Магнолия императора

Я снова обратила внимание на то, как спокойна императрица и как она умеет приветливо улыбаться.

– Мои младшие сестры, – обратилась она к нам, – вам пришлось прийти сюда так рано. Прошу вас, встаньте.

Под предводительством Цзян Фухая мы еще раз низко поклонились императрице и только после этого выпрямились. После церемонии приветствия Ее Величество велела раздать наложницам подарки, поэтому со всех сторон были слышны слова благодарности.

Место по левую руку от императрицы так и осталось пустым. Стоило императрице мельком на него взглянуть, как Цзян Фухай сразу же доложил:

– Наложнице Дуань сегодня нездоровится, поэтому она не смогла прийти.

– Ей все никак не станет лучше, – произнесла императрица. – После церемонии пошли кого-нибудь проведать ее.

Евнух Цзян поклонился, а затем повернулся к девушке, сидящей по правую руку от государыни, и громко сказал:

– Младшие наложницы, поприветствуйте наложницу второго ранга Хуа!

Я бросила взгляд на фаворитку императора. У Мужун Шилань оказались раскосые глаза, такие еще называют глазами красного феникса, с загнутыми вверх уголками. С одной стороны, они делали ее облик очаровательным, но с другой – придавали немного дерзости. Одежда и украшения у фэй Хуа были такими же роскошными, как у императрицы, фигура была стройная, кожа нежная, щеки розовели как цветы, а пальцы были хрупкими, словно молодые весенние побеги. Густые волосы наложницы Хуа были уложены в сложный пучок, который назывался оленьим, потому что напоминал рога молодого оленя. Прическу украшали только золотые шпильки с рубинами, но и так наложница выглядела ослепительно. Она была олицетворением яркой естественной красоты.

Мы ждали, когда наложница Хуа разрешит нам подняться после поклона, но она лишь хмыкнула и ничего не сказала. Ее внимание было обращено на нефритовое кольцо, которое она прокручивала на своем пальце.

– В этом году Министерство двора прислало не очень хороший нефрит, – сказала она. – Он не такой зеленый, каким должен быть.

– Если даже у тебя кольцо не такое зеленое, как хотелось бы, думаешь, у кого-то может быть лучше? – с чуть заметной улыбкой спросила императрица. – Вместо того чтобы жаловаться, ты бы лучше разрешила нашим младшим сестрам подняться.

Наложница Хуа повернулась к нам, словно и правда про нас забыла и только что вспомнила.

– Я разговорилась с императрицей и совсем забыла про церемонию. Не обижайтесь на меня, сестрицы, и поскорее вставайте.

Только после ее разрешения наложницы смогли выпрямиться.

«Какае наглая демонстрация власти! – подумала я, хотя никогда бы не осмелилась произнести это вслух. – Она заставила всех наложниц ждать ее позволения встать».

От этих мыслей меня отвлек совершенно неожиданный вопрос.

– Кто из вас сяои Шэнь и гуйжэнь Вань? – с улыбкой спросила наложница Хуа.

Мы с Мэйчжуан тут же опустились на колени и по очереди представились:

– Я ваша преданная слуга сяои Шэнь Мэйчжуан.

– Я ваша преданная слуга Чжэнь Хуань. Я рада приветствовать госпожу Хуа и желаю ей безмерного счастья.

Мужун Шилань рассмеялась после наших слов, что совсем не соответствовало этикету, но ее это не волновало.

– А вы действительно превосходите остальных по красоте. Теперь я понимаю, почему император обратил на вас особое внимание, – сказала она.

Мы с Мэйчжуан с трудом сдержали свои эмоции. Подруга решилась заговорить первой:

– Матушка Хуа, ты краса всего Китая, твое очарование безмерно. Именно твоя красота воистину заслуживает внимания.

– Наложница Шэнь, а ты умеешь произносить сладкие речи, – с усмешкой сказала фэй Хуа. – Вот только тебе не кажется, что краса всего Китая – это наша императрица?

«Какая она жестокая! – я недовольно взглянула на зазнавшуюся наложницу. – Мэйчжуан ее похвалила, а она придирается к словам».

Так я подумала, а вслух сказала:

– Матушка-императрица – пример для всех женщин. Она настолько грациозна и красива, что мы, простые наложницы, никогда не сможем с ней сравниться.

Фэй Хуа лишь улыбнулась и больше к нам не обращалась, позволив новым наложницам поговорить друг с другом.

