Люцифер. Время Вечности

И Аполлон снова коснулся её руки, закрепив «якорь». Чтобы его прикосновения вызывали в ней самые восторженные переживания.

Вернулись к покрывалу на песке, ещё раз искупались и легли загорать. Гордо расправив плечи, как равные.

– Блин, я бы сейчас поела. Жаль, что ты ничего не купил.

– А я пока что не голоден.

– Ты реально уже перешел на питание кишечником? – усмехнулась Медея.

– Пока не перешел, но сегодня мы уже ели. Нам должно быть достаточно лишь самого необходимого, без чего нам сейчас действительно нельзя обойтись в текущий момент для осуществления данного вида деятельности. Вещи вовсе не таковы, какими мы хотели бы их видеть. Для того чтобы извлечь из них максимум сиюминутной пользы для своего самолюбия. Ведь мы не должны себя ими утешать, приукрашиваться, – улыбнулся Аполлон, непроизвольно искоса глянув на её грудь, – если всё у нас в голове и так нормально.

– Я, если честно, тоже так думаю! – усмехнулась Медея, уловив его взгляд. – Поэтому я и не могу понять, зачем в современном мире такое сумасшедшее разнообразие вещей? Зачем скрывать красоту? – расправила она плечи.

– Смертные только потому и окружают себя красивыми вещами, что красота не может идти у них изнутри, быть их естественным проявлением, их дыханием.

– Как у нас?

– Смертные, собственно, только потому так и называются, что смерть отнимает у них все их потуги к совершенству. Они только потому и умирают, что только таким способом они могут избавиться от того хлама, которым они себя окружают в попытках создать видимость совершенства. Посредством этих игрушек постепенно научив каждого из них играть в бога. А затем и быть им, от них избавившись.

– Не рассказывай, а показывай! – усмехнулась Медея. – Пошли купаться голышом!

Господи, как же она была прекрасна!

Особенно, когда вышла вслед за ним из воды. И легла загорать.

Но он снова стал скрывать её красоту ракушками – своих пустых претензий на её сердце.

– Так если всё так правильно и просто, как ты говорил, то почему нам говорят, что этот мир – иллюзия, майя? – очнулась Медея, как только они стали преодолевать перевал. – И советуют его избегать. Ведь тут так красиво, посмотри! – указала она на «парящие скалы» из голубого гранита, торчавшие в синее небо прямо из густых тёмно-зелёных зарослей, кружа над машиной сверху, пока они объезжали их по дороге из сыпучего жёлтого грунта, петляя по горному серпантину.

– И правильно делают! Только давно уже и сами не понимают, почему именно.

– Так, а почему – именно? – настаивала Медея, чтобы польстить его больному самолюбию, заставлявшему его умничать.

– Потому что внушением того, что раньше, якобы, по всей Земле существовало рабство, вам вручили иллюзию свободы. Мол, теперь, после официальной отмены рабства в США, все вы стали абсолютно свободны! По всему миру!

– Но – зачем? – не поняла она. Совершенно искренне.

– А как ещё добиться того, чтобы рабы перестали бунтовать и искать свободы?

– Внушить им то, что они уже свободны! – дошло до неё.

– Именно для организации этой клоунады и был организован весь этот цирк с вывозом из Африки населения в Северную Америку. Чтобы на примере того, что афроамериканцев наконец-то освободили, внушить и всем остальным рабам, что они тоже с этого для свободны!

– Мол, делайте, что хотите?

– И больше не ищите подлинной свободы – от своей животной природы. А Карл Маркс окончательно всех добил, сказав рабам, что «человек – это разумное животное». Мол, веди себя как свинья, всё в порядке. Ты и так разумен.

– Мол, не надо ничего искать и читать книжки?

– Которого жёстко высмеял Рэй Брэдбери, призывая книги вообще сжигать! А тех, кто их читает, считать преступниками!29

– Но для чего это сделали? – так и не поняла Медея. В отличии от Рэя Брэдбери.

