Ирма – служебная собака с добрым сердцем

– Это что ж, ваши собаки – умнее вас? – засмеялся кто-то за моей спиной. И тут же получил подножку поводком от собаки рядом.

Выгул собак явно шел не по плану. Такие собранные и активные в обед, утром солдаты просто засыпали на ходу или совсем переставали соображать. Надо было срочно придумать, как это исправить. Чем разбудить их до того, как они возьмут на поводок собак. Ладно, задам этот вопрос своей команде. Они в этом точно лучше меня соображают.

С горем пополам, грязные и взъерошенные, мы явились на построение. К чести сказать, маршировать строем с собаками у нас получилось не просто хорошо, а замечательно! Толи солдаты успели проснуться, толи собаки умели ходить строем лучше солдат, но наша колона произвела настоящий фурор на плацу. Даже на меня. Впервые весь состав шел со своими собаками одновременно. Обычно я тренировала повзводно. И то не всегда было гладко. То ритм собьют, то собаки сцепятся. А тут, прямо гладко и слажено всей ротой. Это вам не шутки: 120 солдат и каждый с собакой на поводке.

– Ну, что, Петрова? Порадовала ты меня сегодня. И удивила. Когда увидел в каком состоянии ты их на ротный плац привела, задушить хотел своими руками. Но как вы ладно прошли до общего построения и на нем, такого я не ожидал. Да что я, всё командование в шоке. Что вы по уши в грязи, никто и не заметил. Молодцы! Орлы! Так и быть, сегодня объяви всем дополнительный час отдыха. Вместо твоей теории. Но это солдатам. А вы со своей командой отдыхать после соревнований будете. И если там меня так удивите, каждому дам внеочередной отпуск.

О, такое обещание дорогого стоило! Мои сержанты за дополнительный отпуск землю есть без соли готовы.

– Ребята, у меня для вас есть сюрприз. Два. И оба – приятных. Первый: ротный пообещал дополнительный внеочередной отпуск каждому из вас, если мы удивим его на соревнованиях!

– Ура! Ура! Ура!

Энтузиазм в команде явно повысился.

– А второй сюрприз мы сейчас вам покажем с Ирмой.

Я усадила собаку мордой к себе. Дала палочку Дмитрию.

– Я закрываю собаке морду, а ты прячешь палку в пятом схроне, – махнула я в сторону укрытий.

Парень быстро сделал, что велено.

– Смотрите. Ирма, ищи!

Я отпустила собаку и та мгновенно помчалась ровным зигзагом обыскивать схроны.

И уже через пару минут уселась передо мной, держа в зубах палочку.

– Вы, что, ночевали здесь и всю ночь её учили?

Лица парней выражали удивление на гране шока. Этому приему обычно обучают собак месяц-два.

Я довольно улыбалась, оглаживая свою любимицу.

– Вот тебе и «профнепригодная», – присвистнул Стас.

– А теперь Стас, бери палку, и когда я дам команду беги к схронам. На первых шагах я закрою Ирме глаза и ты спрячешься в последнем укрытии. Понял?

– Так точно! – парень с готовностью встал на исходную.

Трюк шикарно удался. Собака четко шла, обыскивая всё укрытия.

– Наталья Викторовна, так не получится! – смех Стаса доносился из схрона.

Мы помчались туда.

Ветеринар перекатывался с боку на бок, уворачиваясь от собаки. А та, стоя на его груди передними лапами во всю старалась вылизать его лицо, радуясь и ласкаясь.

– Да… Над задержанием ещё придется поработать… Ко мне, Ирма! Ко мне!

Глава 6

Итак, план обучения Ирмы обыску местности был выполнен досрочно. Оставалось научить не зализывать фигуранта, а облаивать и удерживать. Но над этим подумаем позже.

А пока, отправив Ирму отдыхать в её вольере, мы вывели Чака и Герду. Стоило Чаку унюхать течную самку, как он всеми силами потянул Стаса к ней. Пришлось хватать и мне поводок, и вдвоём удерживать его, не давая подойти ближе. Абсолютно глух ко всем нашим командам и ругани, пёс видел только свою мечту. А та, зараза, ещё и призывно виляла хвостом.

– Давай на полосу препятствий. Начинаем с бревна, потом низкие барьеры, – скомандовала я и мы начали движение в сторону полосы препятствий. Задумка была, как раз в том, что пока мы туда дойдем, Чак вообще перестанет замечать, где он и что он.

