Магнолия императора

– Ваши жалкие рабы больше не могут вам служить! – запричитали они хором.

Я испугалась и приказала им сейчас же встать. Кан Лухай и Сяо Инь поднялись и чуть ли не плача начали объяснять, что наложница Ли позвала их к себе. Мой взгляд стал строже. Евнух Кан тут же опустил глаза и начал вытирать их рукавом халата. Но у меня было отличное зрение, и я прекрасно видела, что на ткани не осталось следов влаги, а значит, он притворялся, но я не стала его разоблачать.

– Я поняла, – спокойно сказала я. – Это хорошее место для службы, и я могу лишь пожелать вам удачи. Собирайте вещи и в полдень можете уходить. Постарайтесь хорошо служить госпоже Ли.

Я почувствовала отвращение к этим двоим, поэтому, договорив, я больше на них не смотрела. Я пила свой ореховый отвар и думала. В конце концов я созвала всех слуг в большом зале. Они встали передо мной на колени и приготовились слушать.

– Я болею уже больше двух месяцев, – начала я, стараясь говорить как можно мягче. – За это время мое состояние не улучшилось, и я боюсь, что болезнь не отступит в ближайшем будущем. В моем дворце много слуг. Больше, чем надо для того, чтобы ухаживать за мной. Честно говоря, мне лишь мешает то, что по дворцу бродит столько людей. Я позвала вас всех для того, чтобы сказать, что собираюсь отправить некоторых из вас в услужение другим наложницам, чтобы ваши таланты не пропадали зря. Если вы сами хотите уйти, то выйдите вперед, возьмите серебро и можете ступать.

В глазах нескольких служанок появился огонек. Они начали ерзать и переглядываться, но никто из них не решился выйти вперед.

– Сегодня наложница Ли выразила желание, чтобы евнух Кан и евнух Инь перешли в ее дворец. Я уже разрешила им собрать вещи и уйти, а вы их даже не поздравили, – добавила я.

Служанки нескладным хором произнесли «поздравляем», но у Лючжу в этот момент закончилось терпение.

– Госпожа, вы всегда хорошо относились к евнуху Кану. Если вам что-то жаловали, вы обязательно делились с ним. Но сейчас он почему-то решил уцепиться за предложение старшей наложницы и уйти от вас.

Лючжу так разгорячилась, что евнух Инь испугался ее и неосознанно попятился. Но вот Кан Лухай сохранял абсолютное спокойствие:

– Барышня Лю, зря ты нас попрекаешь. Мы же рабы, мы себе не хозяева. Мы бы и сами с радостью остались при гуйжэнь Вань. Кто же знал, что хозяйка Ли позовет именно нас? У нас нет выбора, кроме как подчиниться.

– Сами себе не хозяева? – Лючжу усмехнулась. – Еще скажи, что вы те самые коровы, которых заставляют пить воду [37], и что вы делаете это против своей воли. Если ты хочешь служить госпоже Вань, то иди к наложнице Ли и скажи, что ты верный слуга, и откажись от ее предложения. Скажи, что не можешь служить двум хозяйкам. Госпожа Ли не станет тебя винить, а, наоборот, восхитится твоей верностью!

Слушая гневную тираду Лючжу, Кан Лухай и евнух Инь то бледнели, то краснели. Им было очень неловко из-за ее нотаций.

– Лючжу, я сама знаю, насколько «верен» евнух Кан! – Я сделала вид, что разозлилась. – Лучше отдай ему его серебро.

Хуаньби вышла вперед и вложила в руки Кан Лухая серебряный слиток.

– Евнух Кан, возьми это серебро в знак благодарности госпожи Вань, – с улыбкой сказала она. – Запомни, как выглядит этот слиток, и хорошенько его припрячь, чтобы не перепутать с наградами, которыми тебя одарит наложница Ли. Так ты покажешь свою верность и докажешь, что тебе приходится поступать вопреки велению сердца. – Затем Хуаньби обратилась к Сяо Иню: – Евнух Инь, тебе тоже полагается подарок. Возьми его и в будущем научись у своего наставника настоящей верности. Тогда тебя будет ждать блестящее будущее.

