КОЛЛЕГИЯ. МУДРЕЙШИЕ

* * *

В VIII веке Византия вновь выходила из череды кризисов, спровоцированных иконоборчеством42, восстаниями черни в далеких провинциях и военными конфликтами с болгарами на севере и арабами на юге. Этот нелегкий период закончился с приходом к власти императора Исавра, основавшего династию, правившую почти сто лет. Исавру удалось восстановить спокойствие на границах и внутри страны и заложить основы нескольких сотен лет процветания и развития, которые позже историки назовут Македонским ренессансом Византии.

Столица Византии Константинополь была богатым, процветающим городом, полным своих забот, радостей и всяких интересных событий, привлекавших толпы горожан. Неудивительно, что никто не обратил внимание на богатого торговца, прибывшего из Иерусалима в гавань Феодосия43 на двух больших грузовых трехпарусных дромонах44. Звали его Исмаил ибн-Фадей. Такая смесь в одном имени иудейских и арабских частей нередко встречалась среди иерусалимской знати, старавшейся сохранить религиозный мир в процветающем многонациональном городе, который стал одним из торговых центров Средиземноморья.

Когда офицер портовой таможни поднялся на борт, чтобы собрать пошлину, богатый купец попросил отметить его в списках как Фадея Иерусалимского из гильдии торговцев пряностями. Торговцы из города Гроба Господня были желанными гостями в Константинополе. Они приносили вести с родины Христа и делали щедрые пожертвования на строящиеся храмы. Оформление и досмотр судов прошли быстро. Византиец осмотрел тюки, амфоры и бочки с товаром, выписал прескрипт с суммой сентестимы45, положенной к оплате в портовой администрации, вручил капитанам небольшие флаги с гербом Константинополя, разрешающие пребывание в порту, и, получив от торговца суму с дарами из Святой Земли, сошел на берег.

Когда суета закончилась, Фадей, а именно под таким именем прибыл в Константинополь бывший визирь багдадского халифа аль-Фадль ибн Наубахт, вышел на палубу и осмотрелся.

– Впечатляет, – уважительно покивал он головой, посмотрев в сторону Большого дворца, башни которого сияли на солнце золотом, возвышаясь над идущей вдоль берега высокой стеной. – Роскошь Византии отличается от роскоши халифата. Она более вычурная, поражающая излишествами. Наши дворцы снаружи выглядят скромнее. Интересно, что там внутри?

– Ты будешь удивлен богатством убранства дворцов, о мудрейший, – ответил стоящий рядом ас-Сафах. – Византию неспроста продолжают называть страной Ромеев, хоть здесь все уже давно говорят на греческом. Эта страна стала наследницей Рима во многих вещах и сохранила его величие, пафос и тягу к роскоши и символам величия.

– Может быть, это и хорошо, – взглянул на него Фадей. – Если знать тянется к роскоши, значит, ее легче будет купить.

– О да. И знать, и придворные, и префекты – все жаждут получить рашват46.

– Тем легче будет наш путь наверх. Ты, почтенный ас-Сафах, распорядись, чтобы приказчик оплатил пошлину. Потом мы с тобой сойдем с корабля и отправимся на небольшую прогулку в город. Ты, Абу Барак, – он жестом подозвал командира личной охраны, – дашь нам четверых телохранителей. Сам же останешься на борту следить за товаром. Да, и пошлите кого-нибудь в порт, чтобы достал нам коней.

– Это невозможно, мудрейший. Здесь только императорская кавалерия может ездить по улицам на конях и колесницах. Улицы слишком узки и многолюдны. Кони создают массу неудобств.

– На чем же они перемещаются по городу?

– Пешком или на паланкинах.

– Хорошо. Тогда найдите мне паланкин побольше, чтобы мы вдвоем могли поместиться. А я пока пойду переодеться в местное платье.

