Слепой дождь

– Со мной все хорошо! Я здоров! Был в командировке четверо суток – сопровождал груз. А мобильник забыл в казарме, поэтому не мог позвонить.

– С тобой точно все хорошо? – в последний раз спросила мать, уже почти ровным обычным голосом.

– Мама, со мной все в порядке! Точно! Через две недели встречайте. Хочу твои блины!

– Будут, будут тебе блины!..

Он не спросил у матушки про Асю, надеясь с ней поговорить лично, но телефон девушки постоянно оказывался недоступен. Это немного угнетало, но он от природы был терпелив и надеялся, что когда приедет, то разберется сам. Мало ли что случилось! Может, уехала куда—нибудь отдыхать или родственников проведывать и симку на время поменяла…

Буквально за несколько дней до демобилизации, его вызвал к себе в кабинет командир роты и представил незнакомому капитану. Потом как—то уважительно взглянул на Влада и вышел из кабинета, оставив их наедине.

– Садись! – пригласил капитан. – Разговор будет долгим. Я – капитан ФСБ Дублюк Сергей Иванович.

Влад уже знал, что последует дальше и приготовился терпеливо рассказывать, как они доставили груз, как… Но капитан удивил его. Он пристально посмотрел Владу в глаза и сказал:

– О твоих подвигах в командировке мне все известно в мельчайших деталях. В боевой ситуации ты проявил себя, по нашим оценкам, прекрасно. Есть мнение предложить тебе поступление в военное училище. Куда хочешь: общевойсковое, погранвойск, танковое, артиллерийское? Любое! После окончания училища будешь переведен офицером в войска специального назначения.

– Не—э, я не хочу в военное училище! Мне надо домой съездить, с родителями повидаться, а то мать беспокоится. Потом, я год служил, все позабывал – могу не поступить.

– Насчет поступления ты не волнуйся – будешь зачислен в любое училище без экзаменов. Твое поступление – наша проблема, нужно лишь твое желание.

На секунду такое предложение капитана Владу показалось соблазнительным, но он отмел его – ему срочно надо домой, чтобы разобраться с Аськой. Но, в тоже время мысль, что он может оказаться на равных среди поразивших своими возможностями спецназовцев, взбодрила его. Если честно признаться, то ему понравилась их собранность, экипировка, да и диковинное оружие, никогда им до этого не виданное, поразило.

– Не торопись с окончательным решением! Поступление через полгода, так что есть время подумать, – не отставал капитан.

Наблюдая, как напрягся Влад, не зная, что окончательно ответить, капитан предложил:

– Есть и другие варианты. Можно сразу оформиться контрактником, но потом все равно придется заканчивать военное училище, или на худой случай мы восстановим тебя в институте.

– В институте? – оживился Влад. – А что взамен? Вы же просто так мне не будете помогать.

– Придется заключить контракт и секретно, не оповещая родных и знакомых, периодически участвовать в сборах и даже в боевых операциях после соответствующей подготовки.

Минуту—две они оба молчали, думая о своем.

– Боишься? – спросил капитан, заранее зная ответ.

– Я?! Нет, конечно! Но мне надо подумать.

– Тогда так: пока ты думаешь, мы тебя восстанавливаем на первый курс института, а в конце лета с тобой еще раз встретится наш сотрудник по месту твоего жительства и обговорит наши дальнейшие совместные действия. Согласен?

Острый, достаточно неприятный разговор, утомил Влада, и он согласился на условия, предлагаемые капитаном.

– Хорошо, я согласен.

– Ну и ладушки! – довольно потер руки капитан. – Но напоминаю – о нашем разговоре никому не слова. Ни родители, ни друзья, ни девушки не должны ничего знать! Никто! Ты понял?

– Да понял я!..

Капитан порылся в своей черной папочке и вынул оттуда тонкий лист бумаги с заготовленным текстом.

– Давай, соблюдем формальность – подпиши обязательства о неразглашении тайны.

Влад взял протянутую капитаном ручку и равнодушно расписался под текстом. Капитан аккуратно поместил лист в свою папочку и снова поднял на Влада свои пытливые глаза.

– Домой тебя отпустят уже завтра…

– Как завтра?! – удивился Влад.

– Уже есть приказ о твоем поощрении отпуском с одновременной демобилизацией. Ведь ты не был в отпуске за время службы? Верно? А у каждого срочника при хорошей службе есть право на отпуск. Ты его заработал!

