Магнолия императора

– Какая ты заботливая! – похвалила я служанку.

Лючжу вышла вперед и протянула мне небольшую медную грелку для рук.

– Это чтобы вы не замерзли, госпожа.

– Это уже слишком! – Я рассмеялась из-за чрезмерной заботы. – Ты бы еще мне одеяло принесла!

Лючжу расстроенно опустила глаза.

– Госпожа, в последнее время вы все чаще меня ругаете. Если так пойдет и дальше, то я точно расплачусь.

– Что за ерунду ты говоришь? Ты совсем не знаешь правил этикета?

– Я такая глупая. Разве я могу запомнить все правила? Я просто переживаю за ваше здоровье.

Цзиньси улыбалась, слушая нашу шуточную перепалку.

– Забери это, – сказала я, отталкивая от себя грелку. – Я быстро схожу в сад и сразу же вернусь. Я не успею замерзнуть.

Главная дорога и дорожки, ведущие к дворцам наложниц, были хорошо очищены от снега, вот только немного подмерзли, поэтому было скользко и приходилось идти с особой осторожностью. Этой холодной ночью все наложницы собрались в главном дворце на приеме у императорской четы, а их служанки и евнухи прятались от мороза во дворцах. Изредка на улицах встречались патрули имперской гвардии или евнухи, но они были не так внимательны, как обычно, поэтому мне удавалось без труда их избегать. До сада Имэй было далеко, но я почти не замерзла, потому что была тепло одета, да и ветер ослаб, поэтому холод ощущался не так сильно. Мне понадобилось меньше часа, чтобы добраться до своей цели.

Я уже издали ощутила сладкий аромат. Он был настолько приятным, что даже если бы я не собиралась смотреть на сливы, он все равно заставил бы меня подойти поближе. Чем больше сокращалось расстояние до сада, тем больше хотелось вдыхать этот освежающий запах. В самом саду Имэй никто дорожки не чистил, и они были усыпаны свежим снегом, который еще не успел покрыться твердой корочкой наста. Когда я ступала по снегу своими вышитыми сапожками из овчины, раздавался громкий хруст. В саду стояла абсолютная тишина и слышны были только звуки моих шагов. Красные сливы буйно цвели. Их кроны были похожи на окрасившиеся в закатные краски облака и напоминали пылающие костры. Снег на лепестках напоминал жемчужины. Он прекрасно сочетался с золотистыми как топазы тычинками и рубиновыми цветами. Я не знаю, то ли снег был прекрасным фоном для слив, то ли сливы так красиво контрастировали со снегом, но мне вспомнилась строчка из стихотворения Линь Бу [41]: «Рассеянные тени скользят по прозрачной воде и скромный аромат витает в воздухе лунной ночью». Я словно попала в сказочную страну!

Я подошла к сливам поближе. Мне казалось, что их аромат пропитал мое тело и теперь управляет мной, и мне нравилось это ощущение. Я выбрала самую красивую ветку и повесила на нее вырезанный портрет. Поставив фонарь на снег, я опустилась рядом с ним на колени и начала молиться.

«Пожалуйста, пусть мои родители будут здоровы, а сестры и брат в безопасности».

Вторым моим желанием было то, чтобы я спокойно прожила жизнь в своем дворце. Когда я подумала о будущем, мне стало тоскливо. Если я не хочу быть вовлеченной в интриги наложниц, мне придется всю жизнь притворяться больной и жить в Танли, пока не стану седовласой наложницей, которая «рассказывает о прошлом Сюаньцзуна» [42].

Третьим желанием стало «встретить того самого, с кем захочется состариться вместе», но оно было из тех желаний, которым не суждено было сбыться. При мысли о том, что мне придется скрываться от императора, я ощутила на сердце невыразимую печаль. «О, северный ветер, если ты понимаешь мои чувства, не сдувай эту красоту» [43].

Как только я закончила проговаривать свои желания, из-за деревьев неожиданно раздался мужской голос:

– Кто там?!

Я испуганно вздрогнула. В саду был кто-то еще и это был мужчина! Я быстренько затушила фонарь и спряталась за ближайшей сливой.

Незнакомец подошел ближе и снова спросил:

– Кто здесь?

Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь шорохом падающего с ветвей снега. Я стояла за сливой и прислушивалась, но мужчина больше ничего не произнес. Звезды нынче светили не очень ярко, а белый снег был раскрашен многочисленными тенями от стволов и ветвей деревьев. Эти тени образовывали узор, похожий на спутанные между собой кораллы. Меня в белом плаще было сложно различить на таком фоне. Задержав дыхание, я сделала осторожный шаг. Я хотела незаметно выбежать из парка, но боялась, что хруст снега под ногами будет таким громким, что сразу привлечет внимание.

Мужчина подходил все ближе. Я уже могла различить его темно-синие сапоги с рисунком в виде водяного дракона. Он остановился в нескольких деревьях от меня и прислушался.

– Если ты будешь молчать, я прикажу людям прочесать весь сад! – судя по тону, он начинал злиться.

Я стояла, не шевелясь. Из-за нервного перенапряжения я сцепила руки в замок и не могла их разделить. Казалось, я превратилась в ледяную статую. Приглядевшись, я увидела, что мужчина одет в серебристый плащ с орнаментом в виде свернувшихся драконов. Я испугалась еще сильнее. Но тут я заметила, как за боковыми воротами сада промелькнуло темно-зеленое платье, такие носили местные служанки, и мне в голову пришла идея.

– Я всего лишь служанка сада Имэй, – сказала я. – Я пришла помолиться о счастье. Я не думала, что помешаю вам, достопочтенный господин. Простите меня, пожалуйста.

– Судя по твоей речи, ты хорошо образованна. Как тебя зовут? – строго спросил незнакомец.

Я испуганно вздрогнула, но силой воли заставила себя успокоиться:

– Боюсь, что имя служанки лишь осквернит ваш слух.

Услышав, что он подходит еще ближе, я воскликнула:

– Не подходите! У меня промокла обувь, и я как раз хотела переобуться.

Мужчина замер на месте и какое-то время просто стоял молча. Потом я снова услышала шаги, но теперь они удалялись. Я выждала, пока не наступит тишина, и только после этого смогла пошевелиться. Сердце стучало в груди так, словно собиралось выпрыгнуть через горло. Я подобрала с земли фонарь и помчалась на выход. Я бежала так, точно за мной кто-то гнался. Поскальзываясь на покрытых льдом дорожках, я наконец-то добралась до дворца Танли.

Когда Цзиньси и Хуаньби увидели, как я вбегаю в главный зал с таким видом, словно за мной черти гонятся, с взлохмаченными волосами и выбившимися из прически жемчужными шпильками, они растерянно переглянулись, а затем подбежали ко мне и стали спрашивать:

– Госпожа, что случилось?

Хуаньби, как всегда, быстро оценила ситуацию и побежала наливать мне чай. Выпив чашку обжигающего напитка, я немного успокоилась и сказала:

– Я шла по переулку между дворцами и тут увидела двух кошек. Не знаю, чьи они, но они вдруг на меня набросились. Я так испугалась!

– Госпожа с детства боится кошек. Если она увидит сразу двух, то от страха забудет даже, как ее зовут. – Лючжу улыбнулась, видимо, считая это забавным. Затем она повернулась в сторону дверей и крикнула: – Приготовьте отвар из имбиря, да погуще! Нам надо успокоить и согреть нашу госпожу!

Цзиньси озабоченно меня осматривала, приговаривая:

– Женщины во дворце издавна любили заводить кошек. Со временем кошки дичают. Вам надо быть осторожнее, госпожа, ведь ваше здоровье бесценно. Кстати, а вы смогли загадать желания?

– Даже три. Надеюсь, Будда не посчитает меня слишком жадной.

Цзиньси вдруг поклонилась мне и с улыбкой сказала:

– Поздравляю, госпожа. Не просто так говорится, что кошки приносят удачу. Вы встретили сразу двух кошек, а это значит, что ваши желания обязательно исполнятся.

– В народе всегда говорят: что бы плохого ни случилось, это к лучшему. – Я даже повеселела из-за слов Цзиньси. – Получается, что мне не надо бояться кошек, ведь они помогают исполнять желания.

Пока мы с Цзиньси разговаривали, подошла Цзинцин и принялась поправлять мою прическу. Потом мне помогли переодеться, и мы сели играть в мадяо [44].

