КОЛЛЕГИЯ. МУДРЕЙШИЕ

– Как ты думаешь, что тебе нужно, чтобы создать нечто настолько великое?

– Благословение Всевышнего. И знания такие глубокие, что человеческой жизни не хватит, чтобы их осмыслить. Я изучал труды греков и латинян. Я почерпнул оттуда многое. Но при этом у меня возникло еще больше вопросов. Их так много, что на поиск ответов не хватит и ста человеческих жизней. Один вопрос тянет за собой другой, а тот тянет третий. Пока ты думаешь над первым, на горизонте уже маячит четвертый вопрос. Нет, – разочарованно покачал головой ученик. – На все вопросы нам не ответить. Поэтому я выбираю только те, что мне кажутся интересными.

– Существует молитва, с помощью которой Всевышний может открыть дверь в сияющий чертог знаний. Войдя туда, ты узнаешь все и сразу. Там можно получить ответы на вопросы, которые ты пока даже не можешь задать. Тебе откроются истины, настолько далекие и сложные, что ты не сможешь их осмыслить. Но ты будешь знать, что они существуют, ты будешь знать, что на них есть ответы. Ты будешь знать сами ответы, хотя и не сможешь их понять. Ты будешь знать суть вещей, иногда не понимая ее.

– Ты говоришь загадками, мудрейший. Зачем мне знать ответы, которые я не смогу понимать?

– Затем, что ты будешь держать в руках ниточку от клубка великих знаний. Ты познаешь только то, что у тебя в руках, а познав, с помощью Всевышнего сможешь передать свои знания достойным, чтобы те их развивали и растили, как пахарь растит колос пшеницы. Чтобы познать больше, тебе нужно будет размотать клубок. И да. Для того чтобы его размотать, одной человеческой жизни не хватит. Поэтому потом ты передашь клубок своему ученику. Избранному. Но пока клубок истины у тебя в руках, ты будешь владеть всеми знаниями мира, понимать суть вещей.

– Хм… – задумался аль-Азди. – Все знания мира в одном клубке. Звучит заманчиво. Особенно если все это с благословения Всевышнего.

– Ничто в этом мире не делается без благословения Всевышнего.

– Ты говорил, что это молитва.

– Это, скорее, обращение к Всевышнему. Там всего пару строк. Ты наверняка их знаешь.

– Неужели так просто? – удивился ученик. – Обратился к Всевышнему и получил все знания мира.

– Все очень непросто, – покачал головой аль-Фадль. – Чтобы получить высшее благословение, нужен проводник. Тот, кто донесет просьбу до Всевышнего.

– Это ты? – аль-Азди перешел на шепот. – Как может смертный…

– Ни слова больше, – визирь поднял ладонь во властном жесте, и его ученик замер с открытым ртом. – У тебя есть выбор: познать суть вещей или продолжать жизнь как прежде, мучаясь тысячами вопросов.

– Познать суть вещей, – энергично закивал ученик. – Конечно, познать суть вещей.

– Тогда дай мне руку и смотри прямо в глаза, – аль-Фадль сел и накрыл ладонь ученика своей. – Повторяй. О Всевышний…

– О Всевышний… – начал ученик и встретил взгляд визиря.

Мир перед ним померк. Горящие на крыше факелы, минареты, медресе, звезды и раскинувшийся вокруг город исчезли. Он вдруг увидел себя и учителя со стороны, подвешенными в пустоте. В полной тишине. В холодном одиночестве бесконечности. Испугавшись, что это богопротивная магия, аль-Азди хотел было открыть рот, чтобы произнести оберегающую молитву, но тут темная пустота раскололась и из ее неведомых глубин появилась похожая на перевернутое древо молния. Тонкие искрящиеся нижние отростки, извиваясь, протянулись к нему и коснулись головы. В этот момент раздался оглушающий грохот. Все пространство заполнила и тут же пропала ослепительная вспышка. На месте молнии аль-Азди увидел сияющее перевернутое древо знаний во всем его великолепии переплетения радужных ветвей, которые, срастаясь, вливались в могучий ствол, исчезающий в бесконечности, имя которой Истина.

– Это великолепно, – прошептал ученик, когда древо начало растворяться в темноте. – Останься еще на мгновение. Я хочу впитать все, что в тебе есть.

– Ты уже впитал все, что может выдержать твой мозг, – услышал он голос визиря, и реальность вернулась легким прикосновением свежего бриза, дующего с залива.