Капитан поднялся и пожал ему руку.

– Иди, собирайся. Билет на поезд тебе уже куплен на одиннадцать часов утра. Удачи! Можешь идти.

Влад недоуменно посмотрел на капитана и тот, довольно улыбнувшись, еще раз подтвердил сказанное:

– Иди, иди, с завтрашнего дня ты в отпуске!

Ошарашенный такой неожиданной новостью, Влад вышел из кабинета, не замечая никого по дороге. Нежданный подарок пришелся как нельзя кстати, так как после разговора с матушкой он немного затосковал – домой захотелось просто невтерпеж.

Остаток дня прошел в суматохе. Надо было оформить отпускные документы, получить в финчасти деньги на дорогу, да и с ребятами—срочниками по установившейся традиции надо было попрощаться ужином с выпивкой. Дембельную форму со всякими не разрешенными нашивками готовить уже было некогда, и он решил обойтись обычной парадной формой. Не так уж и важно, в чем приедешь домой. Главное то, что, как настоящий мужик, ты прошел испытание воинской службой!

В магазине за территорией гарнизона он купил две бутылки водки, огурцы, копченую курицу, торт и несколько бутылок лимонада. С пакетом в руках на входе в казарму он встретился с командиром роты, но тот сделал вид, что ничего не заметил. Спиртное, естественно, не разрешалось, но сегодня не тот случай, когда его можно было бесповоротно запретить. Поэтому капитан сделал вид, что ничего особенного не заметил.

– Торт? Это хорошо. Севернин, я тебя попрошу, чтобы все было закончено до отбоя. Ты понял? Этой ночью я дежурю сам и, смотри, не подставь других срочников. А то утро встретят на гауптвахте.

– Я понял, товарищ капитан! Спасибо.

Незадолго до отбоя срочники собрались в бытовке. Кто—то предложил закрыться, чтобы командир роты внезапно не поймал их за запрещенным занятием, но Влад остановил:

– Не надо! Он не зайдет, только сидим тихо. Поняли?

Снова не обошлось без расспросов и в этот раз после глотка водки Влад расслабился и уже рассказывал достаточно подробно, как их обстреляли из минометов, как спасались и прятались в песках. Особый интерес у солдат вызывало то, как он расправился с духами на блокпосте. Ближе к отбою они навели порядок в бытовке и приготовились к вечерней поверке. Но снова не обошлось без сюрпризов. На поверке капитан уже официально зачитал приказ о поощрении рядового Севернина за храбрость отпуском на десять суток, не считая дороги, и вручил отпускное удостоверение.

– Приедешь домой, в трехдневный срок встань на учет в районный военкомат. Не забудь!

Утром его провожали всей казармой. В роте такого еще не было, чтобы кого—то увольняли досрочно, предоставив отпуск в конце службы. Понимая торжественность момента, Влад обошел строй и распрощался со всеми солдатами рукопожатием. Когда пожимал руку командиру роты, тот, после слов: «Спасибо за службу!», предупредил:

– Будь осторожен! Хорошенько подумай, прежде чем на что—то соглашаться. Ты меня понял? Опасно это…

– Да, товарищ капитан, я понял! До свидания!

Влад подумал, что совет капитана опоздал, так как, по сути дела, подписав договор о неразглашении тайны, он тем самым уже согласился на условия службы безопасности. Но об этом он пока особенно не заморачивался, весь охваченный мыслями о том, как сегодня вечером неожиданно появится дома, и своим появлением обрадует родных, особенно матушку.

Так оно и случилось. Когда вечером он позвонил в дверь, строгий голос матери спросил:

– Кто там?

Она никогда не смотрела в дверной глазок и ориентировалась только на голос, решая открывать или не открывать незнакомцам.

– Свои! – ответил Влад.

И мать, ничего больше не уточняя, открыла дверь. От неожиданности она застыла в дверях, всплеснув руками:

– Сынок!.. Ты откуда?! Тебе же еще служить две недели!

Он прошел в дверь и обнял худенькую мать, которую всегда за глаза называл матушкой. На голоса из комнаты вышел отец и, не торопясь прижать сына, констатировал:

– Возмужал!

А когда они с отцом обнялись, и Влад крепко обхватил его мощное тело, то отец добавил:

– И окреп!.. Здорово окреп! Вот что значит служба в армии!

