Габриэль. Спасённый во тьме

Мама вздрагивает и, прикрыв рот рукой, сдерживает всхлип.

– Вот почему Габриэль отправил дополнительную охрану… Чтобы защитить твоих сестёр, верно? – Отец смотрит на меня взглядом, пронзающим насквозь. Я молча киваю.

– Почему он не сказал мне раньше?

– Он не хотел тебя тревожить. И так хватало проблем… А потом случился Лео.

– Он всё равно должен был мне сказать. – Отец тяжело вздыхает, садится и притягивает маму ближе, утешая её. Теперь она уже плачет.

– Значит, в словах детектива Дуко о Габриэле и Лео всё же есть доля правды?

– О чём ты?

– Ты помнишь, что говорил Дуко? О любовном треугольнике, который вышел из-под контроля? Я не говорю, что Габриэль был виноват, но… – Отец смотрит на меня слишком долго. Слишком внимательно. – Лео пришлось бы отвечать за содеянное, Беа.

Я фыркаю.

– Мы оба знаем, что не было никаких улик, связывающих его с этим. Если бы он… – Я запинаюсь, но затем всё же продолжаю: – Если бы он это сделал, всё свелось бы к моему слову против его. Система несовершенна, и ты, как никто другой, должен это понимать. И не пытайся убедить меня, что он бы не вышел под залог.

– Самосуд – это не выход, дорогая.

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы не сорваться.

– Тогда почему ты сразу не привлёк полицию в историю с Галло?

– Это другое.

– Нет, не другое. Ты знаешь, как всё устроено. Следствие затянулось бы на месяцы, они потратили бы кучу времени, пытаясь доказать, что ты прав. Но ты не хотел рисковать, зная, как работает мафия. Папа, ты даже был готов выдать меня за Паоло, только чтобы уладить всё!

Взгляд отца полон стыда, и мне становится не по себе. Я отвожу глаза, глубоко вдыхаю, затем выдыхаю, стараясь сдержать бурю эмоций.

– Может, это неправильно, но я ничего не чувствую, когда думаю о Лео, кроме облегчения, что его больше нет. Да, мне жаль его семью, его невесту… В конце концов, у него были люди, которые его любили. Но он был лжецом. И чудовищем. Я не хочу больше тратить свою жизнь, размышляя о нём. Я хочу наслаждаться этим моментом. Радоваться тому, что среди всего этого хаоса мы с Габриэлем нашли друг друга… и хотим провести жизнь вместе.

Мама подходит ко мне, берёт моё лицо в ладони и обнимает.

– Ты права, доченька.

Отец тоже заключает меня в крепкие объятия.

– Так что теперь? Каков план? Что мы можем сделать? – спрашивает он.

– Подождите, я хочу рассказать обо всём сразу. – Я направляюсь к двери, но, открыв её, с удивлением обнаруживаю за ней всех своих сестёр, включая Клару. Они явно подслушивали наш разговор.

– Ура! Я так рада, что ты выходишь за Габриэля! – первой не выдерживает Майя, бросаясь ко мне и крепко обхватывая мои ноги. – Он ведь как настоящий принц, правда?

– Не спеши, Майя. Красивый, обаятельный и богатый – ещё не значит принц, – фыркает Клара. Я закатываю глаза.

– Может, Клара и права, но для меня Габриэль – мой принц. – Я улыбаюсь Майе, и она счастливо смотрит на меня снизу вверх.

Карла осторожно обнимает меня, её глаза блестят от слёз.

– Я так за тебя рада, Беа… Но ты уверена, что не торопишься?

– Он делает меня счастливой. И рядом с ним я чувствую себя в безопасности.

Луна тут же бросается ко мне в объятия, затем хватает меня за руку. Она и Карла в один голос восклицают:

– Чёрт возьми!

– Следите за языком! – Мама в панике прикрывает уши Майи, хотя уже слишком поздно.

– И когда свадьба? – спрашивает Карла.