– Потому что источником вещного мира являются идеи. Идеи вещей. И ты, естественно, и должна стремиться к их источнику. Уметь их для себя конструировать и изобретать. Быть Творцом! А пользуясь уже застывшими мыслеформами и уже готовыми вещами, ты и сама застываешь в них, став вещью среди вещей – рядовым потребителем.

– Обывателем! – поддакнула ученица, видя, что он заглотил наживку «Учителя».

– Продавая себя вещам в рабство.

– За деньги?

– За твоё рабочее время, которое у тебя каждый день отнимают с твоего добровольно-принудительного интересующими тебя вещами согласия. Милостиво создавая тебе для этого все необходимые условия.

– Условия труда? – озадачилась она. – Чтобы я смогла совершить свой выбор?

– Боюсь, что выбор существует лишь для того, чтобы мы могли добровольно совершить ошибку, заблуждаясь. И исправляя её, набрались жизненного опыта борьбы с самим собой. Пока мы не научимся всегда поступать только правильно! А не так, как тебе там вздумается, послушав свой инстинктивный ум, который и мечтает о вседозволенности, нарядив её в тогу Свободы.

– Как статуя Свободы в Нью-Йорке? Но как поступать правильно всегда? Разве так бывает? – озадачилась ученица. Рассматривая зелёные сопки с вкраплениями серых и голубых скал, за которыми уже виднелся Коринф, то проглядывая из-за сопок, то вновь скрываясь за крутым поворотом дороги.

– Именно для этого ты и должна разбудить в себе Судью, который и будет взвешивать все за и против перед тем, как совершить поступок. Используя каждую текущую ситуацию для своего же блага. Особенно – конфликтную!

– Конфликтную? – оторопела Медея, моментально выйдя из образа ученицы.

– Конфликты и проблемы – это самые мощные катализаторы твоей активности! Их полюбовное разрешение – самый быстрый путь к совершенству.

– Так вот зачем Ганимед толкнул тебя ко мне на пляже! Чтобы мы полюбовно решили свой конфликт! – засмеялась она. – В сумрачном оргазме!

– Может, заедем в гостиницу? Принять душ, – подмигнул он.

– Когда я захочу принять душ твоих ласк, я тебе обязательно подмигну! – усмехнулась Медея и включила песню «Малыш».30 Напевая ему эту песню, пока они ехали. Снова и снова. Чтобы он всё понял. И отстал.

Глава7Ёлка

Утром снова включил эту песню, чтобы осознать, что же у них произошло вчера. Наконец-то понял, что после инцидента на яхте у ней «не все дома». И перезвонил, чтобы в этом убедиться:

– Ну и как продвигается перевод книги? Ты её хотя бы читала?

– Некогда пока, – сухо ответила Медея, так как вчера они «плохо кончили». И теперь сопела в трубку.

Ещё раз убедился в том, что с её стороны избушки на курьих ножках ни о каком переводе книги не было и речи, и решил отдать швартовы:

– Я снимаю в Трои студию. Креуса тоже меня отшила, так что я больше не буду приезжать в Дельфы. «Прости-прощай, зарезанное Солнце!»31

Но Медея лишь усмехнулась:

– Забавно! Я как раз собиралась в Трою.

– Зачем?

– Хотела навестить Ёлку.

– Новогоднюю?

– Свою подружку.

– Так она что, гамадриада? – заинтересовался Аполлон. Новой героиней своего романа.

– Её родители тоже фанатели по роману «Война и мир» и назвали её как и меня – Элен. И чтобы парни нас не путали, я и решила её слегка приукрасить, принарядить, как ёлку, придав ей более новогоднее настроение: Эль-лен, Ель-лена, Ель, Ёлка! – засмеялась она в трубку. – Ёлка приглашала меня пару недель назад к себе домой, чтобы я сразу же от неё поехала работать в детский лагерь. Как и в прошлом году. Поэтому я от тебя тут и отнекивалась, если честно. Только я вчера позвонила ей, как только собрала вещи, но она ответила, что теперь я не смогу у ней жить. Так как мы в том году перед лагерем здорово покуражились! А сейчас она разводит родителей на машину и делает вид, что вся такая правильная, чтобы родители, ни дай бог, не передумали. Ёлка и машину уже выбрала. И договорилась с хозяином о цене. И даже о том, чтобы он подождал, пока родители подкопят всю сумму. И вот тогда… можно будет хоть на ушах ходить!

