Чёртова Книга

– Отчасти, – холодно парировал Кир. – Бездумное использование Силы, о которой вы не имеете понятия, в месте, о котором вы не знаете правил – это приглашение беды. Вы его отправили. А потом сами же сунулись на шабаш, не имея ни малейшего представления о том, кто там будет.

– И теперь что? – перебила Мира, вставая. Её голос дрожал, но был тверд. – Мы сидим здесь, как мыши в ловушке! Чёрт дал срок! Он ведь не успокоится, придёт! Когда? Сколько у нас есть времени? Насколько крепка защита? Нам нужен план! Мы не можем отдать книгу! Но и не можем вечно прятаться здесь!

– Правильно мыслишь, – кивнул Кир, его взгляд смягчился, оценивающе скользнув по Мире. – Книгу отдавать нельзя. Это не просто гримуар. Это ключ. Ключ к силе, которую Григорий украл, ключ к границам, которые он нарушил. В руках Чёрта она может стать оружием не против вас лично, а против самого баланса. – Он помолчал, его лицо стало жестче. – Значит, нужно договориться. Или… нейтрализовать угрозу.

– Договориться? С ними? – Демид засмеялся, резко и неприятно. – Ты видел их? Они же твари! Они Миру чуть не разорвали! Они Яру запугали до полусмерти! Какие могут быть договоры?!

– Договоры – основа существования между мирами, смертный, – Кир повернулся к нему, и в его глазах вспыхнул холодный огонек. – Даже с тварями. Особенно с такими древними и сильными, как Совет Тринадцати. Они соблюдают правила. Ими движут свои интересы, а не бессмысленная жестокость. Они хотят книгу. Мы не можем ее отдать. Значит, нужно предложить что-то равноценное. Или сделать так, чтобы потребность в ней отпала.

– Например? – спросила Яра, её глаза горели. Она подошла ближе к Киру, словно притягиваемая магнитом. Демид нахмурился.

– Например, найти то, что было потеряно в сделке, – загадочно произнес Кир. – Или восстановить нарушенное равновесие. Чёрт был заинтересован не только в книге. Сделка рухнула, потому что Григорий принёс младенца из другого мира. Исчезновение Стражницы… возможно, тоже связано с этим. Если бы мы могли…

– Подожди, – Мира подняла руку. – Младенец… Черт говорил, что Яра… что он чувствует от неё Навь. Что она… – Она посмотрела на подругу широко раскрытыми глазами.

– Что? Что я? Ты думаешь, я… тот самый…? Нет, это бред! У меня есть мама и папа, родственники! Я точно не могу быть тем младенцем! – Яра побледнела.

– Возможно, – Кир внимательно посмотрел на Яру. Его взгляд был не колючим, а изучающим, почти… профессиональным. – Твоя связь с Навью слишком сильна для новичка. И слишком… природна. Как дыхание. Это редкость для рожденных в Яви. Но это лишь гипотеза. Даже если так – это не меняет сути. Книга – их главная цель.

– Но мы не знаем, где она! – воскликнула Яра, отчаянно махнув рукой в сторону стола. – Мы перерыли все! И здесь, и в доме! Ничего! Может, её вообще нет? Может, дед её уничтожил?

– Нет, – уверенно сказал Кир. – Она здесь. В пределах защиты дома. Чувствую её… эхо. Холод. Статику иных миров. Она заговорена. Спрятана от чужих глаз. Особенно от глаз нежити. И от… непосвященных, – он многозначительно глянул на Демида.

– Вот как? – Демид вскипел. Он резко оттолкнулся от стола, шагнув к Киру. Стол качнулся, несколько книг с края упало на пол с глухим стуком. – Значит, я – «непосвященный»? Лишний? Так и скажи! Может, мне уйти, чтобы ты тут спокойно колдовал?

