Темный лорд и княгиня ночи

Надя Лахман

Темный лорд и княгиня ночи

Пролог

Настоящее время

Ее новая игрушка вольготно раскинулась на черных шелковых простынях, утомленная их недавней безудержной страстью. Золотистые, чуть волнистые волосы рассыпались по широким мускулистым плечам, тронутым легким загаром. Мужчина спал, небрежно закинув одну руку за голову – высокий, сильный, великолепно сложенный образчик истинно мужской красоты. И хотя глаза его, чуть раскосые, опушенные длинными, изогнутыми ресницами, были сейчас закрыты, она хорошо помнила их яркую зелень цвета молодой листвы, что так любила ласкать своим взглядом ее соблазнительное тело: от кончиков пальцев на ногах до роскошных, тяжелых, иссиня-черных волос.

«Красивый мальчик, этот эльф, – равнодушно подумала молодая женщина, разглядывая безупречный классический профиль и ведя пальчиком с заостренном длинным ноготком вишневого цвета вниз – туда, где на крепких мужских бедрах едва держалось легкое шелковое покрывало. – Но он мне уже надоел, пора с ним расстаться». Плавно и бесшумно поднявшись с широкой кровати, что стояла в алькове богатых покоев, в стороне от высоких арочных окон, она направилась прочь, на ходу завязывая пояс длинного кружевного пеньюара, пеной стелившегося за ней по полу, уже позабыв о недавнем любовнике.

За окнами огромного особняка, стоявшего в предместьях столицы, догорал весенний день, раскрашивая вечернее небо малиново-алыми красками заката, и какое-то время красавица бесстрастно наблюдала за тем, как нестерпимо-яркое солнце скрывается за горизонтом, уступая место своей извечной сопернице – холодной желтой луне, так похожей на глаз опасного зверя.

«Сегодня будет отличная ночь для охоты», – подумала она, лениво, как кошка, потягиваясь и улыбаясь собственным мыслям, обнажая при этом белоснежные ровные зубки с чуть заостренными небольшими клыками. Янтарно-вишневые глаза вспыхнули предвкушением и… голодом.

Глава 1

Прошлое

– Леди Алиана! Леди Алиана! – моя служанка, Летти, оглядываясь по сторонам, быстро семенила по заснеженному саду, окружавшему наш особняк. Впрочем, применительно к Летти было бы правильнее сказать «катилась», потому что она была очень пухленькой, а сейчас, зимой, укутанная в многочисленные слои юбок, теплый ватный жакет и шаль, наброшенную сверху, и вовсе напоминала мне куклу-неваляшку, подобную той, что родители подарили на мой пятый день рождения. – Леди Алиана, ну где же вы! – в голосе Летти послышалось отчаяние, и я, невольно хихикнув и не желая больше ее мучить, все же вышла из старого мраморного павильона, стоявшего посреди высоких старых дубов, мирно дремавших под тяжелыми снежными шапками.

– Ох, леди, как хорошо, что я вас нашла! – Летти, чьи круглые щеки раскраснелись от быстрой ходьбы, затараторила, не давая мне и слова сказать: – ваша матушка велела передать, что пора собираться на бал, ваше платье только что доставили от модистки.

Бал в королевском дворце! Я обреченно закатила глаза, понимая, что Летти права. Мне, как благовоспитанной девице, надлежало впервые отправиться туда в качестве дебютантки. Мой первый сезон! Особенно важный, зимний, когда в столицу из собственных загородных имений и замков возвращается вся знать, а балы и приемы в домах аристократов следуют один за другим. Волновалась ли я? Конечно! Предвкушала ли, как красивые молодые кавалеры будут кружить меня в танцах? О, да, еще как! От этих мыслей мое бедное девичье сердце, порой, трепетало пойманной птичкой и билось сильнее.

Но еще мне было… очень страшно. Страшно, что мой первый бал пройдет как-то не так, и моя беззаботная жизнь закончится, а на смену ей придет совсем другая, ту, что прочили мне отец с матушкой. Тряхнув головой, я решительно отбросила эти так некстати закравшиеся опасные мысли, и первой направилась в сторону дома, невольно бросив взгляд на небо, еще недавно совсем не по-зимнему ясное. Сейчас же на него набежали темные серые тучи, обещающие скорое ненастье в виде снегопада. «Плохая примета», – невольно подумала я, вслух же сказала совсем другое:

– Идем, Летти, не будем заставлять матушку волноваться.

