Друг из шкафчика

– Быстро – в медпункт! – крикнул он Егору.

И чуть тише, Амелии:

– Скамья. Немедленно.

Она прошла мимо остальных, не глядя ни на кого. Села. Руки дрожали. На коленях – отпечатки ладоней. На губах – вкус железа, будто удар достался ей. В области груди стало как-то слишком тяжело. Она не хотела этого. Мяч полетел от злости, не ради удара. Но удар произошёл.

Желудок болезненно сжался. Случайность не отменяет вины. Неважно, что не целилась. Важно – попала. Она должна извиниться, и пока не сделает этого – не будет покоя.

За минуту до финального свистка дверь спортзала распахнулась, пропуская внутрь фигуру в серой толстовке. Нижняя губа Егора опухла, на ней темнел рваный след, но кровь больше не текла. Физрук, оперевшись на стену, остановил игру: мяч закатился в угол.

– Все свободны, кроме Лебедева и Орловой.

Сэм и Лера не спешили уходить. Молча растворились в тени от канатов и шведской стенки.

– За произошедшее будет наказание, – подошёл учитель ближе к не заслужившим свободы.

Уголки губ Егора дрогнули в направлении привычной улыбки, но парню тут же пришлось сжаться от боли. На лице промелькнула гримаса досады.

– Оба остаётесь, – продолжил физрук. – Мыть полы, и чтобы до блеска.

– Что?! – выступил вперёд Егор. – А я-то при чём? Меня вообще-то по лицу шарахнули!

– Спровоцировал, – отрезал учитель. – Виноват не меньше.

Возрастающее возмущение не знало границ, и Егор уже набрал в грудь воздух, готовясь выдать всё, что думает о «справедливости» наказания, но физрук уже обернулся, метнув взгляд в сторону стены:

– И никакой помощи. Если увижу, что эти двое, – кивок в сторону Сэма и Валерии, – вмешиваются или «случайно» остаются, – будете мыть пол вчетвером весь месяц.

Сэм сжал челюсти, Валерия сменила позу, но оба не проронили ни звука.

– Всё. – Учитель поставил перед «наказанными» ведро с мутной водой, швабры и несколько тряпок. Секунда – и он уже на выходе.

– Остальные – вон отсюда. Сейчас же, – бросил мужчина уже через плечо.

Сэм скользнул взглядом по Егору, задержался на лице Амелии, но сохранил молчание. Лера и вовсе не оглянулась на сестру. Дверь хлопнула, оставив внутри школьного спортзала двоих.

Тишина, ведро, пол с капельками крови и неловкость между наказанными.

Не теряя времени, Амелия взяла тряпку, погрузила в тёплую мутную воду, отжала и натянула на деревянную основу швабры. Склонилась и провела по полосе разметки – кровавое пятно исчезло.

Промахнуться в гневе – не оправдание. Егор, конечно, заслужил щелчок по самолюбию, но не по лицу. В голове завертелись фразы: «Извини. Не хотела. Погорячилась». Слишком сухо. «Прости, я…» – нет, звучит как дешёвая попытка откупиться. Может, просто сказать, что не целилась? Что не ожидала? Всё казалось глупым, неуместным. Воды было много, но слов – катастрофически мало.

Позади послышалось приглушённое фырканье.

– Ой, не урони слезу, малинка-малинка, – протянул одноклассник своим особым, «добродушным» тоном.

Пальцы Амелии сжали ручку швабры так, что костяшки побелели, но в сторону Егора и маленького укоризненного взгляда не выпустила. А он ведь снова её испытывал. Зачем?

Тем временем парень, не торопясь, выудил из ведра крошечную тряпку – скорее салфетку, чем инструмент для уборки – и, расхаживая по залу, лениво размахивал ею в воздухе.

– Ты, главное, не упади от усердия, – бросил он с ухмылкой в голосе, но не на лице, потому что помнил – это довольно больно.

