Бег по стене

Нервно повозившись на полу и подтянув колени к подбородку, Майя поняла что нет: вот так, в лоб, решить у нее ничего не получится – память упорно отказывалась выдавать хоть что-то толковое. Придется, видно, заходить с другой стороны. С того, например, где и как она сама могла проколоться? На каком этапе? Ведь подводили ее к этой ситуации с клеткой не только продуманно и целенаправленно, но и явно давно.

Нет, не с самого начала, не с Петербурга – это совершенно точно. Дед сделал все возможное и невозможное, чтобы сведения о ее личном участии в их «погоне за тенью» не просочились никуда. И сделал он это хорошо: кроме него самого и Второго в концерне об этом вообще никто не знал. Выходит, осечка случилась уже здесь? В Берлине? Или по дороге?

Прилетела Майя сюда, естественно, не прямиком из России. Маршрут был продуманным и сложным – через Гельсингфорс, Уппсалу и Ганновер. Часть на автомобиле, часть морем и только последний этап, в Берлин, воздухом. Отследить, конечно, возможно, но это ж надо было точно знать, за кем следить. И что это вообще имеет смысл делать – тоже. Так что нет, очень и очень вряд ли. Скорее всего засветилась она все-таки уже в Пруссии. И скорее всего когда вышла на того системщика, что так некстати почил прямо перед ее приходом. Или…

Или на него ее выводили уже специально? Уже раскусив, кто она такая на самом деле? Возможно, перехватили что-то из их с Дедом обмена информацией? Ведь чтобы провесить тот канал через спутник, дополнительных спецов пришлось привлекать по-любому, и, увы, отнюдь не из концерна, а где-то на уровне империи. Имперской безопасности, верней, и ее главы…

И вдруг замерла: в голове словно лампочка зажглась: странно, что окрестности при этом не осветила. Хотя черт с ними, с окрестностями, пусть и дальше остаются в кромешной тьме, главное, в мозгах у нее, наконец, прояснилось. Вот теперь Майя точно знала, что же произошло. И где именно. И поняла, наконец, чьи глаза у Мур.

***

Шаги она услышала… точнее, ей позволили их услышать, минут через тридцать-сорок – если верить собственному ощущению времени, вполне способному в этой тьме и засбоить. Но в любом случае сейчас это казалось мелочью, гораздо важней было придумать с чего начать разговор, чтобы не спугнуть подаренный ей шанс – ведь шаги эти она узнала. И нет, не то, чтобы ждала, но очень надеялась, что кому-то все же захочется вернуться и объяснить. Объясниться. Весь стиль их сегодняшнего общения определенно к таким надеждам располагал.

Но вышло все даже проще, чем думалось.

Визитер, добравшись до клетки, немного потоптался за спиной у так и не решившей с чего начинать Майи, а потом сам опустился на здешний пол, повторив ее позу и прислонившись к решетке с другой, внешней стороны. Так они и просидели пару минут – спина к спине в полной темноте и тишине.

– А ведь ты мне тогда соврал, – первой все-таки не выдержала она. – Насчет того пейзажа. Сам его рисовал, так?

И почувствовала, как невольно дернулся локоть Петера, провалившийся сквозь прутья и теперь упиравшийся ей в бок. Что ж, угадала, выходит.

– Ты сегодня тоже врала более чем достаточно.

Еще несколько секунд понадобилось, чтобы осмыслить это так и не прозвучавшее, но от того не менее очевидное признание. Выходит, и в остальных своих догадках Майя тоже не ошиблась. Этот чертов сумрачный гений сумел пробиться к виртуальной проекции их спутника и пошарить в тамошнем хранилище информации в свое удовольствие. Причем судя по нарисованной явно не вчера картине, делает он это давно. А судя по тому, как лихо ее сейчас загнали и запечатали в ловушку, еще и регулярно. По крайней мере, на днях он туда точно наведывался, после чего и устроил слив на мертвого теперь системщика, обеспечив свою мудреную мышеловку еще и отличной приманкой. Вопрос лишь, кто и зачем потом убил этого неудачника? Уж точно не Петер, ему при таком раскладе оно точно не требовалось – мог бы и дальше использовать дядьку в свое удовольствие, скармливая им через него любую дезу.

Но есть и еще более важный вопрос: куда потом те сведения от господина Гриффитса уходят? К кому?

