Слепой дождь

Чтобы запутать других боевиков, которые возможно появятся утром, он сделал несколько кругов вокруг опорного пункта, гонял джип вперед—назад и, посчитав, что ложно наследил достаточно, поехал по своему следу обратно к прапорщику. На полдороге Влад, чуть отвернув в сторону, чтобы не слепить Мингалеева фарами, остановился, резонно полагая, что, не разобравшись, тот может открыть огонь по приближающемуся джипу. Затем вышел из джипа и с поднятыми руками направился к прапорщику.

– Товарищ прапорщик, это я, Севернин! Не стреляйте! Я за вами!..

– Стой, покажи оружие! Ты не под прицелом?

Влад поднял в руке автомат и крикнул:

– Я убил их! Я за вами. Сейчас уедем отсюда!

– Я слышал стрельбу… Подъезжай!

Влад вернулся к джипу и поехал к Мингалееву. Хозяйственный прапорщик в первую очередь поинтересовался, есть ли вода. Найдя канистру с водой, они напились вдоволь и у Влада, наконец, проявилось чувство голода. Они вскрыли банку тушенки и только тогда, когда перекусили, прапорщик похвалил Влада:

– Молодец! Как же ты их сумел завалить, а?

– Все делал осторожно, ползком, голову даже не поднимал, пока возле них не оказался. Ну, а вы как? Больно?

– Немного отпустило… Уходить отсюда надо, Влад!

– Товарищ прапорщик, уходить надо ближе к рассвету. Сейчас можем заблудиться, да и под утро хотя бы видно что—нибудь будет… А то в темноте на засаду можем нарваться!

Прапорщик помолчал, а потом согласился:

– Ты прав! Тогда поспи – я подежурю. Все равно из—за боли спать не могу.

Влад улегся на спину и закрыл глаза, но сон после неимоверного напряжения никак не шел. Он не знал, что хорошо замаскированная группа сил специального назначения России, выполняя задачу разведки и наведения авиации в тылу боевиков, уже давно наблюдает за ними, не имея права раскрыть себя. В приборы ночного видения они сначала с сожалением наблюдали, как в результате минометного обстрела был подбит грузовик с боеприпасами и двое военнослужащих в зеленой камуфляжной форме укрылись в придорожном окопе, прихватив с собой погибшего товарища. Зеленый камуфляж говорил о том, что военнослужащие не из сирийского контингента, а командировочные из России. Это означало, что опыта у них нет никакого и в случае появления боевиков их участь была предрешена заранее – они погибнут.

Но, к удивлению спецназовцев, военнослужащие не запаниковали, очистили от лишней земли амбразуры и приготовились в случае необходимости дать отпор боевикам. Но суток оказалось достаточно, чтобы они правильно поняли, что оставаться в окопе непосредственно у дороги небезопасно, и в следующую ночь покинули его. Один из них оказался тяжело раненым и второй, хрупкого телосложения, почти километр упорно тащил на себе своего товарища, чтобы укрыться вместе с ним в небольших холмах подальше от дороги. Наибольшее удивление вызвало то, что хрупкий боец вернулся обратно к окопу и большой веткой старательно затер оставленные на песке следы, в надежде, что боевики их не обнаружат.

Напряженный момент возник, когда боевики днем заняли окоп и для оценки обстановки взялись за обследование окрестностей, но до стычки дело не дошло. Зато ночью бойцы сами стали проявлять опасную активность. Тот, который был не ранен, ужом выскользнул из зарослей и пополз к укрепленному пункту.

– На что он надеется?! – удивленно спросил командира группы спецназовец, наблюдавший за обстановкой. – Судя по действиям боевиков, в окопе трое профессионалов. Ну, Рембо!..

– Дай посмотреть! – попросил командир и приник к окуляру прибора.

Любопытные спецназовцы не отстали от командира и стали наблюдать за происходящим в прицелы снайперских винтовок. Боец полз долго, старательно вжимаясь в песок. Даже в ночных условиях голову он поднимал медленно и осторожно и, убедившись, что все в порядке, продолжал упорно ползти к боевикам.

– Терпеливый! – оценил один из спецназовцев. – Смотри, как осторожничает.

– Умный, – добавил командир. – Хорошо чувствует, что надо делать. Это от природы.

А когда боец в течение минуты мастерски разобрался с тремя боевиками, то командир не удержался:

– Действительно, молодец!

