Габриэль. Спасённый во тьме

Я делаю, как сказано.

Габриэль несколько раз моргает, прочищает горло, затем берет телефон из моих рук, но другой рукой всё ещё крепко держит мою.

– Нет, я сам приеду. Дай мне час. Мне нужно переодеться.

Он заканчивает звонок, затем поднимает меня с дивана и ведёт в нашу комнату.

– Габриэль, что происходит?

– Микки думает, что нашёл что-то на записях с камер – тех, кто убрал Нико и Эдди. Но у него проблемы с доступом к камерам другого отеля, а Луку мы вообще не можем найти.

Он начинает раздеваться и заходит в ванную, включая душ.

– Вы не можете его найти? Ты думаешь, это Галло?

– Я не знаю. Там ещё были Ренцо и Домани – они тоже были в клубе вчера ночью. И Диего со своей командой.

Он достаёт кошелёк из брюк и кладёт его на раковину.

– Ты правда думаешь, что Ренцо и Домани могли бы что-то сделать? Они ведь твоя семья, – сомневаюсь я.

– Я бы не исключал этот вариант.

Габриэль притягивает меня к себе.

– Пойдём, примем душ вместе.

Я смеюсь, покачав головой.

– Я уже мылась… Нам стоит позвонить в полицию по поводу Луки?

– Нет. – Он качает головой, его взгляд цепляется за мой. – Пойдём. Мне нужно, чтобы ты была рядом, Беатрис.

Он опускает голову и нежно целует меня. Его руки скользят под пояс моих леггинсов, стягивая их вниз, и я помогаю, сбрасывая их ногами.

Поцелуй прерывается лишь на секунду, когда он тянет вверх мой свитер, снимая его через голову, но уже в следующую секунду его губы снова накрывают мои. Поцелуй жадный, требовательный, грубее, чем обычно, и это сводит меня с ума. Я обхватываю его плечи, притягивая ближе, чувствуя, как его тело прижимается к моему.

Его пальцы ловко расстёгивают мой лифчик, а я, не отрываясь от него, сбрасываю последние остатки одежды. В ответ он срывает с себя боксёры, подхватывает меня на руки и несёт в душ.

Горячая вода стекает по коже, но мне уже не холодно. Его движения становятся медленными, чувственными. Я задыхаюсь, когда его язык касается моего, и глухо издаю стон ему в губы.

Габриэль опускает меня на пол, но тут же поднимает одну мою ногу, направляя себя в меня. Я выгибаюсь, впиваясь пальцами в его плечи, пока волна наслаждения накрывает с головой. Но он не даёт мне передышки. Разворачивает меня, заставляя прижаться к холодной плитке, и входит снова, глубоко, жадно.

Я вскрикиваю, когда он обхватывает меня одной рукой за грудь, а другой находит самое чувствительное место. Дрожь пробегает по всему телу, я не могу сдержать ни стонов, ни хриплого дыхания.

Его пальцы обхватывают моё горло – не сжимая, просто удерживая, заставляя смотреть ему в глаза. Он снова разворачивает меня лицом к себе, резко прижимая к стене, его поцелуй горячий, требовательный.

Его движения становятся быстрее, резче, глубже. Он рычит мне в ухо:

– Non voglio perderti – Я не хочу тебя терять.

И вдруг он выходит из меня, смотрит в глаза и почти срывающимся голосом шепчет:

– Я люблю тебя.

Он целует меня снова.

– Я люблю тебя.

Ещё один поцелуй, более глубокий.

– Я люблю тебя, – в третий раз, словно запечатывая это признание между нашими телами.

– Ты – моё сердце. Навсегда, Беатрис.

Его руки обнимают меня, защищая от всего мира, пока тёплая вода струится сверху, смывая остатки ночи. Я закрываю глаза, желая остаться в этом моменте навсегда.

– Я твоя навсегда, Габриэль.

После душа он быстро оделся и ушёл на встречу с Домани. А я тем временем подготовила для него сюрприз и горжусь тем, что сделала за день.