Ответа не последовало. Только ритмичные движения – вперёд, назад, по диагонали. На чистом участке пола уже отражался свет.

Пауза повисла. Пошутил – не сработало. Поскользнулся на молчании.

Егор почесал висок:

– Да там вообще крови – с гулькин нос, – сказал он с искренним разочарованием. – Влажной салфеткой бы протёрли, и хватит. А нас – вон! Весь зал драить заставили.

Все эти жалобы уже почти убедили Амелию в том, что губу она разбила однокласснику заслуженно. Она бы даже повторила это.

– У нас с Сэмом вообще планы были, – продолжал возмущаться тот. – А я теперь тут с тобой, пол натираю. Романтика.

– Ты всё равно ничего не делаешь! – не выдержала Лия. – Хоть бы не ныл!

– Как это – ничего? – с самым непонимающим видом вскинул брови Егор. – Я, между прочим, тебе компанию составляю, малинка-малинка.

Швабра вылетела из рук Амелии и со стуком приземлилась рядом. Девушка выпрямилась, шагнула вперёд. Даже стоя на цыпочках, она всё равно не доставала однокласснику до подбородка. Но глаза смотрели снизу вверх так, словно могли прожечь у него дыру во лбу.

– Ты такая забавная, – с напускной нежностью произнёс Егор и пальцем – совсем легко, почти невесомо – стукнул девушку снизу по носу.

От такой наглости её аж передёрнуло, и Лия толкнула парня. Потом ещё. И ещё. Каждый раз с новой фразой:

– Ты всегда такой?!

– Думаешь, тебе всё можно?!

– Всё превращаешь в цирк, тебе хоть раз кто-нибудь говорил, что ты…

Он отступал, пятясь, пока не достиг стопки матов. Последний толчок оказался решающим – спина коснулась синего винила, ноги споткнулись, и он рухнул, впрочем, слишком уж ловко. Растянулся на мягком спортивном инвентаре, как кот, добравшийся до тёпленькой постельки, и, не меняя выражения лица, приподнял голову:

– Ну и чего ты злишься? Ложись рядом, сделаем перерыв.

Ответом было громкое молчание. Амелия отвернулась и, подняв с пола швабру, направилась дальше отбывать наказание. Губы плотно сжаты. А за спиной – довольный Лебедев, устроившийся на матах так, если бы не уборку назначили, а каникулы внеплановые объявили.

Руки заныли от усталости, спина от напряжения тоже дала о себе знать, но Амелия не останавливалась. Егор же, не проявляя ни капли сочувствия к происходящему, скользил пальцами по экрану телефона, уничтожая врагов на каком-то мультяшном поле битвы. Щелчки, вибрации, ехидные смешки. Мир вокруг него распадался на пиксели и пыль, в то время как чужое усилие пахло тряпкой и терпением.

Когда последний кусочек зала засиял под потолочными лампами, Лия выдохнула с облегчением. Тряпка повисла в руке, швабра уткнулась в угол. Осталось вылить почерневшую воду. Но стоило ей только наклониться к ведру, как рядом раздался голос:

– Не таскай тяжести, малинка-малинка.

Ведро перехватили раньше, чем она успела среагировать. Егор стоял уже на ногах, чуть склоняясь, чтобы уравновесить груз. Всё такой же довольный, только теперь – с видом благородного героя, решившего избавить даму от лишнего труда.

Учитель физкультуры осмотрел зал, задержав взгляд на белых чистых линиях разметки, кивнул одобрительно и махнул рукой:

– Свободны.

Лия едва сдержала облегчённый вздох. Наконец можно лишить себя столь приятного (нет) общества Лебедева. Проходя мимо парня, не сказала ни слова – у неё не осталось ни раздражения, ни сил.

В коридоре почти у самых дверей зала она увидела прислонившегося плечом к стене Сэма. Воротник рубашки застёгнут на все пуговицы, на голове – наушники, от которых струилась едва уловимая басовая волна. Он не пошевелился, даже не поднял взгляда. Всё это время ждал друга. Никуда не ушёл.