Он еще долго наблюдал, как боец дотошно собирает оружие и складывает его в кузов джипа, как зарывает боевиков, чтобы на время скрыть следы боя, как затаскивает тело погибшего товарища, и подумал: «Рассудительный, с хорошим самообладанием… Удачи тебе, земляк!».

Под утро боец снова зашевелился. Загрузив раненого товарища, он медленно поехал вдоль песков подальше от дороги, по которой днем двигались колонны боевиков. Через некоторое время, наткнувшись на настоящие барханы, он выбрал самую твердую почву в северном направлении и поехал прямо на укрытие спецназовцев.

– Его надо остановить, иначе следами от колес он приведет боевиков прямо к нам! – оценил ситуацию командир спецназовцев.

Он немного подумал и приказал снайперу:

– Прострели ему переднее колесо.

– Может заднее?

– Нет, переднее! С передним далеко не уедет…

Влад крутил руль, выбирая более ровную поверхность. От любых неровностей машину потряхивало, и ослабевший Мингалеев не сдерживал стоны. Он оглянулся на прапорщика, лежащего на тряпках в кузове, и не заметил, как наехал на что—то передними колесами. В воздухе явственно прозвучал хлопок, и машина завалилась на правую сторону. Влад выскочил из машины с автоматом в руках и увидел, что правое переднее колесо взорвалось. «Пробил! На что—то острое и толстое наехал, раз взорвалось…» – подумал он. Это было совсем некстати. Пока он заменит колесо, совсем рассветет, а уехали они еще недалеко от шоссе. Он еще раз посмотрел на колесо и подозрительно осмотрелся по сторонам. Но кругом на сотни метров с редким кустарником и чахлыми пучками травы ничего подозрительного не было видно.

– Ну, что там, Влад? – слабым голосом спросил Мингалеев.

– Да колесо взорвалось, товарищ прапорщик! Сейчас поменяю и поедем дальше.

– Извини, но помочь не могу – совсем ослабел. Колотит меня…

– Товарищ прапорщик, сам справлюсь. Лишь бы инструмент был.

Но в машине нашлось все: и домкрат, и запасное колесо, и набор необходимого в таких случаях инструмента. Влад принялся менять колесо, изредка бросая взгляд по сторонам – не подкрадывается ли кто—нибудь к ним? Автомат он отложил в сторону, так как тот болтался на плече и мешал в работе, но на всякий случай засунул за пояс огромный пистолет боевика – мало ли что! Вдруг боевики появятся… На время он даже забыл о прапорщике, но тот нет—нет, да и напоминал о себе протяжными стонами. Очевидно, ему становилось совсем плохо.

Поставив на место колесо, Влад собрал инструмент и разогнулся, чтобы еще раз окинуть окрестности взглядом, и онемел. В пяти шагах от него стояли три чудища в изогнутых шлемах с закрывающими лицо темными забралами и диковинным оружием, направленным прямо на него. Как они подобрались, он даже не заметил. Его рука невольно опустилась на рукоятку пистолета. Но одно из «чудищ» на чистом русском языке предупредило:

– Не вздумай! Мы не враги.

Он некоторое время внимательно рассматривал Влада, а потом спросил:

– Кто такие? Откуда? Звание, должность!

Влад с облегчением выдохнул воздух: «Разведчики, наверное!…» И слова из него полились потоком:

– Рядовой Севернин! Мы из Саратова, сопровождали боеприпасы. Прапорщик Мингалеев при обстреле колонны сломал ногу, в тяжелом состоянии, а рядовой контрактной службы Зубков погиб – раздавило ящиками со снарядами. Тело возим с собой. А мне до «дембеля» осталось три недели…

– Ты срочник?! – удивился разведчик.

– Так точно!

– Но как ты сюда попал? В Сирию срочников не посылают.

– Да перед вылетом при погрузке сержант Греков получил травму, заменить некем было. Ну, вот, командир роты и послал меня. Думал – туда—обратно и никто не заметит.

– Показывай прапорщика!

Мингалеев при виде чужих людей потянулся к автомату, но Влад остановил его:

– Товарищ прапорщик, свои!

Увидев раздувшуюся ногу прапорщика с привязанной к ней железкой скомандовал товарищу:

– Вколоть промедол и двойную дозу антибиотика!