Следом за наложницей Хуа, чуть дальше от императрицы, сидела наложница второго ранга Цюэ. У императора было много фавориток, но по рангу следом за Ее Величеством шли наложница Хуа, наложница Дуань и наложница Цюэ. А все потому, что четыре места наложниц первого ранга все еще пустовали, и поэтому звание жены первого ранга было лишь пустым звуком. Наложница Дуань, Ци Юэбинь, была дочерью генерала императорской гвардии Ци Фу. Она раньше всех вошла во дворец и стала первой наложницей императора. Ей пожаловали титул наложницы второго ранга в тот же день, что и нынешней императрице, но она провела во дворце больше времени, чем наложница Хуа, и даже дольше, чем обе императрицы. Больше десяти лет она была наложницей второго ранга. Видимо, потому что ничем не выделялась и была слаба здоровьем. Император посещал ее не чаще, чем три раза в год. Наложница Цюэ была матерью старшего сына императора, и хотя рождение сына помогло ей возвыситься до второго ранга, это не помогло ей стать любимой наложницей, потому что сын не проявлял никаких выдающихся талантов, и император его не любил. В итоге мать тоже не пользовалась благосклонностью Его Величества. А вот наложница Хуа вошла во дворец всего четыре года назад. То, что она так быстро стала одной из трех наложниц второго ранга, означало, что императору она очень нравилась.

Нынешняя императрица раньше была гуйфэй и по статусу была ниже только своей сестры, императрицы Чуньюань. Поэтому в то время получилось так, что вся власть в императорском гареме была сосредоточена в руках вдовствующей императрицы, императрицы и ее сестры. В один год скончались две другие наложницы первого ранга, наложница Дэ и наложница Сиань. Поговаривали, что их смерть была как-то связана с кончиной императрицы Чуньюань. Император потерял тогда не только свою жену и наследника, но и двух любимых наложниц. Он был убит горем, поэтому больше никого не возвышал до статуса наложницы первого ранга. В гареме все знали, что если ты не родила императору ребенка, можешь не надеяться на высокое звание.

Когда мы закончили приветствовать остальных наложниц, я уже с трудом стояла из-за ноющей боли в ногах.

– Дорогие мои сестры, – обратилась к нам императрица. – Я знаю, что все вы умны и сообразительны. Отныне мы вместе должны изо всех сил стараться услужить нашему государю, чтобы императорский род продолжался из века в век. Я надеюсь, что вы все будете держаться одних помыслов и мирно и дружно жить в гареме.

– Слушаемся, – хором ответили мы.

Императрица посмотрела на главного евнуха и спросила:

– Что сказала императрица-мать?

– Госпожа сказала, что знает о ваших добрых намерениях, – ответил Цзян Фухай. – Но вам и наложницам не нужно приходить к ней во дворец Инин, лучше вместо этого поклониться Будде.

Императрица кивнула и снова обратилась к нам:

– Сестры, вы устали, поэтому я позволяю вам откланяться.

Мы тут же начали расходиться. Я, Мэйчжуан и Линжун шли вместе, когда вдруг услышали ехидный смех:

– А я в восторге от того, как гладко отвечали эти старшие сестрицы.

Мы втроем обернулись и увидели, что за нами идет цайжэнь Лян, которая вошла во дворец в этом году. Она подошла к нам и со злорадством сказала:

– Вам двоим пожаловали столько подарков. В ваших дворцах еще осталось свободное место?

– Мы с гуйжэнь Вань как раз думали о том, что милостью старших надо делиться, – Мэйчжуан дружелюбно улыбнулась в ответ на язвительность наложницы Лян. – Мы хотели пригласить старших и младших сестер-наложниц, чтобы они выбрали из наших подарков что-нибудь для себя. Но раз уж ты первая об этом заговорила, то, пожалуйста, выбирай все, что захочешь.

Мэйчжуан велела своему евнуху отдать подарки императрицы недовольной Лян. Но та на них даже не взглянула.

– Какая ты добрая! – усмехнулась она. – Неудивительно, что император хвалил тебя во время отбора. Ты добиваешься своего, покупая чужие сердца!

Моя подруга была, конечно, доброй и терпеливой, но, услышав такие грубые слова, даже она не смогла сдержаться и покраснела от гнева. Я тоже в душе негодовала. Как могли выбрать во дворец девушку с таким ужасным поведением?! Пусть она и красавица. Эта красота лишь пустая оболочка! Но мы с Мэйчжуан и так уже привлекли внимание других наложниц. Если бы мы сейчас устроили разборки с этой наглой девицей, то хуже от этого было бы только нам. Мэйчжуан потянула меня за рукав, давая знак, что ни в коем случае нельзя устраивать скандал.

