КОЛЛЕГИЯ. МУДРЕЙШИЕ

Эдгар Грант

КОЛЛЕГИЯ. МУДРЕЙШИЕ

2020 год. Нью-Йорк. США

У Коллегии имелись строгие правила, установленные ее основателями и соблюдаемые на протяжении столетий. Высших должно быть три или пять, но всегда нечетное число, чтобы при голосовании большинство могло принять решение, потому что воздерживаться запрещалось. Новые Высшие взамен ушедших набирались в основном из наиболее способных потомков по крови, которые с детства проходили специальную подготовку и совершенствовали навыки, полученные от Источника их далекими предками. Если Совет Высших решит, что достойных преемников нет, их количество уменьшится. Если согласится, что талантливых кандидатов, обладающих экстраординарным потенциалом, больше, чем нужно, чтобы заменить освободившееся кресло, тогда количество Высших может увеличиться до семи. Иногда в виде исключения в Высшие посвящали особо одаренных Кураторов. Такое в истории Коллегии происходило достаточно редко, но все же записи о таких случаях сохранились в общей памяти.

Особый набор правил касался Совета Высших. Он должен был обеспечить консенсус во время принятия важных решений, таких как посев новых научных идей и знаний, практическое внедрение ключевых новых технологий, геополитические и геоэкономические трансформации, а также подбор, подготовка и инициация кураторов. На Совете всегда должны присутствовать все Высшие. При отсутствии хотя бы одного Совет должен собраться в другое время. Решения принимались большинством голосов. Воздержавшихся быть не должно. После принятия решения оно вступало в силу и подлежало немедленному исполнению. Вначале этим занимались сами Высшие, затем по мере развития связи исполнительные функции стали все больше и больше передаваться кураторам регионов, затем стран. Но передача знаний, идей и технологий всегда оставалась исключительно прерогативой Высших.

После того как в 1940 году НКВД по доносу обиженной горничной разгромил совещание Совета, проходившего в Москве в гостинице Метрополь, и арестовал его членов, было решено больше не собираться всей группой в одном месте, а максимально использовать связь. Тогда Коллегия чуть было не прекратила свое существование, ведь оперработники приняли Высших за шпионов и были готовы расстрелять без суда. Только чудом, используя голос бога во время допросов, им удалось повлиять на мнение дознавателей, затем на мнение их начальства, чтобы всех задержанных иностранцев признали невиновными и отпустили. Инцидент закончился большим испугом для Высших и потерей присутствовавших на встрече ценнейших кураторов по России и Германии. Первого расстреляли сразу. Второй пропал, так и не вышел на связь и также был признан погибшим.

С тех пор максимальное личное присутствие Высших на совете ограничивалось двумя членами. Остальные должны были участвовать по связи. Благо средства коммуникации со времен Второй мировой развивались постоянно вплоть до последних технологий, обеспечивающих полный эффект присутствия.

На этот раз в огромном, размером с баскетбольную площадку, кабинете Президента самого крупного в мире инвестиционного конгломерата находился его хозяин с личным помощником и Актриса.

По традиции, оставшейся от мудрейших, и в качестве меры безопасности Высшие использовали псевдонимы, или, как сейчас модно говорить, ники. Президент, понятное дело, был президентом инвестиционного фонда, а Актриса – знаменитой кинозвездой, героиней голливудских боевиков начала двухтысячных, признанной красавицей, чувственные губки которой копировали миллионы женщин по всему миру. Вдобавок ко всему она являлась Посланником Мира ООН. Эти двое были гражданами США.

Остальные трое Высших участвовали дистанционно. Большой стеновой экран делился на четыре сегмента. На трех из них были выведены члены Совета. Профессор – известный в мире экономист, дважды нобелевский лауреат, датчанин. Его прогнозы кризисов и подъемов стали маяком для глобальных финансовых рынков. Дипломат – высший сотрудник Секретариата ООН, гражданин Швейцарии. Художник – малоизвестный, но весьма популярный среди государственных лидеров портретист, запечатлевший на холстах почти всех великих людей последних трех десятилетий, итальянец. Максимально высокий социальный статус всех пятерых открывал им двери в здания правительств и дворцы президентов по всему миру. Попав туда, они использовали свои уникальные способности и очень быстро становились «друзьями» самых влиятельных людей. Через них они могли направлять геополитику и геоэкономику в нужное им русло, подготавливая почву для посева новых идей, знаний и технологий, а также проведения поражавших воображение своим глобальным размахом и дерзостью социальных экспериментов.

