Елизаветой, чтобы подписать бумаги. В доказательство праздности самодержицы

Елизаветы Павленко приводил выдержки из Камер-фурьерских журналов за

ноябрь 1744 года:

«1 ноября – смотрели французскую комедию

4 ноября – куртаг

7 ноября – французская комедия

11 ноября – куртаг

13 ноября – маскарад

15 ноября – маскарад

19 ноября – итальянская комедия

21 ноября – банкет офицеров Семеновского полка

22 ноября – маскарад

24 ноября – День тезоименитства императрицы

25 ноября – День восшествия на престол

27 ноября – французская комедия

28 ноября – маскарад

30 ноября – французская комедия и день Андрея Первозванного».55

Н.И. Павленко считал, что она была не способна заниматься

государственными делами, не обладала работоспособностью и даже не имела

четкого распорядка дня по приему министров, в отличие от императрицы

Анны Иоанновны. Однако, в конкретном случае, хочется возразить

известному советскому историку, возможно, пункты: работа с документами и

прием министров сознательно не включены в расписание Камер-фурьерских

журналов, поскольку императрица Елизавета в 1742 году издала указ о

порядке работы самодержицы и государственных учреждений. Да, у Анны

Иоанновны такие пункты в журналах существовали, но где наполненная казна, где дворцы, которые она строила?.. Известен исторический факт, не

подлежащий сомнению: императрица Анна Иоанновна строила дворцы изо

льда. А дворцы, построенные Всероссийской самодержицей Елизаветой, существуют и украшают С-Петербург и его окрестности до сих пор.

__________________________________________

55.Павленко Н.И. Елизавета Петровна. С. 146.

42

Вернемся к историографии: академик Павленко обвинял Елизавету

Петровну в чрезмерной расточительности, считал, что слишком много

финансовых средств тратится на наряды самодержицы, устройство балов и

блеск двора. Чтобы подкрепить эту мысль, он использовал произведения

М.М. Щербатова и некоторые высказывания из мемуаров И.И. Шувалова о

финансовых затруднениях. Иногда Н.И. Павленко не указывал источники, на которые он опирался в своих выводах, поэтому думается, его

умозаключения, по меньшей мере, субъективны. По убеждению автора книги

«Елизавета Петровна», лучшим знатоком характера, нравов российской

самодержицы Елизаветы I была Екатерин ΙΙ. Он совершенно не учитывал, что бывшая принцесса Ангальт-Цербстская утверждалась, критикуя всех

царствующих особ правителей и правительниц, предшествовавших ей на

русском престоле, конечно, кроме Петра Первого. Как и многие советские

историки, Павленко считал царя Петра Ι великим правителем Российской

Империи. Но, думается, с этим утверждением можно согласиться лишь

частично, [или это повод для дискуссии – Д.Л.].

Как и большинство отечественных историков, исследовавших

период 40 – 50-х г.г. ХVІІІ века российской истории, Н.И. Павленко упрекал

самодержицу Елизавету в том, что в реальности она не вернулась к реформам

своего отца. В то же время, он отмечал ее гуманность, стремление завоевать

любовь подданных, религиозность Елизаветы Романовой, ее милосердие.

«Оно исходило из не только от такой черты ее характера, как доброта, но и ее

набожности, следования христианской заповеди о любви к ближнему.

Из законодательства времени Елизаветы можно сделать вывод не о

декларативной заботе о подданных, … а о реальном облегчении условий

жизни населения, причем не только высших слоев, но и трудового

народа.»56– писал советский историк. Одновременно, он приводил цифры об

увеличении в елизаветинскую эпоху количества мануфактур, росте

промышленного производства и внешней торговли. Павленко сообщал, что в

1760 году число предприятий черной металлургии достигло 99, в то время

как в 1740 году их было 59; еще больший успех «наблюдался» в текстильной

промышленности: в 1763 г. «насчитывалось» 205 мануфактур, а в 1745 году

их количество было 71. Также он отмечал, что оборот внешней торговли с

1749 г. по 1760 г. вырос с 12,6 до 16,9 миллионов рублей. Иными словами, историк признавал, что во времена правления дочери Петра І Российская

Империя не находилась в состоянии кризиса или застоя.

Известный отечественный ученый, академик утверждал, что многие

значимые события в эпоху всероссийской самодержицы Елизаветы

происходили либо совсем без ее участия, либо участие ее было

минимальным. Он писал: «…Освобождение страны от засилья немцев, смягчение наказаний нарушителям законов, отмена внутренних таможенных

________________________________________

56.Павленко Н.И. Елизавета Петровна. С. 316.

