Темный лорд и княгиня ночи

– Леди Эмилия. Леди Алиана. Леди Эния, – виконт галантно поклонился, задержав свой взгляд на мне. И что-то такое мелькнуло в нем, что заставило меня невольно качнуться назад. – Надеюсь в скором времени увидеть всех вас. Графиня, благодарю за чудесный вечер.

Виконт откланялся, и стоило двери за ним закрыться, как матушка тут же растеряла всю свою чинность и поспешила к отцу:

– Ну что, Нейтан? Корнуай попросил руки Алианы? Ну же, не томи нас, отвечай!

– Попросил, – как-то излишне медленно ответил отец, избегая смотреть на меня. Матушка восторженно ахнула, но тут он добавил: – Но не для себя, а для своего дяди, Магнуса Корнуая.

Матушка совершенно неаристократично прижала ладони ко рту, глаза ее изумленно округлились. Эния непонимающе переводила взгляд с одного родителя на другого. А я… я стояла, как будто окаменев. Мне казалось, я даже чувствовала, как леденящий белый мрамор охватывает мои стопы… колени, поднимаясь все выше, к самому горлу. Стало трудно дышать, и мир перед глазами вдруг покачнулся. Откуда-то сбоку послышался испуганный вскрик, но я уже не понимала, кто кричит и зачем. Ноги подкосились, увлекая меня в беспросветную тьму…

*****

Пришла в себя я от того, что рядом кто-то тихонько всхлипывал.

– Летти? Это ты?

– Я, леди Алиана, – лицо Летти с покрасневшими, мокрыми от слез глазами, возникло в поле моего зрения. – Ох, и напугали же вы нас!

– Что… произошло?

– В обморок вы упали, моя леди. Как услышали имя своего жениха, так и упали, – Летти всхлипнула. – Граф собственноручно отнес вас в покои, а после врача вызвали. Он сказал, что перенервничали вы просто, очень уж впечатлительная. А меня оставили присматривать за вами.

Осознание произошедшего накрыло меня с головой. Это был не сон! Моей руки попросил этот древний старик, и отец согласился на брак! За что?? Почему я??

– Который теперь час, Летти? – я лихорадочно соображала, что делать.

– Так почти полночь уже, леди. Леди? – Летти недоуменно смотрела, как я поднялась с кровати и решительно направилась в гардеробную.

– Помоги мне переодеться, я должна срочно поговорить с отцом.

Я знала, что граф Розе поздно ложится спать, предпочитая проводить вечера в своем кабинете – с бутылочкой бренди и интересной книгой. А после сегодняшнего я была уверена, он точно задержится там надолго, чтобы отметить мое скорое замужество с этим… с этой… «мумией!» – услужливо подсказал внутренний голос, и я ускорила шаг, желая как можно быстрее расставить все точки над i.

Не знаю, на что я рассчитывала. Может, на его любовь ко мне? Или на жалость? Мне всегда казалось, что отец любил меня больше, чем матушка. Он баловал меня, называл «своей принцессой», а иногда и покрывал мои проделки. Увы, в этот раз он был неумолим.

– Ты не понимаешь, Алиана, – отец, сидя за своим столом, обитым зеленым сукном, уже который раз перекладывал стопку бумаг с одного места на другое, что выдавало крайнюю степень его волнения. – Это закладные на наше имущество, мы практически разорены. Корнуай наш единственный шанс! Единственный!

– Но ведь это только первый бал сезона, наверняка будут и другие, – пыталась переубедить его я.

– Дитя мое, неужели ты думаешь, что Корнуай позволит кому-то другому проявить интерес к девушке, которой он заинтересовался? – отец посмотрел на меня снисходительно.

– Не он, отец! А его дядя, этот ужасный старик!

– Алиана! – брови отца сошлись на переносице. – Не смей так говорить об уважаемом лорде!