– Ты уверена, что не хочешь подождать внутри, Беа? – рядом бурчит Чиччо, кутаясь в куртку. – На улице так холодно, что у меня соски вот-вот стекло порежут.

Я смеюсь, подпрыгивая на месте, чтобы хоть немного согреться на тротуаре перед отелем.

– Да ладно, Чиччо, это часть приключения! Ты же сказал ему подъехать к парадному входу, а не в гараж, верно?

– Да-да, я всё устроил.

Яркие фары, отражающиеся в изгибе подъездной дорожки, привлекают моё внимание, и я широко улыбаюсь. Наклоняюсь, достаю то, что мне нужно, и протягиваю Чиччо.

– Вот, возьми домой и насладись.

Я целую его в щёку, не сдерживая улыбки, когда замечаю, что он слегка краснеет.

– Спасибо, Беа. Очень мило с твоей стороны, но ты не должна была.

Глаза Чиччо беспокойно бегают, но я уверена, что он смотрит поверх моей головы – на Габриэля.

– Я сделала больше еды специально. И не беспокойся, он теперь в моих руках.

Я подмигиваю ему, и он усмехается, благодарит меня снова, затем кивает Габриэлю и Грассо, которые выходят из внедорожника. Грассо временно использует трость, а Домани выходит с заднего сиденья.

– Buonasera, gentlemen – Добрый вечер, господа.

Я улыбаюсь.

– Грассо, я так рада видеть тебя снова на работе и таким здоровым.

Он подмигивает мне в ответ.

– Рад вернуться к делу.

Я переключаюсь на Габриэля и Домани.

– Надеюсь, вам удалось найти какие-то ответы по поводу того, что случилось вчера?

– Что это? – Габриэль игнорирует мой вопрос, указывая на конную карету.

Я глубоко вдыхаю, напоминая себе не делать поспешных выводов, затем наклоняюсь, достаю ещё два термоса, завернутые бутерброды и, наконец, две стеклянные бутылки колы, передавая их Домани и Грассо.

Целую Габриэля, и он тут же обнимает меня, удерживая дольше, чем обычно.

– Мы с тобой отправляемся на давно заслуженное романтическое свидание, amore mio – моя любовь.

Я снова нежно касаюсь его губ.

– Я взяла еду для нас, и знала, что у тебя с собой будут ребята, поэтому приготовила запас. В машине ещё кто-то есть?

Медленная, довольная улыбка расползается по его лицу.

– Смайли. Но он ест за троих.

Я смеюсь, утыкаясь лицом в его грудь. Его запах окутывает меня, и я радуюсь, что от него больше не пахнет сигаретами.

– Ничего страшного, я приготовила достаточно. Отпусти меня, я передам ему еду.

– Я тебя не отпущу, mia patatina – моя картошечка, никогда.

Он прижимает меня крепче, затем легко подхватывает на руки и несёт к карете.

– Грассо, забери еду для Смайли, а потом принеси мне сумку, – говорит он, не выпуская меня из рук.

– Держись рядом, – добавляет он для Домани.

Мы забираемся внутрь, и я тут же накрываю его подогретым пледом. Грассо возвращается и передаёт Габриэлю большую сумку.

– Ты сегодня была занята, – с улыбкой замечает он, кладя её у наших ног.

Я улыбаюсь, включаю на телефоне тихую музыку, пока карета начинает движение.

– Конечно, шум Нью-Йорка не заглушить, но главное – сам жест, верно?

Я открываю бутылку колы и передаю ему.

– За то, чтобы я встречалась с тобой вечно.

Габриэль усмехается, чокается со мной бутылкой и делает глоток.

– Мы собираемся пожениться, Беатрис, а не просто встречаться.

Я откладываю напиток и прижимаюсь к нему, чувствуя тепло его тела.

– Ты не прав, mia vita – моя жизнь.

Я целую его – сначала легко, словно дразня, а затем снова, медленнее, глубже.