Но со стороны наблюдать за нашей кавалькадой было очень забавно. Дмитрий с Гердой вышагивают впереди, как не в чем не бывало. Герда то и дело бросает через плечо призывные взгляды на Чака. Тот, в пробуксовке, запыхавшись и вывалив язык, тянет нас двоих на натянутых в стороны поводках. Мы почти лежим назад, чтобы удержать этого бугая. Он и так не маленький, но сейчас будто утроил силы.

Подходим к бревну перекинутому через канаву. Герда, не замедляясь, словно балерина, проходит по снаряду. Чак… Он даже не понял, что под ним не земля. Вижу цель – не вижу преград!

Герда легко перемахнула низкий барьер. Чак на секунду замешкался и… прыгнул! Следующие три барьера он уже преодолевал не задумываясь.

– Идем к вышке, – крикнула я Стасу. Вышка – сооружение, похожее на детскую горку, но с двумя лестницами.

Герда легко потрусила наверх. Пёс заскулил и пошёл следом. Это же надо какая любовь:)))

Спустившись с вышки, не дожидаясь моего приказа, Стас отпустил Герду на длинный поводок и пустил на глухой барьер! Два метра высотой. Самое сложное для собак препятствие. Обычно мы наращиваем высоту по доске постепенно. И в моих планах не было пускать Чака на это препятствие сегодня. Пусть сначала к маленьким привыкнет.

Но, увидев, что объект вожделения рванул на эту стену и исчез, Чак рванул следом. Мы с трудом удержались на ногах.

Пёс несся на преграду. Он хотел оббежать, но поводки не позволяли.

– Бросай поводок! – только успела крикнуть я Стасу.

Собака оттолкнулась и схватилась передними лапами за край барьера. В ту же минуту мы со Стасом, столкнувшись больно головами, подставили под задние лапы руки. Ещё немного…

Пёс перевалился через преграду и благополучно спрыгнул на землю, тут же рванув к Герде.

– Всё! Пусть будут щенки! Он заслужил, – Стас устало сполз на землю и уселся спиной к барьеру.

– Совсем с ума сошел! Какие щенки?! Бегом за собакой!

Я толкнула парня в плечо и помчалась к собакам.

И как раз во время успела.

Герда, такая кокетливая на расстоянии, стояла, завалив Шона на землю, уперевшись лапами на его грудь. Её глухое тихое рычание доносилось из пасти, прижатой к шее бедного влюблённого. Тот не смел даже шелохнуться.

– Ай-да, девочка! Ай-да, умница! – похвалила я собаку и схватила Чака за поводок.

– Всё, можешь отпускать, я держу, – сказала я собаке и та, словно понимая каждое слово, спокойно отошла от Чака. Тот ещё несколько секунд полежал неподвижно. Потом, не отрывая от земли, повернул голову в сторону самки. И только убедившись, что она отошла на безопасное расстояние, медленно встал. Отряхнулся. И уселся у моих ног.

– Ну, парень, так бывает! Не всякая любовь – взаимная, – потрепала я, тяжело вздохнувшую, собаку.

– Стас, бери своего напарника и давай попробуем повторить всю полосу, кроме глухого барьера.

– Да не пойдёт он! Смотрите, в каком состоянии. Дайте ему в себя прийти, – заступился за пса Стас.

– Вот в том и весь смысл, закрепить пройденное, пока в себя не пришел. Пошли.

И действительно, Чак идеально прошел полосу препятствий. Страх совсем исчез и пёс послушно, словно совсем не замечая, пролетал один за другим всё снаряды. Трюк удался.

А самое интересное, что теперь Чак совершенно спокойно проходил мимо течных самок и даже голову не поворачивал в их сторону. Это не помешало позднее, через год, получить от него отличное потомство. Но без разрешения он даже не принюхивался. Такой урок ему преподала Герда.

Глава 7

До соревнований оставалось два месяца. Всё необходимое все наши собаки уже усвоили и выполняли на отлично. Кроме задержания у Ирмы.

Парни просто катались от смеха каждый раз, когда она атаковала фигуранта. А мне было не до смеха. Слишком многое поставлено на карту.

Она легко освоила минно -розыскную службу, отлично брала след в следовой работе, выше всяких похвал было послушание и обыск местности. Ей было абсолютно без разницы какой запах искать: нарушителя, взрывчатки, наркотиков, потерявшегося ребенка. Что даст хозяйка понюхать, как палочку, то и ищем. И обозначала теперь красиво и спокойно усаживаясь рядом. Особенно весело далось нам обучение поисково-спасательной работе. Замучив в роте всех солдат, мы «пошли в люди». И вся окрестная детвора с восторгом «играла с собакой в прятки». А заодно разучили целую кучу цирковых трюков. Дети придумывали, что именно должна сделать собака, чтобы они кинули палочку. К моему великому удивлению, она их понимала намного лучше, чем меня и угадывала их задумки.