– Для чего же тебе к ней ехать, пока «тогда» не наступило? – не понял он её женской логики. Что она напрашивается в гости.

– Чтобы её проведать! – возразила Медея. – А то она уже замучилась дома сидеть одна.

– Тогда, если хочешь, можешь пожить пока что у меня. Пока Ёлка не купит машину. Сказав матери, что снова поедешь к ней.

– Отлично! Когда ты за мной заедешь?

– Да хоть сейчас! Я поэтому и звонил. Думал поставить точку, чтобы больше не тешить себя иллюзиями.

– Хорошо, приезжай с утра. По дороге всё обсудим, – голос Медеи стал сухим.

– До завтра, – положил он трубку. Улыбаясь от мысли, что на небесах (агентством «Новая жизнь ангела») этот вопрос уже решенный. Заметив, что через покупку машины родителями её подруги агентство буквально толкает Медею в его объятия. Как Ганимед – на пляже.

Ещё раз убедился в том, что Бог – это Бытие, поднял взор к небесам и улыбнулся ангелам:

– Вы – лучшие!

Не понимая ещё, что это работа архидемонов.

С утра Медея позвонила ему и сообщила, что готова ехать в Трою.

– К Ёлке! – громко напомнила она. Скорее матери, чем ему.

Через пол часа она села в машину и призналась:

– Если честно, я не хотела бы быть твоей девушкой только потому, что парни тратятся на девушек ровно до тех пор, пока им не удаётся затащить их в постель! А потом она становится уже его собственностью – его девушкой. И он призывает её экономить их общий уже семейный бюджет. И не тратит на неё ни цента!

– И это всё? Ты только из-за этого мне отказываешь?

– Ну, да. Мы ведь не животные, чтобы жить ради секса.

– А ради чего ещё, ради денег?

– Ради «конфетно-букетного периода»! – горячо возразила она. – Пока мы и просто так друг другу безумно нравимся! Как сказал поэт: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Вот я тебя и останавливаю, охлаждая твой пыл.

– А у меня, если честно, совсем другая тактика. Я наоборот, после стольких разочарований, уже стараюсь не тратиться на девушку ровно до тех пор, пока не затащу в постель. После чего бессознательно начинаю прозревать в ней свою вторую половинку – «Хладную графиню». И уже на «Ту, чьи взоры непреклонны»32, которую я искал всю жизнь, начинаю тратить всё до цента!

– Так чего же ты раньше об этом не сказал?

– Так я сразу же вручил тебе «Книгу Жизни», чтобы ты смогла подробно ознакомиться с моей «инструкцией по эксплуатации».

– Если я захочу тебя тут поэксплуатировать?

– Именно так Маркс и подшучивал над женой, называя их брак «эксплуатацией человека человеком», когда жена начинала требовать от него денег.

– Выходит, Маркс создал «Капитал» только для того, чтобы досконально объяснить жене, отчего у неё такие меркантильные взгляды?

– Откуда я знал, что у тебя столь же меркантильная тактика, как и у его жены? Я решил, что просто тебе не нравлюсь. Вот и старался на тебя не тратиться. А ты решила вчера, что я жмот? И поэтому отказывалась от гостиницы?

– Просто, я люблю, когда за мной ухаживают, пойми. Как и все девушки на планете! – пожала она плечами. Мол, я тут ни при чём.

– Но Силен учил меня не тратить денег ровно до тех пор, пока девушка не согласится отработать каждый вложенный в неё доллар. В том или ином виде! – подмигнул он, как подмигивал Силен менадам. И столь же подчёркнуто глупо улыбнулся.