Евнуху Кану стало стыдно. Я видела, что он разозлился, но не посмел что-либо высказать мне в лицо. Он через силу поклонился и вышел из зала вместе с евнухом Инем.

Посмотрев на оставшихся слуг, я больше не стала изображать из себя добрую хозяйку и сказала напрямик:

– Если вы хотите уйти, то уходите сегодня. У меня хватит серебра на всех. В будущем, если вы не справитесь и решите уйти от меня, мне придется отправить вас в Управление наказаний [38] отрабатывать свой проступок. Так что советую вам хорошенько подумать.

Солнце постепенно смещалось на запад, и его лучи, проникая сквозь окна, оставляли на полу белоснежные пятна, из-за чего плитка в зале была похожа на поверхность пруда.

Наконец тишину нарушил слабый женский голос:

– Ваша рабыня настолько бездарна, что боится, что не сможет достойно за вами ухаживать.

Я даже не посмотрела на эту служанку. Я кивнула Хуаньби, и та бросила серебряный слиток на пол. Он ударился с гулким звоном и покатился в сторону. Служанка практически распласталась по полу и осторожно подобрала брошенное ей серебро. Вслед за ней еще двое выразили желание уйти.

Потом наступило долгое молчание. Я повернулась к оставшимся слугам и увидела сидящих на коленях Цзиньси, Пинь и Пэй, Цзинцин и евнухов Юня и Ляня. Я посмотрела каждому из них в глаза. Они тут же приникли к полу, не решаясь что-либо сказать.

– Вы точно не желаете уйти? – спросила я негромко.

Цзиньси выпрямилась и уверенно ответила:

– Клянусь жизнью, что всегда буду верна гуйжэнь Вань!

Пинь, Пэй и Цзинцин почти что хором сказали:

– Мы клянемся жизнью, что будем верны младшей хозяйке и ни за что не предадим ее.

Сяо Юнь подполз ко мне на коленях и осторожно ухватился за подол юбки.

– Младшая хозяйка проявила ко мне такую милость, что я не осмелюсь ее оставить, – сказал он со слезами на глазах.

– Ты про это знаешь? – удивилась я.

Сяо Юнь ударился лбом об пол и затараторил:

– В прошлом месяце мой старший брат, работающий на императорской кухне, заболел, и никто не мог понять, что с ним такое. Госпожа узнала про это и попросила лекаря Вэня осмотреть моего брата. Госпожа, ваша милость безгранична, и мне за всю жизнь вас не отблагодарить. Я могу лишь служить вам всем сердцем. В будущем, когда я умру, я буду ждать вас на той стороне, чтобы понести на спине, когда вы уйдете в лучший мир.

– Какой у тебя бойкий язык! – я улыбнулась, восхитившись пламенной речью Сяо Юня.

– Госпожа, я говорю от чистого сердца! – воскликнул евнух и ударился несколько раз головой об пол. – Я вас не обманываю!

Я остановила его взмахом руки и велела подняться.

– Если будешь так биться об пол, то расшибешь себе голову и мне снова придется звать господина Вэня, – пошутила я, и над моей шуткой рассмеялись и служанки, и евнухи.

– А ты? – Я посмотрела на Сяо Ляня.

– Госпожа, вы всегда хорошо к нам относились. У меня не такая короткая память, чтобы про это забыть. И я не собираюсь становиться неблагодарным слугой, как некоторые, – не задумавшись даже на секунду, ответил евнух.

На душе сразу стало теплее. «Оказывается, не все люди во дворце бессердечные!» – подумала я, а вслух сказала:

– Сяо Юнь, Сяо Лянь, сегодня ночью будет холодно. Не стоит вам дежурить на веранде. Возьмите теплые одеяла и оставайтесь в боковой комнате.

Молодые люди поклонились и хором сказали «спасибо».