– А что, разве я не права? Разве такого будущего ты хочешь для меня, отдавая за древнего старца? Да он вообще не мог разглядеть меня на балу! Отец, прошу… – как бы я ни пыталась сдержаться, слезы все-таки потекли из моих глаз.

– Алиана, у нас нет выхода. Да, признаюсь, – он запнулся, – я надеялся, что виконт сделает предложение от своего имени, и меня немало удивило, что он выступает от имени дяди…

Я подняла на него глаза, полные слез и надежды.

–… но это ничего не меняет. Нам нужны их деньги, причем как можно скорее. Виконт прекрасно знает о нашем плачевном положении, а значит, скоро узнают и остальные. Ты подумала, что тогда будет с нашим именем? C твоей сестрой?

– Вы просто продаете меня, как какую-то вещь! – прошептала я, судорожно сжимая руками ткань платья, понимая, что он уже принял решение, и не изменит его.

– Я должен думать о семье, Алиана, – голос отца стал тверже. – И тебе тоже советую думать не только о себе, но и о своих близких. Можешь идти. Свадьба назначена через две недели, у тебя будет время все обдумать как следует и привыкнуть к мысли о скором замужестве.

– Две недели? – я не могла поверить в услышанное. – Почему так быстро? Это… это немыслимо!

– Таково было пожелание жениха, – отец пожал плечами. – Возможно, у него есть на то свои причины. А если даже и нет, это не наше дело. Корнуай полностью взял на себя все расходы на свадьбу, включая твое подвенечное платье. Не в нашем положении ему возражать.

Отец вновь вернулся к бумагам, давая понять, что разговор окончен. Я же просто стояла у двери, и молча смотрела на него. На человека, подарившего мне жизнь. Кружившего меня на руках, когда я была маленькая, баюкающего в своих объятьях, когда сильно болела. И… так легко продавшего меня, ради спасения имени и чести.

Две недели, батюшка? Я обязательно что-нибудь придумаю, но за Корнуая не выйду. Ни за что!

*****

Увы, все мои планы потерпели крах. Родители слишком хорошо знали мой характер, а потому все следующие дни меня ни на минуту не оставляли одну. Летти теперь жила в моих покоях, присматривая за мной днем и ночью. У входных дверей и у въездных ворот появились дежурившие лакеи, а на балах, куда мы продолжали выезжать, матушка не спускала с меня глаз, держа возле себя и не отпуская одну даже в дамскую комнату. Чем ближе был день свадьбы, тем большее отчаяние овладевало мной и, наконец, я решилась на побег.

В тот день, после ужина, я сказала Летти, что устала, и рано легла спать. Погасив свечи и пожелав мне доброй ночи, служанка отправилась к себе в каморку, и еще около часа я слышала, как она ворочается с боку на бок, прежде чем уснуть. Я же, не мешкая, быстро встала с кровати, соорудив на ней из подушек подобие спящей фигуры, укрытой одеялом, после чего переоделась в простое шерстяное платье. К сожалению, никаких вещей с собой я собрать не могла, их пропажу сразу бы заметили, но у меня были кое-какие личные драгоценности – недорогие, простенькие, и я надеялась их продать и, таким образом, найти средства к существованию. Что я буду делать дальше, пока представляла слабо. Все, чего мне хотелось сейчас – это избежать замужества, и больше никогда в жизни не видеть ни жуткого виконта, ни его еще более жуткого дядю.

Прокравшись на цыпочках до входной двери, я осторожно выглянула в коридор и, убедившись, что все тихо, бесшумно спустилась по лестнице, держа в руках ботинки, надеясь выйти через черный ход. Дом мирно спал, погруженный во тьму безлунной зимней ночи. Я бесшумной тенью проскользнула через холл, мимо дремавшего на стуле лакея, и завернула к кухне. «Надеюсь, наша кухарка по-прежнему хранит запасной ключ в том глиняном кувшине», – подумалось мне запоздало.