– О мудрейший! Я видел! Я знаю. Ты прикоснулся к Источнику великой силы. К тому, что вывел человека из мрака дикости к свету. Ты избран провидением.

– Теперь и ты избран провидением. Теперь мы сподвижники. Теперь и ты можешь называться мудрейшим. У нас теперь одна миссия – нести людям свет знаний. Сейчас я дал тебе все, что получил от Источника сам. Теперь ты могущественнее халифа, потому что можешь подчинить любого правителя своей воле. Теперь ты мудрее всех мудрецов мира, потому что познал суть вещей. Теперь ты можешь силой своей мысли передавать эти знания избранным так, что они сами этого не заметят. Ты хотел оставить после себя великое наследие. Я дал тебе такую возможность. Ты оставишь после себя десятки ученых мужей, которые будут менять мир и вести людей к свету. Не это ли лучшее наследие?

– О да! – аль-Азди с видом победившего полководца окинул взглядом спящий город. Я чувствую в себе великую силу.

– Завтра я пойду дальше на юг. Затем на запад в Иерусалим, а оттуда на север в Византию. Ты же останешься здесь, в халифате, и будешь делиться знаниями с достойнейшими. Используй свою силу во благо, – улыбнулся аль-Фадль. – Не забывай, голос бога способен убеждать одиночек или небольшие группы. Против толпы он бессилен. Чтобы нести людям свет, тебе нужно занять влиятельное положение при халифе. Он разумный человек. Тебе будет легко с ним работать. Я напишу рекомендательное письмо. Он возьмет тебя в придворные астрологи или лекари. Ну а дальше смотри сам. Ты можешь убедить его назначить тебя своим визирем и придворным мудрецом. Лучшего преемника я бы не желал.

– Скажи, я могу так же, как ты, открыть древо знания достойному? Могу явить ему радужную молнию, возникающую из пустоты?

– Наверно, – на секунду задумался аль-Фадль. – Я не знаю, насколько глубоко в тебя проникла сила Источника. Но не забывай, наша миссия – передавать людям знания. Крупица за крупицей, чтобы они могли двигаться к свету по дороге, обозначенной провидением. А для этого в халифате достаточно одного сподвижника. Оттачивай голос бога. Передавай достойнейшим вокруг себя частички знаний. Когда настанет время, и ты поймешь, что твой путь в этом мире подходит концу, открой дарованное Источником древо истины своему наследнику. Тому, кто будет и дальше нести свет в этот мир.

– Мы еще увидимся? – с надеждой в голосе спросил ученик.

– Возможно. Мои годы идут к закату. Если не я, то придет кто-то из моих учеников. Без сомнения, вы друг друга узнаете. А теперь прощай, – визирь поднялся с подушек и расправил плечи.

– Спасибо за великий дар, о мудрейший. Я буду ждать встречи с тобой, – аль-Азди склонил голову в почтении.

Когда учитель ушел, сподвижник подошел к краю крыши и полной грудью вдохнул свежий, дующий с залива воздух. Он познал суть вещей. Он избранный провидением сподвижник. Он мудрейший. Осознание собственной значимости переполняло его. Мысли, идеи и образы роились в голове, как тысячи пчел на цветущей акации. Хотелось спуститься в библиотеку, взять перо и приняться за работу. Но аль-Азди усилием воли подавил этот порыв. Сейчас нужно отдохнуть. И обдумать план, который будет вести к исполнению великой миссии – нести людям свет знаний.

* * *

Руины Персеполя лежали в 50 километрах к востоку от Шираза, центра одной из провинций халифата. Отдохнув несколько дней у наместника, аль-Фадль рано утром со своим отрядом отправился на восток в пустыню. Он планировал вернуться через три дня, максимум через четыре, если поиски затянутся. Перед выездом наместник предложил ему взять с собой отряд гвардейцев. В том районе обосновалась секта отшельников-суфитов36. Вели они себя мирно, но жили обособленно и к себе никого не пускали. Торговцы, привозившие им еду, меняли ее на древние персидские изделия и монеты, которые суфиты откапывали на руинах Персеполя.

Подумав и посоветовавшись с Абу Бараком, визирь решил не брать дополнительных всадников. Но новость о том, что кто-то роется в древних руинах, настораживала, и он предупредил отряд быть начеку.