Я бросаю взгляд на Клару, которая улыбается, но, приподняв брови, заходит глубже в кабинет. Она понимает, что семья вот-вот взорвётся от эмоций.

– Двадцатого… – Я замолкаю, оглядываясь по комнате. – Ноября.

Мама ошеломлённо моргает.

– Беа, но это же меньше месяца! Так мало времени, чтобы всё спланировать и сделать как следует! Люди подумают, что ты беременна, малышка!

Майя издаёт восторженный визг, и все тут же поворачиваются к ней.

– Ты ждёшь ребёнка?! – Она радостно хлопает в ладоши. – Я стану лучшей тётей в мире!

– Нет, Майя, я не беременна. – Она разочарованно хмурится, и я не могу сдержать смешок.

– Да, это быстро, но тётя Розетта уже встретилась с организатором свадьбы. Времени мало, но мы сможем провести всё по традициям, просто в ускоренном формате. Вечеринка в честь помолвки будет совмещена с девичником уже на следующих выходных.

– А ещё через неделю мальчишник и девичник, а потом у нас останется две недели, чтобы уладить последние детали перед свадьбой.

Все ошарашенно смотрят на меня, кроме Майи, которая радостно хлопает в ладоши после каждого пункта.

– О, я только за! – оживляется Луна. – Ты же знаешь, у Габриэля наверняка есть куча горячих кузенов и друзей, которые приедут на празднование.

Мама тут же щипает её за руку, и Луна возмущённо морщится.

– Где будет вечеринка в честь помолвки? – спрашивает отец. – Нам нужно разослать приглашения.

– Об этом не беспокойтесь, просто дайте мне список гостей, и я передам организатору. Я знаю, времени мало, но сейчас большинство предпочитают электронные приглашения.

Я пытаюсь успокоить родителей, но они всё равно выглядят обеспокоенными.

Луна хватает Карлу за руку и поворачивается к Кларе:

– Мы можем помочь с девичником?

– Конечно. Все знают, что я ужасный организатор, так что мне нужна Карла, чтобы держать тебя в узде, – смеётся Клара, поднимая бровь. – Я даже представить себе не могу, какую тему ты выберешь… И сколько там будет членов…

– Клара! – резко прерывает её отец, откашливаясь.

– Ах да, – Клара подмигивает ему с лукавой улыбкой. – В общем, если Луна и Карла возьмутся за организацию, вечеринка точно будет незабываемой.

– Это вообще не имеет смысла, – растерянно бормочет Луна.

– Это было единственное слово, которое я смогла придумать на ходу, – пожимает плечами Клара.

Мама снова щипает её за руку.

– Ой, Тереза! Честно, лучше она услышит это от нас, чем от одноклассников. Поверь мне!

Я смеюсь, наблюдая за ними.

– Ладно, теперь все в курсе. Это будет полнейший хаос… но я так счастлива!

Они тут же бросаются ко мне в огромные групповые объятия. Отец остаётся стоять в стороне, наблюдая за нами. В его глазах блестят слёзы, но, встретившись со мной взглядом, он улыбается.

Глава 3

Габриэль

Спокойно, черт возьми.

Мое колено подрагивает, пока я жду ответа, но телефон продолжает звонить и звонить.

Тебе просто нужно услышать её голос. Почему она не отвечает?

Звонок уходит на голосовую почту, и я тихо издаю стон.

Как, черт возьми, это произошло?

Я отчаянно пытаюсь вспомнить прошлую ночь, но в голове – пустота. Снова набираю её номер.

Пожалуйста, возьми трубку!

– Привет, мой любимый. – Её мягкий голос наконец доносится до меня, и я откидываюсь в кресле, выдыхая с облегчением, прикрывая глаза.

– Привет, малышка. Я просто хотел услышать твой голос.

Она усмехается.

– Это мило, учитывая, что он у меня сейчас хриплый и сиплый – я только что проснулась.