Войдя на кухню, огляделась. Ночью все выглядело совсем иначе, чем днем или при свете свечей, но зажигать их я побоялась. Первым делом я дернула входную дверь, но она ожидаемо была заперта. Где же этот кувшин? Нащупав его на полке, я аккуратно сняла его и вздохнула с облегчением – ключ был на месте. Руки дрожали, когда я наощупь вставляла его в замочную скважину, попасть в нее удалось лишь с третьей попытки. Наконец, замок щелкнул, и я было взялась за ручку двери, чтобы тихо открыть ее, когда…

– Куда-то собралась, Алиана?

*****

Чиркнула спичка, и кухня озарилась тусклым колышущимся пламенем свечи, что держала в руках моя матушка. Одетая в длинную батистовую сорочку и бархатный пеньюар, она смотрела на меня, зло поджав губы.

– Так и знала, что ты что-нибудь учудишь, – матушка решительно схватилась за ключ, вновь запирая дверь. – Что ж, я была права, когда говорила Нейтану, что тебя стоит запереть в комнате и не выпускать до самой свадьбы.

– Матушка, умоляю, пощадите! – я упала перед ней на колени, цепляясь за длинный подол. – Не отдавайте меня ему, прошу! Только не ему! Я обещаю, я выйду замуж в этом сезоне, постараюсь кого-нибудь заинтересовать. Но прошу, только не за него! Он погубит меня!

– Что за чушь ты несешь, Алиана! – зашипела графиня Розе, наклоняясь надо мной. – Корнуай самый лучший вариант для нас, другого не будет! Он уже покрыл наши долги, мы не можем отменить эту свадьбу!

– Матушка, прошу! Не отдавайте меня ему! – у меня начиналась истерика, я продолжала как заведенная твердить свое, не слыша ее. – Только не ему! Умоляю!

– Хватит, Алиана, веди себя достойно! – матушка холодно посмотрела на меня. – Да, граф уродлив и стар, но не ты первая, не ты последняя! – она вздохнула. – Я хотела отложить этот разговор до свадьбы, но видно, придется поговорить сейчас. Сядь.

Я послушно поднялась с колен и рухнула на стул, стоявший у рабочего стола кухарки. Матушка опустилась напротив, поставив подсвечник со свечой между нами. Повисла долгая тишина, которую я не смела прерывать, смотря на тающую свечу, стекавшую вниз белым плачущим воском.

– В первую брачную ночь, – наконец, заговорила она, – юная жена впервые познает мужчину, своего мужа, и становится женщиной. Такова наша женская доля. Этот… процесс редко бывает приятен, но поверь мне, его можно вытерпеть. – Матушка пристально посмотрела на меня, и поняв, что я смотрю на нее с непониманием, вздохнула и продолжила. – Твой муж велит тебе раздеться и разденется сам, когда вы останетесь наедине, после чего вы вместе возляжете на кровать… Потом он… – матушкины щеки чуть покраснели… – будет прикасаться к тебе… по-разному… везде, где захочет.

Видя, что на моем лице отразился неподдельный ужас и омерзение, она резко добавила: – Тебе придется вытерпеть это, Алиана. И делать все, что он скажет. Будь послушной и просто закрой глаза. Можешь даже считать про себя, чтобы отвлечься. Или представлять что-то хорошее, например, подарки, которые он будет дарить тебе после. В конце концов, – добавила она, – граф Магнус слишком стар, уверена, что все закончится очень быстро… А может, и вовсе не дойдет до главного.

– Матушка… – мой голос дрожал… – зачем… зачем я ему нужна, если он так стар?

– Кто его знает? Возможно, он хочет наследника. Или это его последняя прихоть. Иногда старикам нравится видеть рядом с собой молодые, полные жизни лица. Так они чувствуют себя живыми. В любом случае, нам это только на руку. Думай о том, что через несколько лет ты будешь вдовой – молодой, красивой, абсолютно свободной и очень… очень богатой. А это, – она улыбнулась мне почти так же тепло, как раньше, – многое значит. Вот тогда и выберешь себе мужа по сердцу.