– Демид, перестань! – взмолилась Мира, вставая между ними. – Кир не это имел в виду! Речь о заклятье! Книгу мог увидеть только тот, кто…

– Кто что? Кто колдун? – Демид был вне себя. Его задело все: ночное бессилие, появление этого загадочного парня, его снисходительность, его связь с девочками. Он чувствовал себя вытесненным, ненужным в этой новой, страшной игре.

Он рванулся вперед, возможно, чтобы толкнуть Кира, возможно, просто в ярости развернуться и уйти. Его нога зацепилась за торчащую из-под стола ножку старого табурета. Демид пошатнулся, инстинктивно взмахнул руками для равновесия и сильно ударил кулаком по краю стола, пытаясь удержаться.

Раздался громкий СТУК! Не стук кулака по дереву. Что-то тяжелое, лежавшее под столом, возможно, на каком-то ящике или просто в куче хлама, сдвинулось от удара по столешнице и упало на пол.

Все замерли. Демид, оправившись, смотрел под стол, хмурясь. Яра ахнула. Мира замерла, затаив дыхание. Кир лишь приподнял бровь, его взгляд стал острым.

– Что это? – пробормотал Демид, нагибаясь.

Он протянул руку в темноту под столом, туда, куда не попадал свет, и вытащил… книгу.

Она была не такой, как все остальные. Не потрепанный старый томик, не записная книжка в картонной обложке. Переплет был из темно-зеленой, почти черной кожи, потертой, но прочной. Углы окованы потускневшим, почерневшим от времени металлом. Никаких надписей на обложке. Только странный, вытисненный в коже узор, напоминающий сплетение корней или замерзших молний. Книга была толстой, тяжелой в руках Демида.

– Это… – начала Мира, но не закончила. Её лицо стало абсолютно белым.

– Не трогай! – резко скомандовал Кир, но было поздно.

Демид, движимый чистым любопытством и желанием понять, что же он нашел, приоткрыл книгу. Не широко. Всего на пару сантиметров. И тут же вскрикнул, резко отдернув руку, словно обжегшись. Книга с глухим стуком упала на пол, раскрывшись.

Никто не видел пламени или дыма. Но в сарае вдруг стало заметно холоднее. Воздух затрещал, будто наполнился микроскопическими статическими разрядами. От раскрытых страниц веяло холодом, запахом промерзлой земли, инея и чего-то древнего, непознаваемого – запахом самой Нави. По коже всех присутствующих побежали мурашки, волосы на затылке встали дыбом. Яра непроизвольно вжалась в стену, почувствовав жуткий зов этого холода, от которого у неё перехватило дыхание. Мира отшатнулась, охватив себя руками. Даже Кир напрягся, его глаза сузились до щелочек.

Демид тряс обожженной рукой. На подушечках пальцев, которыми он касался страниц, выступили мелкие, как от иголок, красные точки. Не ожог. Скорее… обморожение? Или удар током невидимой силы.

– Я же говорил, – тихо, но с ледяной ясностью произнес Кир, не отрывая взгляда от упавшей книги. Его голос звучал громко во внезапно наступившей тишине. – Заклятье. Видимость для избранных. И защита от чужих рук. – Он медленно подошел, наклонился, но не стал поднимать книгу. Лишь внимательно разглядывал раскрытые страницы. Они были заполнены плотными, угловатыми письменами, похожими на сплетение ветвей или трещин на льду. Чернила казались не черными, а темно-бордовыми, с багровым отливом. – Это она. Книга, написанная кровью первых, которая несёт в себе знания всех трёх миров.

Демид молчал, сжимая покалывающую руку в кулак. Его гнев на Кира куда-то испарился, сменившись первобытным ужасом перед этим… предметом. Перед тем, что он держал в руках. Перед холодом, который все ещё висел в воздухе. Яра, преодолевая оцепенение, сделала шаг вперед, её глаза прикованы к темным страницам.

– И… что там? Что в ней? Можно… прочитать?