Когда я наконец успокоилась, я начала вспоминать, что со мной произошло, и кое-что показалось мне странным. На сегодняшний пир в гареме были приглашены только наложницы. Там не должно было быть никаких других мужчин, кроме самого императора. У меня в голове всплыл образ темно-синих сапог с водяным драконом… серебристый плащ с драконом… Слишком много драконов. Я почувствовала, как у меня от страха похолодело в затылке. Насколько я знала, рисунок в виде свернувшегося кольцом дракона использовали только на одеждах принцев. Неужели мужчина, которого я встретила в саду Имэй… Хорошо, что я смогла выбраться из сада неузнанной, иначе мой хитрый план с треском провалился бы. Цзиньси и Сяо Юнь, внимательно следившие за выражением моего лица, заметили, что я погрустнела, и специально поддались в игре, чтобы немного развеселить. Через некоторое время я сказала, что устала и хочу уйти в спальню. Старшая служанка пошла вместе со мной, чтобы помочь снять украшения и смыть макияж.

– Послушай, а сегодня на пир император приглашал кого-то, кроме наложниц? – как можно непринужденнее спросила я у Цзиньси.

– Обычно на такие пиры могут пригласить принцев и их жен.

Принцы, о которых говорила Цзиньси, были сыновьями покойного императора. Это старший сын Сюаньсюнь, принц Цишаня, третий сын Сюаньцзи, принц Жунаня, шестой сын Сюаньцин, принц Цинхэ, и девятый сын Сюаньфэнь, принц Пинъяна. Всего у покойного императора было семеро сыновей и две дочери, но пятый и седьмой сыновья и восьмая дочь уже скончались.

Император Сюаньлин был четвертым по порядку ребенком. Он и вторая принцесса Чжэньнин были детьми вдовствующей императрицы.

Сюаньсюнь, принц Цишаня, был сыном наложницы второго ранга И, которая сейчас носила титул тайфэй Цинжэнь. Несмотря на то, что он был старшим сыном, он так и остался принцем, потому что у него был заурядный характер и не было никаких великих достижений.

Сюаньцзи, принц Жунаня, был сыном госпожи Юйэ, которая была младшей сестрой хоу Бо Лина. Десять лет назад он решил поднять восстание, из-за чего пострадала и его сестра. Она впала в немилость и умерла от тоски. Сюаньцзи был от рождения сильным человеком и оказался смелым и умелым воином, вот только его честный и прямой характер не нравился покойному императору, поэтому он получил титул принца Жунаня только после его смерти. К настоящему времени он уже провел несколько военных кампаний, совершил много подвигов и стал одним из тех, на кого опирался император Сюаньлин.

Сюаньцин, принц Цинхэ, был умным и сообразительным юношей. Император его очень любил, как и его мать, наложницу первого ранга Шу. Поговаривали, что именно Сюаньцина старый император хотел сделать своим наследником, но чиновники воспротивились этому из-за происхождения наложницы Шу. Именно поэтому императором стал другой сын. После смерти старого императора наложница Шу ушла в монастырь, а воспитанием принца занялась ее подруга – наложница Линь, которая сейчас была вдовствующей императрицей. Сюаньцин и Сюаньлин росли вместе, как родные братья, поэтому между ними были очень крепкие узы. Сюаньцин, не связанный никакими обязательствами, занялся изучением шести главных искусств [45], и его совершенно не волновала политика. Дни напролет он вместе с товарищами или читал стихи, или играл на музыкальных инструментах. Он настолько хорошо играл на флейте, что его считали одним из лучших исполнителей столицы. В народе Сюаньцину даже дали прозвище «свободолюбивый принц».

Сюаньфэнь, принц Пинъяна, был самым младшим сыном покойного императора. Сейчас ему было всего тринадцать лет. Его родная мать была скромного происхождения и всего лишь пинь пятого ранга, а начинала она придворной служанкой, отвечающей за вышивку. После смерти императора она получила титул тайфэй Чэнь. Но воспитывала принца Пинъяна совсем не она, а мать пятого принца, тайфэй Чжуан.

Я молча слушала Цзиньси и думала. На душе было неспокойно. Появилось ощущение, что я что-то упустила из вида, но я никак не могла понять, что именно, поэтому пришлось идти спать с этой мыслью. Глубокой ночью, когда большинство обитателей дворца уже были в своих кроватях, я проснулась и села. Из-за резкого движения занавеска на кровати чуть всколыхнулась. Я наконец вспомнила, что я упустила… Мой портрет!