Она замолчала, но после добавила: – Не хочешь думать о себе, подумай хотя бы о своей младшей сестре и ее будущем!

Матушка поднялась со стула.

– Идем, еще не хватало, чтобы нас увидели слуги и пошли ненужные разговоры.

…Последние дни до свадьбы я просидела взаперти, в своих покоях. Все-таки родители решили перестраховаться, не веря в то, что я смирилась. Смирилась ли я? Лишь отчасти. Во мне непрестанно шла борьба: на одной чаше весов была моя жизнь и мое счастье, на другой – будущее моей младшей сестренки Энии. И эти чаши попеременно перевешивали друг друга, пока, наконец, не застыли на одном уровне – и случилось это аккурат в то утро, на которое была назначена дата свадьбы…

Глава 3

С самого утра в моих покоях царила суета. Мне приготовили ванну с ароматной пеной, вымыли волосы, напитав их ценными маслами, отчего они заструились длинными темными волнами, доходящими до самой талии. Дальше пришла очередь тончайшего шелкового белья, чулок, сорочки, роскошного свадебного платья, атласных туфелек, прически и легкого полупрозрачного макияжа. Модистки и служанки кружились вокруг, сменяя друг друга, но я мало что понимала, чувствуя себя безвольной куклой. Жертвой, которую готовят к закланию. Так какая разница, как я буду выглядеть?

Когда меня уже облачили в платье, в мои покои важно вплыла матушка, одетая в новое нарядное платье серебристого цвета. Окинув меня придирчивым взглядом и явно оставшись довольной увиденным, она улыбнулась, взмахом руки приказывая служанкам выйти.

– Алиана, твой будущий муж прислал тебе к свадьбе поистине царский подарок, – я увидела в ее руках большой плоский футляр. Крышка щелкнула, и на черном бархате заиграли всполохи огромного камня «голубиная кровь», окруженного бриллиантами.

– А ну-ка, – матушка одела на меня тяжелое ожерелье и поправила рубиновую подвеску на груди, которая сияла и пульсировала, как будто внутри у нее действительно была жидкая кровь. На мгновение мне стало дурно и захотелось сорвать украшение с шеи.

– Какая роскошь! Граф Корнуай очень щедр! – матушка любовалась переливами камней, стоя за моей спиной. – Будешь вести себя правильно, и он засыплет тебя драгоценностями, милая. Не отказывайся, принимай их как должное.

Я промолчала. Все происходящее виделось мне затянувшимся дурным сном.

– Я оставлю тебя ненадолго, – матушка ушла, оставив меня стоять одну, с ненавистью смотря на подарок жениха.

– Лиа! – в мою комнату тихо скользнула сестренка. – Лиа, я так не хочу, чтобы ты уезжала! – она всхлипнула, глядя на меня глазами, как две капли похожими на мои.

– Я тоже не хочу оставлять тебя, Эния, – я опустилась перед ней на колени, не заботясь о платье, и крепко обняла, наверное, единственного человека в этом доме, который любил меня бескорыстно.

– Мне так страшно за тебя, – доверительно прошептала Эния мне на ухо, – я слышала, как матушка говорила батюшке о том, что этот граф похож на живого мертвеца. Зачем тогда он берет тебя в жены?

– Не знаю, Эния. Не знаю, – я чувствовала, что сама вот-вот расплачусь.

– Обещай, что не забудешь меня, Лиа! Обещай, что мы еще увидимся!

– Ну конечно, увидимся, глупышка! – я поцеловала ее в обе щеки и крепко прижала к себе, понимая, что сама не очень-то верю в это. Почему? Я не знала. Просто чувствовала.