Прогулка по городу заняла почти весь день. Паланкин оказался вполне удобной для двоих небольшой каретой на четырех колесах, которую спереди и сзади толкали по два невольника, державшиеся за недлинные жерди. По мощеным камнем улицам, заполненным горожанами, двигался он медленно, со скоростью пешехода, давая возможность через закрытые крупной сеткой широкие окна рассмотреть, что творится вокруг. Впереди шел важный глашатай, скорее всего, хозяин паланкина и невольников. Он оглашал окрестности громкими криками, давая всем понять, что едет знатная уважаемая персона, и бесцеремонно расталкивая зазевавшихся или не в меру нерасторопных прохожих. Справа и слева от паланкина, держась за специальные ручки, шли по паре телохранителей Абу Барака без щитов и мечей, но в легких доспехах и с висящими на поясе длинными кинжалами.

Гавань Феодосия покинули через восточные Иудейские ворота, ближе к которым пришвартовались корабли Фадея. По довольно узкой улочке, заставленной лавками и лотками портовых торговцев, продававших всякую мелочь, прошли на север до Форума Быка47. Там остановились, чтобы посмотреть окружающие площадь роскошные дома богатых торговцев и людей, суетящихся вокруг статуи медного быка размером в два человеческих роста.

– Что они делают? – спросил Фадей глашатая (греческий язык, как и многие другие, был частью великого дара, полученного от Источника).

– О! Сегодня четвертый день недели. Завтра пятый – день применения Эклоги48, день, когда вершится суд. Это, – византиец потыкал пальцем в сторону бронзового быка, – это Bovem Aereum49 – страшное орудие казни для тех, кто совершил тяжелые преступления. Видишь, под ним люди раскладывают хворост и дрова. Внутри бык полый. На его спине есть крышка. Через нее в утробу быка садят приговоренного к смерти. Потом внизу разводят костер и человек в быке жарится заживо, оглашая округу страшными криками, которые вырываются наружу через открытый рот быка.

– Ужасная смерть, – покачал головой Фадей.

– Именно такая ужасная смерть удерживает многих от того, чтобы предать веру и императора.

– Когда казнь? – на ломаном греческом спросил ас-Сафах.

– Бык огласит округу своим ревом завтра вечером.

– И кого казнят?

– Десяток грабителей и одного молодого звездочета и математика по имени Дука. Я его хорошо знал. Он учил грамоте детей портовых торговцев. Этот несчастный юноша осмелился утверждать, что Земля не является центром мироздания. Что она всего лишь круглый камень, который летит в пустоте.

– Да? – поднял брови Мудрейший. – Он это утверждал?

– Я не силен в науках, – пожал плечами глашатай. – Именно так объявлено в вердикте, вывешенном на столбе у площади. Завтра вечером его казнят. Бедный юноша. Он был совсем безобидный. Бесплатно учил детей портовых торговцев грамоте и счету. А они, неблагодарные, даже не смогли собрать на выкуп горсть нумий50 и выступить поручителями.

– Отчего же такая неблагодарность?

– Торговцы не хотят идти против церковного трибунала. Преступление против веры, публичное оспаривание постулатов – страшный грех, караемый смертью. Так что если сегодня к вечеру никто не поручится за беднягу и не внесет залог, то завтра его, к радости толпы, вместе с десятком других преступников зажарят в медном быке.

– Понятно, – медленно проговорил Фадей, задумчиво глядя, как люди раскладывают дрова под быком и тянут к нему стоявший поодаль постамент. – Где же держат этого несчастного юношу?

– В Первой Претории51. Той, что к северу от Софии52, – глашатай показал рукой вдоль Месы – широкой магистрали, пересекавшей город с запада на восток.

– Почему бы нам не прогуляться в ту сторону. По-моему, эта дорога ведет к центру.

– О да! Эта дорога ведет к Ипподрому, Святой Софии и Большому дворцу53.