Кир резко захлопнул книгу. Звук был негромким, но окончательным, как удар печати. Холод сразу отступил, статическое напряжение спало. Но ощущение тяжести, опасности осталось. Он поднял книгу, её кожаная обложка была холодной. Взгляд парня устремился на Яру.

– Читать? – Он усмехнулся, но в усмешке не было веселья. Только горечь и усталость. – Вы, малыши, алфавит-то родной толком знаете? А тут письмена Дна, письмена Вечного Льда. Читать их – значит впускать их в себя. Значит, давать иным мирам дорогу в свою душу. Это не инструкция по сборке шкафа. Это оружие. И ловушка. – Он положил книгу на стол, аккуратно, почти с почтением. Зеленый переплет мрачно тускнел среди пожелтевших бумаг и картонных коробок. – Теперь вопрос не в том, где её искать. Теперь вопрос в том, что нам с ней делать.

– Спрятать! – выпалил Демид, все ещё труся рукой. – Зарыть! Замуровать! Что угодно, лишь бы подальше от нас! Она же… она живая, что ли?!

– Просто спрятать от чертей? – Кир покачал головой. – Теперь, когда её тронули, когда скрывавшее её заклятье ослабло? Они уже чувствуют её сильнее. Как компас. Спрятать можно, но это лишь отсрочит неизбежное. И ослабит нас. – Он обвел взглядом сарай. – Нам нужно создать барьер. Хотя бы временный. Я уверен, что защита, наложенная Григорием на деревню, теперь тоже будет слабеть. Попробуем создать собственную.

Под его руководством они принялись за работу, отбросив на время разногласия. Кир указал, что нужно, к счастью, всё необходимое смогли отыскать здесь же, в сарае. Крупная соль нашлась в углу, в мешке. Железные предметы: старый топор, ржавые гвозди, лом. Сухие травы с резким запахом: полынь, зверобой и чертополох.

Демид, хмурился, но послушно, таскал тяжелые вещи, насыпал толстую линию соли по периметру стола. Мира раскладывала травы, стараясь запомнить жесты Кира, когда он чертил пальцем в воздухе сложные, неведомые им знаки над книгой, шепча слова на незнакомом, шипящем языке.

Яра стояла чуть поодаль, не в силах оторвать взгляд от темно-зеленого переплета. Она чувствовала холод книги, но теперь ощущала и что-то ещё – глухую, ритмичную пульсацию, словно спящее сердце. И странное чувство… недовольства. Будто книга, или то, что за ней стояло, сопротивлялось попыткам заглушить её силу.

– Почти… – прошептал Кир, сосредоточенно сводя руки над столом, завершая последний энергетический узел. – Теперь связующее слово… –

В этот момент Яра, невольно сосредоточившись на книге, почувствовала, как её собственная внутренняя дрожь, её связь с тем холодом, нарастает. Это было неосознанно, как зевок. Её дыхание перехватило, в глазах потемнело. Она машинально сделал шаг вперед, протянув ладонь к книге, не касаясь её, но потянувшись к ней всем существом.

Воздух над книгой завибрировал с резким, ледяным щелчком! Трава, разложенная Мирой, внезапно почернела и рассыпалась в пыль. Линия соли местами почернела, местами растрескалась, будто её опалило невидимым морозом. Стальные предметы загудели тонко, как натянутые струны. От книги ударила волна пронизывающего холода, заставив всех ахнуть и отшатнуться. Все предметы в сарае на мгновение покрылись инеем, который тут же растаял, оставив после себя липкую сырость. Знаки, начертанные Киром в воздухе, словно разорвались изнутри, оставив ощущение пустоты и неудачи.

– Нет! – резко выдохнул Кир, отпрянув от стола. Его лицо исказила досада и… тревога. Он резко повернулся к Яре, схватив её за плечи. – Ты! Ты вошла с ней в резонанс! Ты подпитала! Почему?!