– Я очень люблю тебя, сестренка! Я буду очень скучать и молиться за тебя каждый день! – Эния быстро отстранилась, увидев, как в комнату входят служанки, торжественно неся мою фату.

Символ чистоты и невинности. Защита от злых духов.

Всевышний, защити меня от моего будущего мужа!

*****

Погода сегодня сполна отражала мое настроение: низкие свинцовые тучи нависли над храмом, отчего казалось, что даже его белокаменные стены сделались серыми. Снег, лежавший у входа, был затоптан ногами и представлял из себя бурую неприглядную массу. Но мне было все равно. В душе разливалось странное равнодушие. Я смиренно приняла помощь лакея, помогавшего мне выйти из кареты, и взяв под локоть отца, направилась к распахнутым дверям храма. Нас никто не встречал – видимо, все гости уже были внутри. Откуда-то сбоку внезапно появилась фигура в накинутом на плечи длинном черном плаще, в которой я с удивлением узнала виконта.

– Доминик? Что-то случилось? – в голосе батюшки мне послышалось беспокойство.

– Не беспокойтесь, граф, все идет, как задумывалось. Я всего лишь подошел поздороваться до того, как начнется церемония, – виконт перевел взгляд на меня, и на миг мне показалось, что глаза его вспыхнули, и что он прекрасно видит мое лицо под фатой, хотя это было невозможно. – Леди Алиана, вы самая прекрасная из всех невест, что мне доводилось видеть.

– Благодарю вас, виконт, – механически ответила я.

– Прошу вас, поднимайтесь. – Виконт галантно указал нам на лестницу, ведущую в храм, и отец, кивнув ему, повел меня дальше. Я была уверена, что Доминик следует за нами, однако, стоило дверям храма закрыться за нашими спинами, поняла, что это не так. Странно. Куда он мог деться? Или здесь есть еще один вход? В любом случае, раздумывать об этом времени не было: грянула торжественная музыка, и отец, гордо расправив плечи, чинно, как и подобает родителю, повел меня вперед – туда, где у алтаря застыла высокая сгорбившаяся фигура моего жениха… графа Магнуса Корнуая.

…Я почти не запомнила сам свадебный обряд. Для меня он слился в калейдоскоп отдельных цветных картинок, едва укладывающихся в сознании, и перемежающихся с темнотой отчаяния, что накатывало короткими волнами. Вот отец ведет меня вдоль рядов, и я отстраненно замечаю, что не вижу в храме ни одного молодого лица. Все немногочисленные гости – почтенные лорды, ровесники моего жениха, как две капли воды похожие друг на друга. «Сплошь мужчины», – вяло отмечаю про себя я. Черная вспышка.

Отец подводит меня к алтарю и отходит прочь, а я стою, не в силах посмотреть на человека, стоящего рядом. Мне физически дурно, мне кажется, что рядом со мной не живой человек, а мертвец. Вспышка. Священнослужитель начинает читать молитву, но я даже не понимаю того, о чем он говорит. И лишь его вопрос, на который справа от меня слышится скрипучий ответ «Да», заставляет меня ненадолго прийти в себя.

– Добровольно ли вы явились сюда и хотите заключить этот союз?

Я понимаю, что священнослужитель обращается ко мне, и заторможено отвечаю:

– Да.

Черная вспышка.

Наши руки соединяют, и на мою маленькую кисть сверху ложится дряблая дрожащая рука с паучьими пальцами. Я вздрагиваю от омерзения. Вспышка. Священник что-то говорит, улыбаясь. Кажется, он поздравляет нас, значит, сейчас будет поцелуй. Отчаяние захлестывает меня с такой силой, что кажется, еще чуть-чуть, и оно станет осязаемым. Я не хочу. Не хочу! Вспышка.

Я иду рядом с моим новоиспеченным мужем к выходу, вокруг слышатся шелестящие поздравления, напоминающие мне шипение змей. Вспышка.