Дорога до Ипподрома, за которым находилась София, заняла больше часа. Невольники тянули паланкин вдоль пышных дворцов местной знати, развернувшихся на площадях пестрых рынков и величавых соборов. Через затянутое сеткой окно Фадей рассеянно смотрел на все это богатство и думал о бедном юноше, которого завтра ждала мучительная смерть. Как никому неизвестный математик мог прийти к выводу, что Земля не является центром Вселенной, а движется в пустоте по определенному Всевышним маршруту? Он сам, звездочет и астролог, не раз задавался вопросом о движении светил по небу, а ответ нашел, только познав истину у Источника. Этот молодой ученый заслуживал внимания и явно стоил больше горсти медных монет.

Первая Претория располагалась чуть севернее Месы между Форумом54 Константина и Софией. Дворец префекта, управляющего городскими делами, впечатлял. Помпезное двухэтажное здание с портиком из колонн и статуй, окруженное большим садом, где среди деревьев располагались дома для прислуги и охраны. С обратной стороны дворца была пристроена базилика. Рядом с ней находилось здание суда и собраний совета города, а за ним – похожая на конюшню тюрьма.

– Судя по тому, что здание тюрьмы такое небольшое, преступников в огромном Константинополе почти нет, – заметил Фадей, разглядывая Преторию.

– Как бы не так, – ухмыльнулся глашатай. – Преступников хватает. Просто их не держат в тюрьмах. Самых страшных бандитов, разбойников, тех, кто открыто пошел против веры и императора, казнят. Тем, кто помельче, – воришкам, казнокрадам, клеветникам – отрубают кисти рук и отпускают. Но пусть здание тюрьмы вас не обманывает. Сверху над землей только комнаты надзирателя и охраны, да еще малый зал суда для мелких преступлений, не требующих присутствия трибунала. А внизу три этажа мрачных сырых подземелий с камерами для лиходеев.

– Я должен поговорить с настоятелем, – Фадей взглянул на византийца. – Я хочу выкупить беднягу Дука и спасти его от смерти.

– Зачем он вам? – удивился глашатай. – То, что иноземец хлопочет за вероотступника, может надзирателю показаться подозрительным.

– Этот юноша математик. Мне как раз нужен хороший счетовод. А насчет подозрительности не беспокойся. Я умею убеждать людей.

Византиец просто пожал плечами и, прислонившись к паланкину, с любопытством принялся наблюдать за тем, как Фадей из Иерусалима пройдет пару легионеров, охранявших вход в тюрьму. Он ожидал, что легионеры его остановят хотя бы для того, чтобы спросить, куда он идет и с какой целью. Но торговец, проходя мимо охраны, просто взмахнул рукой, и те остались стоять, как вкопанные, не обратив на него никакого внимания.

– Чудеса, – уважительно покивал он и посмотрел на стоящего рядом ас-Сафаха.

Тот лишь пожал плечами и присел на ступеньку паланкина.

Внутри Фадей быстро нашел комнату старшего надзирателя. Тот играл в кости с одним из надсмотрщиков.

– Уважаемые, – вежливо поклонился мудрейший, без стука войдя в дверь. – Я прошу прощения, что прерываю ваше очень важное занятие. Но у меня дело к надзирателю.

– Какое еще дело? Как ты прошел через охрану, иноземец? – удивился надзиратель.

– В ваших застенках томится осужденный юноша. Математик по имени Дука.

– Как ты прошел охрану, я тебя спрашиваю! – надзиратель с угрожающим видом поднялся и положил руку на меч.

– Успокойся. Сядь. Я не желаю вам зла, – взглянул ему в глаза торговец и, когда тот повиновался, перевел тяжелый взгляд своих карих глаз на тюремщика. – Ты тоже оставайся на месте.

– Как ты смеешь! – начал было византиец, но остановился на полуслове, сел и уставился на странного гостя широко открытыми глазами, словно увидел ангела во плоти.

– Так вот. Я пришел, чтобы поручиться и внести выкуп за юношу по имения Дука. Он ведь находится у тебя в темнице?