Я подошла к ним и помогла подняться с колен.

– Оставшись со мной, вы лишаете себя многих радостей благополучной жизни, ведь я хворая гуйжэнь без какой-либо власти. Я не смогу хорошо о вас позаботиться. Но я могу обещать, что пока я здесь, я никому во дворце не позволю вас обижать.

Служанки и евнухи поблагодарили меня с таким серьезным видом, словно бы мы были на очередной церемонии.

Я повернулась к Лючжу и Хуаньби и сказала:

– Поставьте на столы самые лучшие яства и вина. Сегодня во дворце Танли не будет ни хозяев, ни слуг. Мы соберемся за одним столом и досыта наедимся!

После моих слов на глазах у слуг выступили слезы. Увидев это, я и сама растрогалась.

Дворец Танли совсем обезлюдел, ночи становились холоднее, а чанцзай Чунь, Мэйчжуан и Линжун приходили все реже и только по вечерам. А ближе к ночи, когда ворота запирались, дворец Танли становился местом, до которого никому не было дела.

После долгого ужина мы все захмелели. Я думаю, что это был первый раз за всю историю нынешнего гарема, когда хозяйка и слуги так сильно напились. Цзиньси советовала мне не пить, потому что я все еще болела, но я решилась выпить пару бокалов, после чего быстро уснула.

На следующий день я проснулась очень поздно. В голове стоял туман. Цзиньси вырезала два круглых кусочка красной ткани, пропитанной лекарственными травами, и положила их мне на виски. Затем она натерла мои зубы озерной солью и помогла прополоскать рот чаем. Я слышала, как за окном задувает ветер. Вставать с кровати совсем не хотелось.

Вдруг издалека донесся чей-то смех, а потом и слова:

– Да тут холодно, как в погребе! Гуйжэнь Вань наверняка хорошо высыпается!

Цзиньси недоуменно покосилась на меня. Я тоже не понимала, что происходит. Но тут двери открылись и на пороге появилась Цзинцин и еще двое женщин в красных плащах. Когда они сняли капюшоны, стало ясно, что это Мэйчжуан и Линжун пришли ко мне в гости.

Моя лучшая подруга подошла к кровати и прикоснулась к моей щеке.

– Тебе уже лучше? – спросила она.

– Все так же, – слабым голосом ответила я.

Линжун развязала плащ и улыбнулась:

– Сестрица, с этими красными кругляшками на висках ты выглядишь такой кокеткой. Даже лицо стало более румяным.

– Какая еще кокетка? – Мэйчжуан опять рассмеялась. – Она больше похожа на сумасшедшую жену, до которой никому нет дела! Не хвали ее, а то она будет гордиться собой еще больше.

Я внимательно оглядела Мэйчжуан с ног до головы и заметила кое-какие изменения.

– Это тебе сшили из отрезов, которые подарил император? Украшения тоже от него? – напрямую спросила я.

Мэйчжуан покраснела, но ничего не сказала, а я загляделась на шпильку в виде ворона из дорогого нефрита.

– Какая у тебя шикарная шпилька! Идеальный молочно-зеленый цвет!

– У великих людей мысли сходятся! – воскликнула Линжун и захихикала. – Я совсем недавно то же самое сказала сестрице Мэйчжуан. Она теперь очень близка с государем.

Мэйчжуан покраснела еще сильнее, но тут же сменила тему:

– Я привезла с собой несколько корзин с углем. Твой дворец находится так далеко, еще и окружен деревьями. Боюсь, что его с трудом можно будет согреть, когда наступят настоящие холода, и тогда ты точно не сможешь поправиться.

– Думаешь, я такая неженка? – я усмехнулась. – Мне уже принесли уголь.

– Но это плохой уголь! – возмутилась Линжун. – Он слабо горит и не годится для внутренних комнат. Сестрица Мэйчжуан должна пожаловаться императрице, что к гуйжэнь Вань относятся с пренебрежением!