– Я… я ничего не делала! – испуганно пробормотала Яра, дрожа. – Я просто смотрела… и мне стало плохо… и потянуло…

– Потянуло? – Кир выпустил её, его взгляд стал тяжелым, анализирующим. – Значит, связь глубже, чем я думал. Опаснее.

– Что теперь?! – почти крикнул Демид, подхватывая упавший со стола ящик. – Все сломалось! Защита теперь ещё слабее, да?

– Да, – мрачно отозвался Кир, – печать сокрытия разрушена. И их внимание теперь приковано сюда как никогда. Защита Григория на доме ещё держит их за порогом, но… она слабая. И книга теперь активна. Времени теперь ещё меньше, нам нужен новый план. – Он посмотрел на зеленый переплет, потом на испуганные лица Яры и Миры, на напряженного Демида. Его лицо стало каменным, в глазах вспыхнула решимость. – Ритуал провален. Скрыть её не удалось. Остается одно.

Он сделал паузу, тяжело вздохнул, покачал головой, мысленно перебирая варианты и, наконец, произнёс, его голос прозвучал низко и неумолимо:

– Идти к ним. На переговоры. Добровольно. Пока у нас ещё есть этот козырь – книга в наших руках. И пока защита дома дает нам хоть какую-то гарантию возврата. Ждать, пока они сами придут сюда, когда стены рухнут – самоубийство.

Тяжелая, гулкая тишина повисла в пыльном сарае, спёртый воздух стал ещё холоднее после неудавшегося ритуала. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели, казались насмешкой. Предложение Кира висело в воздухе, чудовищное и единственно возможное. Идти к чертям. Добровольно. План был нужен как воздух. Но пока единственным планом было это леденящее душу решение, а на столе лежал темно-зеленый переплет, хранящий в себе тайные знания и притягивающий гнев Чертова Совета.

После провального ритуала в сарае стало тяжело дышать. Холодный воздух колючим комком врывался в лёгкие и расползался внутри, замораживая тело. Пахло сыростью, затхлостью и пылью. Яра не выдержала первой. Рванувшись к двери, она с силой толкнула скрипучую створку и вывалилась наружу, жадно втягивая в себя воздух сада. Он был теплым, пропитанным запахом нагретой земли, спелых яблок и скошенной травы, но… мертвым. Тишина висела плотной пеленой, без привычного жужжания пчел, стрекотания кузнечиков или щебета птиц. Казалось, сама жизнь затаилась, придавленная незримой угрозой.

За ней, бледные и молчаливые, вышли Мира и Демид и молча направились к устроившейся на скамейке под тенью яблони, Яре. Кир вышел последним, бесшумно прикрыв за собой дверь. Он не присоединился к ним сразу, а остался стоять на пороге сарая. Его темные глаза, суженные до щелочек, методично сканировали линию темного леса на горизонте, каждый куст сирени у калитки, каждую глубокую тень под старым покосившимся гаражом. Он казался частью этого пейзажа – острый, настороженный, как хищник на границе своей территории, но одновременно абсолютно чужим элементом, инородным телом в уютной деревенской картине. Его поза говорила о готовности ко всему – к обороне, к бегству, к удару.

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь кружевную листву самой большой яблони, ударил Яре в глаза, заставив зажмуриться. Он был неестественно ярким, почти ядовитым после полумрака сарая. Тени от ветвей ложились на траву густыми, черными пятнами, казавшимися слишком глубокими, слишком… живыми. Демид молча пнул камень, отправив его кувыркаться к забору. Звук удара о дерево прозвучал оглушительно громко в звенящей тишине.

– Ладно, – Демид взорвался первым, не выдержав напряжения. Он резко повернулся к Киру, его лицо искажала смесь гнева и животного страха. – Идти к ним? Добровольно? Ты совсем с катушек слетел, попугай? Это же чистейшей воды самоубийство! Они просто схватят Яру, вырвут у нее эту проклятую книгу, а нас… нас прикончат для верности! Или… – Голос Демида сорвался на хриплый шёпот, он ткнул пальцем в направлении Кира, – Или ты им на руку играешь? Ведешь нас, как баранов, прямиком в пасть? Где твои пернатые друзья, а? Почему ты один? Где твой наставник, который тебя сюда послал? Или это и была твоя миссия – найти книгу?