Персеполь – город персов, или, как его еще называли, Чехель Менар – город сорока колонн, был заложен в VI веке до нашей эры первым персидским шахиншахом37 Киром Великим. Он был четвертой столицей Персидской империи, лишь немного уступая в значимости трем другим: Вавилону, Ниневии и Эктабане. Город строился вокруг роскошного царского дворцового комплекса, обнесенного высокой стеной. Его основным сооружением была Ападана – большой дворцовый зал площадью более тысячи квадратных метров, чью крышу когда-то поддерживали 72 колонны высотой в 24 метра. Именно в этом зале в 330 году до н. э. пировал со своими диадохами Александр Македонский. После пира он в пьяном угаре приказал сжечь дворцовый комплекс и город, хотя тот сдался без боя, а жители связали и выдали македонцам персидского наместника и добровольно передали богатую имперскую казну.

Теперь же Персеполь представлял из себя тысячелетние руины, наполовину занесенные песком, из которого, как памятники далекого славного и трагичного прошлого, поднимались в небо два десятка высоких колонн Ападаны.

– Какая невеселая картина, – задумчиво проговорил аль-Фадль, глядя с холма на развалины древней персидской столицы и поглаживая шею своего гнедого скакуна. – Каким же нужно было быть злобным и честолюбивым глупцом, чтобы самому уничтожить дворец, который мог бы стать жемчужиной твоей империи. Впрочем, он и империю свою уничтожил в безумной погоне за несбыточной мечтой, за даром, которого он не был достоин.

– Ты о ком, мой господин? – спросил сидящий рядом в седле Абу Барак.

– Об Александре Македонском. Его еще называют великим. Слышал о таком?

– Не слышал, – мотнул головой воин. – Никто не имеет права называться великим, кроме Всевышнего, его пророка и нашего халифа – величайшего из правителей.

– Это точно. Хотя что ты можешь знать о настоящем величии, – вздохнул визирь и показал рукой на западную часть дворцового комплекса, вплотную примыкающую к пологой горе. – Наша цель там. Левее тех возвышающихся из песка колонн. Разбивайте лагерь. Найдите воду. Готовьте инструменты. Завтра вам предстоит поработать кирками и лопатами. И да. Будьте осторожны. Здесь где-то промышляют сектанты. Расставь часовых. Старайтесь избежать ссоры, но, если проявят враждебность, убейте всех.

Понаблюдав, как его небольшой отряд двигается вниз по склону холма, аль-Фадль тронул своего коня и пристроился в конце колонны.

Шатры разбили к вечеру. Нашли заброшенный колодец с водой достаточно чистой, чтобы напоить лошадей. Собрали хворост и развели огонь, чтобы подогреть хлеб и сварить рис с изюмом и сухофруктами. Когда солнце село, Абу Барак проверил часовых вокруг лагеря и вернулся в шатер визиря.

– Все спокойно, мудрейший, – доложил он с поклоном. – Я расставил людей. Приказал подготовить инструменты.

– Я не ошибся в тебе. Ты знаешь толк в походах, – довольно кивнул головой аль-Фадль. – Присядь рядом. Налей пиалу чая и отведай сухих фруктов.

– Благодарю, – воин опустился на подушки напротив визиря и, приняв из рук слуги пиалу с ароматным напитком, спросил: – Позволь задать вопрос. Что мы делаем в этих развалинах?

– Помнишь, я рассказывал тебе, что здесь когда-то была одна из столиц Персии – империи такой же великой, как Багдадский халифат. Тысячу лет назад Персия пала к ногам греческого завоевателя Александра Македонского. Захватил он и этот город. Захватил без боя. Защитники сами открыли ворота и впустили армию греков. Александр праздновал победу несколько недель. От пиров и вина разум его помутился, и он приказал сжечь дворец персидских царей. Этот пожар распространился на город и уничтожил его большую часть. В Персеполе греки захватили несметные сокровища. Кроме имперской сокровищницы, полной монет, они разграбили дворец и забрали золотую утварь и статуи. Всего Александр увез из сожженной столицы сто двадцать тысяч талантов серебра и золота.

– Это много? – спросил Абу Барак, посмотрев на свою растопыренную пятерню, словно стараясь прикинуть, сколько это будет на пальцах.

– Это очень много, – улыбнулся визирь и, задумавшись на секунду, перевел таланты в более знакомые меры веса. – Это больше восьми тысяч химилей. Ты можешь представить себе караван из восьми тысяч верблюдов, груженных серебром и золотом?

– Нет.

– Вот и я не могу. Потому что это очень много. Но греки забрали не все золото. Маленькая его часть осталась здесь, в руинах сожженного ими города. Мы пришли, чтобы его забрать и обратить во благо нашему делу.

