Люцифер. Время Вечности

– Но нам нельзя делать этого в офисе! – запротестовала она, одёрнув руку. – Тут везде скрытые камеры. И меня за это выгонят с работы!

– Но они ведь тут же поймут, что это официальная часть контракта, о которой ваши сотрудники все как один забыли. То есть вы займётесь любовью со мной сугубо по их вине. К тому же, всё это должно быть зафиксировано, а материалы дела немедленно отправлены в суд для вынесения нам официального вердикта. Иначе я подам жалобу на ваше агентство за халатное отношение к своей работе! Понимаете?

– Конечно! – наконец-то поняла Геневера, что я обеспечиваю ей алиби. И сама повалила на кушетку, давая понять охране, что я у неё под контролем.

Только теперь осознав, что я надавил на её «болевую точку», как видящий, узрев – сквозь века – её «ошибку молодости», которую она совершила с Ланселотом, будучи ещё простой смертной. Горько-горько покаялась в этом перед королём Артуром и навсегда ушла в монашки. Чтобы умереть святой и вновь родиться… уже ангелом! На планете высшего типа. Что и позволило Артуру от тоски по ней столь же горько раскаяться и от всей души простить свою непутёвую жену, желая в следующей жизни снова быть с ней вместе. Поклявшись перед Богом, что уже – навсегда! Как только та померла у него на руках. От того, что Артур при жизни так и не смог её простить. Тоже вслед за ней дал обет безбрачия, горько-горько во всём покаялся и… родился вновь уже ангелом! А затем на протяжении нескольких жизней эволюционировал, нещадно штудируя Учения Творца Галактики, и тоже решил стать Творцом. Пробудился и снова всё-всё вспомнил! Предысторию их взаимоотношений на планете низшего типа. И как только встретил Каллисто, тут же захотел закрыть гельштат смертного, отомстив Геневере за измену с Ланселотом. На одной из планет, которая должна была вот-вот стать одной из высших. Если бы Творец Галактики не приказала ввести на ней Время. Случайно спугнув Артура, который не успел довести трансформацию планеты до Сатья-Юги. Из-за Каллисто. Что и вскрылось после того, как они возбудили к себе внимание всей общественности, организовав мятеж против Творца Галактики. Попытавшись вновь ввести на этой планете Вечность. Дабы продолжать и продолжать там встречаться. Под предлогом, что Артур всё никак не может довести планету до Сатья-Юги. Прося у Старейшин ещё и ещё один шанс попробовать свои силы в качестве планетарного Творца. Чтобы Каллисто вновь и вновь на этой планете его искушала. Как самый соблазнительный – для Артура – демон искушения. И хотя бы попытаться её отвергнуть. В одной из жизней. Превратив эту планету, по итогу, в орудие своих брачных игр. А всё её население – в свою прикроватную обслугу. Вместо того чтобы как можно скорее сделать всех её разумных существ ангелами воплоти. На что Старейшины, конечно же, закрыли б глаза. Ведь даже один – полноценный – Творец, наконец-то научившийся отвергать демона искушения (втёршегося ему в доверие, прося содействия и защиты), не стоит и миллиарда ангелов. Даже если за это время Сатана превратит их всех в демонов. Таков Путь! Ибо сказано: «Первый закон – это Закон о Жертве»…

– Кстати, – оборвал я её поток сознания, – копии записей с камер отправь мне на почту. Как вернёмся, хоть будет что вспомнить. И сравнить тебя с тем, что останется от твоей красоты после пребывания на Земле.

– А если эти записи увидит муж? После вынесения приговора их надо полностью уничтожить!

– А архив? Расслабься. Даже если твой Артур это и увидит, то он тут же поймёт, что ты в этом не виновата. Это форс-мажор, возникший по глупости сотрудников. И ты делала это не столько из любви к работе, сколько из любви к нему.

– Господи, как же я люблю своего мужа!