– Слуги везде такие, – прервала я ее. – Если ты пользуешься благосклонностью, то тобой не посмеют пренебрегать, и наоборот. Забудь об этом. Вы ведь принесли мне уголь. Помощь в трудную минуту ценнее всего. Именно она делает меня счастливее, а не дорогой уголь.

Мэйчжуан осмотрелась по сторонам и сказала:

– Мне почему-то кажется, что в твоем дворце стало гораздо меньше людей. И уголь у нас принимал евнух Сяо Юнь. А где Кан Лухай и Сяо Инь?

– И где подавальщица чая и две служанки-уборщицы? – добавила Линжун.

– Евнух Кан и евнух Инь ушли служить наложнице Ли. Я не стала их удерживать. А остальных я сама спровадила.

– Но ведь Кан Лухаю и Сяо Иню было приказано служить во дворце Танли. Как могла наложница Ли потребовать их к себе? – Мэйчжуан очень сильно удивилась моим словам. – И главное, как эти подлецы могли согласиться?! И зачем ты прогнала служанок?

– Им здесь не нравилось, и они не могли полностью раскрыть свои таланты. Я была для них в тягость. Если держать рядом таких людей, то рано или поздно это приведет к беде.

– Ты имеешь в виду…

– Мне не надо много слуг. И лучше всего поскорее избавиться от тех, кому не нравится мне служить. В идеале должны остаться только верные люди. К тому же чем больше людей, тем больше лазеек для злодеев. Они в любой момент могут подкупить нелояльных слуг, от которых я не смогу защититься.

– Как ты все продумала! – воскликнула Мэйчжуан. – Мне бы такое и в голову не пришло. Думаю, мне надо внимательнее приглядеться к своим слугам, и Линжун тоже.

– Да-да, – закивала Линжун, а потом посмотрела на меня. Ее глаза были полны беспокойства. – Ты болеешь, но у тебя столько забот. Неудивительно, что болезнь все никак не отступит. Может быть, именно из-за того, что тебе приходится беспокоиться о таких вещах.

Мэйчжуан нахмурилась:

– Говорят, лекарь Вэнь – прекрасный врачеватель. Почему же он никак не справится с твоим недугом?

– Болезнь всегда обрушивается внезапно, как шквал, а выздоровление тянется так же долго, как шелковая нить. Сейчас, после того как похолодало, вылечиться стало еще сложнее, но мне уже намного лучше, чем несколько дней назад, – я постаралась успокоить своих подруг. – Кстати, как себя с вами ведет наложница Хуа?

– Все так же, – ответила Мэйчжуан и покосилась на Линжун. – На людях она ведет себя в рамках приличий.

– Я знаю, что ты терпеливая и осторожная, да и Линжун всегда настороже. Но если она начнет своевольничать, то не стоит это просто так терпеть.

Мэйчжуан кивнула, но, видимо, не хотела продолжать этот разговор, так как спросила:

– Тебе понравился женьшень, который я тебе прислала в прошлый раз?

– Понравился. Спасибо за заботу, – с улыбкой ответила я.

Мы еще какое-то время посидели, а потом посмотрели на небо и увидели, что уже совсем поздно. Мэйчжуан поднялась и сказала:

– Мы столько проболтали. Ты наверняка устала. Тебе надо отдохнуть, поэтому мы пойдем.

Я попросила Лючжу проводить гостий до ворот. Когда они ушли, пришла Хуаньби с лечебным отваром. Она остановилась передо мной и нерешительно спросила:

– Госпожа, вы будете пить лекарство?

– Буду. Почему нет? – удивилась я такому вопросу.

– Вы же здоровый человек, – сказала она, предварительно оглянувшись по сторонам. – Оно не навредит вашему телу?

– Нет, все будет в порядке. Оно просто делает так, чтобы я выглядела больной и слабой, но на самом деле не вредит, – ответила я, а потом строго посмотрела на служанку: – Надеюсь, кроме тебя и Лючжу, больше никто об этом не знает?