– Я читала, что некоторые пары сталкиваются с трудностями после свадьбы, потому что перестают ходить на свидания друг с другом, – шепчу я, касаясь губами уголка его рта.

– Но я обещаю всегда встречаться с тобой, Габриэль.

Он углубляет поцелуй, и я теряю дыхание. Его ладонь скользит по моей щеке, пальцы замирают у виска, а затем он прижимает лоб к моему.

– Я не знаю, что сделал, чтобы заслужить тебя, Беатрис, – его голос низкий, хрипловатый. – Ты – то единственное в моей жизни, о чём я даже не подозревал, что мне нужно. Но теперь, когда ты у меня есть, я не отпущу тебя.

Я улыбаюсь.

– Ты продолжаешь говорить такие милые вещи… боюсь, тебе нечего будет сказать на нашей свадьбе.

– Я никогда не устану говорить тебе, как сильно ты для меня значишь.

Я снова улыбаюсь и кладу голову ему на грудь. Нью-Йорк за нашими спинами живёт своей ночной жизнью, а из динамика телефона едва слышно играет музыка.

– Ты голоден?

– Умираю с голоду.

– Отлично, я тоже.

Габриэль смеётся, его грудь вздрагивает под моей щекой.

– Окей, у нас есть минестроне в термосе. Ты говорил, что это твой любимый суп, так что я приготовила его. Надеюсь, тебе понравится. А ещё саб-сэндвичи и чизкейк на десерт.

– Всё звучит потрясающе.

Он открывает термос, я протягиваю ему ложку, но он качает головой и просто делает большой глоток прямо из него.

– Ммм. Это вкусно.

Я фыркаю.

– Ты вообще аристократ или нет?

Габриэль ухмыляется.

– Аристократ, но голодный.

Я улыбаюсь, зачерпывая ложкой суп.

– Ты же знаешь, тебе не обязательно кормить своих людей, любимая.

Габриэль усмехается, разворачивая сэндвич.

– Я плачу им достаточно, чтобы они могли позаботиться о себе.

Я смеюсь.

– Надеюсь, что так. Но дело не в этом. У меня нет другого способа отблагодарить их за то, что они заботятся о моей безопасности так же, как и ты.

Я пожимаю плечами.

– И потом, что может быть лучше, чем накормить человека? Разделённая еда – это забота.

Габриэль качает головой с легкой улыбкой, доедает сэндвич, делает длинный глоток колы, а затем принимается за суп, скорее выпивая его, чем съедая.

– Спасибо, моя жизнь. Это был приятный сюрприз.

Он обнимает меня за плечи, притягивая ближе. Я чувствую его тепло и чуть ускорившееся дыхание.

– Честно говоря, я никогда раньше не делал ничего подобного. Даже мысли об этом не было.

– Я просто хотела сделать что-то приятное для тебя, – тихо отвечаю я, проводя пальцами по его щеке.

Я смотрю на него – его взгляд тёплый, но в глубине всё ещё есть тень усталости.

– Сегодня днём ты выглядел… потерянным.

Габриэль ведёт рукой по моим волосам, заправляя прядь за ухо.

– И… перед тем, как мы сели в карету, ты так и не ответил мне: узнали ли вы что-нибудь о том, что произошло?

Его взгляд на мгновение темнеет.

– Мы нашли Луку, но он был в таком же состоянии, как Домани и я.

Я напрягаюсь.

– То есть они достали всех троих?

– Похоже на то.

– Но зачем? Они пытались получить от вас информацию? – я нахмуриваюсь. – Но это не имеет смысла, ведь вас просто вывели из строя.

Я качаю головой, пытаясь осознать происходящее.

– Это не могло быть отвлекающим манёвром, чтобы добраться до меня – ты отправил со мной целую чёртову армию.

Я продолжаю перебирать в уме возможные причины.

– Шантаж? – озвучиваю вслух. – Но тогда у них должно быть что-то на тебя, чтобы провернуть такое.