Под контролем Коллегии прямо или опосредованно находился почти весь мир. К началу XXI века оставалось только две страны, где влияние Высших было ограничено, – Россия и Китай.

Контроль над первой будет гарантированно восстановлен со сменой президента. В Москве уже подготовлен куратор, способный проводить политику Коллегии среди русских элит, которые все еще стремятся на Запад. Он терпеливо ждет своего часа и, как только придет время, вступит в игру, окончательно решив Русский вопрос, так сильно раздражающий Высших последние семьсот лет.

В Китае ввиду жесткой партийной дисциплины процесс шел сложнее из-за подбора и воспитания куратора, способного влиять на Пекин. С китайцами вообще на протяжении всей истории возникали проблемы, которые особенно обострились в последние полсотни лет. То ли их менталитет был не так сильно восприимчив к внушению, то ли мешала природная сопротивляемость новым идеям, то ли жесткая партийная иерархия, коллегиальность принятия решений и постоянные чистки. Вполне вероятно, все эти факторы, взятые вместе, не давали возможности внедрить в партийную верхушку куратора, способного взять под контроль политику Поднебесной. Поэтому там приходилось действовать более тонко, используя незримые нити, которые, несмотря на приверженность материализму, прочно связывали верхушку КПК с их духовными наставниками.

Но Россия и Китай – всего лишь отдельные фигуры на глобальной шахматной доске. Важные, но не определяющие. Сейчас руководимый США западный блок и его сателлиты уверенно доминируют в геополитике и экономике. Так будет продолжаться до тех пор, пока у них есть ресурсы и возможности. Как только те и другие истощатся, придется в очередной раз переворачивать геополитическую доску, чтобы создать условия для нового этапа в истории человечества. Такого, при котором людям будет открыт следующий технологический уклад. Возможно, последний в их истории.

Но это все среднесрочные перспективы. Сейчас темой Совета являлись очень неблагоприятные сигналы с Ближнего Востока, говорящие, что у Коллегии, похоже, появился конкурент в борьбе за мировое влияние. Клан – неизвестная тайная организация, которая может включать в себя далеких потомков Атрахасиса, первого человека, семь тысяч лет назад вступившего в контакт с Источником и получившего от него знания и божественные способности. Существование клана Атрахасиса может серьезно осложнить достижение целей Коллегии. Значит, нужно принять неотложные меры, чтобы купировать угрозу, если она подтвердится.

– Я так понимаю, расследование ликвидации нашего куратора по Ирану зашло в тупик, – вопросительно взглянул с экрана Художник.

– Да. Мы, похоже, наткнулись на стену, – ответил Президент. – Удар был нанесен беспилотником Пентагона по заявке ЦРУ. Шпионы получили неформальный устный приказ от президента США. В администрации говорят, что они ничего об этом не знают. Сам президент тоже ничего толком не говорит. Вроде бы он кому-то звонил, что-то просил по поводу какого-то террориста. Вы же в курсе, как он печется о безопасности Израиля.

– Может, записи его разговоров остались? – поинтересовался Профессор.

– Ни хрена не осталось. После того как под нашим давление от него стали отваливаться самые близкие сторонники, он стал очень осмотрительным. Личный секретарь подчищает за ним все еще до того, как охрана доберется до документов. Хозяин Белого дома понимает, что его обложили со всех сторон, и до чертиков боится утечек, способных подорвать доверие коренного электората. Он конкретно собрался идти на второй срок.

– Плевать на утечки. Плевать на второй срок, – небрежно махнула рукой Актриса. – Мы контролируем девяносто процентов инфополя. Мы его зальем грязью с головы до ног.

– А если осенью будет срыв, как четыре года назад, и Рыжая Бестия1 останется в Белом доме?

– Эй-эй, коллеги, – Дипломат наклонился к камере так близко, что его лицо заняло весь экран. – Мы тут не за этим собрались. С Рыжей Бестией будем разбираться, когда придет время.