Хуаньби покачала головой:

– Господин Вэнь приготовил хорошее лекарство. Никто ничего не заподозрил. Но я не понимаю, почему об этом нельзя рассказывать вашим подругам?

– Потому что для меня они как сестры. Именно поэтому они ничего не должны знать, – прошептала я. – Если мой секрет когда-нибудь раскроется, они не должны быть в этом замешаны. К тому же чем больше людей знает о секрете, тем сложнее его сохранить.

Я приняла из рук служанки чашку с темной жидкостью, от которой исходил кисловатый запах, и залпом ее осушила.

Глава 6

Снежная ночь в саду Имэй

Я сама не заметила, как прошло три месяца с начала моей жизни во дворце Танли. С приближением Нового года атмосфера в Запретном городе становилась все праздничнее. Во дворце Тунмин монахи сутками напролет читали сутры и молили о счастье, а двадцать пятого числа последнего месяца было положено раздавать награды всем наложницам. И пускай я была нелюбимой и болезненной гуйжэнь, я тоже не осталась без подарков. Все благодаря Мэйчжуан, Линжун и чанцзай Чунь.

Цзиньси занялась украшением дворца. Она и другие служанки развесили повсюду праздничные фонари и расклеили бумажные иероглифы «счастье».

Два дня назад начался сильный снегопад и похолодало. Я стояла у окна, согревала руки о грелку и смотрела, как с неба падают большие хлопья снега и покрывают землю серебристым покрывалом.

– Госпожа, о чем вы задумались? – спросила подошедшая Цзинцин. – Будьте осторожны, из щелей дует ветер, и у вас может заболеть голова от холода.

Я улыбнулась ей, выражая этим благодарность за заботу.

– Я задумалась о том, что в нашем дворце все хорошо, вот только не хватает пары слив и сосен. Зимой тут так пустынно и не на что смотреть, кроме снега.

– Раньше, когда тут жила мэйжэнь Ши, она часто говорила, что не любит цветы, потому что они красивее людей, – объяснила мне Цзинцин. – Особенно она не любила, когда цвели сливы. Как она говорила, они цветут в то время, когда лица у людей морщатся из-за холода, а носы краснеют. А сосны ей не нравились из-за запаха. Раньше тут были сосны, но госпожа приказала их вырубить.

Этот рассказ меня рассмешил:

– Какая забавная мэйжэнь Ши!

Тут к нам подошла Цзиньси и сурово посмотрела на Цзинцин:

– Ты совсем не умеешь держать язык за зубами? Рабам не положено обсуждать хозяев за их спинами.

Цзинцин беззаботно высунула язык:

– Я же это говорю в нашем дворце, а не где-то на улице.

– Если ты привыкнешь сплетничать во дворце, то начнешь сплетничать и снаружи, а из-за этого у нашей хозяйки могут быть неприятности, – строго сказала старшая служанка.

– Скоро же Новый год, не ругай ее. – Я решила выступить миротворцем. – Но ты, Цзинцин, на будущее запомни, чему тебя учит Цзиньси.

– Госпожа, – обратилась ко мне Цзиньси. – Если вы считаете пейзаж за окном скучным, давайте мы вырежем цветные узоры и украсим ими окно.

– Я тоже могу вырезать узоры! – От одной этой мысли я почувствовала волнение. – Мы наклеим их на окна, и тогда сразу станет веселее!

Цзиньси обрадовалась, что ее идея привела меня в такой восторг, и поспешила к себе. Вскоре она принесла стопку цветной бумаги и золотую и серебряную фольгу. Наложницы в свободное время часто или вышивали, или вырезали узоры из бумаги, этим же занимались и их слуги. Поэтому, когда по дворцу разлетелась весть, что я собираюсь заняться вырезанием, вокруг меня собрались все служанки и евнухи.