За праздничным ужином отец взглянул на жену и молча вытащил из бара бутылку коньяка и впервые в жизни Полина Александровна ничего не сказала мужу, наблюдая, как два ее самых любимых мужчины за рюмкой коньяка впервые на равных степенно вели разговор о воинской службе, ее особенностях. Оба высокие, мужественные, похожие друг на друга своей невозмутимостью и способностью принимать в любой ситуации единственно верные решения, они наполняли ее гордостью за не напрасно прожитую жизнь. Пусть Влад и поздний ребенок – Полина родила его уже в тридцать пять – и своей юностью он немало попортил родителям нервов, но это же единственный любимый сын! Если бы не эта ветреная Аська, то все, конечно, могло быть по—другому: и в институте остался бы, и определенность в жизни была бы. А так…

Уже поздним вечером, когда закончилась бутылка коньяка и Павел Дмитриевич, было, потянулся за другой, но был остановлен суровым взглядом жены, сын задал вопрос, который она ждала с определенной толикой тревоги.

– Ну, как тут дружки мои: Санек, Мишка, девчонки?

– Да все, как обычно: шатаются по подворотням, да пиво попивают, – поспешила сообщить сыну Полина.

– Ну, а Аська? – равнодушно спросил Влад.

Она с тревогой взглянула на сына, не зная, что и ответить. Она снова боялась проявления в нем той сумасбродной чувственности, которая проявилась у него после общения с первой в его жизни женщиной Настей Перминой. Это из—за нее сын забросил учебу и, не проучившись даже семестр, был отчислен из института. Но сын, спросив об Анастасии, выглядел внешне спокойным, хотя она видела, что в уголках его глаз поселилось что—то взрослое и незнакомое. Как будто он в армии заглянул куда—то, куда другим людям вход недоступен. Ей показалось, что сын что—то скрывает, не договаривает в своих рассказах о службе в армии. Тут ее, как мать, невозможно было обмануть…

– Аська? – переспросил подвыпивший отец. – Да шляется в последнее время с каким—то кавказцем. Дрюкается, наверно. Они же просто так наших девок не таскают!..

– Паша! – укоризненно остановила мужа Полина Александровна. – Ты что говоришь? Ты то откуда знаешь? Брось свою похабщину! Разве можно так о людях говорить? Сына бы постеснялся!

Она повернулась к сыну, ожидая, что тот расстроится от такого сообщения, но, к ее удивлению, Влад был невозмутим и спокоен.

– Да ладно, мама, я в армии не такого наслышался! Завтра разберемся.

Он встал из—за стола и сказал:

– Пойду я спать! Простите родители, но что—то я устал сегодня…

– Постель готова, иди в душ! Полотенце твое любимое махровое на сушилке в ванне висит. Трусы и майка тоже там на стиральной машине лежат.

– Кстати, – Влад на ходу обернулся к родителям, – я собираюсь восстановиться в институте.

И на ходу раздеваясь, скрылся в ванной. Павел и Полина Севернины только переглянулись – сын за год сильно изменился, словно прошел суровую школу жизни. Он из домашнего непослушного мальчика неожиданно превратился во взрослого и самостоятельного мужчину.

Утром Влада ждала гора румяных душистых блинов и записка: «Ешь блины, отдыхай, смотри телевизор. Мы с папой на работе. Мама.» Есть особо не хотелось, но разве можно было отказаться от матушкиных фирменных пышных блинов! Он не заметил, как, запивая их молоком, одолел штук пять. Потом включил телевизор, но ничего интересного с утра на каналах не было.

Покопавшись в шкафу в своей старой одежде, он нашел джинсы и клетчатую рубаху. Великоватая раньше рубаха оказалась впору, а джинсы чуть тесноваты. «Поправился!» Влад набросил куртку и вышел из квартиры. Он подумал, что пока просто пройдется по своему району, осмотрится. Авось кого—нибудь из знакомых ребят встретит, пообщается. В другое время он бы сразу понесся домой к Аське, но на этот раз что—то тормозило его действия. Смутно он догадывался, что, скорее всего, отцовская реплика содержит правдивые предположения и с выяснением отношений не надо торопиться.

– Влад, привет! Ты что, «дембельнулся»?

Васек, с которым он учился в последних двух классах школы и на этом этапе своей жизни здорово подружился с ним, вынырнул из—за угла и сразу бросился обниматься.