А тот… валялся на матах, хихикал и гасил врагов в телефоне, пока кто-то вымывал за него каждый сантиметр зала.

Где-то глубоко внутри кольнуло что-то похожее на зависть. У Амелии не было таких верных друзей, даже сестра не стала ждать и убежала домой.

Кеды шлёпнули по плитке на пороге уютной квартиры, сумка с глухим стуком приземлилась под стул, и уже в следующую секунду Амелия нависла над обеденным столом. Пар из тарелки щекотал ноздри, а в животе зияла пустота размером с весь спортзал. Ложка за ложкой девушка поглощала суп, совсем не боясь забрызгать беленькую рубашку.

За спиной послышались шаги, а следом – голос отца:

– Почему так поздно сегодня?

Редкие серебристые пряди пробивались сквозь чёрную смоль его волос и едва заметно блестели в тёплом освещении. На лице – не морщины, только тени усталости. Взгляд устремился прямо на дочь.

У раковины, спиной к ним, стояла мать. Прямые плечи, тёмные волосы убраны в аккуратный пучок, тонкая струя воды шуршала о фарфор. Рядом в сушилке выстроились по размеру тарелки, поодаль на столе – салфетки в плетёной корзинке, баночка с мёдом и недоеденный пирог, прикрытый полотенцем.

Амелия едва заметно дёрнулась, запнувшись за ответ. Ложка застыла у рта, рука медленно опустилась. Слова не приходили.

– На физре прямо во время игры один гений обозвал её… – возникла в дверях Лера.

Дальше сестра выложила родителям всё до мельчайших подробностей, включая то, с какой злостью Лия швырнула мяч, а тот отрекошетил прямо в обидчика, так же не упустила подробностей с кровью и дальнейшим наказанием.

– И кто это там такой нахальный? – выпрямился отец.

– Егор, – не моргнув, ответила Валерия. – Лебедев.

Брови главы семейства сдвинулись, словно в голове только что сложился некий давний пазл.

– А-а, – протянул он. – Ну конечно. Лебедев. Весь в родителей – такой же… – мужчина резко замолчал, язык едва не выдал больше, чем позволено при детях. – Того же поля ягода.

Мать выключила воду, повернулась, вытерла руки о полотенце. В глазах – лёгкое неодобрение, но молчание означало согласие. В комнате стало тише: только часы на стене щёлкали секунды, и ложка Лии ударялась о тарелку.

Она не раз прокручивала в голове всё, что знала о Лебедевых, но понять, откуда столько ненависти в голосе отца, не удавалось. Никакой ясной причины. Только обрывки чужих разговоров, случайные фразы, вылетевшие в сердцах. Однажды, давно, отец открыл свою юридическую контору – первую и единственную в их тихом городке, где все знали друг друга не по имени, так по взгляду. Тогда, по его словам, он поверил в людей и дал шанс. Устроил на работу семейную пару – именно тех, чья фамилия теперь вытягивала из него яд.

Изначально всё шло размеренно, даже дружно. Но однажды – ссора, несогласие. Лебедевы ушли. Открыли собственное дело, своё имя вывели на вывеске – без зазрения совести, по словам отца. С того момента между семьями пролегла незримая граница. Успех конкурентов разросся стремительно, клиенты потянулись нескончаемым потоком. А Орлов всё чаще возвращался домой мрачнее обычного, раз за разом повторяя одно и то же: его предали, использовали, украли всё, чего достиг. И теперь жируют на его трудах.

Прежде чем покинуть кухню, взгляд отца скользнул от одной дочери к другой и обратно, задержался, тяжелея с каждым мгновением. Затем, не повышая голоса, мужчина устало бросил:

– Узнаю, что кто-то из вас спутался с этим… – фраза осталась без имени, но оно и не требовалось, – в тот же день схороните меня.