Часа через четыре на столе лежала куча ярких бумажных узоров: «Сорока на ветке сливы», «Два дракона, играющие с жемчугом», «Павлин, расправляющий хвост», «Небесная дева, осыпающая цветами», символ пожелания абсолютного счастья, иероглифы «Много радости и благополучия», «Бессмертные близнецы Хэ-Хэ» [39], а еще вырезанные цветы лотоса, орхидеи, хризантемы, нарциссов и пионов, а также и другие растительные орнаменты, например бамбук и сосна.

Я оглядела вырезанные узоры и сказала:

– Цзиньси, у тебя талант! Ты прекрасно владеешь ножницами. Не зря ты стала старшей служанкой.

Цзиньси слегка покраснела и скромно отвела глаза.

– С вашими «Бессмертными близнецами Хэ-Хэ» ничто не сравнится, – сказала она. – Они получились как живые.

– Но их же не существовало на самом деле. – Я рассмеялась. – Поэтому я могу вырезать их как хочу. Вот если бы я вырезала портрет настоящего человека и он бы вышел похожим, вот тогда бы меня и стоило похвалить.

– А Сяо Юнь может вырезать настоящий портрет, – подала голос малышка Пэй.

Евнух резко повернулся к служанке и строго на нее посмотрел:

– Не говори такую ерунду перед госпожой!

– Я только что своими глазами видела, как Сяо Юнь вырезал портрет хозяйки и спрятал его в рукаве, – доложила Пэй.

Сяо Юнь тут же заалел как маков цвет.

– Я бы не посмел проявить к нашей хозяйке такую непочтительность, – прошептал он.

– Какая же это непочтительность? – Увидев, как он застеснялся, я рассмеялась. – Ну-ка, показывай, что у тебя получилось.

Сяо Юнь засмущался еще больше. Он вынул из рукава свою работу и показал мне.

– Да ты мастер! – Я была восхищена вырезанным портретом. – У тебя умелые руки!

– Я благодарен гуйжэнь за похвалу. – Евнух склонил голову. – Но у меня не такие умелые руки, чтобы я мог вырезать такое красивое лицо, как у вас.

– Не надо меня еще и словами ублажать, – с улыбкой сказала я. – Я уже и так довольна, что получилась на твоем портрете такой красавицей.

Лючжу, которая до этого внимательно за нами следила, вдруг спросила:

– А почему ты вообще решил вырезать портрет нашей хозяйки?

– С тех самых пор, когда хозяйка велела господину Вэню вылечить моего брата, мы с ним постоянно благодарим ее за милость, – отвечая на вопрос Лючжу, Сяо Юнь был очень серьезен. – Я хотел отнести ее портрет в нашу комнату, чтобы каждый день возносить хвалу.

– Послушай, я понимаю, что у тебя и у твоего брата благие намерения, но это против правил, – очень строго сказала я. – Если об этом узнают, вам несдобровать. Лучше тебе оставить этот портрет в нашем дворце.

– Госпожа, у нас во дворце есть одна традиция, – заговорила Цзиньси. – В канун Нового года мы вешаем на деревья наши любимые предметы и загадываем желания. Так как вам понравился этот портрет, предлагаю его повесить на дерево и пожелать счастья и вам, и евнуху Юню.

– А ты хорошо придумала, – сказала я и довольно улыбнулась.

Я велела Хуаньби выдать денежный подарок Цзиньси и евнуху Юню за их старания.

Пока мы оживленно обсуждали, чем будем украшать деревья, в зал вошла девушка и громко поздоровалась. Это оказалась служанка Линжун, которую звали Баоцзюань. В руках она держала два горшка с цветущими нарциссами.

– Моя госпожа лично посадила эти нарциссы. И сегодня они зацвели. Она велела мне отнести их госпоже гуйжэнь, чтобы порадовать ее взгляд.

– Какое совпадение! Мы как раз вырезали узоры на окна, и в том числе вырезали и нарциссы. И тут твоя хозяйка посылает мне живые цветы! А госпоже пинь Хуэй тоже послали?

– Цзюйцин уже отнесла ей два горшка, – ответила Баоцзюань. – А еще один горшочек подарили чанцзай Чунь.