– Здорово! Рад тебя видеть!

Потом сверкнул своими карими маленькими глазками и предложил:

– Может зайдем куда—нибудь, посидим? С тебя причитается!..

– А ты разве не на работе? – спросил Влад, зная, что Васек, который неплохо учился, но не поступил в ВУЗ, одним из первых в классе устроился в магазин грузчиком и даже хвастался, называя себя представителем пролетариата.

– У меня сейчас выходной. Так посидим? Деньги есть?

Владу не хотелось начинать первый день гражданской жизни с выпивки, но понимал, что совсем без этого при встрече с друзьями не обойтись.

– Давай посидим. А где?

– У нас тут новая кафешка организовалась – «Нармин» называется. По имени хозяйки. Можно посидеть недорого, пиво всегда свежее.

Они прошли в кафе и Васек по—хозяйски уселся за столик, бросив подошедшей официантке:

– Пару эля для начала, пакетик анчоусов…

Потом повернулся к Владу и снова уточнил:

– У тебя как с деньгами? Может чего—нибудь покрепче?

– Давай покрепче.

– Тогда так – пива не надо! Бутылку водки, пару салатиков, и по бифштексу.

Официантка записала заказ и ушла в подсобное помещение.

– Не много ли нам будет? – усомнился Влад.

– Да нет, в самый раз!

И воодушевленный перспективой неожиданной хорошей выпивки Васек стал рассказывать об общих друзьях: кто где устроился, как учится или работает. Закончив с ребятами, он перешел на девчонок:

– Ирка учится, Ксюха тоже, а Лариска… Лариска вышла замуж – и ты не поверишь! – уже родила ребенка! Аська…

Назвав имя девушки Влада, он на мгновение осекся и замолчал, не зная, что и говорить дальше.

– Так что с Аськой? Чего замолчал? Рассказывай!

– А ты разве не знаешь? Мать не рассказывала?

Васек перевел дух и выпалил скороговоркой:

– Встречается она тут… с одним представителем из горских народов уже месяца два. От нашей компании откололась… Извини, детали не знаю!

Влад опрокинул рюмку водки, и Васек потянулся к бутылке, чтобы еще налить ему, но он остановил его:

– Не надо! Первый день дома и если приду домой пьяный, то будет нехорошо, матушка расстроится.

– Ну, как знаешь!..

Васек налил себе еще рюмку и продолжил рассказ о знакомых, но Влад его уже почти не слушал. Он думал, что надо встретиться с Аськой и все спокойно выяснить. Они же так любили друг друга!.. Влад подозвал официантку, рассчитался с ней, и поднялся из—за стола, собираясь уйти.

– А это? – указал Васек на недопитую водку.

– Можешь посидеть, хочешь забери с собой… Извини, друг, дела!

– Да я понимаю! Иди, а я тогда посижу… расслаблюсь немного. Но учти, если что, то я ничего тебе не говорил!

– Хорошо.

Влад устроился на скамейке напротив подъезда, где жила Аська и стал ждать ее появления. Зайти к ней домой он не рискнул. Ждал долго. Обычно Аська, если была свободна, выходила гулять ближе к вечеру. Не изменила она своим привычкам и сегодня, выпорхнув из подъезда и оглядываясь по сторонам. Он почувствовал, как зачастило сердце, когда он увидел знакомую тоненькую фигурку Аськи. Он только приподнялся со скамейки, собираясь ее окликнуть, как черное БМВ подкатило к подъезду, распахнулась дверца и Аська нырнула в глубину затемненного салона. Темные стекла машины не позволяли Владу рассмотреть что—нибудь внутри салона, и он обессиленно опустился снова на скамейку. Машина плавно тронулась с места и скрылась за углом дома.

Глава 4

– Что так рано? – спросила Полина, открывая сыну двери. – Я думала, что ты сегодня допоздна засидишься со своими друзьями…

Друзья Влада Полине никогда не нравились. Улица есть улица! Отчасти из—за манеры устоявшегося поведения в их компании он «слетел с катушек», как грубо выражался муж, наблюдая, как круто сына заносит на поворотах жизни. Но в тоже время он, наблюдая за сыном, не вмешивался и упорно уверял жену, что это временно, психологический вывих молодости, пройдет…

– Да никого не видел!.. С Васьком немного посидели, и все.