Хотя и тут кое-какие предположения были – не зря ведь новые луддиты мелькают в этой истории настолько часто, правда? А пансион госпожи Мур настолько своеобразное местечко? Но с другой стороны – им-то такая информация зачем? Они-то с ней что будут делать?

И потому возникло очень нехорошее подозрение, что кроме них среди получателей должен быть и кто-то еще – некая третья сторона. Наверняка должен! Но пока Майя здесь, узнать кто это, вообще без шансов, каяться перед ней господин Петер точно не станет. Значит надо выбираться отсюда и ловить за руку!

– Ну, я-то по крайней мере в кофе тебе ничего не подмешивала, – бросила она еще один пробный шар.

– Ладно, считай, уела, – не стали с ней спорить.

Ну, раз он такой щедрый, она и посчитает, не побрезгует, постаравшись хоть что-нибудь вытянуть из своего эфемерного преимущества:

– Ты же понимаешь, что продержаться здесь в здравом уме я могу не больше суток? Пока не начнутся необратимые изменения в психике оставшегося бесхозным тела? Что это за изоляция, кстати, которая даже аварийный выход перекрывает?

– Главное, чтобы ваш Дед понимал это не хуже, – без стеснения проигнорировал тот вторую часть вопроса. – А если он еще и с выполнением условий поторопится, тебе вообще ничего не грозит.

– Смешно. – Сделав невольную попытку обернуться, Майя с запозданием сообразила, что в темноте все равно ничего не увидит и угомонилась. Но и этого хватило, чтобы ее ладонь проскочила сквозь прутья, оказавшись снаружи, где ее тут же поймали и накрыли твердые, чуть прохладные пальцы:

– Сделать свет? – ровно поинтересовался Петер, пока она соображала, почему ей не хочется выдернуть руку и отстраниться. Хотя и должно бы.

– Да. Если не трудно, – встряхнулась она, переходя на такой же светский тон, а ладонь в итоге так и осталась, где была. – Самому тебе он, смотрю, не особо нужен?

– Вообще не нужен, это ж мое место – я его и делал, и держу сейчас, – пожал тот плечами – Майя почувствовала это даже сквозь решетку.

Где-то сзади, над головой, затеплился размытый красноватый огонек. Подумалось, что такой свет вполне могла бы дать, например, уютная лампа под плотным шелковым абажуром. С бахромой, да. Но оборачиваться и проверять не тянуло – понятно же, что чушь это все, и вообще, не до того. Сейчас следовало не на ерунду отвлекаться, а тщательно подбирать каждое слово. В надежде выгрызти-таки свой и без того невеликий шанс на свободу.

– А почему смешно? – решил вернуться к теме Петер. – Что в моих планах так тебя развеселило?

– Твоя уверенность, будто с этим шантажом все может решиться настолько просто. А главное – именно так, как планируешь ты.

– Полагаешь, не сторгуемся? А вот я как раз уверен: за твое возвращение ваши заплатят любую цену.

– Да разве ж дело в цене? – пришла ее очередь пожимать плечами. – Просто боюсь, что даже если ее заплатят, не тебе потом решать, покину я когда-нибудь это гостеприимное местечко или нет. И ты вдруг станешь единственным, кто сможет выходить на аппаратуру спутников и работать через вирт за атмосферой. Понимаешь ведь, насколько выгоднее будет, когда такой полезный инструмент останется в единственном экземпляре? Недоступный никому из конкурентов, зато надежно контролируемый ими самими. Кстати, давно повадился на орбиту заглядывать?

– Ими? Ты это сейчас о ком? – Все-таки игнорировать неудобные ему части вопросов господин Гриффитс умел мастерски.

– О тех, кто стоит за тобой, разумеется.

– С чего ты взяла?

– Подумала – сам же советовал. Рассказать, что у меня в итоге получилось?

– Ну расскажи.

– То есть торопишься ты не особо?

– Сейчас – нет.

– А если хватятся? – чуть покосилась она себе за спину. – И искать начнут, пока мы тут лясы точим?

– Пусть ищут. И место это, и маршрут сюда знаю только я. Ты ведь об этом спрашиваешь?

– Об этом, – не стала она ломать комедию. Да и не вышло бы уже, потому как вздох облегчения сдержать не удалось. – О том, не решит ли кто-то другой навестить эту клетку и распорядиться твоей добычей по собственному усмотрению.

– Хотел бы я глянуть, как это можно провернуть, – самодовольным смешок Петера не был, а вот уверенным – вполне.