Габриэль тяжело вздыхает подо мной, его грудь чуть приподнимается.

– Я не хочу сейчас об этом говорить, любимая.

Его пальцы лениво скользят по моей спине, совершая едва ощутимые круги.

– Давай просто насладимся этой ночью, которую ты для нас устроила.

Я смотрю на него, ловя в его взгляде усталость, спрятанную под лёгкой улыбкой. Возможно, он действительно не хочет омрачать этот момент.

Оставшуюся часть пути в карете мы проводим, как влюблённые подростки: кормим друг друга чизкейком, смеёмся, целуемся, заворачиваемся в тёплый плед, пока за окнами проносятся огни ночного города.

А затем продолжаем это далеко за полночь, когда возвращаемся домой – целуемся с жадностью, срывая дыхание, обнимаемся в темноте, будто боимся разомкнуть объятия.

Габриэль засыпает, положив голову мне на грудь, его дыхание ровное, спокойное. Я провожу пальцами по его волосам, позволяя себе ещё немного задержаться в этом моменте. Прежде чем сомкнуть глаза, я думаю: всё-таки что-то его тревожит…

Глава 5

Я не хочу жить вечно, ведь я знаю, что такая жизнь будет напрасной,

И я не хочу вписываться куда угодно,

Я хочу лишь звать тебя, пока ты не вернёшься домой,

Я хочу лишь звать тебя, пока ты не вернёшься домой,

Я хочу лишь звать тебя, пока ты не вернёшься домой.

ZAYN feat. Taylor Swift «I Don't Wanna Live Forever»

Габриэль

Я следую за Беатрис по пентхаусу, как чертов пес, пока она собирает свою аппаратуру и упаковывает багаж.

– Я просто не понимаю, зачем ты согласилась на эту работу, когда на носу свадьба?

Домани сидит за кухонной стойкой, ест фриттату, которую она приготовила нам на завтрак, вместе с Чиччо и Грассо. Они всё чаще приходят раньше или задерживаются после смены, зная, что она всегда предложит им еду.

Беатрис раздражённо качает головой.

– Я же говорила тебе об этом, но ты был слишком занят и рассеян, Габриэль.

Она застёгивает чемодан на колесиках и ставит его на пол, катя перед собой, пока мы возвращаемся в главную комнату.

– Это действительно хорошая идея, с учётом того, что ещё столько всего нужно сделать до свадьбы? – спрашиваю я, надеясь найти способ уговорить её остаться, но понимаю, что её работа для неё важна.

– Организатор свадьбы Розетты уже позаботился о большинстве вещей. Я сделала всё, что было в моих силах, а ты даже не притронулся к своему списку, так ведь?

Она скрещивает руки на груди, ожидая ответа, пока я в панике пытаюсь вспомнить, о каком списке идёт речь.

– Я так и знала! Я не могу делать всё одна, Габриэль, это ты хотел свадьбы в первую очередь.

– Вы уже звучите, как женатая пара, – замечает Домани, ставя свою тарелку в раковину.

– Он прав, вы двое в последние дни спорите, как две старые клуши, – добавляет Чиччо.

– Вон отсюда! – злобно бросаю я им.

Грассо толкает Домани и Чиччо, пока они идут к лифту.

– Вы двое просто не могли оставить всё как есть, вам обязательно нужно было вставить свои пять копеек. Из-за вас я не успел доесть!

– Мог бы есть быстрее, тупица, – огрызается Чиччо.

– Еду не едят в спешке, тупица, ею наслаждаются, – парирует Грассо.

Беатрис устало смотрит на меня.

– Им не обязательно уходить, но мне пора, Габриэль.

Когда ребята выходят из комнаты, я тут же подхожу к ней и жадно захватываю её губы. Она вздыхает от неожиданности, но мне нравится, как быстро отвечает, целуя меня с не меньшей страстью. Её губы тёплые, мягкие, податливые, и я тут же пытаюсь направить нас обратно в спальню.