Кажется, ко мне подходят родители и что-то заискивающе говорят графу. Он молчит. Почему? Почему он молчит?? Рядом вдруг возникает его племянник, виконт, что-то отвечая им, перетягивая внимание на себя и смеясь, обнажая белоснежные зубы. Я слышу робкие слова напутствия матушки и отца, автоматически киваю им и вижу приглашающе распахнутую дверцу графской кареты. Чужой. Обитой черным деревом и с бархатными сиденьями кроваво-красного цвета. Лакей помогает мне сесть, напротив возникает фигура старого графа, вдруг напомнившего мне огромного черного ворона, занявшего собой все пространство и нависающего надо мной. Вспышка.

Карета трогается, увозя меня из той, прежней, беззаботной жизни. Вот и все. Теперь я замужем. Теперь я графиня Алиана Корнуай. Черная вспышка.

*****

Я пришла в себя от тишины, стоявшей вокруг. Не было слышно ни цокота копыт о мерзлую землю, ни скрипа рессор, ни окриков возницы. «Видимо, у графа Корнуая очень дорогая карета», – мелькнула в голове отстраненная мысль, и я медленно подняла глаза. Мой… муж сидел напротив, вперив невидящий мутный взгляд в стену позади меня. Казалось, ему вовсе не было дела до своей молодой жены, а, быть может, он даже не понимал, что она, то есть я, нахожусь сейчас рядом. По спине ледяной змейкой пополз страх. Неужели эта… этот человек был способен выразить кому-то свое желание жениться на мне? Верилось в это с трудом.

Какое-то время я сидела, вновь опустив глаза и рассматривая худые ноги напротив, а потом медленно стала сдвигаться к окну, молясь всем богам, чтобы граф не заметил того, что я хочу оказаться как можно дальше от него и… его запаха. Чем больше мы находились вдвоем в замкнутом пространстве кареты, тем сильнее я ощущала его. Неприятный, сладковатый, тошнотворный. Я не знала, с чем его можно сравнить, но сознание упорно говорило мне, что это запах тлена. Он проникал внутрь, заставляя дышать поверхностно, отчего мне было особенно дурно, ведь я и так была затянута в тугой корсет платья. Воздуха не хватало, я буквально задыхалась. Не в силах больше терпеть, рванула ручку, пытаясь хоть немного открыть окно, но оно не поддалось. Всевышний! Мне нужен воздух!

– Мы скоро приедем в замок, – раздался равнодушный скрипучий голос, и я обернулась на него. Граф даже не повернул головы в мою сторону. Может он и вовсе меня не видел? Мне стало так страшно, как не было никогда в жизни, даже когда стая соседских псов, сорвавшихся с цепи, загнала меня на дерево, скаля ощерившиеся пасти, из которых капала слюна. Лучше уж замок, чем эта пытка быть с ним вдвоем, в одной карете! Там у меня, хотя бы, будет возможность движения и иллюзия свободы.

Кто бы знал, как я ошибалась!

*****

Замок показался примерно через полчаса – темный и мрачный, с острыми шпилями, пронзающими закатное, багрово-красное небо, обещающее сильный ветер на завтра. Карета остановилась, и я с облегчением выбралась из нее, опираясь на руку лакея, склонившегося в приветствии.

– Милорд, – слуга склонился еще ниже. – Покои для миледи уже готовы.

– Проводи, – раздался скрипучий голос графа за моей спиной, и я, не оглядываясь, с радостью поспешила за слугой, шедшим передо мной.

Внутри замок производил такое же мрачное помещение, как и снаружи, и был таким же древним, как и его нынешний владелец. Старинные факелы на стенах, которые мало кто сейчас использовал, потемневшие от времени гобелены, тускло мерцавшие рыцарские доспехи, стоящие в темных нишах. А еще здесь было ужасно холодно, так что я, в своем тоненьком платье и легком плаще, наброшенном сверху, моментально продрогла.