Вот она сидит смирно и держит на носу кубик. Вот кружится, под детский смех, словно юла, за собственным хвостом. Вот ползет задом наперёд. Они обучили её лаять разной громкостью и скулить в разных тональностях, изображая пение. Колёса от старой коляски с досточкою на основании стали тележкой, которую Ирма радостно катала по всему поселку, а очередь ребят на подобные катания достигала иногда двадцати человек.

Одна девочка увлеклась шитьем для Ирмы смешных нарядов. И вот уже собака щеголяет, то в юбке и шапке, как Красная Шапочка, в зубах таская корзинку, то изображает пони под попоной с бахромой.

– Наталья Викторовна, это что тут за цирк? Это вы так к соревнованиям готовитесь?

Громовой голос ротного заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Он застал как раз тот момент, когда дети учили свою «красную шапочку» собирать шишки в корзинку.

– Так я ж в свободное от службы время, – словно школьница, которую поймали за курением, я не знала куда деть глаза.

– Собаку загоняете, выдохнется.

– Ни как нет! Наоборот, нарабатываю выносливость!

– А как подготовка к соревнованиям?

– Всё готово. Нарабатываем технику и скорость.

– Ну ладно, тогда. Развлекайтесь.

И командир пошёл дальше.

Я не стала сознаваться, что понятия не имею, как разозлить эту собаку. Мне казалось, что агрессию просто забыли вложить в её комплектацию. От слова совсем!

Даже охраняя меня, она от злости к радости и ласки переходила мгновенно. Стоило только ей понять, что мне ничего не угрожает.

А уж как она бежала на задержание! Это просто шедевр!

Именно так бегут собаки встречать своего хозяина после долгой разлуки да ещё и у которого огромный кусок сочного мяса в руках.

Радость, восторг, грация.

Агрессия? Атака? Нет, эти слова явно не подходили к этой собаке.

Вот она отталкивается, летит на рукав фигуранта. Хватка! Отличная, глубокая. 10 баллов из 10. Но что с собакой? Почему она вертит хвостом, как ненормальная?

Взмах стеком! Перехват! Опять всё безупречно. Кроме собачей радости, слишком отчетливо проявляемой! Ей безумно нравиться эта игра. И даже иногда, соскользнувший по неопытности фигуранта стек, явно больно стегнувший собаку, совсем не портит её настроение.

– Наталья Викторовна, эта собака вас полностью дискредитирует. Никто больше в части не поверит в вашу жестокость и жёсткость. Все же знают, что каков хозяин – такая и собака. Стас заходится хохотом, от очередной «атаки» Ирмы.

Но самое обидное и страшное, что мне никак не удаётся отучить её после команды «Фу!» кидаться ласкаться и облизывать лицо фигуранта. Что мы только не придумывали! Даже однажды измазали бедного солдата смесью перца и настойки полыни горькой. Адовая смесь по вкусу, знаете ли. Ему пришлось неделю снимать вылезшую от этого на всём лице аллергию, но никак не повлияло на желание собаки умывать своих жертв.

Два месяца – срок большой. Есть надежда ещё придумать решение этой проблемы. А пока мы пойдем искупаться в пруду. Ирма обожала плавать. И никогда не пропускала ни одной лужи. А уж пруд был её любимым местом развлечений.

Мы проходим по берегу. Я поднимаю камушек и бросаю его как можно дальше от берега. Это вместо разрешения. Она всё равно, когда прыгнет в воду, забудет сразу про камень и будет плавать в своё удовольствие.

Собака тут же метнулась к своему любимому обрыву и сиганула в воду. Обожаю её прыжки! Какой полет! Какая грация! Минут пять она кружит, наслаждаясь купанием. Пора подозвать. Ветер сегодня холодный. Долго плавать не стоит.

По команде Ирма плывет ко мне. Выходит на берег. Хромая. Сильно хромая! Я подбегаю. Алая полоса от воды тянется за собакой. Задняя лапа почти до кости оголена огромным разрезом. Бутылка! Битая бутылка! И похоже, собака надела её на лапу, выходя из воды.