– Габриэль, мне нужно идти, – шепчет она между поцелуями, цепляясь пальцами за мои волосы.

– Время для быстренького секса всегда найдётся, любимая.

Я толкаю её к дивану, и мы, смеясь, падаем через подлокотник, оказываясь в мягком беспорядке подушек. Я целую её шею, покусывая, балуясь с её чувствительной кожей, пока её дыхание становится глубже.

Это вязаное платье мне с самого начала не особо нравилось – оно слишком обтягивает её, подчёркивает изгибы, дразня меня, особенно в сочетании с высокими сапогами на каблуке. Но сейчас мне нравится другое – насколько легко я получаю к ней доступ.

Я тяну за ворот платья, оголяя плечо, впиваясь в него губами, пока она ловко расстёгивает мой ремень и стягивает с меня брюки.

– Прошло слишком много времени с тех пор, как я был в тебе, детка.

Она смеётся – низко, сексуально, её голос вибрирует в воздухе, и я ощущаю его всей кожей.

– У нас был секс прошлой ночью.

– Но не этим утром, потому что мне пришлось ответить на этот чёртов звонок ни свет ни заря.

Я скольжу пальцами под её кружевные трусики и тихо издаю стон, ощущая её тепло, её желание. Она прижимается ко мне, двигаясь навстречу, её тело моментально отзывается на мои прикосновения.

Я наклоняюсь, чтобы достать презерватив из кошелька, но она хватает меня за руку, притягивая обратно, обвивая ноги вокруг моей талии.

– Беа, ты уверена?

Её глаза горят, дыхание сбито. Она двигается, заставляя меня утонуть в ощущениях, в её рваных вдохах, в стуке нашего общего сердца.

– Нет времени, – шепчет она, тянет меня за рубашку, снова впиваясь в мои губы.

Я вхожу в неё, и она тут же выгибается, обхватывая меня ещё крепче.

– Ещё, Габриэль, сильнее!

Её требовательный голос, полный страсти, заставляет мою кровь закипать. Я рычу, двигаясь глубже, сильнее, вновь и вновь, пока она не теряется в блаженстве. Она сжимается вокруг меня, её тело дрожит в кульминации, и я следую за ней, зарываясь лицом в её шею, ощущая, как всё вокруг растворяется.

Только она. Только мы.

Черт возьми, я никогда не смогу насытиться ею.

Беатрис устало вздыхает, лениво проводя пальцами по моей спине.

– Это определённо того стоило.

Она поднимает мою голову с её груди и нежно целует, задерживаясь на секунду дольше, чем нужно.

– Но теперь я точно опаздываю.

Неохотно я сползаю с неё, помогая подняться. Она торопливо исчезает в ванной, а я тем временем привожу себя в порядок. Когда она возвращается, я уже держу в руках её сумки.

– Я буду скучать по тебе.

– Я буду скучать по тебе ещё больше.

Она улыбается сквозь поцелуй, а я чувствую, как её пальцы ласково скользят по моему затылку.

– В следующий раз мы увидимся только в субботу, – напоминает она, глядя на меня с оттенком лукавой грусти.

Я сжимаю губы в тонкую линию.

Чёрт, мне уже не нравится этот план.

Но я знаю, что она настояла на этом. Чертова традиция «первого взгляда» перед свадьбой – никаких встреч, никаких ночей вместе. Как будто я смогу продержаться столько времени без неё.

Мы заходим в лифт, и я нажимаю кнопку спуска в гараж.

– О, чуть не забыла, – вдруг говорит она, её глаза вспыхивают озорным блеском. – Я оставила тебе сюрприз в офисе. Он слева, в ящике рядом с твоим пистолетом. Но не открывай до ночи в пятницу.

Я приподнимаю бровь, заинтересованный.

– Что это?

Наклоняюсь ближе, зарываясь носом в её шею, вдыхая её запах – смесь ванили, её любимого парфюма и чего-то ещё, глубоко родного. Затем прикусываю её кожу, чувствуя, как её дыхание сбивается.

