Русская самодержица Елизавета

же удалось вознести славу русскаго оружия, впервые боровшагося

в сердце Западной Европы с грознейшим из противников, на высоту

–

44 —

едвали превзойденную им с той поры»47. Француз, польского проис-

хождения, отмечал невоспитанность и неопытность самодержицы,

отсутствие у Елизаветы знаний и умений компенсировалось более

мягким, в сравнении с Петром I, нравом, что способствовало смяг-

чению правил поведения в российском обществе середины ХVIII

века. Он считал, что кроме стремления смягчить нравы подданных,

она старалась привить придворным художественный вкус. Впрочем,

по мнению писателя Валишевского, осознание собственного величия

и важности дел не переходило у российской Елизаветы I в стремле-

ние усердно трудиться и ответственно выполнять свои обязанности.

К. Валишевский указывал на необразованность Елизаветы

Петровны: несмотря на знание французского и немецкого языков

и умение одеваться, она умерла убежденная, что до Британии мож-

но добраться, «не переезжая» моря. Впрочем, одновременно, он от-

мечал остроумие государыни Елизаветы, ее веселость и изящество.

«

Если прибавить ко всему этому основательное знакомство с фран-

цузскими модами – с этой стороны она была безупречной, – она

могла бы сойти за образованную женщину и не в одной России, со-

храняя, однако, при этом и специфически русския черты. Хотя она

и ценила беседы с маркизом Шетарди, наслаждаясь в них тонкостью

французского ума, она все же предпочитала им болтовню старых

сплетниц, окружавших ее, и более любила шутки своего истопника,

чем мадригалы молодого дипломата. Была ли она умна? Да, до из-

вестной степени»48 – писал историк.

Автор книги «Дочь Петра Великого» порой слишком доверял

негативным оценкам современников-дипломатов, в частности,

прусского посла Акселя фон Мардефельда и французских диплома-

тов. Но при этом Валишевский отмечал гуманные наклонности им-

ператрицы, ее доброту, любовь к народу и то, что она считала «благо

народа» «своим собственным». По его мнению, государыня Елизаве-

та и ее соратники любили свою Родину до «фанатизма» и обладали

«

бешенной» энергией, что компенсировало некомпетентность, мо-

товство и подчас проявления жестокости, которые были свойствен-

ны всему народу и самодержице в том числе. Историк утверждал,

что императрица Елизавета знала свой народ и любила его. «До фа-

4

4

7

8

Валишевский К .Ф. Дочь Петра Великого. М.: ИКПА, Минск: Полымя, 1990.

С. ХІХ.

Там же. С. 79.

–

45 —

натизма!… В этом слове я вижу источник энергии и силы сопротив-

ления, которая, невзирая на видимый безпорядок, безтолочь, и ту

бездну, куда, под управлением подобной государыни должна была

бы провалиться страна и разстроиться все органы управления, не

только сохранила нетронутым организм, пересозданный Петром

Великим, и обезпечила его развитие, но и увеличила его мощь на

столько, что сделала его способным наносить удары, колебавшие

Европу.»49 – подчеркивал историк. По мнению автора данной рабо-

ты, эти действия, несомненно, характеризуют Елизавету Романову,

как великого государственного деятеля.

К. Валишевский писал о противоречивом характере российской

Елизаветы I, в которой сочетались милосердие и жестокость, евро-

пейские и национальные вкусы. Она была, по его мнению, популяр-

на в народе, имела тонкий вкус, много женского ума, была хитра, по-

дозрительна и скрытна, до «фанатизма» любила свой народ, имела

самое высокое мнение о своей персоне, так как считала себя пред-

ставителем своего народа, который ценила «более всего». Писатель

отмечал, что она стремилась смягчить нравы, но это смягчение про-

исходило медленно, так как и государыня и весь народ находились

еще под влиянием «варварских идеалов». Он, как и другие истори-

ки, писал о чрезмерной роскоши двора всевластной правительницы

Елизаветы, о ее «непобедимой» лени.

По поводу присутствия иностранного элемента в русской жизни

4

0–50-х годов ХVIII века Валишевский утверждал, что, национализм,

согласно мнению некоторых историков, воздвигнувший самодержи-

цу Елизавету на престол, являлся мифом. Он считал, что иностран-

цы продолжали играть важную роль, особенно в офицерском кор-

пусе и если они уходили, то заменить их было сложно. Что касается

иностранного элемента в аппарате управления, то он (иностран-

ный элемент), по мнению историка, играл «главную роль», хотя те-

перь иноземцы стояли за спинами русских вельмож. Он уверял, что

в эпоху Елизаветы Петровны сочетались милосердие и жестокость,

невежество и гений М.В. Ломоносова, религиозность и разврат.