– Оно будет помогать нести свет людям? – старый воин с надеждой поднял глаза на аль-Фадля.

– Да, мой храбрый махарб38. Оно будет помогать нам нести свет людям, – ему вдруг захотелось погладить Абу Барака, как верного пса. Люди, подчиненные с помощью голоса бога, были действительно преданны, как собаки. Аль-Фадль заглянул в глаза каждому воину из отряда, каждому слуге и каждый теперь был готов, без сомнения, отдать за него жизнь.

Наутро лагерь пробудился с рассветом. Отведав лепешек с финиками, люди взяли инструменты и поднялись на нависающую над городом, выдолбленную в скале ровную площадку шириной шагов шестьдесят с квадратной платформой, выложенной из гладко подогнанных камней. Здесь должна была находиться усыпальница Дария III, последнего правителя Персидской империи. Как водилось в то время, строители начали возводить это монументальное сооружение еще при жизни, но успели сделать только фундамент и широкую лестницу, ведущую к нему со стороны города. Потом пришел Александр, и персидская империя рухнула.

Оставив в лагере охрану, аль-Фадль поднялся с полутора десятками воинов и слугами на платформу. С сосредоточенным видом он прошелся по ней, словно что-то вспоминая, и, остановившись в дальнем углу, подозвал к себе Абу Барака.

– Вот здесь, – визирь топнул ногой в сафьяновом сапоге. – Уберите эту плиту. Под ней тайный вход в подземную усыпальницу.

Через час воинам ломами и кирками удалось приподнять массивную гранитную плиту размером полтора на два метра и подсунуть под нее веревки. Чтобы ее сдвинуть, пришлось пригнать из лагеря пяток лошадей. Наконец неподатливая гранитная глыба медленно отползла в сторону и открыла массивную дубовую дверь, обитую бронзовыми фигурками всадников с луками. Под ней оказалась крутая лестница, ведущая вниз в сторону центра фундамента.

– Что там внизу? – спросил Абу Барак, принюхиваясь к затхлому воздуху, поднимающемуся из прохода.

– Там основная усыпальница персидского царя, – ответил визирь. – Над ней должен был стоять величавый мавзолей с саркофагом, которому бы поклонялись потомки. Но само тело предполагалось захоронить под гробницей среди сокровищ, в окружении слуг и любимых жен. Таков был обычай. Усыпальницы строились на века. Если когда-то в будущем грабители или захватчики нагрянут сюда, они пройдутся по верху, но не будут знать, что основная усыпальница находится глубоко под фундаментом.

– Как тебе стало известно это тайное место, о мудрейший?

– Всевышний ведет меня по пути света. Он направляет мою руку. Все знания от него. Несите факелы. Мы спускаемся.

Основная подземная камера усыпальницы была вырублена в скальном массиве метрах в пяти под фундаментом. К ней вела прямая довольно широкая лестница с гранитными ступеньками. Сама камера, как и мавзолей, наверху была незакончена. В помещении шагов двадцать шириной лежали мраморные панели с вырезанными на них барельефами батальных и дворцовых сцен. Ими предполагалось отделать стены. В аккуратных стопках лежала керамическая мозаика для пола. Везде стояли ящики с инструментами и бронзовые стойки с чашами светильников. Единственным казавшимся законченным элементом был установленный в центре на невысоком ступенчатом постаменте саркофаг из белого, безупречно полированного мрамора. На его крышке покоилась мраморная же фигура бородатого мужчины в золотых доспехах. С фигуркой крылатого бога в руках.

– Это персидский царь? – спросил один Абу Барак.

– Да, это его каменное изваяние, – ответил визирь. – Снимайте крышку.

Два дюжих воина сдвинули крышку саркофага и заглянули внутрь.

– Там ничего нет, – сказал один из них.

– Посветите хорошо факелом. Сундук должен находиться в центре саркофага, – аль-Фадль поднялся на платформу и сам заглянул внутрь. – Вон же он. Сдвиньте крышку еще и поверните ее поперек.

В центре пустого саркофага лежал небольшой, размером локоть на локоть, квадратный дубовый сундук, инкрустированный серебром.

– Доставайте. Он очень тяжелый. Двоим придется залезть внутрь.

Два воина резво забрались внутрь, кряхтя подняли сундук и поставили на край саркофага, где его приняли еще двое и переместили на пол у постамента. Визирь спустился, с задумчивым видом обошел находку, провел ладонями по лицу и повернулся на восток.