Потом повернулся к Владу:

– Значит так, сынок! Проедешь пять километров по спидометру строго на северо—запад до разлапистого дерева. Там остановишься и будешь ждать вертолет. Тряпками из машины выложишь крест. Тряпки придавишь оружием боевиков. При подлете вертолета выйдешь с поднятыми руками без оружия и будешь так ждать посадки вертолета, пока тебя из вертолета не позовут. Понял? Иначе могут засомневаться и открыть огонь.

– Понял.

– Кстати, почему тело погибшего не закопали, а взяли с собой? Достаточно было указать место захоронения и наши потом после наступления отыскали бы.

Влад удивленно зыркнул глазами на разведчика:

– Русские своих не бросают!

– А стрелять где так научился?

– Да пару раз стрелял в роте на стрельбище. И все. Больше нигде не стрелял.

Разведчик приподнял темное забрало, и Влад увидел его усталые серые глаза. В них светились уверенность, спокойствие и простое человеческое любопытство.

– Продиктуй мне свои данные: войсковая часть, должность, звание, фамилия, имя и отчество.

Записав данные на планшете, разведчик снова опустил на лицо темное забрало и протянул руку Владу:

– Не забудь: пять километров по прямой на северо—запад, а вертолет встречаешь с поднятыми руками.

Разведчики развернулись и, пригнувшись, стремительно понеслись друг за другом каким—то особенным пружинистым шагом. В них любопытно было все: песочная пятнистая форма, глубокий шлем с темным забралом, высокие гибкие тела, но особенно интересным показалось необычное двуствольное оружие. Через минуту они скрылись в ложбинке, покрытой редкими кустарниками, и ничто больше не напоминало об их существовании.

Влад подошел к Мингалееву и удивился. Впервые за последние два дня прапорщик после уколов отключился и теперь крепко спал, откинувшись на спину и отставив чуть в сторону сломанную ногу. Вокруг стояла тишина, солнце поднималось все выше и ничто не говорило о том, что совсем рядом идет жестокая война.

Мотор запустился сразу, и Влад направил джип строго на северо—запад. На этот раз, проникшись той же уверенностью, которой внешне обладал разведчик, он ехал неторопливо, тщательно выбирая дорогу, чтобы не трясло Мингалеева, и не оглядывался по сторонам. Ему казалось, что рядом со спецназовцами никаких врагов не может быть – они давно уничтожены и беспокоиться ему не о чем…

Вертолет прилетел часа через полтора. Он сделал круг вокруг стоянки и приземлился в стороне, направив на стоянку свою пушку. Из вертолета вышли двое военнослужащих с автоматами наперевес и, уточнив фамилию Влада, помогли ему загрузить прапорщика и тело контрактника. Через час лета вертолет приземлился на аэродроме. Его встречали скорая помощь и несколько человек офицеров. Мингалеева немедленно увезли в госпиталь и он, пожимая руку Владу на прощание, бормотал слова глубокой благодарности за свое спасение и предлагал остаться под его началом контрактником в армии. Но Влад пожелал прапорщику скорейшего выздоровления и ответил, что не может остаться в армии, так как на гражданке его уже давно ждут дома.

Глава 3

Влад на какое—то время остался без внимания и растерянно стал оглядываться по сторонам: «А я куда?!»

– Ты Севернин? – подошел к нему крепкий офицер в форме старшего лейтенанта.

– Так точно, я!

– Пойдем со мной.

Влад взялся за аккуратно уложенные на рюкзак автоматы – свой и контрактников, но старший лейтенант остановил его:

– Оставь! Сейчас оружейник заберет на склад.

– Но я не могу так, товарищ старший лейтенант! Я должен улететь с оружием. Эти автоматы числятся за нашей ротой! ЧП будет, если не доставлю.

– Чрезвычайное происшествие уже случилось, когда какой—то дурак вас отправил на сопровождение груза с оружием и толком не проинструктировал. Правда, и мы хороши – не отследили. А теперь вот груз и «двести», и «триста». Ладно, я распоряжусь, чтобы тебе потом вернули. Врач тебе не нужен?

– Нет.

Он подозвал военнослужащего без знаков различия в техническом авиационном комбинезоне и приказал:

– Оружие забери пока на склад. В конце дня по моей команде отдашь этому солдату – у него вечером борт на Родину с грузом «двести». А ты следуй за мной!

Влад подхватил свой рюкзак и поплелся за старлеем. Тот на ходу обернулся и спросил:

– Что сначала – душ или столовая?