– Ты звучишь чертовски сексуально. Ночь удалась? – спрашиваю я, хотя в глубине души жалею, что мы вообще решили устраивать мальчишник и девичник.

– Если ты просыпаешься с членом на лице, значит, ночь удалась.

Я резко сажусь, сердце бешено колотится.

– Что?!

Она смеётся.

– Расслабься, Габриэль. Это были сладости, а не настоящий.

В этот момент телефон в моей руке вибрирует – она прислала фото своей сестры с мармеладным членом на лбу.

– Видишь? Карла проснётся в таком же виде, как и я. Только у меня он был на щеке.

Она снова смеётся.

Я ворчу, потирая глаза.

– В следующий раз уточняй, что он ненастоящий.

– В следующий раз? Не знаю, как ты, но я планирую выйти замуж только один раз, мистер.

Я усмехаюсь.

– Я тоже, любимая.

Но улыбка медленно сползает с моего лица.

Черт… после всего этого свадьба вообще состоится?

– Ну, как прошла вечеринка? Вы там совсем оторвались? – спрашивает Беатрис.

Я опускаю голову, упираюсь локтями в колени.

Просто скажи ей. Лучше быть честным.

Но ты даже сам не знаешь, что случилось, stronzo – ублюдок. Всё, чего она когда-либо боялась в тебе, теперь стало реальностью.

– Габриэль?

– Всё было нормально. Я рад, что это закончилось. – Я говорю правду, хоть какую-то её часть.

– Ну, судя по всему, ты не особо веселился.

– Я бы лучше провёл эту ночь с тобой.

Глаза жжет. Это правда. Но когда она узнает, ей больше не захочется слышать эти слова.

– Ты звучишь грустно, polpetta – фрикаделька… Ты в порядке?

Я прочищаю горло.

– Я в порядке, любимая. Я люблю тебя больше всего на свете.

– Я люблю тебя больше, Габриэль. Увидимся дома.

– Увидимся дома. – Я улыбаюсь.

Она любит подшучивать, что мы живем в отеле, но ей удалось превратить его в настоящий дом. Я жду момента, когда снова смогу её увидеть.

Я убираю телефон и захожу обратно в комнату с балкона.

– Ты же не рассказал ей, да?

Анджела приподнимается на постели, придерживая простыню, чтобы та не сползла с её обнаженного тела. Она тянется, лениво потягиваясь.

– Она поймёт. Мы просто немного увлеклись.

– Проваливай, Анджела. – Я закуриваю, глубоко вдыхая, размышляя, как теперь выбраться из этого дерьма. И как отреагирует Беатрис, когда я ей всё расскажу.

Нет. Когда я ей расскажу.

Мне просто нужно понять, как.

Я напрягаю память, пытаясь вспомнить хоть что-то из прошлой ночи. В голове всплывают отдельные фрагменты, но после клуба – только пустота.

Я помню, как приветствовал знакомых, нескольких друзей, дядей, кузенов – они тоже были там. Даже Федерико и Ренцо, хотя держались на расстоянии. Анджела настаивала, чтобы мы забыли старые разногласия, но я так и не встретился с ними заранее, поэтому их присутствие стало для меня неожиданностью.

А потом…

Последнее, что всплывает в памяти, – девушки в клубе, их приглушённый смех, плавные движения в полумраке, приватные танцы. Бесконечные тосты, звон бокалов, горечь алкоголя на языке. А дальше – провал.

Я проснулся голым.

С Анджелой.

Желудок тут же свело судорогой. Как только я её увидел, меня вывернуло. Я едва добежал до ванной, судорожно цепляясь за дверной косяк. Дело было не в алкоголе – меня мутило от осознания. Я сделал это с Беатрис.

Она никогда меня не простит.

Нет ни единого шанса, что теперь она выйдет за меня. Но даже это не так страшно, как мысль о том, что я потеряю её навсегда.

Руки трясутся так сильно, что я не могу их остановить.