– Ладно. Проехали, – согласился Президент. – Если коротко, то записей нет.

– Цепочку команд можно было и подделать, если иметь доступ к спутникам.

– Спутник пентагоновский. Каналы защищены шифрованием.

– Это не значит, что его невозможно взломать, – поднял брови Художник.

– Взломать можно все. Это может сделать производитель или тот, кто имел доступ к железу перед запуском. Я уточню, где был сделан аппарат, по которому прошла команда на устранение генерала Касани, и как он попал на орбиту, – кивнул Президент и отдал распоряжение помощнику. – А пока нам в Иране срочно нужен новый куратор. Необходимо изолировать Источник.

– Тебе не интересно, кто к нему придет? Не интересно, кто сейчас в клане Атрахасиса? А если в ком-то из них течет его кровь? – взглянула на него Актриса. – Может быть стоило их э… взять и как-то использовать гены. Кто знает, может это дало бы следующему поколению Высших новые уникальные возможности.

– Неинтересно, – бросил на нее строгий взгляд Президент. – Мы это уже обсуждали и не раз. У нас достаточно сил, чтобы управлять этим бардаком. Большего мне не надо. Игры с кровью Атрахасиса и артефактами могут привести к самым непредсказуемым последствиям. Так уже было в самом начале Коллегии. Потом мы почти пятьсот лет стояли на ушах, стараясь минимизировать последствия. Источник молчит уже целое тысячелетие. Я хочу, чтобы так оставалось и дальше. Так спокойнее для нашей великой миссии.

– Может, мы зря беспокоимся? Может, нет никакого Клана Атрахасиса, а события последних лет – всего лишь цепочка совпадений? – задал вопрос Дипломат.

– Может быть. Но подстраховаться стоит. Здесь я поддерживаю Президента, – высказал свое мнение Профессор. – Вначале рейды бандитов на археологические музеи и площадки раскопок. Потом выясняется, что оттуда изъяты среди прочего и амулеты с пентаграммой. Потом эта история с табличками шумерского царя. Потом гибель Касани и иранского полковника-историка, с которым он встречался. Мы пока не чувствуем прямого противодействия от кого-либо. Но если представить, что существует Клан, то ситуация может очень сильно осложниться. Этот фактор нам нужно исключить. Причем очень быстро. Пока мы не определились с куратором по Ирану, одному из Высших нужно взять там ситуацию под контроль.

– Ты предлагаешь отправиться туда одному из нас? – поднял брови Художник. – В Иран? К религиозным фанатикам?

– Я не вижу другого выхода. У Касани был преемник. Нужно его оценить и посвятить в наше дело. К тому же личное воздействие одного из Высших на руководство Ирана может облегчить инициацию куратора и позволит установить контроль над Источником, не привлекая внимания.

– Это риск. Там жесткий исламский режим, – покачал головой Президент.

– Риск можно минимизировать, – Дипломат обвел всех взглядом с экрана, – Президента, Профессора и Актрису туда не отправишь. Один капиталист. Вторая женщина. При всем уважении в исламской стране с ней никто серьезно разговаривать не будет. Профессор – светило либеральной экономики. Тоже не совсем в тему. Остаемся я и Художник. Я как ооновский функционер могу туда поехать в любое время. А Художник писал портрет предыдущего президента Ирана и имеет там на верху неплохие контакты, чтобы написать портрет нового.

– Ты так говоришь, как будто мы все уже согласовали, – недовольно хмыкнула Актриса. – Может, у кого-то будут весомые возражения.

– Тогда высказывайтесь, – пожал плечами Дипломат и отвалился на спинку кресла.

Посовещавшись еще полчаса, Высшие решили отправить в Тегеран Дипломата. Тот был главой Управления по координации гуманитарных программ ООН, уже не раз посещал Иран и лично встречался с лидерами Исламской Республики.

* * *

Когда в Нью-Йорке короткий Совет Высших подходил к концу, частный самолет Гедеона уже приземлился в аэропорту Тегерана. Полковник Рахани рассеянно смотрел на сдержанную ночную иллюминацию Главного терминала, с оттенком грусти вспоминая, как еще пару месяцев назад он жил спокойной жизнью, не имея представления о том, какие силы приводят в действие сложный механизм развития человеческой цивилизации.