Влад не раздумывал:

– Столовая!

– Я так и думал.

В столовой юная официантка налила ему полную тарелку борща, положила с гречкой две котлеты и поставила кружку с компотом. У него кружилась голова от обилия вкусно пахнущей еды, и руки сами тянулись к ложке, но, облизнув пересохшие губы, попросил официантку:

– Дай чистой воды!

Он пил воду мелкими глотками, смакуя и наслаждаясь, но не перевел дыхание до тех пор, пока жадно не опорожнил всю кружку до дна.

– Еще!

– Сначала поешь, а потом пей, сколько захочешь, – остановил его старший лейтенант. – Иначе ослабеешь.

Взглянув на свои руки, покрытые ссадинами и чернотой въевшейся под ногтями грязи, Влад застеснялся и спросил:

– А где руки можно помыть?

В умывальнике он несколько раз намыливал до густой пены лицо и руки и, только убедившись, что все чисто, вернулся в зал. Сначала казалось, что его проснувшийся юношеский голод утолить невозможно, но после того, как он съел первое, второе и выпил компот, почувствовал, что насытился и как—то незаметно ослабел.

– Спать захотел? – спросил старший лейтенант. – Я понимаю, что ты устал, но пока рановато. Пойдем в мою комнату, поговорим…

Они зашли в штаб, свернули налево по коридору мимо дежурного и зашли в небольшую комнату в торце коридора.

– Садись! – приказал старший лейтенант. – На, держи бумагу, ручку и подробно опиши свои приключения.

Влад взялся за ручку, но понял, что не сможет написать ни строчки – настолько хотелось спать.

– Товарищ лейтенант, давайте я расскажу, как все было, вы запишете, а я потом просто подпишу. Не работает что—то голова сегодня!..

Старший лейтенант пытливо взглянул на солдата и взялся за ручку:

– Ладно, давай, рассказывай!..

Лейтенанта интересовало все до самых мельчайших подробностей: как ехали, как их обстреляли, кто где сидел в кузове, как тащил на спине раненого Мингалеева, как подкрадывался к боевикам ночью, куда спрятал убитых боевиков, как наткнулись на спецназовцев… В конце беседы, когда рассказ пошел по второму кругу, Влад почувствовал, что больше не может.

– Товарищ старший лейтенант, не могу я больше! Скажите, где можно лечь, а то я усну за вашим столом.

– Ладно, пойдем. Значит, говоришь, понравились разведчики… А сам не хочешь стать таким, как они?

– А что для этого нужно сделать?

– Закончить военное училище. Примут без экзаменов – мы дадим соответствующую характеристику. Ты хорошо показал себя в деле.

– Ну, не знаю, товарищ старший лейтенант… надо подумать.

– Ладно, пошли в палатку.

Уложив спать рядового Севернина, старший лейтенант ФСБ еще раз прочитал донесение командира разведывательной группы сил специального назначения о вынужденных мероприятиях по спасению военнослужащих, попавших под обстрел боевиков. Особенно тщательно он перечитывал ту часть донесения, где говорилось, что рядовой срочной службы имеет несомненные природные данные для службы в вооруженных силах специального назначения и к нему стоит применить агитационные меры.

Вечером старший лейтенант подошел к крепко спящему Севернину. Солдат даже лицом осунулся, настолько несколько бессонных суток сказались на его внешности. «Не добудишься теперь…» – подумал офицер. Но стоило ему только коснуться плеча солдата, как тот мгновенно уселся на кровати.

– Уже пора, товарищ старший лейтенант?

– Да, пора. Через два часа идет борт до Саратова. Там тебя встретят. Будешь сопровождать тело Зубкова, оружие тоже вернем. А пока умываться и ужинать.

Молоденькая официантка, как уже хорошо знакомому, приветливо улыбалась Владу. Она принесла целую тарелку тушеного мяса и в отдельной чашке горку вареной картошки, сдобренной сливочным маслом.

– Спасибо!

– Ешь, ешь! Мало будет, я тебе еще положу.

Влад сопроводил девушку взглядом: «Красивая!..»

– Что, нравится? – спросил старший лейтенант.

– Красивая, но у меня дома есть девушка, товарищ старший лейтенант. Ждет меня…

Правда, Влад не сразу вспомнил, что любимая Аська за последние два месяца не прислала ему ни одного письма. Впрочем, он сам виноват. Сказал ей по телефону, что дембель на носу и она может не писать, он и так скоро приедет. Главное, чтобы она ждала его. В предвкушении увольнения из армии он как—то не сразу и заметил, что после последнего разговора она не только писать перестала, но и звонить. «Ничего, приеду – разберусь!..» – успокоил он себя.