Потеря крови огромная. Я поводком перетягиваю лапу, подхватываю на руки собаку и бегу к части.

Держись, подружка! Умоляю, держись!

Вы когда нибудь бегали с ношей, чуть меньше вашего веса? Без подготовки. Но когда у тебя на руках твой любимец и он может умереть, неизвестно откуда берутся силы. Вот и я не знаю! Стоило мне попасть в зону видимости нашего КПП, ко мне на встречу выскочили два солдата. Соорудив носилки из одного кителя и положив туда собаку, мы помчались в ветеринарный пункт. Ещё один солдат помчался искать Стаса.

Но нам повезло – Стас был на месте.

Никогда не позволяющий при мне нецензурных слов, тут он не смог оставить их поток.

– Обезболивать нечем. А шить надо. Держите её голову!

Скомандовал он мне, а я, расшвыряв в стороны солдат, просто легла на её голову и начала шептать ей, чтобы держалась.

Толи сил уже у нее не было от кровопотери, толи такая мне досталась чудо-собака, но лежала она тихо, не скуля, не вырываясь, только иногда пыталась слизнуть мою слезу.

– Всё! Жить будет, – Стас устало опустился на стул, – но останется хромой на всю жизнь. Сухожилия перерезаны полностью. Я собрал, как помнил из анатомии, но ничего гарантировать не могу. Ей теперь месяцев пять на лапу вставать нельзя.

– А соревнования?… – до меня стал доходить весь ужас ситуации.

Если она не будет участвовать в соревнованиях, её отправят с тем солдатом, с которым она прибыла. Командир – человек хороший, но нарушить слово, которое дал при всей роте, не посмеет. Даже из сострадания и даже из-за моих слез. Ибо это репутация и порядок в части.

– Стас, у тебя спирт есть?

Тот удивленно уставился на меня.

– Или водка.

– Наталья Викторовна, не надо! Мы обязательно придумаем что-нибудь! В конце концов, она ведь и «сбежать» от вас может. И потеряться.

– Стас, а ты знаешь, почему я пошла сюда служить?

– Нет.

– Потому что очень хотела собаку. До боли. До крика. Только живу я с мужем в офицерском общежитии. И там даже рыбок или хомяка заводить запрещено.

Парень сочувственно вздохнул.

– Всё равно! Не раскисайте! До соревнований ещё два месяца. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Главное сейчас просто спасти собаке лапу.

Самое сложное в лечении Ирмы было обеспечить покой лапе. Собака искренне не понимала, почему прекратились игры с палочкой. Стоило выйти с ней из вольера, как собака подхватывала любую веточку, клала её передо мной и преданно глядя в глаза, начинала выполнять всё трюки которые знает. И ложилась, и садилась, и изображала пение, и вертелась за своим хвостом. В общем, перебирала всё что умеет и заглядывала в глаза: «ну, давай, кидай палочку! Я же заслужила!». И никакие уговоры перестать вертеться, а просто сходить в туалет и вернуться в вольер, не помогали. Собака хотела играть! Именно так она воспринимала дрессировку. Кажется, она даже считала, что это она нас дрессирует кидать ей палочку, а не мы её. И сейчас, с её точки зрения, я ни как не хотела слушаться.

Подвязанная к туловищу задняя лапа совсем не смущала собаку. А мне было до слёз жалко игнорировать её призывы. Но надо было спасать лапу.

Неделя тянулась сплошным кошмаром. Я как могла, придумывала для Ирмы развлечения в позиции «лёжа»: раздобыла огромную говяжью кость. Это заняло собаку на пол дня.

Проделала в детских пластиковых кубиках отверстия, заложила туда разные образцы запахов и играли, угадай где. В качестве награды обнималась с ней, завалившись рядом. Но она всё равно тосковала по своим палочкам.

Я заставила солдат подобрать все веточки внутри локалки. Собака стала просто вырывать высокие травинки и класть их передо мной. Пришлось и траву всю подстричь.

И вот, всего неделю после травмы, происходит ЧП! Кто-то из офицеров части решил показать своему ребенку собачек и привел к локалкам. Как на зло, именно в этот момент я выходила из вольера с Ирмой. Не ожидая подвоха, я не сильно контролировала поводок.

И собака, увидев вдали ребенка, бросилась к нему. На трёх лапах! Бегом! Собака, которой ещё нельзя было даже ходить! Бежала!