Глава 7

Наложница Мяоинь

После пробуждения меня охватила ужасная тревога. Меня не волновало, что сейчас середина ночи. Я вызвала Цзинцин и велела ей бежать в сад Имэй, чтобы проверить, на месте ли мой бумажный портрет или его там нет. Увидев, насколько я взволнована, служанка не стала спрашивать, что случилось, а сразу же накинула теплый плащ и ушла. В это время начали просыпаться остальные слуги, и мне пришлось соврать, что я проснулась из-за обычного кошмара.

Цзинцин не было так долго, что это время показалось мне бесконечностью. Но вот она наконец вернулась и доложила, что нигде не нашла моего портрета и, скорее всего, его унесло ветром. В этот момент меня словно окатили ледяной водой. Я оцепенела и не могла вымолвить ни слова. Цзиньси и остальные подумали, что я расстроилась из-за пропажи портрета, и попытались меня утешить и развеселить, рассказывая забавные истории из своей жизни. Я тоже старалась успокоить саму себя. Убеждала, что портрет действительно мог сдуть ветер или мимо проходила какая-нибудь служанка и забрала его с собой. Но, несмотря на старания слуг и самовнушение, на душе все равно было тревожно. К счастью, последующие дни во дворце Танли прошли так же спокойно, как и обычно. А еще порадовало то, что мне не надо было идти на церемонию приветствия в первый день нового года. Меня освободили от этой обязанности из-за хрупкого здоровья.

Однажды, когда я отдыхала после обеда в боковой комнате, в нее вошла Мэйчжуан. Она улыбалась, но улыбка была какой-то неестественной.

– Я хочу рассказать тебе кое-что необычное, – заявила она с порога.

Я поднялась подруге навстречу и радостно улыбнулась.

– В гареме произошло что-то интересное? – спросила я.

– Императору вдруг приглянулась служанка, ухаживающая за цветами в саду Имэй. – Мэйчжуан нервно усмехнулась. – Никто не знает, как такое могло произойти. Он даже пожаловал ей звание гэнъи [46]. И пускай это самый низший восьмой ранг, но она уже не простая служанка, а младшая госпожа.

Я ненадолго задумалась, перекладывая из одной руки в другую небольшую грелку.

– Так повелось издавна, что император может сделать своей наложницей даже простую дворцовую служанку. Например, тайфэй Чэнь… – Мэйчжуан посмотрела на меня с таким искренним удивлением, что я рассмеялась. – Я тебе еще много другого могу рассказать.

Подруга опустила голову и начала поглаживать вышивку на рукавах.

– Император души в ней не чает, – задумчиво сказала она.

– А она красивая?

– Ничего особенного, но говорят, что поет красиво.

Я улыбнулась, но ничего не сказала. В задумчивости я почесала подбородок длинным, в три цуня [47], серебряным, украшенным кусочками нефрита наперстком, надетым на мизинец [48].

– Император просто увлечен новой фавориткой, – сказала я, обдумав сложившуюся ситуацию. – Но даже если он по-настоящему ее любит, сейчас он может только сделать ее своей наложницей, не больше. Чтобы возвысить ее, ему придется жаловать ей все звания по порядку. Какое-то время она не сможет тебя превзойти.

– Я это понимаю, но… Линжун это точно не утешит.

– Ее все еще не одарили благосклонностью? – вот сейчас я и правда удивилась.

– Она уже давно во дворце, но еще ни разу не делила ложе с императором. – Мэйчжуан вздохнула. – Если бы император выбрал кого-то другого, она бы ничего не сказала. Но эта служанка по статусу ниже ее. Конечно же, она расстроилась.

Я вспомнила о ночи перед отъездом во дворец и о том, что Линжун была влюблена в моего брата… Неужели она так же, как и я, не хочет, чтобы император обратил на нее внимание?

– Как думаешь, может, она сама не хочет близости с государем? – нерешительно спросила я.

Мэйчжуан посмотрела на меня с недоумением:

– Как такое может быть? Пускай она не такая страстная, как некоторые, но отказываться от милости императора… Как она еще сможет закрепиться в гареме с ее-то происхождением?

– А ты не знаешь, может, она в кого-нибудь влюбилась?

– Что за глупости ты говоришь?! – Подруга аж покраснела от возмущения. – Мы все жены императора. Наши тела и души принадлежат ему. Разве можем мы влюбляться в кого-то другого?

– Я же просто так сказала. Не надо так бурно реагировать.

Мэйчжуан немного помолчала, успокаиваясь, а потом покачала головой:

– Я точно не знаю, есть ли у нее любимый или нет, но, судя по ее поведению, его все-таки нет.