Кир медленно перевел взгляд с леса на Демида. В его темных, бездонных глазах не промелькнуло ни обиды, ни гнева – только холодная, отточенная до бритвенной остроты расчетливость и… усталость. Бесконечная усталость от необходимости объяснять очевидное смертным.

– Ждать здесь, малыш, – его голос звучал ровно, как лезвие, – гарантированное самоубийство. Ты не понял? Книгу скрыть не удалось. Заклятье сокрытия разрушено. Она сейчас – как маяк в ночи для всей нечисти в округе. Защита Григория на доме? Она держится, но она старая, потрескавшаяся, как глиняный горшок. Они придут сюда, когда соберут достаточно силы, когда решат, что готовы. И сметут всё – дом, сарай, нас. Словно ураган соломенные домики. Переговоры с позиции силы – единственный шанс выжить. У нас есть козырь – книга в наших руках. Они хотят ее, а не твою кровь или ее слезы. – Он кивнул в сторону Яры. – И есть правила. Границы. Даже для них. Хижина… та самая охотничья хижина – точка силы, граница миров. Порог ее – не просто доска. Это барьер. Там, внутри, у нас будет… преимущество. Пусть временное. Шанс говорить, а не просто умирать.

Мира встряхнула головой, словно стряхивая оцепенение. Она сделала шаг вперед, ее зеленые глаза, все еще запавшие от усталости, смотрели на Кира не с вызовом, а с тяжелой решимостью.

– Кир… – голос ее был тихим, но не дрогнул. – Он прав в одном. Ждать – это… хуже. Пассивность. Как сидеть в запертой комнате, зная, что дом горит. Но Демид… Демид тоже прав. Это безумный риск. Лезть прямо в логово. Но… – Она перевела взгляд на Яру, ища поддержки, понимания. – Киру… я верю. Он вытащил меня. Рисковал собой. Если бы он хотел предать, отдать меня чертям или забрать книгу себе – он сделал бы это тогда. Сделал бы легко. Он знает их мир. Знает их… правила. Без него… – Мира сжала кулаки, – мы слепые котята в темном лесу, полном волков. Мы даже не знаем, на каком языке с ними говорить, чтобы нас услышали, а не просто разорвали.

Яра почувствовала, как холодный комок страха и вины подкатил к самому горлу. Она чувствовала Книгу даже отсюда, через стены сарая и расстояние – не просто пульсацию, а настойчивый, зовущий гул. Низкочастотное бурчание под сознанием. Это был магнит для беды.

Острая, жгучая вина грызла девочку изнутри. Ее любопытство, ее упрямое невежество, ее детская вера в сказочные приключения привели их сюда. И странное… необъяснимое доверие к этому темноволосому незнакомцу, который появился так подозрительно вовремя. В его тёмных глазах читалась не только опасность, но и глубина. Глубина знаний, понимания той бездны, в которую они нырнули. Знания, которого им так отчаянно не хватало.

– Мира права… – выдохнула Яра, заставляя себя встретиться взглядом сначала с подругой, потом с Демидом, чье лицо было искажено мукой, и наконец – с Киром. Его взгляд был непроницаем, но в нем не было лжи или злорадства. – Насчет Кира. Он помог. Рисковал. И… я чувствую Книгу. Она… не спит. Она как раскачанный маятник. Спрятаться не получится. Даже здесь. Особенно здесь. Может… – она сделала глубокий вдох, – может, действительно попробовать поговорить? Как говорит Кир. С позиции силы. С козырем в руках. Хижина… – Яра мысленно представила ту самую избушку на поляне. – Там мы сможем… укрыться, если что. Там граница.