– Если я скажу, это уже не будет сюрпризом, – смеётся она, отстраняясь, но её пальцы цепляются за лацкан моего пиджака, как будто ей тоже не хочется уходить. – Надеюсь, тебе понравится.

Я улыбаюсь, прижимая её к себе и целуя в макушку.

– Я уверен, что понравится.

Она отстраняется, её взгляд скользит по моему лицу, словно пытаясь найти ответ.

– Ты уверен, что хочешь этого, Габриэль?

– Никогда в жизни я не был так уверен ни в чём, Беатрис.

Тонкая тревога в её глазах заставляет моё сердце забиться быстрее.

– Ты… у тебя есть сомнения?

Она покачала головой, чуть прикусив губу.

– Нет, никогда. Я просто… хочу убедиться, что ты этого действительно хочешь. Ты привык к свободе, а брак – это совсем другое. Я никогда не видела себя замужней женщиной, но я не хочу, чтобы ты чувствовал себя загнанным в ловушку.

Я провожу пальцем по её щеке, ощущая тепло её кожи.

– Я никогда не хотел принадлежать только одной женщине… пока не встретил тебя, Беатрис.

Я беру её лицо в ладони, притягиваю ближе и целую – медленно, глубоко, так, как будто хочу оставить этот момент на коже, в её дыхании.

Звон лифта разрывает тишину. Двери открываются, и я слышу голос Чиччо:

– Видишь, я же говорил, что они помирятся.

– Успел на быстрый перепих? – лениво интересуется Домани, когда я нехотя отстраняюсь от Беатрис.

Она растерянно моргает, её взгляд слегка расфокусирован. Я касаюсь губами кончика её носа.

– Ты же сам попросил поставить камеры в лифте, Босс, помнишь? – замечает Грассо.

– Мы ничего не делали, – отвечаю спокойно.

Грассо качает головой, ухмыляясь:

– Затылок Беа и твоя расстёгнутая молния говорят об обратном.

Беатрис хлопает меня по руке, краснея.

– Габриэль, почему ты ничего не сказал?!

Она судорожно приглаживает волосы на затылке, пытаясь привести себя в порядок, а затем бросает быстрый взгляд в отражение тонированных окон машины. Её щеки всё ещё горят, но в глазах уже появляется озорной блеск.

– Мне нравится твоя причёска в стиле «только что оттрахали», моя картошечка, – ухмыляюсь я, застёгивая штаны.

Она фыркает, закатывает глаза, но в уголках губ играет улыбка.

Я разворачиваю её к себе, пока она продолжает поправлять волосы.

– Позвони мне, когда приедешь.

Беатрис не отвечает сразу – просто обхватывает меня руками и прижимается крепче, чем обычно.

– Не могу дождаться, когда стану твоей женой.

Я прижимаю её к себе ещё сильнее.

– А я не могу дождаться, когда стану твоим мужем.

Я трижды целую её в губы – коротко, но с нежностью. Она улыбается, наклоняя голову чуть в сторону.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне, что это значит? – Её пальцы легко скользят вверх, запутываясь в кончиках моих волос.

– Что?

– Ты целуешь меня три раза, но не всегда, – в её голосе слышится искреннее любопытство. Взгляд опускается к моим губам, и я улыбаюсь.

– Моя мама делала так же, только целовала меня в макушку, – говорю я после небольшой паузы. – Она говорила, что это был наш секретный способ сказать друг другу «Я тебя люблю».

Глаза Беатрис мгновенно наполняются слезами, и я тут же сгребаю её в объятия.

– Не потому, что она не могла сказать это вслух, – продолжаю я, вдыхая запах её волос, – она говорила это всё время. Но это было что-то особенное. Только между нами. И… мне нравится делать это с тобой.

Она сжимает меня крепче, зарываясь носом в мою шею.

– Я люблю тебя, Габриэль.