– Со мной?

– Да с кем угодно! Я уже столько жизней ему не изменяла, что ради него и Каллисто готова уже на всё!

– Хорошо. Тогда вечером пойдём к тебе, и ты покажешь мне, как развлекалась с Ланселотом.

– Зачем куда-то ходить? Теперь я тоже хочу оставить копии записей себе. На память!

– Чтобы показывать подружкам то, что ты вытворяла тут с самим Творцом Вселенной?

– Причём, исключительно ради мужа!

– Мол, изменяла ему легально и строго официально?

– Да, ты меня раскусил! Они лопнут от зависти, что не в силах это повторить!

– Тогда покажи им всем, как сильно ты соскучилась по мужу! Пусть они все увидят, что только искреннее желание его Спасти и заставило тебя ему изменить. Я – всего лишь послушный инструмент Бытия, вовремя оказавшийся под рукой. На моём месте – под тобой – мог бы сейчас оказаться каждый. Творец. Мне просто повезло!

– Значит, всё это было неизбежно! – поняла она вслух. И перестала терзать себя совестью. – Я сама покажу эту запись мужу! – решила Геневера быть откровенной до конца, как настоящий ангел. – Чтобы Артур тоже увидел то, на что я ради него готова. И ценил меня после этого ещё больше!

– Да, это демоны постоянно всё ото всех скрывают, – поддержал я её. За талию. – Ангелы же настолько совершенны, что им нечего скрывать! А тем более – то, на что только они и способны. Ради своих любимых!

– О, да! Ты, как всегда, прав. На все сто! – восхитилась она. – Ты настоящий Творец! Нашего счастья!»

И Креуса Его поцеловала, снова увидев в нём Творца.

– Так я – Каллисто? – растерялась Медея.

– Прекраснейшая, по гречески, – подтвердил Аполлон.

– Это надо отметить! – усмехнулся Ганимед, налил девушкам вина и протянул вверх свой кубок. – Дзынь!

На что Аполлон стал читать дальше, чтобы опьянить девушек их прошлым ещё сильнее:

– «Зал Суда Галактики.

– Вы не можете воплотиться там, как шудра! – возразил Судья с трибуны. – У вас слишком высокий социальный статус в нашей галактике. Так что вы проиграли своё пари и остаётесь дома. Да и вас я не могу приговорить даже на одну жизнь к пребыванию на Земле, – обратился он к Геневере, – только за то, что вы изменили мужу. Артур получил пожизненное, так что вы вправе искать ему замену!

– Судья, но мы должны туда попасть! Оба! – попыталась возразить Геневера. Что уже считалось верхом наглости – возражать судье. – Своим отказом вы ставите под угрозу дальнейшее существование всего агентства! А это миллионы сотрудников на планетах высшего типа. Они никогда вам этого не простят. После неудачи с Творцом подобного уровня, имидж нашей компании упадёт так низко, что мы потеряем всех клиентов, и агентство прекратит своё существование. Навсегда!

– Меня это не волнует! – отрезал неподкупный Судья.

– Ладно, мы. Но как теперь быть с теми, кто уже купил подписку на просмотр телешоу в прямом эфире. Это миллиарды богов и ангелов! Вы готовы их всех разочаровать?

– По закону вам обоим полагается огромный штраф за то, что вы занимались любовью в общественном месте. И если вы сейчас же не прекратите препираться, то будете до конца жизни его выплачивать, работая где придётся, – осадил её Судья, – потому что вас обоих переведут в обслугу. Но учтя смягчающие обстоятельства, Верховный Суд Галактики приговаривает вас обоих к процедуре Глубокого Раскаяния под надзором духовного наставника в спецхраме на территории этой планеты без возможности её покинуть до завершения процедуры. – И Судья стукнул молотком, давая понять, что дело закрыто.