– А я – не хочу, – Майя спохватилась, что невольно копирует его стиль разговора, но пусть. Не самая главная теперь проблема. – Хотя… Они что, и правда не догадываются, где ты сейчас?

– Рассказывать-то будешь? – опять ушел тот от темы.

– Буду. Ты, главное, не перебивай и не торопи. Даже если поначалу покажется, что я говорю не о том.

– Договорились.

– Сколько лет Мур? – Первый ее вопрос Петера и в самом деле удивил, судя по дрогнувшей ладони, продолжавшей ненавязчиво накрывать ее руку. – Чуть больше пятидесяти, так? Занятно, что примерно в то же время – полвека назад – сильная механика, до этого считавшаяся ремеслом одиночек, вдруг начинает превращаться в отрасль, сулящую миллионы. И страшно важную для безопасности государств – в целом, так сказать. Вот две империи тогда за них и сцепились, аж перья полетели.

– Щепки, – неожиданно откликнулся тот, но Майя не стала напоминать про договор не перебивать. Особенно, когда почувствовала: ее пальцы уже не лежат на полу, а стиснуты так, что захотелось шипеть от боли.

– Ну или так, да. – Шипеть не пришлось – опомнился он и отпустил ее быстро. – Досталось тогда, если подумать, всем – в той или иной степени. Но прежде всего непосредственным участникам. Россия, например, чуть не лишилась правящей династии, а Сведия… Интересно, ты когда-нибудь слышал фамилию Скутвальсон?

Пальцы опять захотелось спасать. Виртуал виртуалом, но даже здешней ее проекции оказалось здорово больно, когда их снова стиснули. Удержалась, потому что терять такую обратную связь не хотелось категорически.

– Известный тогда был персонаж, – продолжила она, словно не заметив боли. – Дипломат, политик… Меценат даже – по крайней мере сам себя он так титуловал регулярно. Сгинул, говорят, где-то на Российских просторах во время тогдашней заварушки, им же по большей части и устроенной. Но перед тем многое успел вывезти к себе в страну. И многих. Кое-что с концами, но кое-что потом удалось вернуть – через его дочь. Лично будущий глава службы безопасности империи тогда этим занимался – господин Доньев. Сергей Владимирович. Тоже, наверное, никогда про такого не слышал? Это было одно из первых его серьезных дел, здорово подогревших потом стремительный карьерный рост.

И вдруг резко припечатала, рассчитывая на вполне определенный эффект:

– У Мур его глаза! Хоть это ты знаешь? А вот цветом твои больше похожи, у нее все-таки посветлей.

– Я бы лучше послушал, откуда подобные сведения у тебя? – голос Петера звучал нарочито ровно. Да и над ее пальцами перестали, наконец, издеваться, выпустив на волю.

– Про глаза? – не удержалась она.

– Про его тогдашнюю связь с дочерью Скутвальсона! – категорически не приняли этот ее тон.

Ну что ж, серьезно так серьезно:

– А я, прежде чем сюда ехать, постаралась добраться до всего, что так или иначе могло иметь отношение к делу. В том числе и той его части, где маячили крайне навязчивые намеки на всех этих ваших новых луддитов.

– Очень хотела выслужиться?

– Очень не хотела облажаться. С такими родственничками как у меня, это непозволительная роскошь, знаешь ли. Так что и правда постаралась прошерстить действительно все – в том числе и по взломанным допускам бабули. А ты ведь представляешь какие могут быть допуски у министра обороны, пусть даже и бывшего?

Петер явно представлял:

– Выходит, такие родственнички зло не всегда?

– Не всегда. – Спорить она не собиралась. – Потому как именно в массиве данных, открытом по ее паролю, история дочери Скутвальсона мне и попалась. Я правда ее тогда по диагонали глянула, в детали особо не вдаваясь, но все равно хватило, чтобы сообразить – источник этого вашего ордена отважных борцунов со всякой сильномеханической нечистью именно там, в тех событиях. И упросила Зарвицкого подсунуть папочку аналитикам концерна, на предмет окончательного прояснения этой связи.

– Подсунуть? Нелегально полученную папку? – скрыть скепсис тот даже не попытался. – Ну ладно, допустим Деда своего ты не испугалась, верю. Он тебе и не такое спустит. А господина Доньева? Что из-за твоей инициативы та его давно похороненная история вдруг выплывет, мать императора – его нынешняя любовь, о ней узнает, а тебя в отместку ненавязчиво прибьют невзирая ни на какое родство?