И шагнул прочь, не оглядываясь.

На следующий день на биологии Амелия сидела одна. Вообще, она почти всегда сидела одна. Лера предпочитала делить парту со своей подругой Лизой – ведь с сестрой они и дома могут побыть вместе.

Иногда к Лии подсаживался Лев. В основном он это делал перед очередной игрой. Другие девочки тоже изредка оказывались на соседнем стуле, но по-настоящему рядом никто не оставался. И Амелии этого было достаточно. Потребности в чьём-то постоянном присутствии она не ощущала. Ей хватало сестры и её подруг.

В одиночестве Амелия находила свою прелесть. Пустой край парты, разложенные тетради, много свободного пространства и чистый лист бумаги, который не видят посторонние глаза, – всё это превращалось в маленькую студию по созданию комиксов с нелепыми персонажами.

Злодея чаще всего исполнял Станислав Юрьевич – строгий, угловатый, с вечной тенью недовольства в глазах. Амелия ловко изображала его в смешных позах, с чудовищными приборами наперевес, например с гигантской катушкой Теслы. Он угрожал несчастным ученикам графиками и формулами. От урока до урока учитель физики оставался постоянной фигурой её вымышленного зла.

Но сегодня на бумаге поселилось нечто иное. Мелькнула серая толстовка, тонкая ухмылка с затаённой насмешкой – и в следующее мгновение прямо в центре сцены вырос демон с уложенными назад светлыми волосами, подрагивающим хвостом и прищуром довольного проказника. Егор Лебедев. Карикатурный, преувеличенный, с голубыми огоньками в глазах и крылышками – не слишком устрашающими, даже милыми. Его появление на листе – редкость, почти отклонение от привычного сценария. Да и образ у него получился скорее обаятельным, чем пугающим, пусть и со шлейфом хаоса за спиной.

История вышла, как всегда, короткой: несколько реплик в облачках да пара сцен. Амелия перечитала комикс, едва заметно усмехнулась – и тут же нахмурилась. Всё это – глупости. Несерьёзно. Пустая трата времени.

Она прекрасно знала: ей предстоит стать врачом. Учёба, университет, клиника – вот её маршрут, и не место на этом пути картинкам с демоническими одноклассниками. Родители бы не поняли. Не то чтобы они запрещали рисовать – но такое занятие показалось бы им… неуместным. Ни к чему не ведущим. Ни один диагноз нельзя поставить облачком с диалогом. А уж отец… Он лишь усмехнулся бы и спросил, сколько «такая чепуха» приносит в час.

Даже Лере довериться было нельзя. Та не способна ни на секунду удержать секрет за замком. Одно слово – и вечером за ужином вся семья уже обсуждала бы увлечение Амелии, отпуская комментарии, которые она не хотела бы слышать.

Когда звонок возвестил об окончании урока, Лия не колебалась. Одним движением смяла лист и, подойдя к мусорной корзине у стены, безжалостно распрощалась со своим творением. Домой такое приносить не стоит.

На перемене Валерия и Лиза отправились в уборную, Амелия же осталась снаружи.

Опустив взгляд, она позволила чёлке частично скрыть лицо. Голова медленно покачивалась из стороны в сторону, пальцы невольно цепляли край серой юбки, и тот уже начинал терять свою первозданную ровность.

– Знаешь, я тут подумал… – внезапно возник голос сбоку, а тепло чужой руки легло на плечи.

Амелия дёрнулась, сопроводив это ругательством. Два чёрных хвостика подпрыгнули и разбежались в разные стороны, подчёркивая испуг хозяйки.

Рядом стоящий Егор, как обычно, вспыхнул глазами – тем особым светом, который заставлял людей либо отшатываться, либо втягиваться в его орбиту. Улыбка расплылась, но только наполовину: правая сторона губ чуть дрогнула, напоминая о вчерашнем ударе.