Мы с Мэйчжуан еще немного поболтали на разные темы, а потом распрощались.

После того как в комнате осталась только я, в нее зашла Пэй, чтобы поменять уголь в жаровне. Я искоса на нее посмотрела, а потом будто бы ненароком спросила:

– А ты слышала о том, что служанку из сада Имэй сделали наложницей?

– Слышала, – тут же ответила Пэй. – Говорят, ей очень повезло. Дело в том, что в новогоднюю ночь она случайно встретилась с императором в саду Имэй и что-то ему сказала. На следующее утро Его Величество послал евнуха Ли отыскать эту служанку. Евнух поговорил с ней и увез с собой. Никто и подумать не мог, что она больше не вернется, потому что император дарует ей звание гэнъи и сделает своей наложницей.

Я улыбнулась, хихикая про себя: «Какая умная служанка! Получается, что она меня спасла». Судя по всему, в Запретном городе всегда будут те, кто мечтает подняться из грязи в князи.

Пока мы с Пэй разговаривали, в комнату вошла Цзиньси. Она уселась около меня и стала постукивать по моим ногам деревянным молоточком. Когда Пэй заменила уголь и ушла, старшая служанка тихонько спросила:

– Госпожа, а той ночью, когда вы ходили в сад Имэй, вы ни с кем там не встретились?

Я не спешила отвечать. Я взяла со стола кусочек цуката и положила в рот.

– А какое тебе дело до того, встретила я там кого-то или нет?

Цзиньси чуть заметно нахмурилась, но тут же улыбнулась.

– Ваша рабыня такая выдумщица, – сказала она, продолжая массировать мои ноги. – Просто при дворе так просто можно обознаться и выдать рыбий глаз за жемчужину [49]. Я же простая зевака, которая наблюдает со стороны.

Я выплюнула косточку от цуката в чашку и строго сказала:

– А зевакам я бы посоветовала почаще следить за самими собой.

Прошло больше месяца, но Линжун все еще не привлекла внимания императора, а вот бывшая служанка Юй проявила свой ум. Она пользовалась талантом к пению и услаждала слух императора красивыми песнями. Она ему так нравилась, что на время он забыл о других наложницах. В первом лунном месяце он повысил Юй сначала до цайню [50], потом до сюаньши и, наконец, до нянцзы [51], пожаловав ей новое имя Мяоинь, что означало «волшебная музыка». А еще ей выделили для проживания отдельный павильон – павильон Хунни. Наложница Юй оказалась в столь выгодном положении, что сама фэй Хуа пришла к ней в гости с подарками. Нянцзы Юй, будучи умной девушкой, решила подольститься ко второй по силе фигуре в гареме, и в итоге эти двое стали приятельницами. Со временем Юй настолько зазналась, что другие наложницы уже не могли терпеть ее поведение. Мэйчжуан, наложница Лю и гуйжэнь Тянь уже напрямую противостояли ей. Моя подруга всегда была терпеливой, но когда Юй начала переходить границы, она просто не смогла сдержать свою злость.

Потом наступил второй месяц, но он не принес желанного тепла. В первые дни было очень холодно, а небо покрывали массивные серые облака, которые принесли с собой снег с дождем. Казалось, они несколько дней копили в себе снег, чтобы потом открыть небесные краны и устроить снегопад, длившийся целые сутки. Снег перестал идти только на следующий день ближе к ночи. Сяо Юнь и Сяо Лянь, которые расчищали дорожки от снега, вошли в павильон совсем мокрыми от пота. Они дрожали от холода и бурчали себе под нос: «Какая ужасная погода». Я велела им поскорее переодеться, а мокрую одежду повесить сушить у огня.

– Какая же противная погода в этом году, – недовольно сказала я, откладывая вышивку. – Уже Праздник дракона [52] прошел, а снег все идет и идет. Боюсь, что все цветы погибнут из-за холода.

– Госпожа, еще осенью евнухи укрыли все цветы соломой, – успокоила меня Лючжу. – Они не должны замерзнуть.

Я улыбнулась в ответ и вернулась взглядом к платку, на котором вышивала иволгу. Тут до моих ушей донесся звук, очень похожий на те, что издают тяжелые повозки. Это было странно, потому что дворец Танли располагался в удалении от центральной дороги, и было неожиданно услышать такие звуки поздним вечером. Когда я подняла глаза, то увидела, что Цзиньси встала со стула и приняла почтительную позу.