Я кивнула.

– Когда вернешься, передай своей хозяйке, что мне очень понравился ее подарок. А еще возьми с собой эти узоры. Пусть твоя госпожа немного развлечется, украшая окна. Постой, – я остановила служанку, которая уже хотела раскланяться и уйти. – На улице очень холодно. Не уходи сразу. Погрейся немного в главном зале.

Баоцзюань поблагодарила меня и вышла.

Новый год был все ближе. Мэйчжуан, Линжун и чанцзай Чунь пригласили на пир, который устраивали император и императрица, поэтому они не могли отпраздновать вместе со мной. Меня на пир не пригласили, потому что императрица милостиво разрешила больной гуйжэнь остаться в своем дворце и отдыхать.

Я в одиночку отведала блюда с «новогоднего стола» и просидела допоздна, общаясь со слугами.

– Госпожа, снег наконец-то прекратился! – радостно заявила Пинь, которая ходила за горячей водой. – Все небо усыпано звездами, а значит, завтра будет солнечно.

– Правда? Нельзя пропускать такое зрелище! – Моей радости не было предела.

– Госпожа, мы можем пойти повесить ваш портрет на дерево и загадать желание, – предложила Цзиньси.

– Что-то не хочется вешать портрет на засохшие ветки, – сказала я задумчиво. – Почему бы не найти цветущую сливу и не повесить на нее?

– Очень красивые сливы цветут в юго-западном углу сада Шанлинь, – подсказал евнух Юнь. – Это недалеко от нашего дворца.

– Ты про белые сливы? – решила уточнить я.

– Нет, эти из рода химонантов [40]. Они очень ароматные.

– Мне не нравится запах химонантов, – я недовольно нахмурилась. – Он слишком тяжелый и отдает алкоголем. Может, где-то еще цветут сливы?

Сяо Юнь взмахнул рукой:

– Есть еще сливовый сад Имэй в юго-восточном углу сада Шанлинь. Там растут вкуснейшие сливы с ярко-красными цветами. Во время цветения они похожи на красные облака. Все ими очень восхищаются. Но это далеко отсюда.

Я представила, как лунный свет падает на лепестки цветущих слив и они сияют так же ярко, как серебристый снег под ними, издавая головокружительный аромат. Стоило этой картине возникнуть перед моими глазами, мне тут же захотелось встать, накинуть на плечи белый парчовый плащ с изящным серебристо-зеленым рисунком и побежать в тот сад.

– Я хочу пойти и посмотреть, – сообщила я своим слугам.

Сяо Юнь резко побледнел, упал на колени и два раза ударил себя по лицу.

– Вот же я болтун! Госпожа, вы еще очень слабы, вам нельзя на холод. К тому же на днях госпожа Хуа приказала не выпускать вас из дворца, чтобы вы не заразили других наложниц. Если она узнает, что вы вышли, это будет считаться нарушением приказа.

– Ты ничего плохого не сделал. Зачем ты себя наказываешь? – Я с улыбкой посмотрела на Сяо Юня. – Да и ночь на дворе, все наложницы сейчас на пиру. Я оденусь так, чтобы мне было тепло и чтобы меня не заметили на фоне снега. Я уже так долго хвораю, что прогулка на свежем воздухе мне будет только во благо.

Сяо Юнь пытался меня отговорить, но я уже подошла к двери.

– Я пойду одна, сопровождать меня не надо. Если кто-нибудь осмелится нарушить мой приказ, будет всю ночь дежурить, стоя на снегу.

Но как только я вышла за ворота, меня догнали Цзиньси и Лючжу.

– Госпожа, я ваша рабыня и не осмелюсь вас отговаривать, – совершенно спокойным тоном сказала старшая служанка, – но возьмите, пожалуйста, с собой этот фонарь. Все-таки зимней ночью очень трудно различить дорогу.

Цзиньси протянула мне маленький, но очень яркий фонарь. Он был закрыт со всех сторон, поэтому можно было не бояться, что его задует ветер.