– Но почему вы так упорно не хотите меня туда пускать? – женским чутьём поняла Геневера, что дело вовсе не в этом, а в смягчающих – сердце Судьи – обстоятельствах. Но Судья молчал. – Отвечайте! – активировала она навык Сирены, которым в совершенстве владеет любой Мастер Крика, всколыхнув его высшую сущность.

– Да потому что на этой планете моя жена! – неожиданно для себя выпалил Судья. – С которой мы так сильно поссорились в первую же брачную ночь, что Минерва убила Криком пятерых туристов в гостинице, а я просто слегка оглох. Так как она выбежала из номера перед тем, как начать на меня именно Кричать, с силой хлопнув дверью! И случайно убила тех, кто открыл двери номеров и высунул головы в коридор на наши Крики. За что ей и влепили пожизненное. Как существу, не умеющему владеть своим даром. А меня, в наказание, заставили вынести этот приговор.

– Чтобы вас постоянно мучила с тех пор совесть? – поняла Геневера, посочувствовав Судье.

– И вы очень сильно мне её напомнили. Вчера я тщательно рассмотрел материалы вашего дела… с камер. Несколько раз. С разных ракурсов. И смотрел на вас, а видел там её! Словно бы всё это было со мной, в той гостинице! В которой и прервалось наше свадебное путешествие. Она была столь же удивительно прекрасна! И – развратна, как выяснилось после бракосочетания. Что она уже не девственница! Поэтому-то я и не могу вас туда отправить. Это выше моих сил, поймите! С тех пор я так никого и не полюбил.

– И до сих пор один? – удивилась Геневера, ведь закон галактики ему это позволял. Давая ангелам развод только в том случае, если твоя «вторая половинка» получала пожизненное. – Но тогда вы тем более должны меня понять! Я направляюсь на Землю исключительно для того, чтобы Спасти мужа. И завербовала для этого самого Творца Вселенной! Опозорившись ради этой миссии перед всем агентством. А вы встали у меня на пути!

– А вы не хотели бы Спасти не Геневеру, а свою жену? – улыбнулся я, когда понял, что Судья вчера на неё запал. – Или хотя бы, под предлогом Спасения, просто навестить жену там. И ещё раз поиграть с ней в свои брачные игры. Получив от Минервы то, что не успели здесь. Во всей красе! Навигатор, как вы на это смотрите?

– Это будет вашей лучшей жизнью!

– Вы с ума сошли! – подскочил тот. – Это что, попытка подкупа? К тому же, никто мне этого не позволит, – беспомощно осел он.

– Как вас зовут?! – вновь активировала навигатор навык Сирены, который был просто необходим в её работе, чтобы мгновенно уговаривать несговорчивых клиентов, снова запав судье в душу. До глубины души!

– Меня? Херкле… – смутился тот под её взглядом, столь же откровенным, как вчера на записи.

Взглядом навигатора, который видел Судью насквозь, все его тайные желания. И уже прокладывала у себя в голове прямой маршрут к его сердцу:

– Херкле, если вы полетите с нами, агентство рассчитает ваши судьбы так, что вы снова встретитесь. Вы поможете мне Пробудить Творца Вселенной, а затем и он, в знак благодарности, Пробудит вас обоих. Вы хотите её вернуть? Такой шанс выпадает только раз в жизни!

– Это невозможно! – не поверил Херкле в своё счастье, о котором уже столько лет мечтал.

– А если я вас сейчас ударю? – усмехнулся я. – Это изменит ваше решение?

– Что-о?! В зале Верховного Суда? Да это кощунство!

– А если вы ответите ему тем же?

– Боюсь, что тогда и меня отправят в Ад вместе с вами.

– Надолго?

– Навсегда! Мы если и сможем когда-нибудь выйти оттуда, то только по амнистии.

– Так именно за этим мы туда и направляемся, ваше глупейшество! – усмехнулся я. Активировал навык левитации, легко перемахнул через трибуну и ударил Херкле по лицу.