Тут из-за наших спин вышла обычно очень скромная Линжун. Она подошла к цайжэнь и сказала:

– Я слышала, что старшая сестрица Лян из семьи литераторов. Я была в восторге, когда это узнала.

– Наша семья очень известна в Сюньяне, – наложница Лян надменно вздернула свой красивый нос. – Я не ровня такой простушке, как ты, дочь какого-то там помощника главы уезда.

Линжун не расстроилась и не рассердилась. Она все так же улыбалась.

– Мне про тебя много рассказывали, но увидеть один раз лучше, чем сто раз услышать, – без какого-либо заискивания сказала Линжун. – Я просто очень хотела узнать, правдивы ли эти слухи?

Цайжэнь не понимала, к чему клонит ее собеседница.

– Если не веришь, поезжай в Сюньян…

Мы с Линжун и Мэйчжуан рассмеялись в голос. Даже стоящие за нами евнухи и служанки тайком хихикали. Как забавно! Такой глупой девчонке присвоили звание цайжэнь, одаренного человека!

Наложница Лян вышла из себя, увидев, что мы над ней смеемся. Она замахнулась, намереваясь ударить Линжун по лицу, но я вовремя это заметила и перехватила ее руку. Но кто же знал, что у нее тоже быстрая реакция. Она замахнулась другой рукой, целясь уже в мое лицо. Я не успевала защититься и готовилась к позору, но тут кто-то схватил Лян за запястье, да так крепко, что она не могла пошевелиться.

Я посмотрела за спину наложницы Лян и тут же присела в низком поклоне:

– Приветствую, матушка Хуа!

Линжун и Мэйчжуан и другие наложницы, которые были шокированы поведением Лян, после моих слов опомнились и стали друг за другом кланяться и приветствовать наложницу Хуа.

Цайжэнь Лян держал не кто иной, как евнух Чжоу Нинхай, повсюду следовавший за фэй Хуа. Лян не могла повернуться и увидеть, кто за ней стоит, но, услышав наши приветствия, она все поняла и побледнела от страха. Было заметно, как у нее ослабели ноги. Она упала бы, если бы не крепкая хватка евнуха Чжоу.

– Отпусти ее! – приказала наложница Хуа.

Ноги у Лян подкосились, она упала на колени и стала биться лбом о землю так быстро, словно давила чеснок молотком.

– Госпожа Хуа, пощади! – повторяла она раз за разом.

Мы втроем склонили головы, не зная, что с нами сделает фаворитка императора. Она же спокойно уселась на стул, который принесли из дворца, и с прохладой в голосе сказала:

– Осенью во дворце так красиво. Почему же цайжэнь Лян вместо того, чтобы любоваться окружающими красотами, устраивает скандалы практически под носом у императора?

Лян расплакалась и запричитала:

– Наложница Ань мне нагрубила. Я лишь хотела преподать ей урок.

Фэй Хуа даже не взглянула на рыдающую Лян. Глядя над ее головой, она ласково улыбнулась и сказала:

– Так ты подумала, что раз ни меня, ни императрицы тут нет, то стоит самой заняться воспитанием наложниц? Какая самоотверженность! – Мужун Шилань наконец-то бросила взгляд на распростершуюся перед ней и дрожащую от страха цайжэнь. – Вот только я боюсь, что для тебя это непосильная задача. Давай-ка евнух Чжоу отведет тебя в более приятное место.

Она говорила очень ласково, но все, кто ее слышал в этот момент, чувствовали себя не в своей тарелке. Казалось, что за этой добротой кроется опасность.

Наложница Хуа огляделась вокруг:

– Нынче очень красивые клены. Посмотрите, какие красные у них листья. Что ж, тогда я пожалую цайжэнь Лян «красную розу».

Меня сковал ужас, когда я услышала про «красную розу». Это было наказание, которое применялось к наложницам, если они допускали ошибки. Во время этого наказания провинившихся били по ягодицам и бедрам длинными и толстыми палками. И били до тех пор, пока не рвались мышцы и не ломались кости, а плоть превращалась в кровавое месиво. Издалека окровавленные ягодицы были похожи на красную розу, отсюда и пошло название наказания. После такого наказания Лян больше не сможет ходить!