– Сейчас проверю, – откашлявшись, сказал смотритель, подошел к рабочему столу и раскрыл толстую книгу из листов папируса в затертом кожаном переплете. – Да. Дука Феодосийский мой узник. Условно приговорен к смерти. Завтра, если никто за него не поручится и не внесет выкуп, он будет объявлен казненным и пойдет гребцом на галеры, где проведет остаток жизни прикованным к веслу.

– Так вы не собираетесь его жарить в быке? – поднял брови торговец.

– Нет, – покачал головой надзиратель, – там в списке еще десяток убийц и грабителей. За его преступление, конечно, можно было бы и казнить на потеху толпе. Но, судя по виду, этот щуплый парнишка окочурится от страха еще до того, как его подведут к быку.

– Тогда зачем было объявлять о его казни?

– Трибунал так делает всегда, когда преступление не очень опасное, но попадает под казнь и есть надежда получить выкуп.

– Какой выкуп назначен за юношу?

– Выкуп – один солид55.

– Целый солид? – поднял брови Фадей. – Я слышал, осужденный не стоит больше горсти медяков.

– Солид. За него трибунал назначил выкуп в целый солид, – надзиратель потыкал пальцем в одну из строчек.

– Хорошо. Солид, так солид. Ты можешь оформить поручительство и принять от меня выкуп?

– Могу, уважаемый.

– Но, прежде чем я оставлю здесь свое золото, я бы хотел поговорить с узником.

– Конечно, – покорно склонил голову надзиратель и рявкнул на сидящего с открытым ртом тюремщика. – Эй ты, бездельник! Чего тут расселся! Проводи господина к Дуке Феодосийскому.

Подземных этажей, вырубленных в скалистом основании, оказалось не три, а два. Они спустились на самый нижний. Судя по длине тускло освещенного факелами коридора, камер было десятка полтора. Каждая три на три метра. В некоторых набились до дюжины узников. Другие были вообще пусты. В нескольких, прикованные кандалами к стенам, сидели три-четыре заключенных.

– Вот Дука из порта Феодосия, который сеял богопротивную крамолу среди своих учеников, – тюремщик остановился у камеры, где в разных концах на цепях сидели два человека. Один, старый и немощный, лежал у стены, не подавая признаков жизни. Другой, совсем юный, в простых одеждах, грязный, со ссадинами на лице, отвернулся от света факела и выставил вперед руку, словно защищаясь от удара.

– Этот? – спросил Фадей и, заметив, что византиец кивнул, приказал: – Отопри дверь. Я хочу с ним поговорить.

Видя, что к нему направляется знатный господин в дорогих одеждах, паренек затрясся и попытался отползти в сторону, до упора натянув пристегнутую к стене цепь.

– Не бойся меня, юноша, – торговец поднял руку, и Дука обмяк, глядя на него испуганными глазами. – Скажи мне, за что тебе назначили такое суровое наказание?

– Я… Я… Я рассчитал движение светил по небесной сфере и пришел к выводу, что Земля не является центром мироздания. По воле божьей она вращается вокруг Солнца, а Солнце само несется по небесной сфере по известному только создателю пути. Да это и не сфера вовсе. Она имеет глубину бесконечную и заполнена эфиром невесомым, в котором, как в океане, плавают небесные тела. Но меня приговорили не за мои расчеты, а за то, что я рассказывал о них своим ученикам.

– Что же позволило тебе произвести расчеты?

– Звезды на небосводе двигаются по кругу вокруг Стелла Марис56. Планеты плывут по небу каждая своей дорогой. Я рассчитал скорости их движения и пути по небу и понял, что это не небосвод вращается вокруг Земли, а, скорее всего, Земля находится внутри океана, заполненного эфиром. Она сама похожа на шар, который вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца. Вместе с ним они плывут по эфиру среди других тел.