– О Всевышний. Волей твоей мне досталась частичка наследия персидского царя. Благодарю тебя за щедрость. Молю! Пусть благословение твое и дальше освещает мой путь.

Совершив короткую благодарственную молитву, он уже хотел отдать приказ вскрыть сундук, но тут в двери усыпальницы показался воин из оставленной снаружи охраны.

– О мудрейший! Люди. Много людей. Они окружили нас.

– Сколько? С оружием? – спросил Абу Барак, взявшись за меч.

– Больше сотни. У них топоры, лопаты и кирки. У некоторых луки. Выглядят враждебно. Окружили площадку, но не атакуют.

– Если нападут, защищайте вход в подземелье. Нас пятнадцать человек. Лестницу в три шага шириной мы можем держать долго.

– Это не выход. Гробница может стать для нас ловушкой, – остановил его аль-Фадль. – Когда мы укроемся здесь, они просто завалят вход и через пару дней мы умрем от жажды. Нужно избежать кровопролития. Я поднимусь наверх и поговорю с ними. Если это суфиты, о которых говорил наместник, то они должны быть против насилия.

– Но мудрейший! Поднявшись наверх, ты подвергнешь свою жизнь опасности, – возразил Абу Барак.

– Я там окажусь в не меньшей опасности, чем в этом склепе, но у меня будет шанс все решить миром.

– Я пойду с тобой, – старый воин решительно шагнул вперед.

– Хорошо. Там наверху десяток твоих людей. Как только мы поднимемся, прикажи им опустить оружие.

Визирь запахнул халат и направился к лестнице.

Снаружи воины, сомкнув щиты и обнажив мечи, образовали квадрат вокруг входа в усыпальницу. Аль-Фадль осмотрелся. Люди в простых крестьянских одеждах, вооруженные кто чем, окружили фундамент гробницы, но, похоже, пока атаковать не собирались. Визирь протиснулся между двух круглых щитов, которыми его прикрыли стражники, сделал несколько шагов вперед и поднял руку.

– Правоверные! Я аль-Фадль ибн Наубахт, волей Всевышнего визирь нашего великого халифа Харуна ар-Рашида, вашего милостивого и мудрого господина. Да пребудет с ним благословение небес. Я пришел в этот разрушенный город по поручению правителя, – он достал из внутреннего кармана халата кожаный тубус с письмом халифа и поднял его над головой. Толпа молчала, хмуро глядя на пришельцев. – Мы не желаем вам зла, – прокричал визирь и сделал жест, чтобы воины за его спиной опустили оружие. – Кто у вас старший общины? Я хочу говорить со старшим.

Из первого ряда вышел пожилой человек с жидкой седой бородой и железной цепью на шее.

– Это наша земля, – проскрипел он. – Это наши руины. Среди них мы возносим молитвы Всевышнему о том, чтобы он очистил наши души от порока.

– Эта земля, как и все земли между четырех морей, принадлежит халифу Харуну ар-Рашиду. Да воссияет его имя в веках.

– Это наша земля, – упрямо проговорил старик.

– Хорошо, мои правоверные братья. Я, аль-Фадль ибн Наубахт, визирь светлейшего халифа, властью, данной мне нашим великим правителем, могу передать эти земли и эти руины в пользование вашей общине, – расставив руки в стороны, он сделал шаг к старейшине. – Но у меня будет одно условие. Вы станете хранителями этого священного места и будете возносить молитвы за невинно убиенных и сгоревших здесь заживо. Вы будете молиться, чтобы их души обрели покой, – не опуская рук, визирь сделал еще несколько медленных шагов вперед и остановился, когда мог уверенно рассмотреть глаза старика.

«Внемли мне. Повернись и скажи своим людям, что вы выполните волю халифа», – приказал он, вложив в эту мысль силу голоса бога.

Нервно дернув плечами, словно кто-то несильно стегнул его плетью, старейшина повернулся к толпе.

– Дети мои. Великий халиф ар-Рашид дарует нам эти земли, чтобы мы вознесли молитвы Всевышнему за упокой метущихся душ, – он воздел к небу руки и умолк в этой странной позе. Люди в толпе начали недоуменно переглядываться.

– Скажи им, чтобы возвращались в свои дома и готовились к молитве, – сквозь зубы прошипел аль-Фадль.