Экономика развивалась, по утверждению француза польского про-

исхождения, но страдала от монополий в торговле, хотя смертная

казнь и была отменена, но продолжались казни в провинции. К. Ва-

лишевский критиковал фаворитизм, страсть Елизаветы к роскоши

4

9

Валишевский К .Ф. Дочь Петра Великого. С. 123-124.

–

46 —

и проблемы в экономике, существовавшие в ее эпоху, особенно это

касалось монополий. Впрочем, одновременно отмечал, что опреде-

ленные успехи были достигнуты в горнорудном деле, в создании

текстильной промышленности и т.д.; к тому же правительство суб-

сидировало и частные фабрики, и перспективные отрасли.

Характеризуя ближайших соратников дочери Петра Первого,

историк называл Петра Шувалова энергичным человеком, сторон-

ником прогресса и новшеств, проводником многих реформ: отме-

ны внутренних таможен (1753г.), написания новых законов («Уло-

жения»), реформирования армии и др. Валишевский писал: «Как

законодатель, он связал свое имя с попыткой составления новаго

Уложения, неудачной, как и многия до и после него, но тем не менее

составлявшей значительный шаг вперед. Как администратор, он

упразднением внутренних таможен, последовавшим по его насто-

яниям, отвел себе почетное место в экономической истории своей

страны»50. Главными недостатками Петра Шувалова писатель назы-

вал пристрастие к женщинам и роскоши, и мотовство, испортившее

ему жизнь. Ивана Шувалова «по своим» «культурным наклонно-

стям» К. Валишевский считал инициатором сближения с Франци-

ей. Также он отмечал взяточничество соратников самодержицы,

в частности, А.П. Бестужева-Рюмина. Кроме того, у всех соратников

Елизаветы Романовой, утверждал француз польского происхожде-

ния, были общие недостатки: страсть к роскоши и мотовство. Одна-

ко, это компенсировалось «бешеной» энергией, излучаемой самой

государыней, ее окружением и их фанатичной любовью к родине;

это позволяло им решать поставленные задачи и сокрушать врагов.

Впрочем, деловые качества российской Елизаветы I Валишевский

оценивал с негативной стороны. Порой он противоречил сам себе,

сначала писал о ее патриотизме, а затем о том, что у нее было не боль-

ше патриотизма, чем у польских конфедератов, призывавших ино-

земцев. Многие оценки самодержице Елизавете, историк разделял

с Екатериной ΙΙ, например необразованность, расточительность и т.п.

Оценивая политику управления дочери Петра I, К. Валишевский

писал: «В царствование Елизаветы политика ея стремилась всеми

средствами – в мирный период внутри страны, а в последние годы

за ея пределами – к созданию престижа или иллюзии могущества

и величия России. Это величие покупалось ценою жертв, с каждым

5

0

Валишевский К .Ф. Дочь Петра Великого. С. 164.

–

47 —

годом все более мучительных и жестоких, от которых страдала мате-

риальная и духовная жизнь народа и даже его достоинство и честь:

земледелие было запущено вследствие повальнаго бегства крестьян,

не выносивших непосильнаго ига; зарождающаяся промышленность

парализовалась фискальными требованиями, останавливающими

ея развитие; умственный прогресс задерживался преобладанием

милитаризма…»51. Исторически сложилось так, что поляк по проис-

хождению, он не хотел написать о правительнице Российской Импе-

рии что-либо справедливое. Он утверждал, что правительство перво-

начально стремилось поддерживать равновесие и не вмешиваться

в конфликты, но затем стало гоняться за внешним блеском и славой,

несоизмеримой со скудными средствами народа, а благосостояние

подданных приводилось в «жертву внешней славе».

Отдельный раздел своей книги К. Валишевский посвятил внеш-

ней политике елизаветинской эпохи, он признавал успехи русских

дипломатов, впрочем, считал, что основные успехи были достигну-

ты иностранцами на русской службе. Этим историк пытался дока-

зать, что приоритет, отдаваемый русским во всем, был в значитель-

ной степени мифом. Также он превозносил успехи иностранцев и их

уровень развития, в том числе над русской культурой той эпохи.