– Нет, ты все-таки не понял. – Теперь уже Майя стиснула ему пальцы. – Доньев никогда это не хоронил – я сейчас и про папку, и про саму историю. Даже скрывать особо не старался, по крайней мере, Анна… мать императора всегда была в курсе.

– Ч-что?!

– То! Твою Мур до сих пор ищут. У Сергея Владимировича больше нет детей. И не было никогда. Понимаешь? Он будет счастлив, если найдет ее. А вот кто и зачем внушил вам обратное – можешь сам прикинуть. И сделать выводы.

– Знаешь, – голос у Петера звучал совсем стыло, когда тот освободил, наконец, руку. – Я ведь долго сомневался, стоит ли мне сейчас сюда вообще приходить. Был уверен, ты станешь просить выпустить тебя. Может и умолять даже. Не хотелось видеть твоего унижения.

– И? – не выдержала она, когда тот снова притих.

– Но можно ведь и не умолять, правда? Вот так – тоже можно. Особенно если ты не дура, а уж в этом-то никто никогда не сомневался.

– Хочешь сказать, я это все придумала? Прямо сейчас?

– Да. Я тебе не верю.

– Ну и не надо. Можешь сам на те документы глянуть – достаточно снова наведаться на некий спутник, с которого открываются так эффектно зарисованные тобой виды. Искать нужно папку, что Дед по моей просьбе перекинул для здешних полицейских в лице некоего господина Юханна. И обязательно обрати внимание: появились они там задолго до нашего разговора. Так что ни о каких подтасовках речи нет.

Петер молчал, и Майя решилась добавить:

– Пожалуйста, передай ее потом Мур. Думаю, ей тоже надо это увидеть.

– Зачем? – повел тот плечами, расставаясь со своей пугающей неподвижностью. – Даже если поверить тебе, разве для нее оно что-то меняет? Ваш этот Сергей-как-его-там-дальше и мать-то ее не любил, не говоря про случайно заделанную дочь. Целью разыгранного им тогда представления было добраться до документов Скутвальсона. Все!

«Знал бы ты, какие представления умел разыгрывать сам этот господин почти меценат…»

– Не любил, тут ты прав. Да и насчет документов прав тоже. – Врать Майя и не пыталась, не тот случай. А выступать для кого-либо адвокатом – тем более. – Любовь у него была лишь с матерью нынешнего императора, причем взаимная. Вот только случилась она гораздо позже того «представления», о котором речь. А Мур он искать начал сразу, как случайно узнал о ребенке…

– И, видно, не слишком усердно.

– Напротив, настолько усердно, что пару раз злоупотреблял служебным положением, едва не вылетев со своей крутой карьерной лестницы. Но именно благодаря этим поискам в концерне Зарвицкого потом и нащупали связь между ней и новыми луддитами.

– Вы все равно не найдете никаких доказательств, – отчеканил тот. – Информационной безопасностью там занимаюсь лично я, так можете хоть утереться своими подозрениями. Без серьезных оснований вам даже никого из студентов допросить не дадут – господин декан позаботится.

– Декан? – вот теперь и Петеру удалось ее удивить. – Никогда бы не подумала, что он тоже из сочувствующих идеям Мур.

– Он не из сочувствующих. Он просто ее любовник.

– А-а-а… Кх-м, – Майя взяла, наконец, себя в руки, – думаю, в любом случае не нам решать, что она должна знать, а чего нет. Просто передай ей документы, дальше твоя мать и сама прекрасно во всем разберется.

– И что же ты хочешь взамен? За такую благотворительность? На волю?

– Ты все равно не сможешь меня выпустить, так к чему спрашиваешь? – Возражений, на которые Майя в глубине души все же надеялась, она так и не дождалась. Да и вообще не дождалась никакой видимой реакции, и заканчивать ей пришлось самой: – Так вот, Петер, когда тебе не позволят меня отсюда вытащить – независимо от того, пойдет Дед вам навстречу или нет, окажи мне ма-аленькую последнюю услугу. Там, в реале, вложи мне в карман мофон. Просто вложи. И все.

– Твой мофон?

– Ну разумеется. Тот, что до сих пор валяется в ящике под твоим системником… И только не говори, будто мог его кому-то там передать, не попытавшись предварительно разобрать по винтику!

– Всего лишь мофон? – усмехнулся Петер, возвращаясь к привычному стилю общения – пришел-таки в себя, выходит. – А не маловато?