Состояние было… странным. Наверное, больше всего на свете я сейчас должна была страшиться своей первой брачной ночи. Но, как это ни парадоксально, я не боялась, напротив, спеша за слугой, уводившим меня все глубже в недра замка, во мне вновь просыпалась надежда спастись.

«Нужно осмотреться в покоях, – подумалось мне. – Возможно, там есть засов, и я смогу запереться. А, быть может, граф и вовсе не придет. Ведь он ни разу за всю дорогу не намекнул на свой интерес ко мне».

Эта мысль придала мне немного уверенности, и я стала с любопытством осматриваться по сторонам. Впрочем, любопытству здесь было нечем поживиться. Только темно-серые стены, да тусклый свет, озаряющий угрюмые, мрачные коридоры и залы, сквозь которые мы проходили. Старинная массивная мебель из темного дерева, огромные чернеющие зевы каминов, тяжелые кованые люстры, спускающиеся с потолка на цепях.

«Как вообще можно жить в таком жутком месте? – подумала я, ни на мгновение не допуская мысли о том, что мне предстоит стать его хозяйкой. – Тут даже картин нет, как будто у замка нет владельцев».

Наконец, мы дошли до двери, находившейся в торце коридора.

– Прошу вас, миледи. Ваши вещи скоро доставят, и служанки помогут вам переодеться, – слуга откланялся, наконец-то оставив меня одну.

Первым делом я осмотрела покои, в которых мне предстояло жить. Увы, ничего общего с моими прежними они не имели. Несмотря на солидные размеры, они были слишком темными, и едва ли могли принадлежать женщине. Стены, обитые темно-вишневыми деревянными панелями, что перемежались с каменной кладкой. В гостиной стояли диван, пара кресел, столик. Поодаль, у окна, я заметила небольшой рабочий уголок. Примыкавшая к гостиной спальня состояла из огромной кровати с резным изголовьем, тумбы с массивным серебряным подсвечником на ней, старинного туалетного столика и пуфика.

«А где зеркало?» – я с удивлением осмотрелась. Комнату освещало лишь пламя камина да свечи в тяжелых напольных канделябрах, окна были плотно зашторены тяжелыми бархатными портьерами, создающими ощущение склепа. Подойдя к ним, я с силой дернула их в разные стороны, и красный закат, пугающий и мрачный, раскрасил спальню в пурпурные тона.

Невольно передернув плечами, я продолжила исследование. Рядом со спальней обнаружилась дверь в гардеробную, встретившую меня пустыми вешалками, а за неприметной дверью, ведшей из гостиной, обнаружилась купальня и уборная.

Усевшись на одно из кресел в гостиной и глядя на догорающий закат, я мрачно раздумывала о том, что узнала. Итак, мои покои не являются смежными с покоями графа – это плюс. На двери изнутри нет засова – это минус. Гардеробная, купальня абсолютно пусты – кажется, к приезду молодой жены граф особенно не готовился – это… Я задумалась, плюс это, или минус? Мои размышления прервал вежливый стук в дверь – вошедшие лакеи внесли мои сундуки с вещами, а следом за ними служанка внесла поднос, уставленный блюдами под крышками, и на мой вопросительный взгляд, ответила:

– Господин граф решил, что вам будет удобнее поужинать сегодня в своих покоях.

Что ж, такой расклад меня вполне устраивал. Думаю, в присутствии графа мне бы кусок в горло не полез. Служанка – женщина средних лет с угрюмым лицом, ловко расставила блюда на столике и, пока я ужинала, удалилась в гардеробную, разбирать мои вещи. Я лишь вздохнула, смахнув слезинки в уголке глаз – я привыкла к болтовне своей горничной Летти, и сейчас мне очень ее не хватало. Как и Энии, моей младшей сестренки, с которой мы часто коротали вечера то за чтением, то за рукоделием, а то и вовсе за девичьей болтовней и прогулками по саду.