– Правильно, первый вечер надо с родителями провести, – вмешался отец, выйдя из комнаты в коридор. – Кстати, когда ты успел побывать в институте? Вот тут, похоже, ответ тебе.

Он взял с полочки конверт с адресом института и протянул сыну:

– На, вскрывай!

– Да—да, вскрывай! Посмотрим, что тебе там прислали, – заинтересовалась и мать.

На стандартном листе писчей бумаги значилось, что его заявление о восстановлении в институте рассмотрено положительно и с завтрашнего дня он может приступить к занятиям. Получалось, что капитан ФСБ Дублюк сдержал свое слово, данное ему при увольнении.

– Что, так и написано, что с завтрашнего дня?! Откуда они знали, что ты уже приехал? – не унималась взволнованная Полина Александровна.

Она давно, еще когда сын служил, приняла решение, чтобы уговорить его восстановиться в институте, а тут такая удача!

– Да я в части говорил об этом с одним офицером. Вот он и помог мне, – уклончиво ответил Влад. – Но в институт пойду с понедельника. Приодеться надо – все тесным стало.

– Завтра у нас пятница? – спросила мать. – Давайте так, в субботу отец возьмет машину и съездим в торговый центр – купим тебе новую одежду. Деньги я уже припасла на такой случай.

– Да не надо, мама! У меня есть свои. Мне при увольнении дали…

Он вынул из своей военной куртки плотно свернутый целлофановый пакетик с деньгами и показал родителям.

– Так много! – удивилась мать, когда сын при родителях пересчитал деньги. – Сто пятьдесят тысяч?! За что?

– Да в командировке был, грузили снаряды и днем, и ночью. Вот и дали премию.

– Да—а, изменилась армия!.. Чтобы в мое время, когда я служил, рядовому срочной службы такие деньги отваливали бы за какие—то погрузочно—разгрузочные работы, я бы землю грыз, лишь бы остаться в армии!

Отец, как обычно, был категоричен в своих рассуждениях. Армия ему всегда нравилась и службу в армии он вспоминал с явным удовольствием.

Ужинать котлетами Влад отказался и попросил мать налить ему ее фирменного борща со сметаной и кусочками мелко нарезанного мяса. Он с таким удовольствием наворачивал домашний борщ, что даже не возражал, когда мать дважды по целому половнику подливала ему борща в тарелку. После сытной еды он даже осоловел и откинулся на стуле, устало прикрыв глаза и с трудом отвечая на вопросы родителей.

– Знаешь, что, сынок, а ложись—ка ты спать! – решительно распорядилась Полина Александровна, заметив, что сына совсем разморило.

Влад послушно поднялся со стула и направился в свою комнату, но на полдороге остановился и спросил отца:

– Папа, а где ключи от гаража? Гантели мои не выбросил?

– Все на месте, сынок! Но если ты вздумал прокатиться на машине, то заправь – бензина мало.

– Хорошо, – ответил Влад.

Он проснулся, когда родители хлопнули входной дверью, уезжая утром на работу. Вставать не хотелось, но в соответствии с укоренившейся армейской привычкой он решительно опустил ноги на холодный пол и в трусах босиком пошлепал в туалет. На сегодня у него было запланировано много дел, и он хотел выполнить их по максимуму.

Первым делом в гараже он отыскал нунчаки. В свое время, еще когда он был школьником, это оружие так поразило его в фильмах с Брюсом Ли, что в тайне от отца изготовил палки, связал их и усердно тренировался, набивая на теле синяки и шишки. Уже ближе к десятому классу ему удалось купить у одного забулдыги—деда настоящие лакированные нунчаки, но применить их в деле побоялся, так как случайно узнал, что нунчаки приравнены к оружию и за них можно получить даже срок. Поэтому нунчаки пришлось отложить в сторону.

Правда, нунчаки были не простые. Они развинчивались на небольшие детали и даже могли быть прицеплены к куртке в качестве декоративного ремня, что маскировало их истинное предназначение, а в нужный момент могли быть моментально собраны для применения. Дед, продавший их ему за бутылку водки, утверждал, что в прошлом они принадлежали какому—то бандитскому авторитету и следов по стране в свое время оставили немало.