Уж не знаю, что в этой огромной овчарке особенного, но даже те, кто боятся собак, совсем не пугаются её. Может быть её ужасная худоба, делающая её плоской, как рыбка. Может быть, виляющий добродушно хвост. А однажды, одна пятилетняя девочка мне сказала: «Просто она добрая и улыбается.». Нет, не оскал, а именно какая-то своеобразная улыбка и бесконечно добрые глаза, мгновенно завоёвывали сердца.

Вот и сейчас, ребенок, с криками: «Собачка!» побежал к ней на встречу. Сетчатое ограждение между ними приняло на себя прыжок собаки. А я мысленно закричала: НЕТ!!! Понимая, всю катастрофу этого прыжка для больной лапы. Собака взвизгнула, но продолжила ластится к ребенку через сетку.

– Не волнуйтесь, девушка, мой сын не боится собак. Да и она у вас, вон, какая добрая! – крикнул мужчина, видя как я бегу следом за собакой.

Да причём тут ребёнок?! Я всегда запираю локалку на дополнительные замки, заходя сюда для занятий с собаками. Меня волновала лапа.

Подбежав, я увидела, что вся повязка полностью пропиталась кровью. Швы явно не выдержали такой нагрузки. Краем глаза я заметила, что Стас уже бежит в нашу сторону.

– Дело не в ребенке, товарищ майор! Собака ранена, ей необходим покой.

Я взяла Ирму за поводок и попробовала оттянуть от сетки. Та упрямо завалилась на нее. Ребёнок, просунув ручки, сквозь решетку, гладил собаку.

– Ладно. Ровно пока не подойдет ветврач, – я кивнула в сторону, бегущего к нам Стаса.

– Может тогда запустите нас?

– Нет. Тогда она совсем перестанет слушаться меня и будет играть с вашим сыном. А ей пока нельзя даже ходить. Вот заживет лапа и приходите. Хотя, я не уверена, что это тут допустимо.

Через несколько минут мы уже делали перевязку. Швы не разошлись, но сильно кровоточили. Стас на руках отнес Ирму в вольер.

– Наталья Викторовна, это, конечно, грустно для собаки, но крайне необходимо. Давайте две недели вообще не выпускать её из вольера. Уберем лишний раз за ней, но лапа так будет иметь больше шансов нормально срастись.

– Ты – ветврач. Как скажешь – так и будет. Я могу и теорию здесь вести. Чтобы ей не скучно было. И на свежем воздухе. Погода позволяет.

– Вот и отлично! И спать меньше на занятиях будут. Но выводить её нельзя. По хорошему, вообще, следить, чтобы не вставала лишний раз, хотя бы, неделю.

– Так давай тогда к тебе её в лазарет.

– Не получится. Вчера в четвертой локалке у новоприбывшего пса лишай обнаружил. Карантин у меня теперь. И на долго.

– Ладно. Тогда дежурного к ней выставим, – предложила я.

– Ну и кому вы доверите свою любимицу? – усмехнулся тот.

И верно. После побега Шона на вольере Ирмы появился огромный навесной замок. Я притащила его и кусок цепи и лично соорудила дополнительный запор. Ключ от замка был только у меня, у Стаса и у Дмитрия. Да и то, на всякий случай. В мои выходные Стас лично выгуливал собаку, не доверяя никому. Через полгода у него дембель. А следом и у всей моей команды. Надо будет искать новых доверенных лиц.

Пока Ирма выбыла из вечерних прогулок после службы, я стала каждый день проведывать Шона.

Пёс изменился до неузнаваемости. Добрый, ласковый, он опекал хозяйскую кошку, сопровождал хозяйку на колонку за водой и помогал тянуть в горку тележку с бидоном с водой. Нет, она не запрягала его. Он сам отобрал у нее веревку, привязанную к тележке и потащил рядом. Из сарая он давно уже перебрался жить в её домик. И всегда спал днем на крыльце, охраняя вход.

Мы с ним выучили несколько общих команд, чтобы им было проще понимать друг друга, и я приделала палку к веревке от тележки, чтобы он мог вести её за собой, а не с боку. также было забавно наблюдать, как эти двое возвращались с рынка. Пёс, гордо задрав голову, нес в зубах корзину, нагруженную всякими продуктами. А бабуличка рядом семенила с авоськой, в которой была только банка молока.

– Не ошиблась я в нем! Настоящий помощник! Прямо, мужчина в доме! – восхищалась им женщина.

Местные дети каждый вечер ждали меня у ворот части. Все очень переживали за Ирму и скучали по совместным играм.

Лапа заживала медленно, но не вызывала осложнений.