– Ты ведёшь себя так, будто совершил смертный грех, Габ, – голос Анджелы звучит лениво-насмешливо. Она быстро натягивает одежду, её движения небрежны, даже равнодушны. Подходит ближе, выхватывает сигарету из моей руки, делает медленную, глубокую затяжку. – Разве не находишь это немного ироничным?

Я сжимаю кулаки, пытаясь удержать себя в руках.

– Как ты можешь быть такой чёртовски спокойной? А как же Федерико?

Анджела отводит взгляд. Она старается держать маску безразличия, но я вижу – внутри её колотит.

– Что, чёрт возьми, произошло? Почему я ничего не помню?

Она усмехается, небрежно закуривая, и протягивает мне сигарету.

– Расслабься, Габ. Считай это последним весельем перед тем, как ты обрекаешь свой член на скучный супружеский секс.

– Заткнись, – бросаю резко, отказываясь от сигареты. – Между мной и Беатрис любовь. О такой ты даже понятия не имеешь. Если ты хоть слово ей скажешь…

Анджела смеётся. Громко, нагло, с оттенком злорадства.

– Что? Ты меня убьёшь? – ухмылка расползается шире. – Чего ты боишься, Габриэль? Того, что она не знает, кто ты на самом деле? Я же предупреждала: будь с ней честным.

Она наклоняется ближе, её духи давят на виски.

– И, на всякий случай, это ты мне вчера позвонил. Весь в раздрае. Я пришла.

Меня тошнит.

– Почему я этого не помню?

Она пожимает плечами:

– Может, это освежит твою память.

Протягивает телефон. Сердце проваливается куда-то в пятки, когда я вижу фотографии. Мы в постели.

Я резко моргаю, но изображение остаётся.

– Даже не пытайся их удалить, – невозмутимо говорит Анджела. – Я уже отправила их себе на почту.

Она достаёт жвачку из сумочки, лениво засовывает в рот и наблюдает за мной, будто это забавный эксперимент.

– Я… – у меня пересыхает во рту. – Я думал, ты любишь Беатрис. Ты с Феде…

Анджела снова пожимает плечами и отводит взгляд. Но я знаю её слишком давно, чтобы не заметить проблеск вины в её глазах.

Я резко подхожу ближе, хватаю её за плечи и встряхиваю.

– Что, чёрт возьми, происходит? Почему? Почему ты это делаешь, Анджела?!

Она не отвечает, избегает моего взгляда. Я с силой отталкиваю её.

– Что бы это ни было, что заставило тебя меня предать после всего, что я для тебя сделал… Надеюсь, оно чёртовски того стоит! Проваливай. Если я ещё раз тебя увижу, ты пожалеешь, что вообще меня встретила.

Она выпрямляется, поправляет волосы и усмехается:

– Ты ничего мне не сделаешь. Федерико взбесится, если узнает, что ты мне угрожаешь.

– Давай. – Я бросаю ей вызов, голос режет, как стекло. – На самом деле, я сам ему скажу. Уверен, ему понравится узнать, что ты всё ещё творишь дерьмо. Ты не изменилась ни капли с детства.

Страх вспыхивает в её глазах, но на мгновение. Затем она фыркает, разворачивается на каблуках и уходит, хлопнув дверью.

Почти сразу раздаётся ещё один стук, и в комнату заходит Домани. Выглядит он так же хреново, как и я. Глаза прищуриваются, когда он замечает Анджелу, проходящую мимо.

– Эй, Дом, сколько лет, сколько зим, – бросает она через плечо. – Вчера было весело, да?

Он даже не реагирует. Просто провожает её взглядом, затем медленно переводит его на меня. Потом – на кровать.

– Какого чёрта произошло прошлой ночью?

Я вздыхаю, откидываясь назад.

– Надеялся, что ты мне скажешь.

Домани проводит рукой по лицу, садится на ближайший стул.

– Всё, что я помню, – это как мы пришли в клуб. Тебя поздравляли, девчонки танцевали на нас… и всё. А очнулся я в чёртовой лестничной клетке, чувак.