Яра посмотрела на Кира долгим, пронизывающим взглядом, словно пытаясь увидеть его насквозь, докопаться до сути его плана, понять, что он, действительно знает об этом месте и точно ли ничего не скрывает.

– Вы обе совсем с катушек слетели! – Демид буквально взревел, его лицо побагровело. Он шагнул к Яре, загораживая ее собой от Кира, как будто физически мог оградить от решения. – Поверили первому встречному! Вы же именно из-за такого слепого доверия ко всему и вляпались во всё это! А если он ведет нас прямиком в лапы к этим тварям? А если хижина – это и есть ловушка и нас там попросту сожрут? Я не пущу тебя туда, Яр! Ни за что! – В его глазах горел огонь отчаяния и яростной, бессильной защиты. Он был готов схватить ее, удержать силой, увести подальше от этой безумной затеи.

Демид шагнул к ней, и его голос сорвался на шёпот, горький и надтреснутый, предназначенный только для неё:

– Мы всегда всё делали вместе. Всегда. А теперь ты смотришь на него, как на какую-то икону, и готовишься бежать с ним в ад, а мне велят тут сидеть с этой… штукой! Я твой друг, Яра! Я! А не этот непонятный тип, который явился из ниоткуда!

В его словах было столько детской, обнажённой обиды, что у Яры ёкнуло сердце. Она поняла: он боится не только чертей. Он боится, что она может уйти в этот странный мир и не вернуться к нему. Боится остаться в одиночестве. Яра вскочила со скамьи, встав с Демидом лицом к лицу. Ростом она уступала, но ее поза излучала неожиданную решимость.

– Дем, я должна идти! – ее голос дрожал, но звучал с неожиданной силой. – Книга… она тянет меня! Ты её чувствуешь? Даже отсюда! Если я останусь… она может что-то сделать. Нам нужно что-то с ней сделать! А что мы сделаем, если вынуждены прятаться здесь от чертей? А Кир… – она бросила быстрый взгляд на молчавшего парня, – он единственный, кто понимает, что это за Сила! Как с ней обращаться! И как говорить с этими чертями! Без него мы не справимся!

Между ними возникла невидимая стена – стена страха Демида за подругу, его недоверия к Киру и яростного желания Яры взять ответственность на себя, действовать, а не прятаться, искупить свою вину.

– Хватит! – Мира вскочила и резко шагнула между ними, положив руки им на плечи. Ее прикосновение было прохладным, успокаивающим. – Просто хватит! Мы решаем вместе. Все четверо. Перестаньте орать друг на друга! Это не помогает!

Напряжение висело в воздухе, густое и удушающее. Демид тяжело дышал, его взгляд метался от решительного лица Яры к непроницаемой маске Кира, к усталым, но твердым глазам Миры. Логика Кира, подкрепленная доверием девочек и жуткой реальностью активной Книги у них за спиной, была неумолима. Альтернативы не было. Сжав челюсти так, что выступили желваки, Демид резко отвернулся. Он замахнулся и со всей силы ударил кулаком по стволу яблони. Старая кора треснула, посыпались сухие щепки.

– Ладно! – вырвалось у него хрипло, больше похоже на стон. – Плевать! Пусть этот голубь почтовый ведёт нас на дурацкие переговоры!

– Значит, так, – четко проговорила Мира, пользуясь моментом хрупкого перемирия. – Кир и Яра идут к хижине. На переговоры. – Она оценивающе посмотрела на Кира. – Ты – наш проводник в их мире. Ты знаешь их язык, их психологию, их слабости и гордость. Ты – переговорщик. Наш голос разума там, где его может не хватить. – Потом она повернулась к Яре, и ее взгляд смягчился: – А ты… твоя связь с Навью, с этой Книгой… Это странно, но может быть нашим сильнейшим аргументом. Или щитом. И тебе пока, действительно, лучше не стоит оставаться рядом с книгой.