Чжоу Нинхай поклонился и велел евнухам утащить потерявшую сознание наложницу Лян. Вокруг стояла абсолютная тишина. Мы просто боялись заговорить.

Я слышала, как гулко стучит в груди. У наложницы Хуа оказались злое сердце и жестокие руки. Она, смеясь, приговорила Лян к тому, чтобы та осталась калекой на всю оставшуюся жизнь. Чем больше я об этом думала, тем страшнее мне становилось.

– Девица Лян проявила неуважение к старшим, – вновь заговорила наложница Хуа. – Она собиралась ударить гуйжэнь и напугала трех наших сестер. За это она будет наказана, а вы можете разойтись и отдохнуть.

Наложницы поспешно раскланялись и начали расходиться в разные стороны. Линжун вдруг ойкнула. Я повернулась к ней и увидела, что она не может идти, потому что от страха у нее ослабели ноги. Наложница Хуа тоже это заметила и довольно усмехнулась.

Мы с Мэйчжуан подхватили Линжун под руки и поспешили уйти. Мы шли минут пятнадцать, прежде чем остановились. Я велела сопровождавшим нас дворцовым служанкам отправляться к себе, а сама повела подруг к павильону Шофэй, где мы наконец смогли присесть и перевести дух. Я вынула шелковый платок и вытерла пот со лба. Платок сразу же стал мокрым. Посмотрев на Мэйчжуан, я заметила ее смертельную бледность. Она выглядела так, словно только что оправилась от серьезной болезни. Линжун все еще дрожала. Мы молча обменялись взглядами, потому что выразить словами пережитый страх было очень сложно. Только Линжун смогла через некоторое время вымолвить:

– Я перепугалась до смерти.

Мы немного помолчали, а потом я не выдержала:

– Мне говорили, что с фавориткой императора никто не связывается, но я не думала, что она окажется настолько жестокой…

– Мне жаль Лян. – Мэйчжуан тяжело вздохнула. – Она глупая и самоуверенная девчонка, но не заслужила столь жестокого наказания.

Линжун оглянулась по сторонам, словно бы боялась, что нас подслушает наложница Хуа. Убедившись, что рядом никого нет, она прошептала:

– Мне кажется, наложница Хуа так жестоко наказала Лян, чтобы в будущем мы ее слушались.

Я ничего на это не ответила. Мэйчжуан тоже молчала, посматривая на нас с сомнением.

– Она хотела показать, что, если мы не будем плясать под ее дудку, нам будет очень сложно жить в гареме, – пояснила свою мысль Линжун.

Мы втроем еще долго сидели в павильоне и молча слушали шелест листьев, трепещущих под порывами осеннего ветра.

Глава 5

Избегайте врага всеми способами

Когда я вошла в Инсиньтан, уже начало смеркаться. Цзиньси и другие слуги были встревожены, как муравьи на раскаленной сковороде. Но, увидев, что я благополучно вернулась, вздохнули с облегчением. А еще Цзиньси сообщила мне, что императрица разрешила новым наложницам с завтрашней ночи делить ложе с императором и велела мне подготовиться. Услышав это, я разволновалась еще больше. Ужинать мне совсем не хотелось. Я выпила лишь несколько глотков бульона и решила прогуляться во внутреннем дворе, чтобы немного отвлечься.

Османтус из Юйчжоу цвел пышным цветом. В лунном свете его желтые цветки были похожи на ароматно пахнущие кусочки золота. Но у меня не было никакого желания любоваться цветами. Я с беспокойством смотрела на возвышающиеся за забором крыши дворцов.

Отношение наложницы Хуа ко мне и Мэйчжуан казалось неоднозначным. С одной стороны, она хотела приблизить нас, чтобы мы стали ее помощницами, но с другой – она хотела сохранить свое положение. Именно поэтому она словесно давила на нас в зале Чжаоян, а потом жестоко наказала наложницу Лян, выместив на ней свое раздражение. При этом наложница Хуа поступила очень хитро. Все видели, что цайжэнь Лян хотела проучить Линжун за ее грубость, но в итоге ее наказали за то, что она попыталась ударить меня. Единственное, в чем я была уверена, это то, что я успела нажить немало врагов. Лян была лишь одной из немногих, которые завидовали нам и были недовольны тем, что нас выделили из толпы. Вот только Лян слишком зазналась и осмелилась хамить нам и распускать руки средь бела дня. С такими проблемами можно справиться, просто надо действовать по ситуации. Но вот если император завтра выберет меня для того, чтобы я разделила с ним ложе, то, боюсь, остальные мои враги начнут строить козни, от которых я уже не смогу защититься. И тогда мой конец будет еще трагичнее, чем у Лян!