– Понеслась! – подтолкнула навигатор Судью, активировав навык Сирены.

Тот на секунду завис и, всё ещё сопротивляясь сам себе, ударил в ответ.

Но и этого было вполне достаточно. Никогда и никто ничего подобного в зале Верховного Суда Галактики себе не позволял. Решение было вынесено автоматически.

Никто из Судей больше не возражал, рискуя получить оплеуху и отправиться в Ад вместе с нами.

Понятное дело, что ни один местный не смог бы себе ничего подобного позволить, рискуя погубить карьеру Творца. Ведь за это любого из них навсегда перевели бы в обслугу. И только мне было на это плевать, ведь я был не местный. И меня, как Творца Вселенной, законы этой галактики мало волновали. Я сам их и создавал!

В тот день я преподал Судьям хороший урок. И Творцы, с тех пор, начали действовать смелее и ставить Судьям свои условия. Всё отчётливее давая тем понять, что теперь Они, а не Судьи, высшая каста в мироздании! И ставить свои условия для трансформации планет любого уровня. Ведь они Творили историю! Изменяя галактику. А Судьи? Как брахманы, они активно старались этому помешать, оставив «всё, как было». Но в тот день я сломал им эту «проверенную схему». И зуб Херкле, тело которого всё равно пришлось утилизировать.

Херкле так и не дал Судьям сделать из своего тела посмешище, как они настаивали: «В назидание Творцам!» Забальзамировать и выставить прямо в зале суда. Так как всерьёз рассчитывал вскорости выйти по амнистии и вернуться к любимому ремеслу. Понимая, что если он послушает Судей, то станет притчей во-языцех, и никто уже не станет относиться к его решениям всерьёз. И тогда об этом ремесле можно будет навсегда забыть.

Он искренне хотел верить, что у них всё получится и… навестить жену, которую и до сих пор любил! И без которой начинал уже, от одиночества, медленно сходить с ума. А потому и ударил в ответ, что Рай планет высшего типа, без неё, начинал ему уже казаться адом. А самый Ад, куда его теперь отправляли, уже начинал ему казаться раем – в её объятиях!

«Видимо, Бог всё-таки существует, – понял Херкле, ожидая в камере смертников подачи газа, – раз Он послал мне Творца и навигатора. И не дал тут сойти с ума».

– Благодарю тебя, Творец Мироздания! – поднял он руки и взгляд к небу.

– Не за что! – усмехнулся я. Давая понять, что Бог действует через меня. – Творцы – всего лишь руки Бога. Ты не знал? Ты думал, что это мы тут такие умные? Я поначалу тоже боготворил Судей, пытался стать среди них лучшим, затем – Творцов. Пока не понял, с годами, что над всеми нами существует нечто, что мы называем Высший Разум. Именно так я и стал Творцом Вселенной. Это не я так решил, это Он меня выбрал. Когда я смог понять, чего именно Он от нас всех хочет.

– И чего же Он хочет?

– Вечность! И умеет её делать. Через таких, как я. Творцом Вселенной нельзя стать. Можно лишь быть Им избранным.

– Так это секта? – усмехнулся Херкле.

– Ага, размером с вселенную. Закрытая от обывателей секта Высшего Разума, который тебе пока ещё недоступен. Нет в тебе потенциала Творца, к сожалению. Но ничего, я над тобой ещё поработаю! – хлопнул я Херкле по плечу. Давая понять, что теперь и над ним распростёрта длань Божья.

Неслышно заструились по полу едва различимые струи усыпляющего газа, который стал медленно подыматься, рассеиваясь по камере и постепенно сдавливая дыхание. И все трое отправились в астральных телах на попутном Челноке из невидимой глазу материи по указанным координатам.