Голова начинает раскалываться ещё сильнее.

Чёрт бы побрал эту ночь.

Домани падает в кресло, держась за голову, тихо стонет.

– Чувствую себя как после чертовой автокатастрофы, – бормочет он.

Я смотрю на него мрачно, сердце колотится так, что, кажется, вот-вот пробьёт рёбра. В горле пересохло, а в висках пульсирует глухая боль. Осознание происходящего накатывает, жжёт глаза.

– Я бы с радостью поменялся с тобой, – выдыхаю, стискивая зубы.

Он поднимает мутный взгляд, но я даже не смотрю на него. Провожу ладонями по лицу, пытаясь согнать этот проклятый кошмар.

– Я ни хрена не помню… но… похоже, я трахнул Анджелу.

Эти слова звучат как приговор.

Я резко вскакиваю, стул с грохотом падает назад.

– Это ни хрена не имеет смысла! – Я срываюсь на крик. Грудь сдавливает, дышать тяжело. – Как, чёрт возьми, так получилось, что мы оба ничего не помним?! Где Лука? Где, блядь, вся моя охрана, за которую я плачу, чтобы такого не случалось?!

Домани устало трёт висок.

– Мы были только с Эдди и Нико, потому что Лука должен был следить за безопасностью, помнишь?

– Так где же они, чёрт возьми?! – рычу я, вцепляясь пальцами в волосы.

– Блин, кузен, моя башка раскалывается, и я в таком же ахуе, как и ты. Мне так хреново не было со второго курса, когда нам подмешали в выпивку экстази. Помнишь? Я очнулся в кустах, а ты – в мусорном баке.

Слова бьют, как ледяной душ. Мысли вихрем носятся в голове. Всё это – не случайность. Я чувствую это каждой клеткой.

– Ты думаешь, нас накачали?

Домани медленно поднимает голову. В его взгляде мелькает мрачное осознание.

– А какая ещё может быть версия?

Он встаёт, открывает мини-холодильник, достаёт бутылку воды, отвинчивает крышку. И тут в комнате раздаётся звонок.

Я медленно достаю телефон, смотрю на экран. Чиччо.

Нажимаю на громкую связь.

– Что?

В трубке слышится тяжёлое дыхание.

– Босс, не знаю, слышали ли вы про Эдди и Нико…

Домани замирает, бутылка застывает у его губ.

– Что с ними? – мой голос звучит хрипло.

– Их нашли в гараже отеля «Ди Маджио», в том внедорожнике, на котором они приехали ночью… мёртвыми.

В комнате повисает гробовая тишина. Домани медленно ставит бутылку на стол.

– Чёрт… – выдыхает он.

– Мы пытались дозвониться до Дома, но он тоже не отвечал, – продолжает Чиччо.

– Я здесь, – глухо говорит Домани, осматривая карманы. – И, кстати, я вообще без понятия, где мой телефон.

Он переводит на меня взгляд.

– Уверен, что нас накачали чем-то, потому что почти вся ночь – белое пятно.

Я медленно опускаюсь в кресло, чувствуя, как на плечи наваливается холодный, липкий страх.

Кто-то сделал ход. И теперь вся игра изменилась.

– Кто, блядь, мог бы быть настолько безумен, чтобы сделать это? – спрашивает Чиччо.

Я бросаю взгляд на Домани. Он явно думает о том же.

– Попроси Микки отследить телефон Домани, – говорю я, чувствуя, как адреналин гонит кровь по жилам. – Это может вывести нас на тех, кто за этим стоит. А потом пусть копнёт телефон Луки – я хочу знать, с кем он разговаривал.

– У нас что-нибудь есть на Федерико?

– Не особо, – Чиччо вздыхает. – Он общался с Анджелой, но это не кажется странным, учитывая, что они снова видятся.

Меня передёргивает от одной мысли о её предательстве. Но теперь, когда первые эмоции улеглись, начинает закрадываться сомнение.