Долина упиралась в небольшое уютное кафе у реки с небольшим мостиком, где они решили позавтракать в беседке из морёного дерева, расположенной в тени высоких деревьев. И пошли гулять, пока сонные повара, не ожидавшие столь раннего визита, стали приводить в порядок кухню.

Спешить было некуда, так что Аполлон даже не пытался поддержать Медею за талию, пока они бродили вдоль берега. Изредка лишь поддерживая за руку, когда она прыгала по камням.

– И давно у тебя было это… Эпохэ? – нарушила Медея молчание, желая снова войти в роль ученицы. Понимая уже, что именно это его и заводит – роль Учителя.

– Давно. Ещё в шестнадцать лет! – признался Учитель, следуя за своей ученицей с небывалым энтузиазмом. – В первый раз на это у меня ушло около года. Ведь я не знал ещё, что этот процесс должен быть непрерывным. И с тех пор оно периодически повторялось, как только я снова углублялся в философию. Заново выворачивая мои представления о мире.

– Ещё в шестнадцать лет? – не поверила ученица и перепрыгнула через ручеек, впадавший в море.

– Ну, да. К тому времени я уже серьезно увлекался философией, – перепрыгнул за ней Учитель. – Тогда, впервые переосознав для себя реальность, я уперся в некий потолок познания. Я понял, что обладаю абсолютным познанием мира! И мне неинтересно стало его и дальше познавать. Я почувствовал себя неким «старцем в теле младенца». Во мне актуализировался какой-то глубинный психотип старца, которому всё уже было по-барабану. А мне ведь было всего шестнадцать! Понимаешь? Вся жизнь была ещё впереди, а смысла жить, как все, уже не было!

– «Ибо кто преумножает познания, преумножает скорбь», – с усмешкой процитировала она Экклезиаста.

– Я почувствовал себя лет на сто, а то и больше. И чтобы внутренне омолодиться, решил уйти в поэзию. А затем, послушав Уайльда, что проза гораздо богаче и сложнее – в прозу.

– И что, ты предлагаешь мне тоже заняться философией? Чтобы стать столетней бабкой?

– Не думаю, что у тебя это получится! – высокомерно усмехнулся Учитель. – Я понял потом, что мне удалось прикоснуться к вечности, став «ветхим днями». И всё-всё понял!

– Что ты – бог? – удивилась ученица.

– А Ганимед выразил это в песне «Мухтар»33, когда я ему об этом рассказал. У тебя же свой собственный уникальный опыт, поэтому ты должна использовать знания других только лишь для того, чтобы собирать свою собственную мозаику, свое мировоззрение. Восстанавливая его из своих собственных умозаключений! Постоянно используя свою жизнь и её проявления как наглядное пособие, а события своей жизни – для оценки применимости к ним тех или иных знаний. Как средство взглянуть на происходящие с тобой события под новым углом зрения.

– Для того чтобы выяснить, кто из вас прав на самом деле? – взмахнула ученица веткой.

– Когда ты начинаешь переоценивать события, то внезапно понимаешь, что виноваты все. И ты – тоже! – усмехнулся над ней Учитель. – Осознавая причины возникновения твоих и чужих поступков, ты должна выяснить прежде всего то, в силу каких причин события происходят именно так, а не более комфортно.

– И то, почему мы не можем извлечь из них выгоду? – подыграла ему ученица. Бедрами.

– Главное для тебя – увидеть, почему ты не смогла контролировать себя таким образом, чтобы все оказались довольны данным событием, – подмигнул он, намекая на гостиницу. – И выяснить, что конкретно ты упустила. И то, как именно тебе следовало поступить. Чтобы так и поступить в другой раз в подобной ситуации!

– И то, как следует поступать другим?

– Поняв, как именно следует поступать другим, ты понимаешь только то, как поступила бы ты на их месте! – усмехнулся Учитель и покачал головой. – В то время как они, в силу своего уникального опыта, могут поступить самым неожиданным для тебя образом!