– Очень интересно, – Фадей присел перед узником на корточки. – А Луна? Где в этой картине ее место?

– Луна? – юноша покусал пересохшие губы. – Луна не подходит ни под одно мое вычисление. Я до сих пор не смог понять, что заставляет ее идти по ночному небосклону и менять свой облик, являя его и ночью, и днем, и в ранние часы. Мне нужно больше времени.

– Дука из порта Феодосия, я хочу тебя поздравить. Ты рассчитал угловые скорости планет и пришел к выводу, до которого не могли додуматься все астрологи мира. Ты прав. Земля – это шар. Он вращается вокруг Солнца. Солнце – тоже огненный шар, дышащий небесным жаром. Движимые волей Всевышнего Солнце и Земля несутся сквозь небесный океан в облаке звезд.

– Значит, мои расчеты верны, – улыбнулся детской улыбкой юноша и тут же сник. – Но сейчас это уже ничего не меняет.

– Хочешь посмотреть, как выглядит то, что рассчитал? – в глазах торговца тускло сверкнули отражения факелов. – Дай мне свою руку и не отводи глаз.

Юноша положил дрожащую руку на ладонь торговца, секунду помолчал, а потом прерывисто всхлипнул, словно у него перехватило дыхание.

– О боже, – выдохнул восхищенный Дука, не в силах отвести взгляд.

Перед его глазами возникла картина центральной части Константинополя с высоты, словно он оседлал гигантскую птицу и наблюдал за всем из облаков. Потом божественная птица могучим рывком поднялась выше и показала весь город, и Мраморное море, и часть Черного. Потом еще рывок, и он уже видит все Черное, половину Средиземного моря и всю Малую Азию. Затем еще один взмах могучих крыльев, и его взору предстает голубая планета в дымке белесых облаков, плывущая в пустоте пространства, из которого на него удивленно взирали звезды. А справа ярким светящимся оком сияло солнце. Через миг оно превратилось в точку среди тысяч и тысяч таких же точек. Потом птица ушла в бесконечность, явив величественное зрелище звездной спирали с закрученными отростками, сияющими россыпью мириадов самоцветов. И каждый из этих самоцветов был огненным шаром, похожим на Солнце. Вся эта божественная конструкция медленно вращалась вокруг своей оси в полнейший тишине и бесконечности мироздания.

– Что это? – прошептал завороженный чудесным видением Дука.

– Это мир, которой создал Всевышний. Мы лишь крохотная его часть. Нам предстоит узнать столько всего, что ни в одном языке нет слов, чтобы это описать. Хочешь ли ты, Дука из порта Феодосия, быть частью этого познания? Хочешь ли увидеть и узнать то, что не дано другим. Хочешь ли нести людям свет божественной истины?

– О мудрейший! Я не мыслю для себя доли и судьбы более высокой и благородной, нежели служить этой миссии.

– Тогда встань и пошли со мной к свободе, – Фадей помог юноше подняться и приказал тюремщику: – Освободи его. Я забираю этого юношу с собой.

Когда Фадей вышел из тюрьмы, ведя, как ребенка, за руку щуплого юношу, глашатай уважительно поцокал языком.

– А этот торговец из Иерусалима совсем непрост, – проговорил он, взглянув на поднявшегося с откидных ступенек паланкина ас-Сафаха.

– Ты и представить себе не можешь, насколько непрост, – пренебрежительно хмыкнул тот.

– Как вам удалось уговорить тюремщиков отпустить бедолагу? – спросил византиец, когда мудрейший с юношей подошли.

– Пришлось заплатить целый солид, – ответил тот.

– За него? Золотой солид? И зачем вам такой худой и немощный невольник? Да еще за целый солид, – возбужденно замахал руками глашатай.

– Поверь мне. Он стоит заплаченных денег, – Фадей бросил на глашатая быстрый взгляд, и тот сразу стих, отступил в сторону.