Впрочем, последний вывод мог быть навеян автору его источника-

ми: донесениями иностранных дипломатов и их воспоминаниями,

которым он порой верил безапелляционно, ссылаясь на отсутствие

русских источников личного происхождения или их бедностью и,

якобы, необъективностью. Главным недостатком внешней поли-

тики елизаветинской эпохи Валишевский обозначил, возобладав-

шее с какого-то момента, пренебрежение внутренними интереса-

ми в пользу внешних успехов. Он утверждал: «Результатом была

та двойственная, своеобразная физиономия, которую современная

Россия еще долго, после Елизаветы, показывала миру: лицо, сияю-

щее и в тоже время полное страдания, монументальный пышный

фасад, скрывающий лачугу; армия, снаряженная и обученная на ев-

ропейский лад, победоносно шествовавшая по Германии, а дома —

люди в лохмотьях, похожие на зверей; блестящий двор, дворцы,

казармы и отсутствие школ и больниц; серебряная монета, чека-

ненная в Кенигсберге, в завоеванной стране, и фальшивая медная

5

1

Валишевский К .Ф. Дочь Петра Великого. С. 552.

–

48 —

монета, сфабрикованная в Петербурге для местного употребления;

роскошь и нищета одинаково чрезмерныя, цивилизация и варвар-

ство идущия рука об руку везде…»52.

Иными словами, в начале XX века Всероссийская самодержица

Елизавета получила от Казимира Валишевского ярлык правитель-

ницы России, которая гонялась за внешней славой и печатала сере-

бряные монеты в завоеванной стране, ради славы среди иностран-

цев, оставляя свою страну в нищете. Однако, автор данной книги

убежден, что эти обвинения не были справедливыми.

В целом, Валишевский пытался быть объективным, однако

постепенно в его оценках начинал преобладать негативный толк,

возможно, он слишком верил иностранцам современникам Елиза-

веты Петровны, возможно, писал так, чтобы принизить достижения

елизаветинской эпохи. Все же, с одной стороны, он признавал эво-

люцию нравов и культуры, также положительную роль в этом про-

цессе самой императрицы, которая стремилась привить подданным

гуманность и художественный вкус. С другой стороны, отмечал до-

ходящую до фанатизма любовь всероссийской самодержицы Елиза-

веты к своему народу, что, по его словам, с лихвой компенсировало

недостатки ее характера: леность, фаворитизм, расточительность,

а также вспыльчивость и самовлюбленность. Все это, в сочетании

с взвешенностью принятия самодержицей решений, считал иссле-

дователь елизаветинской эпохи, работавший в начале XX-го века,

позволяло России поступательно развиваться. Историк польского

происхождения писал, что российская Елизавета I делами своими

заслужила бы титул Великая, если бы не появилась женщина более

великая, чем она. Впрочем, думается, о справедливости последней

части этого утверждения можно и должно дискутировать.

Надо признать, оценки елизаветинской эпохи К. Валишевским

были весьма противоречивы, восхваление сочеталось с презрением,

воспевание – с порицанием. Однако, сам писатель считал, что лишь

через подобные противоречия можно найти истину. Еще одной

особенностью его книги было убеждение Валишевского в том, что

главным фактором развития общества являлся цивилизационный

уровень, а недостатки общества и отдельных лиц вызваны, прежде

всего, уровнем развития общества, в плену у которого находятся все

5

2

Валишевский К .Ф. Дочь Петра Великого. С. 553.

–

49 —

его (общества) представители. Впрочем, по его мнению, отдельные

личности могли видеть дальше остальных, к последним, относилась

и русская Елизавета. Таким образом, К. Валишевский являлся сто-

ронником цивилизационного подхода к изучению истории. Глав-

ным фактором развития общества, он считал уровень развития ци-

вилизации, которую некоторые деятели могли либо двигать вперед,

либо просто подчиняться цивилизационному развитию. По мнению

историка, Всероссийская самодержица Елизавета – энергичный

правитель, до «фанатизма» любившая свой народ, двигала прогресс

вперед; особенно, в части смягчения нравов, развития экономики,

и внедрения новых для Российского государства культурных вея-

ний. Фанатичная любовь дочери Петра I и ее соратников к народу

и ее «бешеная» энергия, по убеждению историка, в какой-то степе-

ни компенсировали недостатки самодержавицы Елизаветы и ее со-

ратников. Исследование Валишевского «Дочь Петра Великого», по

мнению автора данной работы, замечательно тем, что это одно из

немногих произведений начала XX столетия, которое было посвя-

щено целиком Всероссийской самодержице Елизавете и ее эпохе, а

не являлось трудом-обзором всех особ, царствовавших в Российской

Империи в первой половине XVIII века.