– Вернемся же в наши дома и будем готовиться к полуденной молитве, – хриплым голосом прокричал старейшина. Толпа осталась стоять, переминаясь с ноги на ногу, поглядывая то на своего предводителя, то на прикрытых щитами воинов за спиной визиря.

– Скажи им, что если они не послушаются, то их постигнет страшная кара Всевышнего. Их род будет проклят до седьмого колена, а души пожрет джаханнам39.

Услышав, какие беды сулило им неповиновение, люди начали расходиться.

– Иди и ты, – приказал аль-Фадль старейшине. – И проследи, чтобы твоя паства усердно молилась и не покидала своих домов до завтрашнего утра.

Опустив голову и сгорбившись, будто под тяжестью непосильной ноши, старик пошел вслед за своими.

– О мудрейший! Как тебе удалось убедить этих грязных бандитов разойтись? – раздался сзади шепот Абу Барака.

– На то была воля Всевышнего. Ничто в этом мире не происходит без его воли, – визирь оглянулся на старого воина. – Пошли за ними разведчика. Пусть узнает, где их поселение. Когда вернемся в Шираз, я прикажу послать сюда отряд, чтобы очистить эти руины от богопротивного сброда.

– Позволь это сделаю я. Ночью, когда они будут спать, мои воины тихо войдут в их дома и перережут всем глотки, как баранам.

– Ночью мы будем уже далеко. Пошли людей вниз, в усыпальницу, пусть поднимут сундук и отнесут его в мой шатер. Остальные пусть завалят вход и собирают лагерь. Мы покинем это место, как только будет навьючена последняя лошадь.

В шатре аль-Фадль без труда открыл сундук и с довольным видом осмотрел содержимое. Он был доверху наполнен золотыми дариками40, общим весом чуть больше двух талантов. Это был дар, с которым персидский правитель должен был прийти к вратам богов. Несметное сокровище даже для самых богатых вельмож халифата. Место, где оно хранилось, было частью знаний, полученных у Источника. И таких мест визирь знал много. А еще он знал расположение золотых, серебряных, оловянных залежей в халифате, Византии и западной части того, что осталось от Римской империи. Он был богат. Сказочно богат. С таким количеством золота он купит себе высокое положение в Иерусалиме, а затем и в Византии. Там он найдет следующего сподвижника. Правда, чтобы освоиться в Стране Ромеев41, нужен знающий местные нравы и обычаи компаньон. Один такой как раз был у визиря на примете.

Начало IX века. Византия. Константинополь

В попытке восстановить величие Римского государства, обезопасить свой трон и поставить быстро набирающее силу христианство на службу власти император Константин провел несколько важных реформ. Он сделал учение о Христе официальной религией и перенес столицу в восточную часть империи в город Византий, стоявший на берегу пролива, соединяющего Босфор и Мраморное море. Позднее Византий был переименован в его честь и стал называться Константинополем.

В 395 году Римская империя разделилась на Восточную и Западную, каждая под управлением своего императора. Меньше чем через сто лет Западная римская империя прекратила свое существование, пав к ногам варваров. Период античного расцвета в Западной Европе завершился. На тысячелетия наступили «темные века» с характерной деградацией культуры, науки, ремесел и разрушением построенной Римом развитой инфраструктуры.

В то время как на западе континента на фоне церковного мракобесия царил упадок и разорение, восточная часть Римской империи – Византия – процветала. С момента падения Рима она почти тысячу лет оставалась самым могущественным государством Европы и в периоды своего расцвета контролировала территории от Атлантики до Кавказа. Ее императоры сохранили, приумножили культурное, научное и философское наследие античных Рима и Греции и направили христианство в более гуманное русло, позволявшее определенную свободу мысли и трактовок священных текстов.

Как и любая другая крупная империя, Византия развивалась циклично. После периода расцвета и экспансии шел спад, спровоцированный внутренними противоречиями и внешним давлением, которое особенно ощущалось на юге, где раскинулась еще одна мощная держава средневековья – Багдадский халифат. Два государства предприняли несколько вооруженных попыток завоевания гегемонии в регионе Восточного Средиземноморья и Западной Азии. Поняв, что силы примерно равны, а значит, войны являются бесполезной тратой ресурсов, Византия и халифат в VIII веке смирились с неудобным соседством. Они установили столетний период «существования без большой войны», изредка прерываемый приграничными конфликтами разной интенсивности. Такой мир был выгоден обеим сторонам, поскольку стимулировал активную торговлю, обмен знаниями и, несмотря на разные религии, способствовал взаимному проникновению культур.