– Госпожа, это звуки повозки Фэнлуань [53], – негромко сказала она.

Я потеряла дар речи. Повозка Фэнлуань была специально создана для того, чтобы отвозить во дворец императора ту наложницу, с которой он хотел разделить ложе.

Я прислушалась. Звуки становились все ближе. Уже можно было различить позвякивание колец, украшающих повозку. А потом я услышала женский голос. Женщина пела. И пела она очень красивую песню, которую сочинили здесь же, в гареме: «В печи горит сандал и черный уголь. За жемчужной занавеской падает снег. В покоях императрицы поднимают бокал вина за долголетие. Феникс и дракон сплелись на торжественном одеянии».

– А она красиво поет. Теперь понятно, почему она так понравилась императору, – я по достоинству оценила талант наложницы Юй. – Не зря ей дали новое имя «Волшебная музыка».

Сяо Юнь, услышав мои слова, опустил голову и прошептал:

– В гареме запрещено громко петь после наступления темноты.

– Это доказывает то, насколько сильно ее любит император, – сказала я, не отрывая взгляда от вышивки.

Больше никто ничего не говорил. Тишину нарушал лишь треск угля в жаровне да завывания холодного северного ветра за окном. Вдруг издалека раздался смех. Это был надменный смех женщины, которая знает себе цену. Ветер разнес его по всем переулкам и дворам гарема…

Я впервые услышала звук, который издает повозка Фэнлуань, и он показался мне приятным. Не знаю, сколько наложниц привлечет к окнам звук повозки, пока та будет ехать до дворца императора, ведь она стала символом надежды, разочарования, женских слез и веселого смеха. Я была уверена, что очень многие в гареме стояли по вечерам у окон и надеялись, что эта повозка остановится у ворот именного их дворца и повезет их к императору. Я вспомнила, как в детстве мы с братом стояли под окнами западного флигеля и слушали, как наставник читает вслух стихотворение Ду Му [54] «О дворце Эпангун». Были в нем строки, которые уже тогда меня потрясли.

«Я вздрогнул от раскатов грома, но то оказалась дворцовая повозка. Шум раздавался издалека, и я не знал, где именно она проезжает. Многие наложницы долго вглядывались вдаль в надежде стать избранницей императора, но многие из них не видели его уже тридцать шесть лет!»

Тридцать шесть лет. Для некоторых женщин это целая жизнь! Девушкам из гарема, конечно же, не сравниться с прекрасными небожительницами, но они все равно красивы. Красивые женщины в гареме – привычное дело. Постоянно появляются новые лица. Наложницы стареют, но на смену им приходят молодые девушки с упругими телами, гладкими лбами, яркими губами, чарующими глазами и тонкими талиями… И все они привыкают делать одно и то же: «вглядываться вдаль в надежде стать избранницей императора». В гареме женщина, лишенная благосклонности императора, подобна безжизненной бумажной кукле: даже случайный порыв осеннего ветра может сбить ее с ног и уничтожить. Но и те, к кому император благосклонен, разве могут они расслабиться и жить в свое удовольствие? Боюсь, что у них беспокойств гораздо больше, чем у неугодных женщин. Как долго они смогут завлекать императора в постель? Они боятся потерять его расположение, боятся постареть, боятся, что появится новая красивая соперница. Если нет любви, то благосклонность императора не крепче шелковой бумаги. Боюсь, что именно любви больше всего не хватает в императорском гареме. Наложницы тянутся к императору ради статуса, богатства и покровительства. Были ли вообще такие, кто хотел от императора любви?..

От всех этих мыслей у меня заболела голова. Я опустила иголку с ниткой и посмотрела на Хуаньби.

– Мне не нравится запах угля. У меня от него голова разболелась. Замени его на алойное дерево.

Хуаньби ответила не сразу, будто бы чего-то боясь.

– Госпожа, нам все еще не принесли благовония на этот месяц, хотя должны были доставить их еще несколько дней назад. Давайте я пошлю кого-нибудь, чтобы выяснить, в чем дело?

Вообще-то я догадывалась, что в Министерстве двора решили ничего мне не присылать, так как я не пользовалась благосклонностью императора. Но вслух я сказала совсем другое:

– В последние дни шел сильный снег. Думаю, что люди из Министерства двора отложили все доставки на несколько дней. Можешь добавить любые благовония, которые найдутся во дворце.