После ужина старший лейтенант ни на шаг не отпускал от себя Влада, расспрашивая о родителях, друзьях, институте, в котором Влад учился до того, как завалил сессию из—за Аськи, тратя все свободное время на свою девушку, и тут же загремел в армию, об увлечениях и интересах. Такое внимание к себе Влад посчитал обычным человеческим любопытством и не более.

Перед посадкой старший лейтенант вручил Владу два пакета, опечатанных бумажной прозрачной печатью, и предупредил:

– Не потеряй! Один из них касается тебя, а второй – Зубкова. Оба отдашь своему командованию. Мингалеева, как только поправится, отправим позже. Командировка твоя где? С собой? Молодец, что не потерял. Пойдем в штаб в финчасть, командировочные получишь.

В финансовой части на командировочное удостоверение поставили печати «прибыл—убыл», скопировали на ксероксе и попросили подойти к кассе.

– Распишись в ведомости! – потребовал кассир.

Затем достал пачку денег и отсчитал необходимую сумму Владу. Тот, увидев многочисленные оранжевые купюры, удивился:

– Столько много?!

– Боевые, – коротко пояснил кассир.

Уже у трапа самолета старший лейтенант пожал на прощание руку Владу и, пытливо вглядываясь ему в глаза, спросил:

– Не жалко было, когда боевиков убивал? Люди все же.

Влад честно ответил:

– Даже не задумывался – враги есть враги. Если не я их, то они нас с прапорщиком точно грохнули бы!

– Не боялся?

– Нет. Наоборот, я заметил, что это они боялись. Их трое было, а они нервничали больше, чем мы с раненым Мингалеевым. Вот этим я и решил воспользоваться. Нельзя было допустить, чтобы они нас первыми вычислили и начали садить по нам из двух пулеметов. Не спаслись бы тогда… Так что не боялся – действовать надо было.

– Ну, давай, удачи! – еще раз пожал руку Владу лейтенант. – Может еще встретимся.

На этот раз полет для Влада показался слишком длительным. Удивительно, но он, всегда спокойный, на этот раз разнервничался и за время ночного полета у него не получилось даже вздремнуть. И дело не в том, что в салоне в черном пакете лежало тело Зубкова и от него начал исходить неприятный запах тлена. Постепенно он к нему привык и не обращал внимания. Но, проанализировав все, что произошло с ним за несколько суток на сирийской земле, он пришел к выводу, что был на грани гибели. Причем, мог кануть в вечную неизвестность буквально для всех: командования, родителей, Аськи!..

На рассвете самолет начал снижаться и Владу знакомо заложило уши. Он торопливо глотнул слюну и ему заметно полегчало. Припав к иллюминатору, он жадно впился глазами в родную саратовскую землю. Самолет с легким толчком коснулся посадочной полосы и зарулил на стоянку, где их ждали несколько автомобилей и небольшая кучка военнослужащих. Среди встречающих он еще при рулении самолета заметил командира роты. Тот стоял неподвижно, как каменное изваяние, а за ним теснились несколько человек контрактников. Они были готовы принять груз «двести» – тело Зубкова.

– Чего сидишь? Выходи! – приказал борттехник, открыв люк самолета. – Трап уже подан.

– А автоматы?

На время полета экипаж забрал оружие к себе в кабину, и Влад забеспокоился, что никто не торопится ему его возвращать.

– Командиру роты отдам. Выходи!

Влад подхватил свой грязный рюкзачок с парой банок консервов и буханкой хлеба, которые ему вручила на дорогу юная официантка, и шагнул на трап. Утренний воздух оказался настолько чистым и наполненным озоном после ночного дождя, что у него закружилась голова. Сойдя с трапа, он даже не понял, кто его первым крепко обнял. И только по восклицанию командира роты: «Жив!» – понял, что достаточно суровый в обыденной жизни капитан по—настоящему искренне радуется тому, что его срочник вернулся из неожиданно затянувшейся командировки живым и невредимым.