– Включи они мозги! – усмехнулась над ним ученица. И вошла в беседку. – Итак, чем мы накормим своих животных?

– Тем, что они больше всего хотят, – улыбнулся Учитель и взял меню.

– Чтобы им не было стыдно за бесцельно прожитые с нами годы? – усмехнулась ученица и подозвала официантку. Ход удался! Теперь, возомнив себя её Учителем, этот «ботаник» потратит на неё всё до цента!

– А новые знания, которые ты получаешь от других, как раз и позволяют по-другому взглянуть на происходящие с тобой события, когда ты будешь пытаться их усвоить, – тыкнул он официантке в понравившиеся ему блюда, – непроизвольно соотнося их с событиями своей жизни.

– Усвоить? – удивилась ученица, что он говорит о знаниях, как о блюдах.

– Поэтому чем больше знаний ты получаешь, постоянно пересекая их со своей личной жизнью, тем лучше и полнее они будут усваиваться! – кивнул Учитель на то, что ученица стала заказывать самое вкусное. – На самом деле помогая тебе лишь тогда, когда они позволяют тебе постичь твою собственную жизнь, извлекая из неё драгоценные камни опыта.

– Делая тебя реально богаче! – поняла ученица, хлопнув себя по животу. И оглянулась вокруг, чтобы запомнить окружавшие их горные массивы. Включив Художника.

– Непроизвольно заставляя тебя делиться своим богатством с остальными, – подмигнул Учитель, намекая на гостиницу, – помогая и им извлекать сокровища своего личного опыта.

– Тебя так заводит мой личный опыт? – усмехнулась ученица, почувствовав низом живота, о чём речь.

Как только они закончили завтрак и сели в машину, ученица стала переваривать (услышанное), уставившись в окно пустыми глазами куклы, которые, казалось, и вовсе не видели тех красот, которые неслись мимо.

Они приехали к Ёлке и застали её буквально искрящейся. Но не от мороза, ведь было лето, а от полового воздержания.

«Словно в канун нового года! – подумал Аполлон, наблюдая вокруг Ёлки корону солнечного сияния астральным зрением. – Именно этим нимфы и отличаются от обычных девушек!»

И познакомился с её пожилыми родителями, которые Медее почему-то были не особо рады. Но по их восторженным взглядам на него Аполлон тут же понял, что из-за него они Медее всё-всё прощают. Мол, пошла на исправление! Оставалось только выяснить, что именно они ей прощали.

И после того, как они отказались на кухне от предложенного им чая, Ёлка тут же изолировала их у себя в комнате от своих родителей. От греха подальше. Который буквально окружал в их глазах Медею, как аура соблазна. Чтобы её родители не подумали, что и их любимая Ёлочка всё ещё точно такая же, как и раньше.

Аполлон задумчиво наблюдал внутренним глазом йога, как Ёлка буквально искрится жёлтой энергией, преисполненная сексуального желания. Что его к ней безумно привлекало. Прямо-таки тянуло за рукав! К этой нимфе, божественность которой сама собой начала восстанавливаться безо всяких упражнений и медитаций, стоило ей повоздерживаться пару недель от секса. И если б не Медея…

Так как Ёлка, как выяснилось из разговора, уже две или даже три недели как не выходила на улицу, только в магазин и тут же обратно, чтобы родители не заподозрили её в том, что она неисправима. И не передумали покупать машину.

– Пусть вначале купят, а уж потом я оторвусь по-полной! – в пол голоса говорила Ёлка, поглядывая на дверь. – Сходим куда-нибудь, и я сниму себе первого встречного. У тебя-то, вон, уже есть парень! А у меня пока что никого нет, – вздохнула Ёлка. Чтобы Аполлон не подумал, что Медея тоже там себе кого-нибудь снимет, и не начал ревновать.

– Это не мой парень! – возразила Медея. Мол, я готова пуститься с тобой во все тяжкие!

– Так ты же не так давно звонила и хвасталась, что встретила обалденного парня? – озадачилась Ёлка. – Или это – другой?