Стоило об этом подумать, и меня охватил дикий страх. Пока что я не была уверена в том, что со мной планирует делать наложница Хуа. Она выжидала и следила за мной. Но если я вдруг хоть как-то покушусь на ее положение, она не успокоится, пока не уничтожит меня так же безжалостно, как сорняки в цветочной клумбе. Я чувствовала себя между молотом и наковальней. Ситуация складывалась опасная. Родители хотели, чтобы я берегла себя, но если меня признают виновной в каком-нибудь проступке, то пострадаю не только я, но и вся наша семья!

Я еще долго размышляла об этом, глядя на лежавшие на земле цветы османтуса.

Подул ночной ветер, и я почувствовала, что замерзаю. И тут на мои плечи опустился атласный плащ, и мне сразу стало теплее. Я обернулась и увидела стоящую рядом Хуаньби.

– В такое время суток очень ветрено, – заботливо сказала она. – Вы можете простудиться.

Несмотря на усталость, я благодарно улыбнулась своей служанке.

– Что-то мне немного нездоровится, – сказала я. – Вели Сяо Юню [34] сбегать за придворным лекарем. Хочу, чтобы меня осмотрели. Но скажи ему, что надо привести господина Вэнь Шичу, и никого иного.

Хуаньби кликнула Лючжу, чтобы та помогла отвести меня внутрь, а затем вызвала Сяо Юня и выдала нужные указания.

Вэнь Шичу пришел довольно скоро. Я приказала всем слугам удалиться, оставив при себе только Лючжу и Хуаньби. Проверив мой пульс, Шичу посмотрел на меня с сомнением.

– Не подскажет ли младшая хозяйка, когда именно она заболела?

– Сегодня днем я очень сильно испугалась, а вечером замерзла под холодным ветром.

Я посмотрела прямо на него, и он тут же опустил глаза, не решаясь посмотреть в ответ.

– Даже не знаю, помнит ли господин лекарь, что когда-то обещал заботиться обо мне до конца жизни. Я хотела бы спросить: в силе ли его обещание?

Я заметила, как дернулись мышцы на лице Вэнь Шичу. Он не ожидал от меня такого вопроса.

– Я не знаю, почему младшая хозяйка заговорила об этом, – сказал он, опустившись на колени, – но она должна знать, что я всегда выполняю свои обещания. К тому же… – Тут он понизил голос почти до шепота, но с твердой решимостью сказал: – Где бы ни оказалась госпожа, мои чувства к ней не изменятся.

На душе сразу стало легче. Я не ошиблась в Шичу. Он и правда оказался человеком, который остается верен своей любви. Я подозвала его поближе и сказала:

– Во дворце нет места чувствам, но мне достаточно вашей верности. Я хотела попросить вас об одном одолжении, но не знаю, согласится ли господин лекарь помочь.

– Я жду ваших указаний, младшая хозяйка.

Я посмотрела на огонек свечи и с совершенно каменным лицом прошептала:

– Я не хочу делить ложе с императором.

Вэнь Шичу испуганно вздрогнул, но быстро пришел в себя.

– Госпожа, вам надо хорошо отдохнуть. Я выпишу рецепт и велю, чтобы вам доставили все нужные лекарства.

Я велела Лючжу проводить Вэнь Шичу, а Хуаньби сказала, чтобы та принесла золотой слиток. Шичу сначала отказывался его брать, но я его переубедила.

– Это в знак моей признательности. К тому же если лекарь выйдет с пустыми руками, это вызовет подозрения.

После моих слов он все-таки взял золото и ушел.

Хуаньби помогла мне улечься в постель. Вскоре принесли лекарство, которое велел принимать Вэнь Шичу. Евнух Сяо Инь заварил мне одну порцию. Я ее выпила и тут же уснула. А на следующее утро я проснулась совершенно больной. Лекарю Вэню пришлось доложить своему начальству, что гуйжэнь Вань сильно переволновалась, а потом простудилась из-за ночного ветра и что ей теперь надо лечиться и отдыхать. Вскоре ко мне явилась госпожа Лю, которую послала императрица. Она осведомилась о моем здоровье и передала сожаления Ее Величества о том, что я заболела так не вовремя. Я изо всех сил пыталась подняться, чтобы поблагодарить за добрые слова, но так и не смогла. Госпожа Лю быстро распрощалась со мной и ушла докладывать об увиденном императрице.