Руку с плеч Амелии он не убрал. Напротив, пальцы чуть сильнее сомкнулись, как бы закрепляя своё присутствие.

– Если «малинка-малинка» не в тему, – негромко проговорил он, – пускай будет «АмАлинка».

От такого варианта у Амелии перед глазами пронеслась яркая комиксная сцена – кулак, летящий в чью-то самодовольную физиономию, и симметричная ссадина на губе. Но в реальности кулак остался при себе, а злость – под кожей.

– Вообще-то я АмЕлия, а не АмАлия, – процедила она, сдерживая дрожь в голосе.

Егор, казалось, только этого и ждал. Голова чуть склонилась, а во взгляде заплясали новые искорки.

– Ах да, конечно, тогда АмЕлинка. Так даже звучит приятнее, не находишь? – подмигнул он, и живой уголок губ приподнялся ещё на миллиметр.

В этот раз Амелия не удержалась и замахнулась в сторону одноклассника, но тот уже отпрыгнул, смеясь, как мальчишка, которому удалась очередная выходка. Кроссовки заскользили по плитке, фигура исчезла в повороте, а вместе с ней растворился в воздухе лёгкий шлейф дразнящего веселья.

Из туалета вышли Валерия и Лиза.

– Эээ… Лия? – первой заметила что-то неладное сестра. – С тобой всё в порядке?

– Лучше не бывает, – отрезала та, одёргивая юбку со всей злостью.

14. И в апреле пошёл снег

Прошлый учебный год, январь.

Уже который месяц Егору не давали покоя два чёрных хвостика за передней партой. Они задорно прыгали при каждом движении головы Амелии Орловой, колыхались в такт шагам, занимали всё его внимание, вытесняя уроки, учителей, даже мяч на физре.

Он пытался разобраться, что же такое разглядел в этой малинке-малинке, то есть Амелинке. Не понимал. Не та, кто смеётся громче всех. Не та, кто щебечет, словно птичка. Не та, кому он привык улыбаться по пути в столовую – и получать в ответ взгляд, полный готовности растаять. Ничего особенного. Но именно это «ничего» заполняло его голову.

С другими – легко. Подошёл, кинул шутку, подмигнул – всё срабатывало. С Лией же язык прилипал к нёбу, мысли путались, а тело предательски спотыкалось даже на ровном полу.

Неделей раньше он дважды не удержался. Не придумал ничего лучше, чем потянуть за хвостики. Первый раз – несильно, чтобы просто глянула. Второй – потому что не глянула.

Она сорвалась с места так, как он и мечтать не мог, – устроила погоню, на зависть боевикам. Он носился по коридорам, прятался за колоннами, перескакивал через лестничные пролёты. Смех бился в грудной клетке, пока не затих при виде Станислава Юрьевича.

Физик молча подошёл, схватил за плечо и повёл к директору. Илья Евгеньевич изобразил строгость: хмуро выслушал, цокнул, полистал журнал ради приличия, после чего вздохнул и отпустил:

– Егор, ну хоть при Станиславе Юрьевиче не бегай, ладно?

Состроив раскаявшийся вид, он кивнул, хотя чувствовал, как всё ещё дрожали пальцы от того, что на секунду коснулся волос Амелии.

– Помнишь, что тренировку перенесли на сегодня? – ткнул его в бок Сэм, когда урок географии уже близился к концу.

– Ага. Даже пометил, – отозвался Егор.

И в знак подтверждения раскрыл блокнот с потёртой чёрной обложкой, где по-английски значилось одно короткое имя: «Dean». Надпись выцвела, но всё ещё смотрела дерзко, как и её владелец.

С трудом разобрав почерк, Сэм удовлетворённо кивнул – порядок. Значит, мозги друга не полностью растворились между рядов с симпатичными одноклассницами.

Егор же в это время мысленно поблагодарил старую привычку всё записывать. Потому что про перенос он напрочь забыл, а в блокнот заглядывать не собирался – не тогда, когда в поле зрения мелькает кое-что поинтереснее.