Но Влада история нунчаков совсем не интересовала. Он, как и все мальчишки в его возрасте, просто интересовался всем необычным и запретным. Вот, поэтому, и нунчаки попали в поле его интересов. Да и не только нунчаки, а и луки, тоже, рогатки…

Чтобы вспомнить навыки, он снял куртку и стал работать с нунчаками. Палки знакомо двигались в воздухе по замысловатой и непредсказуемой траектории, но он вовремя успевал подставлять амортизирующее тело и в нужный момент легко останавливал их движение. Для восстановления навыков пришлось попотеть и через час занятий Влад почувствовал, что нунчаки его слушаются по—прежнему хорошо. Он положил в сумку нунчаки, гантели, закрыл гараж и пошел домой.

Хорошо размявшись, он чувствовал бодрость, ноги легко несли его по улице, но за собой он заметил одну странность: нет—нет, да оглядывался по сторонам. Сирийское короткое прошлое давало о себе знать инстинктивным стремлением контроля окружающей обстановки. Казалось, он дома, в России, ему ничего не грозит, а что—то внутреннее все равно заставляло его оглядываться. Очевидно, он за несколько дней пребывания в Сирии получил такую эмоциональную нагрузку, что теперь еще какое—то время будет вести себя так, словно его кто—то по—прежнему преследует.

Он еще из дали заметил, что возле супермаркета болтается Васек, подыскивая кого—нибудь из друзей, чтобы за их счет похмелиться после вчерашней выпивки. Увидев Влада, Васек замахал руками:

– Влад, я здесь! Давай сюда!

Он торопливо сунул мокрую ладошку Владу и тут же предложил:

– Пойдем, пивка дернем! Умираю!..

– Извини, не могу! Дел по горло и все требуют трезвой головы.

– Друг, ты убиваешь меня! Какие еще дела на второй день после дембеля? Пацаны неделями гудят, а ты – «дела, дела…» Ну, дай тогда хотя бы на пиво!

Влад достал сотню и сунул в потную руку когда—то закадычного друга:

– На, на пиво хватит. Я пошел…

Счастливый Васек торопливо сунул деньги в карман и уже в вдогонку в знак благодарности крикнул:

– А Аську вчера видели в «Лабиринте» со «зверьками»!.. Слышишь?

– Я разберусь, – ответил Влад.

Он действительно хотел встретиться с Аськой и разобраться в их отношениях, если они в какой—то степени еще сохранились. Он не чувствовал ни ревности, ни горя, как это часто случалось в их ссорах до армии, но не чувствовал и кипения крови, когда они, мирясь, сходили с ума, забывая об окружающем мире и испепеляя друг друга физической любовью. На душе примостилась неимоверная тяжесть и он надеялся, что при личной встрече с Аськой он снимет этот тяжелый груз непонятности.

Ближе к вечеру, он вышел на улицу и снова уселся на скамейку, с которой вчера наблюдал за Аськой. Вчерашняя картина повторилась один в один: Аська выскочила из подъезда и нетерпеливо стала озираться по сторонам. На этот раз он не стал выжидать, а поднялся со скамейки и через детскую площадку направился прямо к ней.

Своим бегающим взглядом она равнодушно скользнула по нему, как до этого по остальным прохожим, машинально проскочила его лицо и тут же вернулась обратно, внезапно округлив глаза.

– Ты?!… Откуда? Ты же еще должен служить!..

– Привет, Ася! Я демобилизовался.

– И как ты? – растерянно спросила девушка.

– А ты… как?

Он специально выдержал паузу, втайне ожидая, что она, как обычно, бросится ему на шею, но она даже не думала делать этого. Вначале она сделала шаг навстречу, но через секунду остановилась, как вкопанная, и ее лицо покрылось пятнами нахлынувшего волнения.

– Влад, только не надо никаких разборок! Пойми, я не могу…

– А—ася—а—а, что слючилось? Кто это тебя обижяет? Сейчас мы, дарагая, разберемся!

Влад с Асей не заметили, как неслышно подъехала БМВ и из нее вышли двое крепких черноволосых парней. Сжав кулаки, пружинистым шагом людей, занимающихся единоборствами, они уверенно направились к Владу и Аське. Девушка заметно побледнела, но Влад не испугался и сунул руку за пазуху, нащупывая во внутреннем кармане нунчаки. В другой ситуации он бы отступил, но не сегодня.

– Азамат, не надо! – воскликнула Аська. – Это мой бывший одноклассник! Мы просто разговариваем!..

Азамат обнял девушку и погрозил пальцем Владу:

– Смотри, не обижяй мою дэвушку! По шее накостыляю.