2020 год. Израиль

Старший офицер дежурной смены штаба ВВС посмотрел на один из трех стоящих перед ним мониторов и, увидев тревожно мигающее красное окошко, тихо выругался. Он перевел взгляд на нависающий над оперативным залом большой стеновой экран, отражавший воздушную обстановку в тысячекилометровой зоне безопасности Израиля. На одном из сегментов почти в самом центре Ирана пульсировала алая точка. Не размышляя, полковник набрал на клавиатуре команду, запускающую экстренный боевой протокол, и снял трубку телефона, обеспечивавшего прямую связь с начальником штаба ВВС, начальником штаба ЦАХАЛ2 и министром обороны.

– Внимание всем! У нас код «Голиаф». Запущен экстренный протокол реагирования, – согласно инструкции, он повторил эту фразу дважды, не дожидаясь ответа, повесил трубку и снова посмотрел на стеновой экран. Там, на сегменте с картой Израиля, напротив базы Неватим, расположенной у города Беэр-Шева, мигали несколько строчек на иврите. Из них следовало, что объявлен боевой тревожный вылет двух звеньев F35I3.

– Мы наносим удар по Ирану, – констатировал факт сидящий рядом офицер.

– Это не наше дело, – ответил полковник и, откинувшись на спинку кресла, включил камеры с взлетной полосы Неватим. Там тягачи один за другим вытаскивали из ангаров на рулежные дорожки первое звено дежурных истребителей в ударной комплектации. Каждый с парой крылатых ракет в версии «стелс» на внешних подвесках.

Заработал телефон прямой связи с Иерусалимом.

– Подтвердите код «Голиаф», – попросил начальник генштаба ЦАХАЛ.

– Код «Голиаф» подтверждаю. Пакет данных передается вам в реальном времени, – ответил старший дежурный.

– Принял, – коротко ответили из Иерусалима и отключились.

– Там же мертвая пустыня. Там ничего нет, – младший офицер показал глазами на стеновой экран, где была развернута карта Ирана.

– А хрен этих пиндосов поймешь, – пожал плечами полковник. – Может, их спутники засекли что-то важное. Теперь это не наша забота. Протокол удара инициирован. Система работает в автономном режиме. Только начальство может что-то изменить.

На экране американская нейросеть, контролировавшая миссию, уже проложила оптимальный маршрут для истребителей через Иорданию и Ирак к точке пуска ракет в районе Басры. Чтобы запутать иранские радары, американцы поднимали в воздух над Ираком десяток F16 и несколько F35 с базы в Кувейте.

– Странная хрень, – младший офицер постучал карандашом по экрану. – Американцы запросили ракеты с кассетными головными частями.

– Вот тебе и ответ, – повернулся к нему полковник. – Там пустыня. Там нет ни хрена. Если запросили кассеты, значит, цель не строение, а человек. Наверно, кто-то важный. Что с нашими спутниками?

– Ближайший войдет в зону покрытия через двадцать одну минуту.

– Попроси картинки у американцев.

– Уже отправил запрос. Отказано.

– Тогда ждем, – полковник проводил задумчивым взглядом по экрану пару «Адиров»4, стартующих с полосы Неватима.

* * *

Информация о коде «Голиаф» застала начальника генштаба ЦАХАЛ в автомобиле, когда тот ехал в Министерство обороны. Приняв ее, он тут же загрузил на свой планшет сопровождающий пакет данных, затем связался с министром. Тот тоже получил код и собирался доложить премьеру. Генерал попросил его подождать минут десять, пока он выяснит детали. Судя по тому, что американцы для удара выбрали истребители, время еще было. До точки пуска в районе иракской Басры F35 лететь почти два часа, потом крылатым ракетам до цели еще час. Значит, моментальной опасности нет, а раз так, то и спешить не стоит. Особенно с докладами политикам, способным любую операцию превратить в полноценный кризис.