Затем она нежно целует меня трижды, как я её.

Потом поворачивается к ребятам и поочерёдно их обнимает.

– Позаботьтесь о нём, Дом, Грассо.

Грассо открывает дверь машины и подаёт ей руку, помогая сесть.

– Не забудь про список, Габриэль! – напоминает она, посылая мне воздушный поцелуй перед тем, как дверь закрывается.

Я закатываю глаза, усмехаясь, а Грассо тем временем начинает раздавать Чиччо последние инструкции:

– Следи, чтобы она ела хотя бы каждые пару часов. Из-за анемии она быстро устаёт, а потом становится злюкой, даже если не признаётся. Она любит миндаль и те шоколадные батончики «Клиф» – они, кстати, ничего. Я один пробовал на днях.

Домани качает головой, но молчит.

– И она частенько засыпает за компьютером, когда работает за столом, – продолжает Грассо. – Так что я всегда подкладываю подушку под её голову, чтобы она не свернула себе шею.

– Разумеется, – флегматично отзывается Чиччо.

– А ещё она любит те тропические мармеладные мишки, когда смотрит свои шоу, – заканчивает Грассо.

Чиччо поднимает руку, чтобы его остановить.

– Грассо, да понял я, я с ней дольше тебя, ублюдок.

– Только потому, что меня подстрелили. Пока ты не примешь пулю за неё, лучше заткнись, ублюдок.

– Хватит, вы двое, – резко обрываю их, устало потирая висок. – Она уже и так опаздывает.

Они бросают друг на друга недобрые взгляды, но всё же отступают. Чиччо первым забирается в машину, давая газу, и автомобиль быстро скрывается из виду.

– Значит, ты решил не говорить ей про Анджелу? – спрашивает Домани, скрестив руки на груди.

Я шумно выдыхаю, проводя ладонью по лицу.

– Я бы не сказал, что решил не говорить. Скорее, я просто не знаю, как сказать. Это не даёт мне покоя каждый день, но, чёрт возьми, я правда не думаю, что спал с Анджелой.

Домани вскидывает бровь, но молчит, выжидая.

– Чем больше я вспоминаю ту ночь, тем сильнее всё не складывается, – продолжаю я, глядя в пол. – Я проснулся в одной постели с ней. Оба голые. Но… – Я жёстко размахиваю рукой в воздухе. – Чувство было не то. Как будто ничего не произошло.

Домани вздыхает, кидая взгляд на выезжающий из гаража автомобиль Чиччо.

– Как ты можешь быть уверен? Мы тогда были не в себе, – замечает он.

Грассо качает головой, его голос звучит жёстко:

– Я пересмотрел записи сотни раз. Анджела действительнопоявилась в лобби. Но на тебе ничегонет. Ни единого момента, где было бы видно, что ты входишь в отель с ней. Что-то тут не так, Босс.

Я сжимаю челюсти. Всё это с самого начала казалось странным. И теперь, когда Грассо это озвучил… у меня в животе сжимается какой-то тугой комок.

Чёрт. Что-то тут действительно не так.

– И ещё. На видео видно, что Домани втолкнули в лестничный пролёт. Он не сам туда свалился, как мы думали вначале. Но запись слишком зернистая.

Я молчу.

– Как бы то ни было, Босс, Беа заслуживает знать.

Я провожу рукой по лицу, глядя на медленно растущие цифры этажей.

– Да, но я не хочу видеть, как меняется её взгляд.

Домани криво усмехается:

– Если собираешься рассказать ей, скажи до свадьбы. Иначе забудь об этом, Габ. Мы заплатили Анджеле, чтобы она держала язык за зубами. Проблем быть не должно. Хотя я до сих пор не могу поверить, что она так легко пошла против тебя.

Я прислоняюсь к стене лифта и опускаю голову.

– И ты точно не хочешь идти против Тициано? – Домани краем глаза смотрит на экран телефона, когда тот загорается. – Розетта будет в ярости.