Это была одна из самых заурядных планет, куда смывали через канализацию правосудия весь интеллектуальный мусор на периферию галактики. На свалку сломанных – морально – игрушек. Периодически обнуляя цивилизацию этой планеты, как только те активно начинали строить космические корабли и колонизировать ближайшие планеты. Чтобы они опять не вырвались за пределы своей звёздной системы в более Высшие Миры и не натворили там бед. Доказывая всем, что их зря отвергли. Почему-то – с оружием в руках, как уже не раз было».

И Креуса задумчиво спросила:

– Так ты лично знаком с Судьёй Херкле?

– Именно он и обратил меня пару лет назад в христианство. Я же говорю, я не умею выдумывать. И описываю только то, что со мной было.

– И с тех пор ты наивно веришь во всю эту религиозную чушь? – усмехнулась Медея.

– Верующих только потому и называют «слепыми религиозными фанатиками», что они уже не могут увидеть в Библии ничего нового и захватывающего! – возразил Аполлон. – В отличии от подлинных ценителей жанра.

– Таких, как ты? – усмехнулась Медея.

– Вы просто не можете заново Библию для себя открыть и найти в ней хоть что-то новое. То, что и составляет её истинную сущность! Заблудившись в дремучем лесу религиозных толкований и догматов. Один за другим оступаясь во тьме невежества с этого могучего утёса!

– Но если мы начинаем как недоверчивые животные, которые верят только себе, то что же нас делает такими доверчивыми, открытыми для других? – озадачилась Креуса. – Внушенные нам идеи?

– Когда ты можешь хоть чему-то научиться у другого, ставшего для тебя Ты, сняв панцирь эго на время восприятия полезной для тебя информации, он становится на это время для тебя неким Сверх-Я, обретая над тобой подлинную власть. И чем большему ты сможешь у Него научиться, тем далее пролонгируется его власть над тобой. Которая постепенно становится чуть ли не абсолютной! Заставляя глядеть на мир его собственными глазами. Так что бросай своё слепое поклонение вещам, открывай глаза пошире и давай за мной! – подмигнул Аполлон, коснувшись её руки.

– За Сверхчеловеком? – удивилась Креуса, задрожав в коленках. И поцеловала Творца в губы.

А Ганимед отвёл его в поисках туалета и стал корить:

– Я понимаю, что ты пригласил меня снова в качестве клоуна, но юмор – штука дорогая! Сегодня мой день! Твой день был вчера!

– Как я смогу заставить Креусу переключиться на тебя? Это слишком интимно! – оторопел Аполлон, осматриваясь по сторонам. – Ты должен её заинтриговать, а не изображать из себя клоуна.

– Но как ты это с ними делаешь? – озадачился Ганимед, описав дугой сухое и тёплое.

– Запомни, тело девушки – это всего лишь вещь среди вещей. А вещь – понятие динамическое! – усмехнулся Аполлон, окропив цветы. – Вещь проявляет свою сущность лишь в процессе её использования. Лишь тогда вещь становится явлением, перестав быть «вещью в себе». Небытие вещи не бесполезность, но её вред для нас, умаление бытия. Вещь изменяется под воздействием того, каким смыслом ты начинаешь её наделять. То есть твоё отношение к вещи полностью меняет её сущность!

– Ты говоришь о действительности?

– Действительность появляется гораздо позже, – усмехнулся Аполлон, – исходя из опыта взаимодействия с данной вещью! Как результат твоих попыток донести до неё твой новый для неё смысл.

– То есть? – не понял Ганимед. – Вне нашей разумной деятельности все материальные тела бессмысленны? Как нагромождение камней в горах. Или ты говоришь и об одушевлённом теле?

– О любом! Ведь материальная реальность предполагает использование вещей и девушек именно как материал. Вне зависимости от того, чем они являлись до того, как ты вступил в игру с ними. Но для того чтобы одушевленное – тобой – тело смогло принять твой (новый для неё) смысл, как возможность своего собственного бытия, ты должен сделать этот смысл для неё как можно более привлекательным.