– Я остаюсь. С Мирой и с… этим кошмаром в кожаном переплете. – Демид кивнул в сторону дома. – Лучше перенесем её в дом. Сарай – дырявая коробка, щели насквозь. Дом… защита там должна быть крепче. Стены толще. – Он произнес это сухо, чуть скривившись, всем своим видом давая понять, что весь план ему категорически не нравится.

– Я займусь архивами деда, – решительно добавила Мира. – В его бумагах, в тех старых тетрадях, что мы еще не разобрали… должно быть что-то. О хижине. О Стражнице миров, с которой он был связан. О том, как укрепить защиту дома. – Она бросила взгляд в сторону леса. – Или… или о том, как договариваться с нечистью. Об их иерархии. Обязательствах. Долгах. Должны же быть какие-то… рычаги давления, помимо грубой силы. Слабости, которые можно использовать. Обещания, которые они вынуждены держать.

Кир молча кивнул, его взгляд скользнул по Демиду, и в нем мелькнуло нечто похожее на… уважение? В этой ситуации слепое упрямство парня обретало иной смысл – ценность надежности. Он коротко взглянул на Миру:

– В первую очередь изучи чертей, но и о прочей нежити не забывай. Я уверен, что они будут помогать Чёртовому Совету. Обычно колдуны и ведьмы держат в узде обитающую в их краях нечисть. Но твой дед слишком долго бездействовал и черти взяли власть в свои руки.

Глава 17

Тропинка в лес была до боли знакомой. Всего пару дней назад Яра шагала по ней с Мирой на разведку – легкомысленная, полная глупых надежд и наивного любопытства. Теперь каждый шаг по ней отдавался тяжким эхом вины и страха в груди Яры.

Солнце пекло спину, но лес по бокам тропы казался настороженно–тихим, неестественно неподвижным. Ни шевеления листьев от лёгкого ветерка или торопливо пробегающего зверька, ни шороха, ни писка, ни жужжания– абсолютная, звенящая тишина, давящая на барабанные перепонки, как на большой глубине. Казалось, деревья затаили дыхание, наблюдая за их продвижением в самое сердце опасности. Воздух был густым, пропитанным запахом хвои, прелой листвы и чего–то металлического.

Кир шел чуть впереди, его движения были бесшумными, плавными, как у большого хищника, экономящего силы. Он не оглядывался, но Яра знала – он видит и слышит всё. Каждую тень под кустом, каждый сдвиг воздуха, парень улавливал любое изменение в густой атмосфере, окружающего леса. Яра неотрывно смотрела на его прямую и чуть напряжённую под тканью тёмной футболки спину, стараясь сосредоточиться и заставляя себя не оглядываться по сторонам, выискивая притаившихся меж деревьев существ, которых видела здесь ночью.

Но лес, будто живой, чувствовал страх девочки и играл с её воображением. Длинные тени двигались, словно живые, цепляясь за корни, принимая знакомые очертания, подпитывая жуткие мысленные образы. Яра силой воли гнала видения, впиваясь взглядом в тёмные волосы Кира, в резкую линию его скулы, выступавшую, когда он прислушивался к немому лесу. Девочка всеми силами старалась зацепиться за что–то реальное, безопасное.

Чем глубже они заходили в лес, тем невыносимее становилась тишина. Страх, липкий и холодный, подползал к самому горлу, грозя перекрыть дыхание. Говорить. Ей нужно было говорить, чтобы отвлечься, не дать себе впасть в панику, отогнать тяжёлые воспоминания о прошлом страшном визите в этот лес.

– Ты сказал… – голос Яры сорвался на хриплый шепот, она сглотнула комок. – О связи. Воронов и ведьм. Что это значит? Как давно это… началось? Просто договор? Или что это вообще? Как вы находите друг друга?

Кир почти незаметно замедлил шаг, позволив ей поравняться. Его профиль на фоне густой зелени казался высеченным из темного камня – резкий, непроницаемый. Он бросил на неё быстрый, оценивающий взгляд, словно проверяя, серьёзен ли её вопрос.