На перемене два друга уселись на подоконник в школьном коридоре – этого времени как раз хватало, чтобы сыграть разок в любимом шутере. Пальцы скользили по экранам с автоматизмом, достигнутым десятками сыгранных часов. Сэм шёл первым – прорезал путь через вражеские заслоны. Егор прикрывал с флангов, предугадывая шаги противника ещё до появления на радаре. Победа стала привычной для этого слаженного дуэта, но…

Образ, который и так зафиксировался на подкорке, промелькнул совсем рядом, и Егор приподнял голову. Лия – в компании сестры и ещё пары девчонок – кружила почти перед носом, жестикулировала, перескакивала с фразы на фразу и смеялась. Это звучание сбивало настройки. Он не услышал выстрела. Улыбка уже расцвела на лице, когда экран в ладонях резко потемнел.

– Как ты умудрился умереть? – процедил Сэм, не отрываясь от боя, но ответа не дождался.

В глазах Егора всё ещё стояла та лёгкость, с которой милая Амелинка бросала голову назад, схватившись за живот от смеха.

Не видя смысла продолжать игру в одиночку, Сэм сдался. И, отложив телефон, проследил за взглядом друга – но в обозначенном направлении как раз остановилась какая-то девушка из одиннадцатого класса, чтобы поправить жилетку, и закрыла собой Амелию.

– Ты невыносим, – чуть ли не закатил глаза Сэм, а Егор, решив воспользоваться открывшейся темой, кивнул в сторону одноклассниц:

– Неужели никто из них не нравится?

– Нет.

Тогда он задумчиво провёл пальцем по стеклу телефона, оставляя едва заметные следы.

– Тебе нужна какая-нибудь… необычная девушка, – растягивая слова, высказал он своё мнение. – Может, Лиза?

– Что в ней необычного?

– Ну… – губы Егора изогнулись в кривоватую усмешку. – Рыженькая же. Хочешь, крикну её?

Очевидно, не желая развивать эту тему, Сэм опустил взгляд, сунул телефон в карман и спрыгнул с подоконника.

К моменту, когда последние капли дневной муки стекали по школьному расписанию, Егор неожиданно для самого себя вспомнил о перенесённой тренировке. Первый выскочил из-за парты, схватил рюкзак и потащил за собой Сэма в раздевалку.

В голове сформировалось почти торжественное обещание: сегодня он сыграет чисто, чётко, с холодной злостью – и заставит мяч повиноваться. Сосредоточится настолько, что парни из параллели не смогут и одного броска в кольцо сделать.

Но план треснул при первой же попытке воплотить его в жизнь. Пока Сэм затягивал кроссовки, Егор застыл, глядя в сумку. В ней явно не хватало шорт – должно быть, остались в шкафчике. Он поморщился, ругнулся про себя и, перехватив мимолётный взгляд друга – тот самый, где недовольство никогда не нуждалось в словах, – махнул рукой:

– Сейчас, я быстро.

На подходе к сорок седьмому шкафчику Егор заметил движение. Он сбавил шаг. Чёрные хвостики, рассыпавшиеся по плечам, сразу же выдали хозяйку. Амелия. А рядом – никого.

Остановиться? Развернуться? Пройти мимо, сделав вид, что спешит? Да ни за что!

– Эй, малинка-малинка, – шагнул он к однокласснице. – Если хотела меня увидеть, могла просто прийти в спортзал, а не делать вид, что что-то тут потеряла.

Амелия вздрогнула тут же, захлопнув дверцу шкафчика. Повернулась – а взгляд уже горел гневом.

– Отвали.

– Как не дружелюбно, – протянул Егор. – А я, между прочим, соскучился.

– Отвали, сказала! – демонстративно она закинула на плечо сумку и отвернулась от него в направлении гардероба. Но отпустить Амелинку так просто парень не мог, а в голову, кроме как снова дёрнуть её за хвостики, ничего не приходило.