– Вот, мой юный друг Дука. Это – почтенный ас-Сафах, мой партнер по торговому делу. Вот это, – он достал из внутреннего кармана халата небольшую деревянную табличку на кожаном шнурке с печатью надзирателя тюрьмы на одной стороне и короткой надписью: «Выкуп уплачен. Поручитель Фадей Иерусалимский». – Вот это ты наденешь на шею и будешь носить, пока люди не забудут о твоем приговоре и не свыкнутся с тем, что он с тебя снят.

– Я теперь твой невольник? – в глазах юноши мелькнула тень страха.

– Нет. Ты теперь мой ученик. Эта табличка нужна, чтобы ты мог свободно передвигаться по городу и порту. Многие знают, что ты был приговорен. Это подтверждает, что я заплатил выкуп и поручился за тебя.

– Спасибо, мудрейший, – Дука взял табличку, повесил на шею и спрятал ее под хитон57.

– Это, – Фадей достал из-за пазухи кошель и вынул оттуда серебряную монету. – Это милиарисий58 тебе на то, чтобы ты пошел и купил себе приличной одежды и прочих вещей, в которых ты нуждаешься. У тебя время до завтрашнего вечера. Сходи домой. Попрощайся с близкими.

– У меня нет дома. У меня нет близких. Мои вещи остались в ночлежке. Единственное, что мне дорого, – это мои приборы, записи и кольцо, которое мне передал отец, – юноша потер простенькое медное кольцо на безымянном пальце.

В этот момент мудрейший почувствовал легкий дискомфорт, как будто кто-то выкрикнул в его сторону оскорбление или угрозу. Ощущение было мимолетным и тут же пропало. Он оглянулся. Вокруг все осталось по-прежнему. Прислушался к себе и, убедившись, что странное чувство пропало, снова обратился к Дуке.

– Тем лучше. Забери все, что тебе дорого, остальное, что нужно, купи новое. Одной монеты хватит с лихвой.

– Можно, я вместо одежды куплю книгу, – юноша умоляюще посмотрел на торговца.

– Что за книга?

– Это моя книга. Вернее, не моя. Когда я был учеником у великого математика Лео, я переписывал труды великих греческих математиков Евклида, Архимеда, Аполлония и других. Это, наверное, самое полное собрание трудов по математике в Константинополе. Я бы хотел ее купить. Правда, одной серебряной может не хватить.

– Не беспокойся о своей книге. Скоро мы посетим твоего учителя, и ты ее получишь, если она все еще будет тебе нужна.

– Но Лео – придворный математик. Он очень занят. К нему не так просто попасть.

– Ни слова больше, юноша, – поднял руку Фадей. – Иди и делай, что я тебе сказал.

– Слушаюсь, мудрейший, – Дука поклонился и, прижимая серебряную монету к груди, зашагал по улице в сторону ближайшего рынка.

– Зря отдали ему столько серебра, – вздохнул глашатай. – Он не вернется.

– Вернется, – уверенно ответил Фадей и залез в паланкин.

– Это твой новый сподвижник? – спросил ас-Сафах, когда они уселись.

– Он слишком юн и неопытен для сподвижника. Но у него есть потенциал. Пока будет моим учеником, а дальше посмотрим.

– Прежде чем учить, его нужно будет кормить неделю жирной бараниной с рисом.

– Ничего, – улыбнулся мудрейший. – У меня на корабле отличный повар. А пока я видел достаточно для первого дня. Возвращаемся на корабль. Вечером ты возьмешь паланкин и отправишься в гильдию торговцев пряностями к своим давним партнерам по торговле. Поговори о делах. Расскажи о товаре. Поторгуйся. Расспроси об обстановке в городе. И выясни, можно ли купить или надолго снять здесь приличный дом. Большой, комфортный, но не слишком пафосный. Лучше не в городе, а в ближайших окрестностях. Мы здесь останемся на пару лет.

– Слушаюсь, мудрейший, – поклонился торговец.