– Наталья Викторовна! Вас к командиру роты, – солдатик крикнул мне и убежал обратно. Я только закончила осмотр очередной собаки.

Мы со Стасом переглянулись. Странно. Я не могла припомнить, когда меня последний раз вызывали. В голове попробовала прокрутить последние дни. Нет, вроде никаких происшествий не было. Синяк у рядового, который споткнулся о собаку на занятиях и ударился о барьер, врятли мог быть тому причиной. Как и внеплановое вечернее занятие на плацу для всей роты, из-за плохо убранных вольеров. Это вообще обычное дело.

Ладно. Что думать? Сейчас всё узнаю.

– Разрешите? По вашему приказанию…

– Да хватит горланить, заходи уже, – прервал меня на полуслове командир.

– Мне тут доложили, что у меня за спиной настоящий алмаз вырос. А я и не в курсе, – начал он, подозрительно довольно улыбаясь. Обычно такая улыбка ничего хорошего не сулила.

– Вы о чем?

– А я о том, что поедешь ты со своей подружкой и орлами детишек просвещать. Мне тут рассказали, какая она у тебя волшебная и деток любящая.

Я всё никак не могла взять в толк, о чем он и куда ехать. Командировки были моим ночным кошмаром и мне пока удавалось их избегать. И вообще, у меня ребёнок— дошкольник, не имеют права без моего согласия.

– Куда?

– Да тут не далеко. В местную школу. Открытый урок проводить.

Я облегченно вздохнула. Уф, а я-то уже приготовилась защищаться!

– Когда?

– А вот сразу, как твоя подружка примет нормальную для собаки позу на четырёх конечностях. Так сразу. А пока она там себе санаторий устроила, тебе задача: продумать программу выступлений. И выбрать ещё трёх собак и их вожатых, с кем и будете нашу часть представлять в подшефных школах и детских садах. И даже не думай спорить!

А я и не собиралась! Ирма обожает детей. От одного вида ребенка, она начинает, как тот шут в цирке, вытворять разные трюки. Вон сколько всего выучила, играя с детьми. Прирожденная нянька! Да и мне выйти за пределы части только в радость.

– Так точно! Есть – не спорить! Разрешите исполнять? – засмеялась я, отсалютовав командиру.

– Ох, ты, и стрекоза! – усмехнулся командир, – ступай!

Я вышла из кабинета, а в голове уже крутилось целое множество сценариев. Вопрос, кого из собак брать, не стоял: Герда и Чак обожали детей. Оставалось только придумать, как именно в небольшом помещении актового зала показать их служебные навыки.

– А что думать? Чак отлично определит кому какой портфель принадлежит. Ему, вообще, без разницы с какими запахами работать. Главное, перед этим плотно накормить. Чтобы бутерброды и сосиски не сильно соблазняли.

– А Герда может показать охрану того же рюкзака. А можно, даже ребенка. Вон, Стас изобразит преступника. Она на него после прививки, как раз, зуб имеет, – хохотнул Дима.

– Ну и отлично. Осталось только Ирме поправиться и начнем карьеру артистов, – заключила я и потрепала свою подопечную. Та, тут же довольно постучала хвостом по полу. После того случая с ребенком, мы все наши совещания проводили у нее в вольере. Просто усевшись по над стенками в кружок. Это позволяло больше времени проводить с ней и, в тоже время, больше времени заставлять её лежать.

– Стас, что скажешь?

Я нервно теребила рукав. Стас осматривал Ирму. До соревнований – три дня. Если мы их провалим, я потеряю собаку.

– Скажу, что дело дрянь. Все, конечно, уже срослось и швы не разорвутся, но связки ещё не набрали прочности. Она может остаться хромой на всю жизнь.

– Но ведь хромать она будет не от боли?

– Нет, просто связки могут больше окончательно не встать на место. Но это не будет причинять ей беспокойства. А с учетом её нрава, она это, скорее всего, даже не будет замечать. Но хромых собак со службы списывают. И нужно будет только чудо, чтобы уговорить ротного оставить хромую собаку на довольствии.

– Так она же сама – чудо! Когда ещё в нашей части были собаки с цирковыми трюками? Это ж какая гордость для части, что мы можем выезжать с показательными выступлениями! Должно сработать!

– Может быть, – вздохнула я. Выбора всё равно нет.

– Парни, нам надо любой ценой взять хоть какое-то место на соревнованиях! Я очень на вас надеюсь, – взмолилась я, с трудом контролируя тревогу.