43

пошлин, учреждение банковской системы, открытие Московского университета

и Академии художеств, покровительство искусству и науке, работа

Уложенной комиссии – вот перечень самых главных событий царствования, каждое из которых оставило заметный след в истории страны. Правда, к

большинству из них Елизавета Петровна либо не имела никакого отношения, либо самое удаленное».57 Очевидно, что Н.И. Павленко придерживался

достаточно традиционного для историков советского периода отношения к

личности самодержицы Елизаветы и эпохе ее правления. Однако, он подчас

противоречил себе, вначале сообщал, что Елизавета пользовалась любовью

современников, ссылаясь на высказывания артиллерийского майора

Михаила Васильевича Данилова: «По кончине ее открылась любовь к сей

монархине и сожаление; каждый дом проливал по лишении ее слезы, и те плакали неутешно, кои ее не видали никогда, только была любима в

народе своем».58 Также отмечал, что не смотря на склонность к увеселениям

и балам и отсутствием качеств государственного деятеля, самодержица

Елизавета пользовалась любовью народа при жизни, а после кончины все

подданные оплакивали ее искренне и называли великой и мудрой. Затем

писал, что у современников не нашлось ни одного доброго слова в память

о ней. Автор советских учебников по истории России Павленко утверждал, что российская Елизавета I родилась не для управления империей, а для

«наслаждения утехами», безгранично предоставляемыми ей занимаемым

троном. По его мнению, она была умная, но изнеженная красотой и

вниманием к своей красоте женщина, в то же время «капризная, ленивая»

и «беспечная сударыня», занимавшаяся своей внешностью, а не делами

управления страной; ее беспокойная жизнь протекала «мимо решения»

«главных задач – жизни государства».

Подводя итоги, следует отметить, что хотя Н.И. Павленко порой и

стремился быть объективным в оценках личности и деятельности Елизаветы

Петровны, однако, постепенно в его труде стали преобладать негативные

оценки самодержицы и ее царствования. Историк отстаивал ту точку зрения, о елизаветинской эпохе и самой Елизавете Романовой, которая, как и

противоположная, сложилась еще в ХVΙІІ веке. Он считал эпоху

царствования Елизаветы лишь звеном в цепи правления и эпохой власти

фаворитов, а саму императрицу – не способной к серьезным делам.

В 90-е годы ХХ века в нашей стране произошли перемены

политического характера, поэтому у некоторых отечественных историков, использовавших ранее советский подход к изучению истории, появилась возможность максимально объективно исследовать особенности

личности российской Елизаветы І и достижений ее царствования.

К ним относятся исследования автора нескольких трудов о самодержице

Елизавете, нашего современника Евгения Викторовича Анисимова.

_____________________________________

57.Павленко Н.И. Елизавета Петровна. С. 428.

58.Цитата по Павленко Н.И. Елизавета Петровна. С. 419.

44

В своих трудах о елизаветинской эпохе он опирался на источниковедческую и

фактологическую базу, созданную классиком отечественной истории

С.М. Соловьевым и другие источники. Как и некоторые отечественные

историки, исследовавшие эпоху правления самодержицы Елизаветы, он отмечает, что она оказалась неподготовленной к «тяжелой работе» «у руля

управления» такой большой страны, как Россия. По утверждению автора

книг «Елизавета Петровна» и «Императорская Россия», с самого детства

царевну готовили в королевы Франции или какой-либо другой страны, ее

учили языкам, танцам, умению вести светские разговоры, одеваться.

Анисимов считает, что именно веселым времяпровождением и занималась

все свое царствование русская Елизавета. «Она ничего не стремилась

доказать или показать: ей было так веселее, удобнее, вкуснее».59 Он пишет, что современники отмечали исключительную, необычайную страсть

самодержицы Елизаветы к нарядам и развлечениям, которую она «успешно

внедряла» в высшее столичное общество; что многие признавали

необыкновенную элегантность ее нарядов, причесок и украшений. Ну и, конечно, не забыл он отметить «те самые 15 тысяч платьев», оставшихся

после ее кончины. «Затмевать всех своей красотой – во многом к этому и

сводилась цель жизни императрицы–модницы. И это ей с успехом

удавалось»60 – утверждает доктор исторических наук. В отличие от

Анисимова, у автора данных строк есть основания считать прекрасную

российскую Елизавету I не просто модницей на троне, а государственным

деятелем и великой личностью, не потому что царствующая, а потому что