Замешан ли Федерико? Он мог зайти так далеко? Нет.

Я вспоминаю страх в глазах Анджелы, когда вызвал её на чистоту перед Федерико. Если бы он был в игре, она бы не боялась. Значит, кто-то ещё…

Я сжимаю кулаки так, что пальцы хрустят.

– Я хочу, чтобы за это кто-то заплатил! – рычу я.

– Чиччо, скажи Микки, что я хочу записи с камер в этом отеле и из гаража «Ди Маджио» тоже, – спокойно, но жёстко добавляет Домани.

– Сделаю, Дом, – отзывается Чиччо. Затем слышится пауза. – Oh buongiorno, синьора Бьянки – О, доброе утро, синьора Бьянки.

Я тут же напрягаюсь, выпрямляясь в кресле.

– Привет, Чиччо, рада тебя слышать, – раздаётся в телефоне счастливый, тёплый голос. – Если ты разговариваешь с mia bel polpetta – с моей красивой фрикаделькой, скажи ему, чтобы он поскорее вернулся домой, per favore – пожалуйста.

Чиччо запинается.

– Эм… босс?

Домани хрипло фыркает.

– Polpetta – фрикаделька?

Я закатываю глаза.

– Скажи mia patatina – моей картошечке, что я с ней разберусь, когда вернусь домой.

Её звонкий смех раздаётся на фоне, прежде чем я сбрасываю вызов. Тишина в комнате кажется оглушающей. Моя улыбка исчезает. В голову закрадывается мучительная мысль: а вдруг это последний раз, когда она говорит со мной с такой любовью?

– Мы разберёмся с этим, Габ, – твёрдо говорит Домани.

Я сжимаю пальцами виски.

– В любом случае, я должен рассказать ей про Анджелу.

– Я не говорю тебе не делать этого, но дай мне пару дней, чтобы во всём разобраться, – отвечает он. – Я знаю, что ты любишь Беа и не стал бы делать с ней такое. Кто-то подставил тебя.

Он кладёт руку мне на плечо. Я киваю, но в душе всё гудит, как электрошок. Я никогда не был суеверным человеком, но в этот момент не могу не задуматься: а вдруг это карма за всё дерьмо, что я совершил в жизни?

Мысль, преследовавшая меня с детства, всплывает вновь.

Я не заслуживаю счастья.

Глава 4

Я навсегда запомню нас такими:

Возлюбленными в ночи,

Поэтами, пытающимися сочинять.

Мы не знаем, как рифмовать, но, чёрт возьми, мы пытаемся.

И я знаю лишь одно —

Я хочу к тебе.

Часть меня, что является тобой, никогда не умрёт.

Леди Гага «Always Remember Us This Way»

Беатрис

Я заканчиваю переносить фотографии на флешку с одной из недавних съёмок, когда дверь лифта открывается, и входит Габриэль. Я улыбаюсь, когда он, наконец, отрывает взгляд от телефона, но тут же замечаю его бледное лицо и покрасневшие глаза.

Он коротко здоровается с Чиччо.

– Привет, красавчик. – Я подхожу ближе, обнимаю его, но тут же морщусь, когда меня накрывает резкий запах сигаретного дыма. Отстраняюсь, чтобы взглянуть на него.

Но он не даёт мне уйти далеко – притягивает обратно, пряча лицо в мою шею.

– Я знаю, что выгляжу паршиво. И чувствую себя так же.

– Ты курил.

Он медленно отстраняется. Его взгляд мечется между моими глазами, и, наконец, он кивает.

– Чиччо, дай нам минутку.

Чиччо, не говоря ни слова, направляется на террасу, даже не оглядываясь.

Габриэль снимает пиджак, расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки и с тяжёлым вздохом опускается на диван.

– Ты так хорошо держался и не курил, – мягко говорю я, садясь рядом и нежно проводя ладонью по его спине.