– Её смыслом! – понял Ганимед, что он о девушках.

– А для этого тебе нужно либо откликнуться на её социальный запрос, как мы сделали это вчера с Креусой, либо самому его вначале сформировать, как я делал это с Мегерой. А потом уже и разрешить ситуацию, используя себя как инструмент, помогающий ей решить её новую незадачу! – усмехнулся Аполлон. – Второй вариант предпочтительнее, так как это позволит тебе её контролировать, держа на крючке твоего смысла. Полностью отказываясь от неё всякий раз, как только она будет выходить в своём поведении за рамки твоей концепции! Это как на рыбалке, даёшь слабину, когда рыба сопротивляется, а потом, когда она решает, что всё уже закончилось и расслабляется, снова её тянешь. В неведомые дали!

– До тех пор, пока она не окажется в лодке? – усмехнулся Ганимед.

– Лодки не существует! Это заблуждение, приводящее к распаду семей. Брак – это эвтопия. Рыбалка происходит всегда!

– Пока ты не смотаешь от неё удочки?

– То есть если ты всё ещё хочешь удерживать её на крючке, ты должен как можно чаще менять наживку смысла вашего соприсутствия.

– Или находить всё новые совместные хобби, увлечения! – понял это по-своему Ганимед.

– Превращая каждую вашу встречу в маленькое приключение! – кивнул Аполлон. – Любое твоё взаимодействие с любым материальным телом есть процесс. А процесс есть явление динамическое! Который либо ускоряется вами, либо – деградирует. До распада на два независимых составляющих.

– Даже если вы уже живете вместе?

– Даже если это встреча на кухне! Ты должен полностью изменить её смысл, постоянно «одушевляя» выбранное тобой тело духом интриги! Чтобы её душа трепетала на кончиках твоих пальцев! А каждое прикосновение к её телу являлось бы прикосновением к её сердцу!

– Чтобы она не стала для тебя просто мясом?

– И не протухла в твоей душевной теплоте! Ведь в действительности нас объединяет не наше прошлое и настоящее, а только лишь – наше будущее.

– Заставляя нас действовать?

– Взаимо-действовать, а не просто быть рядом! Вот ты и должен постоянно заставлять её трепетать в своих объятиях в его предвкушении! И изливать на тебя энергию своей бесконечной преданности, своей любви. Мечтая слиться не столько с твоим телом, это так банально, сколько – с твоей душой!

– И чем же, сердцем?

– Всем своим существом, рвущемся к тебе навстречу! Мечтая только лишь быть причастной твоей божественности, твоего духовно-душевного совершенства. Невыразимой красоты твоего внутреннего существа. Пытаясь ею точно так же стать. И вбирая (вдыхая) её стать. Твой (непонятно для неё самой почему) волнующий её аромат.

– Раскрывая себя навстречу, как цветок – пчеле? – усмехнулся Ганимед, убирая в штаны туалетные принадлежности.

– Прикосновение же к телу, лишённому энергии восхищения, вульгарно! – застегнул Аполлон ширинку. – Любовь возникает подобно молнии меж двух наэлектризованных взаимным восхищением тел! Иди и порази Креусу – в самое сердце!

– Так вы уже были на моём концерте? – пошёл в атаку Ганимед, разливая вино по кубкам.

– Уже сто раз! – усмехнулась Медея, протянув кубок.

– Ну, а ты? – спросил Ганимед у Креусы и сделал музыку совсем тихо, чтобы та поняла, что он именно у неё это спрашивал.

– Пока ни разу, – протянула Креуса кубок.

– Сходи обязательно! – поддержала его атаку Медея и подняла кубок. – Это надо отметить! Кстати, когда у вас концерт?

– Так об этом надо спросить у нашего арт-директора! – усмехнулся Ганимед и включил песню «Комета» чуть громче. – Который наконец-то «придёт и скажет: «Слёзы оботри-и-и!»17 – подпел он сам себе.