Секунда… и вот она уже сама за ним бежит по коридору.

Не желая в очередной раз наткнуться на какого-нибудь физика, Егор свернул под лестницу на первом этаже, остановившись возле запасного выхода с соответствующей зелёной табличкой. Вскоре и Амелия влетела как ветер. Перевела дыхание и, не раздумывая, напала на одноклассника с кулаками.

– Ты, – удар, – болван, – ещё один, – тупой, – хлёстче, – идиот, – почти с надрывом.

Он не сопротивлялся. Смотрел, как волосы вырываются из резинок, как щёки пылают. А потом – аккуратно, но твёрдо – перехватил её руки и прижал к туловищу.

– Ну всё-всё. Я так и до свадьбы не доживу.

Она дёрнулась, но не вырвалась. Только задышала ещё чаще, как после спринта. Егор тоже сбивался на каждом выдохе – в груди шумел вихрь. Близость звенела в ушах. Он чувствовал, как под пальцами пульсирует напряжение Лии, как взгляд обжигает щёки.

А в какой-то момент парень и вовсе перестал дышать. Тело само потянулось вперёд. Лоб почти коснулся её. Потом – губы. Вспышка. Он не знал, сколько длился миг – секунду или вечность. Главное, что удара не последовало. Амелия застыла, только ресницы дрогнули.

Тогда он поцеловал её снова, но уже смелее.

Дальше – как сквозь розовый пар. Всё пульсировало тёплым светом и расплывалось на границе сознания, пока Егор с глупой улыбкой брёл обратно в спортзал. Он почти не касался пола, а то и вовсе летел среди взбитых облачков. В раздевалке запнулся о лавку, забыл, зачем вернулся, и только на третий раз вслух повторил: шорты.

На тренировке не случилось ничего из задуманного, Егор играл отвратительно, но от этого ему было ещё веселее. Сэм сначала хмурился, потом комментировал, потом уже не сдерживался. В какой-то момент количество замечаний от друга превзошло ворчание самого тренера. Но даже это казалось Егору… прекрасным. Он стоял на штрафной, пыхтел после очередного рывка, а перед глазами всё ещё мелькали раскрасневшиеся щёки, блестящие глаза и её губы. Та самая вспышка не отпускала.

С того дня всё изменилось. Без громких признаний и без переписок, которые можно случайно подсмотреть через плечо. Они просто стали вместе. Не по громкому «встречаемся», а по ощущениям – когда взгляды находят друг друга сквозь класс, когда пальцы случайно касаются под подносом в очереди столовой, когда в телефоне одно имя вызывает улыбку и жар в ушах. В их мире не было зрителей – только они двое, прячущиеся от лишнего света.

Егору это давалось тяжело. Он хотел кричать, держать её за руку на глазах у всех, не прятаться, не изворачиваться. Хотел сделать шаг – но каждый раз слышал твёрдое «нет». Потому что такова цена за его фамилию и межсемейные распри прошлого. Егор хотел поговорить с её отцом, Амелия просила – не надо, не сейчас.

И он смирился. Сложил чувства в коробку без опознавательных знаков, спрятал поглубже. Даже от Сэма, который знал его как самого себя. Доставал только при ней – при девочке с двумя чёрными хвостиками, упрямой, огнеопасной, невозможной – и настоящей.

Приходилось довольствоваться малым в том самом подлестничном пространстве под мигающим «выходом». Там почти никто не появлялся. Для перекусов, болтовни, переписок и поцелуев школьники предпочитали холлы, подоконники, туалеты. Никого не манило это пыльное, неуютное место.

В очередной раз Егор уговорил Лию опоздать на урок, чтобы немного побыть вместе под мерцающим зелёным свидетелем. Прижал её к груди, впитывая тепло сквозь все слои одежды, а свободной рукой перебирал упругий хвостик.