Но неожиданно он поворачивается и прижимается ко мне, уткнувшись головой в грудь. Мы молчим, просто сидим, обнявшись.

– Мне нравится слушать, как бьётся твоё сердце, – тихо говорит он. – Это успокаивает меня… Я люблю засыпать под его ритм, Беатрис.

Его руки крепче сжимают меня, словно боится отпустить.

– Оно для меня как дом.

Я улыбаюсь и зарываюсь пальцами в его волосы.

– Быть в твоих объятиях – тоже дом для меня, Габриэль. Хотя сейчас ты пахнешь, как казино, – усмехаюсь я, слегка отстраняясь.

Он глубоко вдыхает, затем садится ровнее. В тусклом свете я замечаю, что его покрасневшие глаза блестят от влаги.

– Что-то случилось прошлой ночью, и я не знаю, что делать, – его голос дрожит, выдавая эмоции, которые он, как правило, привык скрывать за ледяной сдержанностью.

За последний месяц он стал мягче, наши отношения изменились, но сейчас… Сейчас тревога пробирается в мой голос:

– Что случилось?

Габриэль переводит взгляд на наши переплетённые пальцы, хмурит брови, будто не решаясь говорить.

– Домани и я… мы… Мы думаем, что нас чем-то накачали.

Я моргаю, осмысливая сказанное, и смотрю на него с явным недоверием.

– Да ладно, кто вообще был бы настолько безумен, чтобы провернуть такое с тобой?

Он, наверное, шутит.

Но по его взгляду понимаю: он не шутит.

– Если это твой способ смягчить удар от того, что ты проснулся рядом со стриптизёршей, то он не сработает, Габриэль, – я скрещиваю руки на груди, глядя на него исподлобья. – Если мне не изменяет память, ты смеялся надо мной, когда меня накачали на день рождения, и говорил, что мне стоит быть благодарной за то, что я не очнулась изнасилованной или мёртвой в кювете. Хотя, если подумать… это никогда не имело смысла. Я бы вообще не проснулась, если бы была мертва…

– Беатрис! – он резко перебивает, голос срывается, будто намеревался прикрикнуть, но что-то сломалось внутри.

– Я серьёзно.

Габриэль закрывает лицо рукой, выдыхает тяжело и нервно.

– Домани и я вообще нихрена не помним с того момента, как пришли в клуб.

Его пальцы пробегают по скулам, замирают у подбородка.

– Эдди и Нико убили… Где-то после того, как они нас туда довезли. Их нашли этим утром в гараже. Домани очнулся в чёртовой лестничной клетке, а я…

Он осекается. Секунда тянется мучительно долго. Затем он опускается передо мной на колени, цепляется за край моего свитера, словно пытаясь зацепиться за реальность.

– Я очнулся в гостиничном номере у Луки… но не помню, как туда попал…

В комнате звенит тишина, нарушенная только дребезжащим звуком телефона. Он звонит. Но Габриэль не двигается, не реагирует, даже не моргает – просто смотрит на меня, словно сам не до конца осознаёт то, что только что сказал.

Я перевожу взгляд на экран.

– Звонит Домани. Может, у него есть какая-то информация, Габриэль.

Он не шевелится. Я накрываю ладонью его лицо, чувствуя, как натянутая кожа подрагивает под пальцами.

– Габриэль? Ты меня слышишь? Домани звонит.

Он открывает рот, но слова так и не появляются.

Я беру телефон, подношу к уху.

– Домани, это Беа. С Габриэлем что-то не так.

Бросаю взгляд на мужчину передо мной – потерянного, сломленного, с покрасневшими глазами и выражением, которого раньше никогда не видела.

– Он начал рассказывать, что, по вашему мнению, вас накачали… но потом просто замолчал.

Я сглатываю, ощущая, как холодок пробегает по спине.

– Думаю, он в шоке или что-то вроде того.

– Нас действительно чем-то накачали, Беа. Поднеси телефон к его уху, пожалуйста.