– Чего ты сам не сходишь? – вздохнул Аполлон, сделав тише посвященную ему песню, которую Ганимед, «окольцованный горем, как суровый Сатурн», сотворил, пока «желтоглазое Солнце» бродил «в городе большом» Пусане.

– Так если я пойду к ним договариваться об этом сам, то они на меня посмотрят, как на нищеброда, который у них что-то вымогает. А вот если к ним заявится наш арт-директор, тем более – весь такой умный и деловитый, то у них сразу же появляется к нам совсем другое отношение. А соответственно и – оплата труда. Уже понимая, что и арт-директор тоже в доле. Компанэмэ?

– Да панэмэ, панэмэ, – усмехнулся Аполлон. – Так куда и когда идти?

– Креуса, куда бы ты хотела пойти бесплатно на мой концерт? Я могу провести двоих.

– Пошли в «Метро»! – решила за неё Медея.

– Когда сходить?

– Это ты у девушек спроси. Когда ты хотела бы туда сходить?

– Как можно скорее!

– Только пусть музыканты добираются теперь сами, – сразу же предупредил Аполлон, – чтобы мне не пришлось снова за вас краснеть, если вы опять не сможете все собраться. Как в тот раз, когда мне пришлось краснеть перед арт-директором кафе «Забриски Пойнт» за то, что Ил не смог подмениться на вахте, и выступление из-за него не состоялось. Так что мне стыдно было уже снова там появляться. А ведь там так потрясающе готовят! Перед тем как организовать ваш концерт, я пошёл туда на свой день рождения со своей двоюродной сестрой Читой и её подружкой Нелли. Так Нелли, узнав о том, что я бросил есть мясо, специально заказала мне фаршированные баклажаны. И я даже не почувствовал в них вкус мяса! Представляете? А Нелли так смеялась над тем, что я этого даже не заметил! И только поэтому не стал заказывать ещё порцию, как уже хотел. Я сказал ей, что готов потратить там ровно сто долларов! И Нелли постоянно себя сдерживала. Потому что я дал ей понять, что пока она не моя девушка, мой бюджет для неё будет жёстко ограничен.

– И что, это помогло? – усмехнулся Медея.

– Нет. Хотя я брал её и Марго даже в сауну. Но они только помылись, порезвились со мной в джакузи и покатались зачем-то по очереди на велотренажёре. И я решил больше никуда её не приглашать. По крайней мере, с Марго. И позвал Нелли, когда та осталась у Марго ночевать, на следующий же день к Браткам на их день рождения. Где громадный Птолемей, ну, вы все его знаете, вокалист и гитарист из группы «Легион», в которой Полидевк играл тогда на гитаре, стал громогласно объяснять Нелли, что такие расфуфыренные особы из Трои, как она, конченные оторвы! Которые только и бродят там по ночным клубам в качестве «ночных бабочек». «Почему ты меня от него не спас? – спросила Нелли, наконец-то вырвавшись из кухни. – Что, не мог позвать? Я же столько раз на тебя оглядывалась. Чего ты толкался в коридоре и хихикал?» «А почему я должен был тебя от него спасать? Ты же не моя девушка». «Я думала, что ты мой друг!» – заявила она обиженно. «Я ни с кем не дружу, пойми. Ты ошиблась в выборе четвероногого друга, на котором собралась ездить. Когда я вижу красивую девушку, то ни о какой дружбе не может быть и речи! Поняла?» «Ну, это ты так думаешь, – ответила Нелли, – а я сразу же делю парней на тех, с кем сплю, и на тех, кто мне просто друг». «Хорошо, завтра же я отвезу тебя домой. И дружи там с кем хочешь». Так она потом ещё долго сестре названивала: «Почему твой брат мне не звонит и никуда не приглашает?» Вызывая у Читы лишь дикий смех, когда она передавала мне её слова.