К нему подошли и другие военнослужащие роты. Они пожимали ему руку и некоторые, дружелюбно улыбаясь, хлопали по плечу: «Молодец!» Но все сразу помрачнели, когда начался вынос тела погибшего Зубкова. Наверняка каждый из них подумал, что тоже мог оказаться на его месте, если бы поехал в эту командировку.

Один из молодых контрактников тихо спросил:

– Влад, а как его…?

Влад спокойно, даже с некоторой ноткой превосходства, также шепотом ответил:

– Колонну обстреляли, грузовик опрокинулся и ящиками со снарядами его раздавило. Умер сразу. Я, когда из ящиков его вытаскивал, видел, что он уже не дышит – только кровь изо рта текла.

– А что с Мингалеевым?

– Ногу сломал. Подлечат, отправят на Родину.

Судя по тому, как переговаривались по дороге военнослужащие, Зубкова будут хоронить завтра, родственники оповещены, а пока тело отвезут в городской морг. Сегодня все силы, по решению командира роты, будут брошены на подготовку к похоронам. Влада трогать не будут, а высадят у казармы.

– Отдыхай! – приказал ему командир роты, когда ЗИЛ остановился у казармы.

Влад вынул из кармана документы, переданные старшим лейтенантом на аэродроме в Сирии, и доложил:

– Товарищ капитан, вам два пакета!

Капитан молча взял оба пакета, посмотрел на надписи на них и, взглянув еще раз на Влада, повторил:

– Отдыхай! Я дал распоряжение, чтобы тебя старшина трое суток не трогал.

Ему действительно хотелось отдохнуть, выспаться, но сильнее всего захотелось домой. Ведь пройдет пару недель, и он попрощается со своей частью. Но как только Влад появился в казарме, его тут же обступили срочники, свободные от нарядов, и вопросы посыпались на него один за другим.

– Ну, как там, в Сирии? Давай, рассказывай!

– Говорят, что ты там несколько «духов» завалил!..

– Троих только, – скупо пояснил Влад напиравшим на него сослуживцам. – Спасаться надо было, нужен был транспорт, а у них на посту джип «Тойота». Ночью к ним подкрался и грохнул…

– Всех троих?

– Ну да. Затем сел в джип, посадил Мингалеева и уехал. Потом нас вертолет подобрал…

Влад вовремя прикусил язык. Старшим лейтенантом, который его провожал, строго—настрого было запрещено рассказывать посторонним о том, что их спасла разведывательная группа сил специального назначения. Своими действиями они нарушили инструкцию и частично демаскировали себя, что категорически запрещено.

– Круто! – восхищенно произнес один из солдат. – Я тоже так хочу!

– Страшно было? – полюбопытствовал второй.

– Да нет. Когда бой идет, страх куда—то уходит, бояться некогда.

Подошедший старшина разогнал солдат:

– Так, оставьте его в покое, пусть отдыхает! Переодевайтесь в рабочую форму – пришел вагон с боеприпасами, надо разгрузить за три часа. Иначе штрафные санкции от железной дороги будут.

Влад уселся на кровать и заглянул в свою тумбочку. Все оказалось на месте, только тюбик с зубной пастой заметно стал тоньше – кто—то попользовался им. Он нашел тапочки, сбросил грязные берцы, разделся и в одних трусах пошлепал в умывальник. Никогда до этого он не умывался с таким наслаждением, как в это утро. Даже холодная вода на Родине показалась ему вполне терпимой телом и даже ласковой. Он фыркал, как уставшая лошадь, и все поливал себя горстями воды из—под крана. Потом вытерся до красноты полотенцем и улегся в кровать, закутавшись одеялом по самое горло.

Он уже не слышал, как командир второго взвода, увидев такую наглость, как спящий в кровати посреди дня солдат, хотел немедленно поднять его и наказать. Но дневальный по роте чуть ли не шепотом остановил прапорщика:

– Не надо, товарищ прапорщик! Это Севернин! Он вернулся сегодня утром из Сирии и ему командир роты разрешил отдыхать, сколько захочет.

Две недели до дембеля тянулись медленно. Командир роты вернул ему отнятый перед командировкой мобильник и Влад немедленно связался с родителями, обнаружив с десяток пропущенных от них звонков.

– Ты почему не отвечал? Ты здоров? С тобой все в порядке?!

Взволнованная матушка своими непрерывными вопросами не давала ему вставить хотя бы одно слово и он, понимая ее состояние, терпеливо ждал, когда она успокоится. Наконец, она остановилась, и он тоже засыпал ее ответами.