– Ну, можешь еще и рассказом добавить – в свою, так сказать, очередь. О том, например, как вышло, что Мур почти в точности повторила историю своей матери? Или как у женщины с подобными убеждениями, мог появиться сын с даром сильного механика, передающимся исключительно по крови? Я про твоего отца сейчас, если вдруг не понял. А лучше сразу о том, кто и как сумел убедить вас, что во всех ее несчастьях именно механики и виноваты?

– Не механики. Концерны. – И добавил, уже поднимаясь: – Но возможно, ты даже получишь свой рассказ…

– Когда убедишься, что мой – не вранье?

– Не очередное твое вранье, да.

И ушел – на этот раз без лишних эффектов в виде тяжелых гулких шагов или бьющего по ушам визга от схлопнувшегося выхода.

А сделанный для нее свет остался.

Обернувшись и подняв, наконец, голову, Майя едва не выругалась – рядом с клеткой висел ни на что не опираясь… уютный красный абажур! С бахромой, мать его!!!

– Вот ведь… з-затейник. – Относилось это, разумеется, не к светильнику.

Глава 7

Но долго любоваться на совершенно неуместное здесь диво не пришлось – минут пять спустя, не больше, Второй вылепил себя из виртпространства прямо под чертовым абажуром.

– Ты как? – последний из закрутившихся стремительной воронкой пикселей лег на место, и Майя поймала давно уже привычное ощущение, что «одели» они сейчас пустоту, а под тонким слоем металлического блеска с размытым намеком на цвета, вообще ничего нет. Но с другой стороны, там и правда не было ничего – в болванке для отражения своих масок Второй не нуждался. Как и в лице. Вместо него все той же серебристой пленкой переливались вирт-очки и едва намеченные ниже очертания носа и губ – словно поверх них блестящий чулок натянули.

Но такая скорость появления помощника не обрадовала, а наоборот, насторожила, мигом заставив выкинуть из головы ненужное и неважное:

– Что там случилось? – подобралась она, вскакивая на ноги.

– Да почти ничего, – откликнулся тот ровно-скрипучим голосом, в который раз заставив удивиться: ну вот к чему он, этот скрип? Если голос Второй мог подобрать какой угодно и в любом диапазоне? Из чистой вредности и желания ни в коем случае не оказаться похожим на живого? Тогда это очередной жирный плюс к тому, чтобы считать его по-настоящему разумным – автоматам вредность точно не требуется. – Просто некий господин Петер Гриффитс экстренным выходом вывалился сейчас из вирта, сходу разнес половину своих системников и здорово удивил этим неких навестивших его лабораторию гостей. И пока те пытались проморгаться в этом внезапном смерче, всунул тебе в карман мофон, вынес окно и сиганул из него чуть ли не прямиком на своего железного монстра.

– Что?

– Ну ладно, не совсем прямиком. Сначала в клумбу, потом на стоянку, а потом уже на него. Чтобы унестись в неизвестную даль… ровно две минуты назад.

– Зачем?! – второй вопрос оказался еще бестолковее первого, но ответ Майя получила и на него.

– Нет сведений. И предположений нет тоже – не мне, машине, вас, адренолинозависимых, понимать.

– Н-да… – попыталась она переварить новость или хотя бы подобрать вменяемое объяснение столь стремительному развитию событий. Ведь до спутника Петер добраться никак не мог, и уж тем более не мог ознакомиться там с документами. Но в итоге сдалась, сообразив, что толку все равно не будет – ни данных, ни возможностей для этого категорически не хватает. Лучше переключиться на более актуальное: – А ты, смотрю, тоже зря время не терял? За пару минут найти меня здесь после дикой карусели с затертыми логами – это ж личный рекорд, да?

– Дед умеет мотивировать, – почти человеческим жестом повел тот плечом. – А практиковаться на мне он начал прям с того момента, как ты отключилась. Соединить вас? Пока он с той стороны последние трубки не расколошматил?

– Не сейчас, – передернулась Майя, надеясь не то чтобы совсем избежать неизбежного, но хотя бы чуток его оттянуть. Сначала дай на связь господина Юханна – сдается, пришла его очередь выполнять взятые на себя обязательства и вытаскивать меня оттуда. Кстати, что там планируют со мной реальной делать?

– Готовятся вывозить, – выдал второй после секундной заминки – словно к чему-то прислушивался. – Так что соглашусь, полицейский сейчас приоритетнее. Даю связь.