Подводя итоги всего изложенного в данной главе, можно с опре-

деленностью отметить: для начала XX века являлось характерным

существование различных концепций изучения исторического

периода царствования Елизаветы Романовой. Один подход пред-

ставляла позитивистская школа, сторонником концепции которой

в начале века был ученик С.М. Соловьева, государственник В.О. Клю-

чевский. Историк не внес почти ничего нового, кроме психологиче-

ских характеристик русской Елизаветы, написав, что она была сотка-

на из противоречий. Также к позитивистской школе принадлежал

труд отечественного историка С.Ф. Платонова, посвященный эпохе

царствования российской Елизаветы I, в труде впервые отмечалось

усиление крепостного права в 40–50-е гг. XVIII века. В начале ХХ века

объектом исследования историка-монархиста были не только лич-

ность правителя или деятельность государства, или жизнь людей,

но и развитие экономики, и положение сословий. Кроме того, в дан-

ной главе представлен цивилизационный подход к исследованию

рассматриваемой эпохи, которого придерживался К. Валишевский.

–

50 —

Глава 3

ИСТОРИКИ

КОНЦА ХХ СТОЛЕТИЯ

О РУССКОЙ ЕЛИЗАВЕТЕ

И ЕЕ ПРАВЛЕНИИ

Т

ретий период историографических исследо-

ваний, представленный в настоящей работе,

можно условно очертить границами, начиная

с 80–90-х годов ХХ века. В советское время до 80-х годов отсутствова-

ли труды, посвященные Всероссийской самодержице Елизавете и ее

эпохе, а единственным объектом исследования была либо классовая

борьба и развитие экономики, либо внешняя политика в 40–50-е гг.

ХVIII века. Начиная с 20-х годов ХХ века, долгое время (до 40-х годов)

елизаветинская эпоха упоминалась историками, исключая С.Ф. Пла-

тонова, в негативных тонах: как эпоха угнетения народа, классовой

борьбы и т.п. Например, М.Н. Покровский представлял российскую

историю, в том числе период правления самодержавицы Елизаветы

Первой, как борьбу угнетенного народа против эксплуататоров и,

естественно, писал о всех царствующих особах в негативном ключе.

Историк, основатель и главный редактор журнала «Историк-марк-

сист» уделял внимание в основном экономике и социальному про-

тесту. В 40-е годы ХХ века вышло несколько трудов, посвященных

участию России в Семилетней войне, например, коллективная моно-

графия «История русской армии с древнейших времен до середины

XVIII века»; в этих трудах Елизавета Романова заслужила похвалу

как борец с прусским милитаризмом. Иными словами, всплеск инте-

реса к самодержице Елизавете, произошедший в 40-е годы XX века,

был связан с историей Семилетней войны и русско-германских

отношений в 40–50-е гг. XVIII столетия, историей русской армии

и шуваловской военной реформы. Результаты этого периода под-

робно исследовал М.И. Семевский автор книг «Россия входит в Ев-

ропу русско-австрийский союз» и «Россия в Семилетнюю войну»,

переизданных во второй половине XX века. После окончания Вели-

кой Отечественной войны объектом исследования исторического

периода царствования Елизаветы снова стала экономика и классо-

вая борьба. Единственным деятелем елизаветинской эпохи, которо-

му авторы уделяли внимание в 50–70-е годы XX века, был М.В. Ло-

моносов, жизни и деятельности которого было посвящено большое

количество работ. В этих трудах несколько строк было написано

о российской Елизавете I и ее соратниках в связи с экономическими

преобразованиями той эпохи, а именно, отмене внутренних тамо-

жен. Однако, реформа, инициируемая П.И. Шуваловым, представля-

лась как реформа в интересах дворянского класса.

–

52 —

Таким образом, в советское время приоритетом исследовате-

лей была социальная история; в 40-е годы ХХ столетия она частич-

но вытеснилась интересом к внешней политике, особенно в ис-

следованиях, написанных об армии и русско-прусских отношениях

в эпоху Семилетней войны. В 50–70-е годы ХХ века елизаветинская

эпоха упоминалась в основном в трудах, посвященных биографии

М.В. Ломоносова. В большинстве работ о Ломоносове, сообщалось

об окружении российской Елизаветы I; как правило, это были баре,

мешавшие великому помору реализовывать его идеи, например,

Шуваловы. Личность самодержицы Елизаветы, как объект иссле-

дования в трудах отечественных историков того времени была под

запретом. «Советская же историография попросту игнорировала

Елизавету. Из многочисленных книг о Ломоносове следовало лишь,

что императрица в основном путалась в ногах у великого ученого-

гуманиста России.»53 – отмечает Е.В. Анисимов. Иными словами,

царствующая личность Елизавета в советской историографии поч-

ти отсутствовала. Труды, посвященные дочери Петра Первого и ее

царствованию, появились только в 80–90-е годы ХХ века.