Ситуация развивалась довольно странно. Особо секретный экстренный код «Голиаф» был введен несколько лет назад по соглашению между Израилем и США в ответ на возобновление Тегераном ядерной программы. Его главной целью было мгновенное приведение в действие механизма по нанесению ограниченного удара по цели, непосредственно угрожающей Израилю с территории Ирана. Информация о цели поступала с американских разведывательных спутников и должна была приниматься израильтянами на веру. План атаки, выбор средств и элементов ее поддержки также рассчитывался американцами. Они же параллельно запускали механизм обеспечения и прикрытия удара.

Изначально предполагалось, что целью будут готовящиеся к удару по территории Израиля пусковые установки иранских баллистических ракет с ядерными боевыми блоками. Поскольку речь шла о ядерном нападении, то для экономии времени действия должны были предприниматься автоматически по определенному алгоритму сразу после получения кода «Голиаф». Позднее функционал кода расширили, применив его в тестовом режиме против ключевых фигур Ирана, представлявших угрозу для Израиля. Похоже, теперь как раз такой случай.

Генерал вывел на экран планшета карту Ирана с целью «Голиафа». Пустыня Деште-Кевир. Цель тройная, мобильная. Двигается с юга на север в глубь пустыни. Судя по выбору средств: две пары F35, оснащенные крылатыми ракетами AGM-158 JASSM-ER5 с кассетной головной частью, – скорее всего, речь идет о механизированных колоннах. Время до поражения три с половиной часа.

Вопросов по цели много. Почему американцы воспользовались экстренным кодом, когда можно было просто позвонить? Время ведь позволяло. Что за цель? Почему три колонны? Американцы что, не знают, какая из них приоритетная? Если время ограничено, почему выбран авиаудар, а не ракетный? Почему, в конце концов, они сами не послали ударный беспилотник без опознавательных знаков с одной из своих баз? И почему американцы не дают информации по цели и не делятся спутником.

На экране планшета замигало уведомление из штаба ВВС. Генерал открыл файл с десятком фотографий с израильского спутника. Три колонны по шесть бронемашин двигались с юга в глубь пустыни. Судя по направлению движения, шли они в один квадрат километров 50 на 50, расположенный среди зоны дюн к востоку от солончаков. В этом квадрате ничего, кроме песка, нет. Колоннам до цели чуть больше трех с половиной часов. Значит, ракеты долетят до них, когда они войдут в квадрат.

Было очень похоже, что американцы опять ведут какую-то свою мутную игру, стараясь руками ЦАХАЛ сделать грязную работу, чтобы отвести от себя подозрение. Или…

Словно в ответ на это «или», мелко завибрировал спутниковый телефон. Генерал взглянул на дисплей и понимающе хмыкнул.

– Это Президент, – раздался в наушнике знакомый голос с тяжелым американским акцентом.

– Я уже понял, – начальник штаба сделал знак водителю, чтобы тот сбавил скорость. Сколько займет разговор с Высшим, он не знал, а до Министерства обороны оставался всего квартал. – Это вы запустили «Голиафа»?

– Мы.

– Могли бы предупредить.

– Не было времени. Вы как куратор Коллегии по Израилю должны проследить, чтобы обозначенные «Голиафом» цели были уничтожены.

– Прослежу, – коротко ответил генерал. – Что за цели?

– Описание целей вне вашего уровня доступа. Высший приоритет. Используйте все возможности на всех уровнях. Если возникнут подозрения, мы вас прикроем. Художник уже вылетел в Тель-Авив. Вечером у него встреча с премьером. Если по операции возникнут вопросы, которые не сможете решить вы, он их все снимет.

– Понятно.

– Это все, – коротко бросил Президент и отключился.

Хмурясь, генерал убрал спутниковый телефон и надолго задумался.

В последние несколько лет Коллегия слишком много внимания уделяла пустыне Деште-Кевир. За ней наблюдали израильские спутники и резидентура в Иране. Что там было такого интересного, куратор не знал. Высшие вообще были очень скрытными. Их мотивы порой казались непонятными, а действия выглядели лишенными логики. Но по результатам работы всегда оказывалось, что они преследовали вполне конкретную цель, ведущую к выполнению великой миссии. Поэтому кураторы научились принимать их поручения на веру, полностью доверяя верхушке Коллегии.