– Спасибо. А сам пока попытайся что-нибудь сделать вот с этим, – и она потрясла темные прутья решетки между ними.

– Принято…

Даже если Второй и хотел что-то к этому добавить, то просто не успел – полицейский словно ждал звонка, ответив после первого же гудка:

– Ларс Юханн, слушаю. Какого черта там у вас происходит?

Майя сообразила, что и вправду ждал – вот только не от нее. Похоже, умница Второй сумел вклиниться в какой-то их служебный канал связи.

– Майя Блумер, – ответила она в том же стиле, экономя драгоценные секунды. – Я сейчас в университетском городке, на втором этаже исследовательского корпуса системного факультета. Неплохо бы вытащить меня оттуда, и побыстрее.

– Ага-а… – протянул тот, понимая, похоже, больше, чем она сама. – Так это опять вокруг вас заваруха? Госпожа Блумер, наша машина уже на пути к университету, сейчас постараюсь организовать туда еще парочку экипажей – лишним не будет. Держитесь! Вы там как?

– Без сознания. Но держусь.

– В смысле «без сознания»? А этот звонок?

– Позже. Поторопитесь! – И тут же спохватилась: – Пожалуйста.

– Понял. – Кажется, господин не совсем Юханн в самом деле что-то понял и немедленно отключился – не дожидаясь отбоя с ее стороны.

Вот и отлично.

– Ну как? – оглянулась она на Второго, полностью погруженного в изучение решетки. – Можно что-то сделать?

– Сейчас – точно нет, – выдал тот привычно ровно. – Принцип абсолютно не ясен, и разбираться с ним не мне. Поэтому просто давай руку.

Сообразив, что именно тот задумал, Майя шумно выдохнула, стиснула зубы, но все-таки просунула ладонь сквозь прутья. И секунду спустя почувствовала, как ее выдернули наружу, словно живьем продавив сквозь сито – аж слезы из глаз брызнули.

А ведь сильные механики через что-то подобное проходят при каждом включении в систему. И даже работают потом. Ну значит и она сейчас немного отдышится, придет в себя…

Увы, с передышкой тоже ничего не вышло – едва Майя оказалась вне блокировки, Второй тут же наподдал ей в спину, экстренным выходом отправляя в реальность.

– О-ах-х-х… – получившееся из нее пюре будто еще и кипятком сверху окатили, дикой болью вышибая теперь не просто слезы, а сразу сознание.

***

Открывать глаза не хотелось категорически.

Да и не стоило, наверное – память Майе, когда она пришла в себя, даже близко не отшибло. Проблемы оказались совсем в другом – каждый нерв в теле гудел так, будто по нему не просто раскаленным катком прошлись, но и отутюжили сверху электрическими разрядами. Плюс добавляли дивных ощущений сведенные судорогой пальцы, шум в ушах и дурацкое чувство, будто в глазах все плывет, хотя она их даже открыть еще не успела.

Экстренный выход из цифры в реал это вам не хухры-мухры – по-хорошему после такого неделю в себя приходить надо до полной кондиции. Вот только кто ж ей даст? Счастье если пару часов урвать получится, да и те явно не сейчас.

Сейчас следовало наплевать на все, кроме спасения собственной шкуры, остальное подождет, в том числе и отдых. Ну и кроме Второго еще – хотелось побыстрей убедиться, что и с ним порядок. А невозможная и немыслимая картина, в последний момент ухваченная выпнутым из виртуала сознанием, всего лишь затейливый Майин бред. Очень хотелось, да. Но согласиться со столь логичным объяснением все-таки что-то не давало. Возможно, редкостная реалистичность того бреда? Растущий, загибающийся по гребню вал черноты, явно нацелившийся накрыть их светлый подабажурный пятачок – словно ладошкой прихлопнуть…

Но решиться хоть на что-нибудь Майя так и не успела – вокруг внезапно началась какая-то суета. Голоса, и раньше пробивавшиеся сквозь шум в ушах, стали вдруг резкими как команды, люди – опять же если судить по этим голосам – забегали и засуетились, а ее саму, все еще распятую в ложементе, кто-то второпях едва не опрокинул вместе с ним. Зато это позволило ей ненавязчиво пошевелить вернувшими подвижность пальцами и нащупать оказавшийся под ними карман с привычной тяжестью Второго. Теплого. Немедленно откликнувшегося легкой вибрацией.