В данной главе предлагается анализ трудов, написанных в конце

XX века, посвященных самодержавице Елизавете І и ее царствованию:

Н.И. Павленко «Елизавета Петровна» и Е.В. Анисимова «Елизавета

Петровна» и «Императорская Россия». Отличительной чертой ис-

следований этого периода стало стремление написать объективную

картину елизаветинской эпохи, поскольку советские стереотипы на-

чинали меняться. Например, Е.В. Анисимов сравнивает Елизавету

с «не привитым дичком», который под воздействием обстоятельств

«растет», «как ему вздумается». Елизавета Петровна была значитель-

но грамотнее не только своих предшественниц на троне, но даже сво-

его великого отца, «самовлюбленность», «страх ночного переворота»,

была скорее доброй, чем злой – характеристики данные самодержи-

це Е.В. Анисимовым. Н.И. Павленко писал о русской Елизавете более

сдержанно, он, в отличие от Анисимова, утверждал, что императрица

не участвовала в делах управления, а лишь развлекалась. Автор со-

ветских учебников по отечественной истории считал, что ее интере-

совали только власть и развлечения. Объединяют мнения этих исто-

риков взгляды на роль личности в истории: оба считают, что личность

в истории играет значительную роль.

5

3

Анисимов Е.В. Елизавета Петровна. М.: Молодая Гвардия. 1991. С. 4.

–

53 —

Николай Иванович Павленко (1916–2016 гг.) отечественный

историк, так или иначе обращавшийся к образу всероссийской само-

держицы Елизаветы в конце ХХ века, создавая свой труд, опирался

на источники и исследования, которые использовали предыдущие

авторы, писавшие об этом историческом периоде. В книге «Елизаве-

та Петровна» Павленко сообщал: «О Елизавете Петровне сложилось

впечатление, навеянное известным четверостишием А.К. Толстого,

в котором основную нагрузку несут первые две строки: «Веселая

царица была Елизавет». Не оспаривая ее ветрености, постоянной

заботы о своей внешности, страсти к нарядам и удовольствиям,

предоставляемым троном, попытаемся несколько усложнить этот

стереотип, объяснив побудительные мотивы ее поступков и допол-

нив ее портрет штрихами, на которые историки, а иногда и совре-

менники обращали мало внимания»54. Автор советских учебников

по истории России считал, что два обстоятельства больше других

влияли на поведение русской Елизаветы: необыкновенная красота

и страх. Хотя он стремился внести в «портрет» Елизаветы Петров-

ны какие-то новые штрихи, но в целом продолжал ту линию, по ко-

торой ее царствование представлялось лишь очередным незначи-

тельным этапом в перечне правителей от Петра Ι до Екатерины ΙΙ.

Советский историк вторил бывшей принцессе А́нгальт-Це́рбстской

(Екатерине II): критиковал российскую императрицу Елизавету за

нежелание учиться, за постоянную праздность, из-за которой у нее

не оставалось времени на серьезные дела; утверждал, что она была

завистливой и слишком много времени проводила в развлечениях.

По его мнению, министры гонялись за правительницей империи

Елизаветой, чтобы подписать бумаги. В доказательство праздности

самодержицы Елизаветы Павленко приводил выдержки из Камер-

фурьерских журналов за ноябрь 1744 года:

«

1 ноября – смотрели французскую комедию

4

7

1

1

1

1

ноября – куртаг

ноября – французская комедия

1 ноября – куртаг

3 ноября – маскарад

5 ноября – маскарад

9 ноября – итальянская комедия

54

Павленко Н.И. Елизавета Петровна. М.: Мир энциклопедий Аванта+, Астрель,

2

008. С. 7.

–

54 —

2

2

2

2

2

2

3

1 ноября – банкет офицеров Семеновского полка

2 ноября – маскарад

4 ноября – День тезоименитства императрицы

5 ноября – День восшествия на престол

7 ноября – французская комедия

8 ноября – маскарад

0 ноября – французская комедия и день Андрея Первозванного»55.

Н.И. Павленко считал, что она была не способна заниматься государ-

ственными делами, не обладала работоспособностью и даже не име-

ла четкого распорядка дня по приему министров, в отличие от им-

ператрицы Анны Иоанновны. Однако, в конкретном случае, хочется

возразить известному советскому историку, возможно, пункты: ра-

бота с документами и прием министров сознательно не включены

в расписание Камер-фурьерских журналов, поскольку императрица

Елизавета в 1742 году издала указ о порядке работы самодержицы