– Это он и есть! Только Аполлон согласился не быть моим парнем.

– И давно это у вас? – удивилась Ёлка. Думая, что они уже успели поссориться.

– Мы просто дружим!

– Ну и чем же тогда ты хвасталась?

– Тем, что будет работать мне исключительно головой! – усмехнулся Аполлон. – По дружбе.

– Головой? – оторопела Ёлка. – Блин, вот ты дура…

– Работать головой над переводом его книги! – рассмеялась Медея, понимая уже, что это шутка. – Граф у нас графоман! Он предложил мне по двадцать долларов за страницу.

– Или ты тоже владеешь языком? – усмехнулся Аполлон. – Если Медея откажется от работы, то мне всё равно, кому платить! – и потряс пачкой долларов. Её устои.

– Господи… – охнула Ёлка. – И что же в ней такого?

– Ну, хотя бы то, что эта книга, как и любое творение ангелов, содержит не только развлекательный, но и познавательный контент. И задаст тут новое направление, которое постепенно вытеснит на этой планете всю художественную литературу! Так как даже тут благодаря Оскару Уайльду все давно уже поняли: «Всякое искусство совершенно бесполезно». Если его не сделать формой, а нон-фикшен – содержанием. Стоит ли упоминать о том, что я сознательно смехшал в данном романе-фельетоне Мысль и Сердце этой и других эпох для большей выразительности и глубины погружения читателя в его же сущность. Как и для большей анекдотичности и абсурдности (творимых в те далёкие дни) ставших для нас теперь историческими событий. Добиваясь именно эстетического, а не только интеллектуального впечатления от своих исторических, религиозных и прочих интеллектуальных ребусов. Чтобы въедливый и педантичный читатель в процессе поглощения моей книги мог с восторгом от того, какой он умный, да ловкий малый (манипулируя тем, что ему внушили) то и дело рубить по ходу прочтения фигуры игры с моим умом. Или возмущенно напоминать автору: «Здесь должна была стоять ладья!»34 Мысленно достраивая у себя в голове историческую партию. И как и любой удивлённый васюкинец, мог, замирая от восторга самим собой, вынести в конце моей книги окончательный вердикт: «Вам мат, товарищ гроссмейстер!» И «Книга Жизни» скорее походила бы на сеанс одновременной игры Остапа Бендера в деревне Васюки со всеми её читателями, нежели на нудный школьный учебник.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ницше, «Весёлая наука».

2

Леконт де Лиль.

3

А. И. Куприн, «Allez!»

4

В. Пелевин, «Generation „П“».

5

Лев Толстой, «Война и мир».

6

Ильф и Петров, «Золотой Телёнок».

7

Скор. от – организацию.

8

Мф. 16:27

9

К. Чуковский, «Айболит».

10

М. Булгаков, «Мастер и Маргарита».

11

М. Булгаков, «Собачье сердце».

12

А. Солженицын, «Архипелаг Гулаг».

13

«Что написано пером, не вырубишь топором».

14

М. Горький, «На дне».

15

Юнг.

16

Хейзинга, «Человек-играющий».

17

Гагарин бит, «Комета».

18

Мумий Тролль, «Это по любви».

19

Мумий Тролль, «Обещания».

20

Песня «Прекрасное Далёко».

21

Хоссе Ортега-и-Гассет, «Блеск и нищета перевода».

22

Мф.13:31—32

23

Ин. 1:1

24

И. Анненский, «Прерывистые строки».

25

Сказка «Избушка на курьих ножках».

26

И. Анненский, «Сентябрь».

27

Мумий Тролль, «Кораллы».

28

Гагарин бит, «Вечер».

29

Р. Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту».

30

Мумий Тролль (Цой), Малыш.

31

Гийом Аполлинер.

32

Н. Гумилёв, «Он поклялся в строгом храме…»

33

Гагарин бит, «Мухтар».

34

Здесь и далее Ильф и Петров, «Двенадцать стульев».