Ждать Дуку до следующего дня не пришлось. Он вернулся вечером с тюком одежды и громоздким круглым прибором, на поверхности которого расположились несколько колец и планок.

– Астролябия59? – вместо приветствия спросил Фадей, когда юношу проводили в его каюту. – Откуда она у тебя?

– Я сделал ее сам по чертежам Аполлония Пергского60. Чертежи эти я срисовал у Лео-математика.

– Хм… – мудрейший взял прибор и повертел в руках. – Довольно тонкая работа. Видно, делал хороший ремесленник.

– Я заказал ее у мастера по бронзе. Она обошлась мне в полторы серебряные монеты. Чтобы за нее заплатить, я ел только хлеб и пил воду почти полгода. А еще бесплатно учил математике сына мастера.

– Твое рвение к знаниям удивляет. Как и твоя наивность, и бескорыстие. Первое мы приумножим, а второе исправим. Теперь ты сам будешь в роли ученика. Сейчас тебе покажут твою каюту. Отнеси туда вещи, умойся, переоденься и возвращайся сюда. Я как раз собирался ужинать. Разделишь со мной трапезу.

– У меня будет своя каюта? – пролепетал изумленный Дука.

– Вначале каюта. Потом, когда мы обзаведемся здесь домом, своя комната и свой слуга. Это если ты будешь прилежным учеником и оправдаешь мои надежды.

– О боже! – сияя от счастья, юноша выбежал в дверь.

– М-да. Тут у нас работы непочатый край, – пробурчал Фадей и позвонил в серебряный колокольчик, чтобы вызвать слугу.

Когда Дука вернулся, повар заканчивал сервировку ужина на восточный манер. Посреди стола расположилось большое блюдо с рисом и тушеными овощами, на которые были выложены куски жареной баранины. Рядом на серебряном подносе лежала горка свежих горячих лепешек, приготовленных в тандыре, стояло блюдо с фруктами и два графина с лимонадом и вином.

Осмотрев переодевшегося и смывшего с себя городскую пыль юношу, Фадей одобрительно покивал головой и жестом пригласил его за стол.

– Садись, мой юный друг, сейчас ты поведаешь мне свою историю от рождения до приговора за преступление против веры, – он взял серебряный кувшин с разбавленным вином и наполнил два кубка.

– Что тут говорить, – пролепетал Дука, не в силах оторвать глаз от сочных кусков баранины.

– Ладно, поешь сперва, – улыбнулся Фадей.

Шумно сглотнув, юноша схватил кусок мяса и жадно впился в него зубами, потом лепешкой зачерпнул рис и отправил себе в рот. Запил все вином и, поглядывая на хозяина, с виноватым видом принялся жевать.

– Пока ты ешь и рот твой занят, я расскажу о себе, – мудрейший сделал глоток вина, отломил руками кусочек пряной баранины от лопатки и принялся его с наслаждением жевать. – Я Фадей из Иерусалима. Торговец пряностями. Но не это мое основное занятие. Несколько лет назад на меня снизошло благословение Всевышнего. Он открыл мне суть вещей и указал путь, по которому я должен идти и вести за собой достойнейших. Он дал мне великую миссию и великий дар, чтобы ее выполнить. Всевышний открыл мне дверь в чертог познания. Теперь я знаю все, что знает человек, и все, что он будет знать. Я не понимаю этих знаний. Они очень сложны для меня. Помнишь, как в камере ты летал на божественной птице, видел Землю с небесной высоты, и Солнце, и другие светила. Я не понимаю, что это было и как работает небесная механика, но знания об этом покоятся здесь, – он постучал себя пальцем по виску. – Знания обо всем. Я знаю, как устроено дерево, воздух, вода. Я вижу чертежи сложнейших механизмов, которые пока не могу понять. Я знаю, как получить энергии настолько мощные, что они одним дуновением сотрут Константинополь с лица земли.