Императрица приказала Вэнь Шичу заняться моим лечением и в то же время велела наложницам Чунь и Ши покинуть дворец Танли, чтобы обеспечить мне полный покой. Я отправила Цзиньси во дворец Фэньи, чтобы выразить государыне свою благодарность, после чего облегченно выдохнула, ведь теперь во дворце были только я и мои слуги.

Как только слухи о моей болезни распространились по гарему, наложницы стали надо мной посмеиваться. Они говорили, что я красива, как цветок, но характер у меня такой же трусливый, как у зайца. И что я хороша как украшение, но от меня никакой пользы. Наложницы стали относиться иначе не только ко мне, но и к фэй Хуа: теперь они боялись ее еще больше.

В первые дни моей болезни во дворце Танли было очень оживленно. То наложницы приходили, чтобы проведать меня, то фэй Хуа присылала своих служанок, чтобы справиться, как я себя чувствую. Прошел месяц, но никаких улучшений в моем состоянии не наблюдалось. Я все еще была прикована к постели. В гареме все считали Вэнь Шичу хорошим врачевателем, поэтому именно он продолжал заниматься моим лечением. Мне становилось то лучше, то хуже, но насовсем болезнь не отступала. Своему начальству Шичу доложил, что я настолько ослабла, что мне нельзя использовать сильные лекарства и надо восстанавливаться постепенно, и он не знал, сколько времени займет это восстановление. Когда эти известия разлетелись по Запретному городу, поток посетителей сразу же иссяк. Иногда ко мне заглядывала наложница Чунь, но чаще всего меня навещали, конечно же, Мэйчжуан, Линжун и Вэнь Шичу. Во дворце наконец-то стало тихо. Как говорится, в воротах можно было ставить сети для воробьев, ведь все равно ими почти уже никто не пользовался. Все понимали, что даже если я прелестна, как горная фея, из-за своей болезни я не то что не могу заполучить благосклонность императора, я даже просто увидеться с ним не могу. Я изначально предвидела такой итог. И хотя я была расстроена тем, что люди в гареме поголовно заискивали перед сильными и бросали слабых, я наслаждалась своей свободой. Я целыми днями читала, вышивала и «поправляла» здоровье.

Пускай я жила отдаленно от главного дворца, но новости из него до меня все равно доходили. Мне про них рассказывали Мэйчжуан и Линжун. Правда, они боялись, что плохие новости могут замедлить мое выздоровление, и поэтому рассказывали далеко не все, но даже из пары фраз я могла сделать собственные выводы. Во-первых, после наказания цайжэнь Лян и моей болезни наложница Хуа стала вести себя еще высокомернее. Во-вторых, из новых наложниц Мэйчжуан приглянулась императору больше всех. Она делила с ним ложе уже полмесяца, и ее повысили до ранга пинь [35] и даровали прозвище «Хуэй», что означало «благодеяние». Также внимание императора привлекли лянъюань [36] Лю Линсиань и гуйжэнь Тянь, она же Ду Пэйцзюнь. Но они были еще не настолько любимы повелителем, чтобы получить хоть какую-то власть. Из старых наложниц император выделял наложниц Синь, Ли и Цинь. Мэйчжуан вошла во дворец месяц назад и, естественно, еще не могла бороться с наложницей Хуа, поэтому она терпела любые нападки и старалась жить в мире с другими обитательницами гарема. Но остальные наложницы и не думали жить мирно. Они постоянно строили козни, чтобы насолить друг другу. Но благодаря этому все постепенно стали забывать о больной гуйжэнь.

Больше месяца я жила абсолютно беззаботно, но потом я начала замечать некоторые странности. Кан Лухай и его подопечный Сяо Инь все больше были недовольны тем, что служат больной хозяйке. Я чувствовала, что они перестают меня уважать. Когда я что-то приказывала, они ничего не делали, все было только на словах. Теперь моими поручениями и физической работой занимались младший евнух Сяо Юнь и еще один евнух-помощник. Глядя на Кан Лухая и Сяо Иня, служанки тоже стали высказывать свое недовольство. Пользуясь тем, что из-за болезни я не могу поставить их на место, они все чаще стали пререкаться с Лючжу и Хуаньби.

Одним утром я сидела в западной боковой комнате и пила отвар из арахиса, который для меня сварила Цзиньси. Вдруг в комнату вошли Кан Лухай и Сяо Инь. Они упали на пол, громко стукнувшись коленями о твердое покрытие.