Небольшой кортеж начальника Генштаба ЦАХАЛ из двух бронированных микроавтобусов спустился в подземную парковку Министерства обороны. Сейчас нужно будет погасить волну, которая пойдет от «Голиафа» среди политиков. Министр уже рвется доложить премьеру об экстренном коде. Этого допустить нельзя. На доклад должен пойти он сам. С помощью голоса бога он убедит силовой блок кабинета, что «Голиаф» не несет риск прямой конфронтации с Ираном. Сам генерал в этом уверен не был. После того как куратора Коллегии по Ирану странным образом ликвидировали американцы, влиять на верхушку Исламского государства было некому.

2020 год. Ирак. Пустыня Деште-Кевир

Старший колонны полковник КСИР6 остановил машины за пять километров до метки на карте. Несмотря на то что высоко в воздухе постоянно висел разведывательный беспилотник, он подозвал командира группы радиоразведки, попросил внимательно просканировать эфир на всех частотах и выслать вперед к точке коптер для детального изучения местности.

«Можете выйти, размять кости», – раздалось в салоне бронемашины по громкой связи.

– Полковник любезно разрешил прогуляться, пока оператор дрона сканирует местность у Источника. Воспользуемся предложением? – спросил Алекс.

– Нет уж, – прогудел Гедеон из-под лицевой маски, которую не снимал с аэропорта в целях маскировки. – Я лучше посижу в машине рядом с кондиционером. Я не представляю, как мы в такой жаре будем пытаться установить контакт с Источником.

– А я выйду. Снаружи всего 37 градусов, – Рахани расправил полы тактической панамы, прикрыл низ лица арафаткой7, что-то сказал на персидском сопровождавшему их офицеру и вышел через задние десантные двери.

В кондиционируемый салон бронемашины ворвался поток горячего, как из духовки, воздуха.

– Всего 37, – передразнил иранца миллиардер.

– Местный, – пожал плечами Алекс. – Они хорошо переносят жару. Я, когда копался в руинах Сузы8, вначале тоже страдал. А потом привык.

На улице действительно стояла невыносимая жара, хотя было еще утро и солнце прошло только треть своего пути до зенита. Когда Гедеон согласовывал экспедицию к Источнику, то просил отправиться ночью. Но военные наотрез отказались. Над Ираном постоянно висел десяток спутников США и Израиля. Ночью машины на фоне пустыни будут представлять для их термооптики более контрастные и легкоузнаваемые цели. Днем, правда, у спутников задействована мощная оптика, но процесс обработки больших площадных снимков занимает около часа. Это оставляло шанс, что их заметят не сразу, а если заметят, то не обратят внимания.

Старший колонны свое дело знал четко. Получив от командования приказ на выход на совершенно секретную миссию, он, несмотря на то, что в распоряжении было всего пару часов, успел хорошо подготовиться. Колонна состояла из шести Тоуфанов – бронемашин иранской армии класса MRAP9. В одной в сопровождении трех спецназовцев КСИР находились гости: Гедеон, Алекс, Рахани и два личных телохранителя Гедеона. Вторая машина была оборудована под РЭБ-РЭР10 и являлась базой для операторов разведывательных дронов. Еще в одной находилась группа военных медиков с полевым реанимационным оборудованием и пара персональных докторов Гедеона, которых он постоянно таскал с собой с индивидуальным набором лекарств. В остальных разместился штурмовой взвод спецназовцев.

Полковник не знал цель поездки и что конкретно его ждет на точке, но был готов ко всему. Это была основная колонна. Помимо нее к разным точкам в пятидесятикилометровом квадрате, в котором был локализован Источник, двигались еще две отвлекающие группы. Это чтобы запутать наблюдателей с орбиты.

Прогулявшись вдоль колонны, Рахани подошел к головной машине, у которой стоял полковник с оператором разведывательного квадрокоптера.

– Что на точке? – поинтересовался он.

– Это я должен вас спросить, что на точке, – подозрительно взглянул на него старший колонны.

– Секретно, – пожал плечами Рахани.

– Там нет ничего, кроме песка. Дюны, барханы разной величины. Мертвая пустыня. Даже колючки не растут.