*****

– Ах, леди Алиана, какая же вы красавица! – говорила Летти спустя несколько часов, рассматривая меня с нескрываемым восхищением. Я была одета в бальное платье, и служанка только что закончила делать мне прическу. Стоя перед старинным ростовым зеркалом в резной деревянной раме, я смотрела на себя и не узнавала.

Мои темные волнистые пряди волос вместо привычных толстых кос, которые я так любила заплетать дома, были убраны в элегантную высокую прическу, украшенную белоснежным жемчугом, что делало меня несколько старше своего возраста. Глаза карамельного цвета с озорными зелеными искорками, таившимися в их глубине, были умело и едва заметно подведены, так что казались еще выразительнее и ярче. Даже моя кожа, так и не приобретшая к зиме требуемой матушкой идеальной аристократической бледности, казалось сейчас белоснежной.

Или я просто слишком сильно нервничала? Пожалуй, что так. Шелковое платье жемчужного цвета мягко облегало плечи и высокую упругую девичью грудь, расходясь от тоненькой талии, затянутой в узкий корсет, пышной мерцающей юбкой, и я покружилась, с удовольствием отмечая, как красиво она струится вокруг ног, подобно облачку.

– Вы будете самой красивой дебютанткой на этом балу! – с придыханием прошептала Летти.

– Лиа! – в мои покои ворвался маленький темноволосый вихрь, моя младшая сестра, Эния. Ей было только восемь лет, и ни о каком бале для нее не могло быть и речи, что, впрочем, не мешало ей принимать живейшее участие в его обсуждении и подготовке. – Матушка попросила папеньку достать для тебя алмазное колье из сейфа! То самое! – возбужденно выпалила она.

– Ты опять подслушивала, Эния? – я нарочито строго взглянула на мелкую хулиганку, и увидев потупившиеся в притворном раскаянии хитрые глазки, не сдержала улыбку и обняла ее.

– Найди себе там самого красивого жениха, – горячо шепнула Эния, звонко чмокнув меня в щеку и тут же отстраняясь, заслышав шаги в коридоре.

– Алиана, – в гостиную чинно вплыла моя матушка, графиня Эмилия Розе, как и я, уже одетая в бальное платье. В руках у нее был потертый бархатный футляр винного цвета. – Дорогая, я принесла тебе бабушкино бриллиантовое колье.

– Матушка…

– Не спорь со мной, – голос графини стал строже. – Ты прекрасно знаешь, что являться на бал без бриллиантов для юной леди недопустимо, а это, – ее голос все же дрогнул, – единственная достойная вещь, что у нас осталась. – Она вскинула голову и добавила тоном, не терпящим возражений: – И я даже слышать не хочу о том, что оно тебе не нравится.

Я вздохнула, понимая, что ее не переубедить. Увы, матушка была права. Семья Розе хоть и относилась к высшему дворянству и имела очень древние корни, но сейчас едва сводила концы с концами, точнее, как выражался мой отец, «умело пускала пыль в глаза». Большинство наших ценностей были тайно распроданы, и все надежды родителей сходились на том, что им удастся удачно выдать замуж сначала меня, а потом и Энию, и поправить, таким образом, наше плачевное финансовое положение. Даже мое бальное платье было не чем иным, как перешитым умелой модисткой матушкиным подвенечным платьем почти двадцатилетней давности.

Бриллиантовое колье, что сейчас застегивала на моей шее матушка, принадлежало нашей бабушке по отцовской линии, почившей много лет назад. И, наверное, было бы продано наряду с другими драгоценностями, если бы не ее завещание, запрещавшее продавать или передаривать его. А еще в нашей семье ходили слухи, что гарнитур не приносит счастья замужним дамам, и носить его следует исключительно юным девицам на выданье. «Странно, почему же бабушка, в таком случае, не избавилась от него? И какое именно несчастье оно ей принесло?», – в который раз задумалась я, смотря в зеркало на то, как на моей коже заиграли радужными брызгами прозрачные камни в старинной огранке.

– Ну вот, теперь ты точно готова, – удовлетворенно произнесла матушка, глядя на меня. Я же в ответ смогла выдавить лишь жалкое подобие улыбки. Холодное украшение, плотно обнимающее шею, отчего-то напомнило мне вдруг удавку, с каждой секундой все сильнее сжимающуюся вокруг нее.

*****

Королевский дворец, располагавшийся в самом центре столицы, на одном из ее высоких холмов, сверкал тысячами огней и был виден даже издалека, так что я, сидя в нашей видавшей виды карете, невольно залюбовалась им, глядя в окошко. Матушка с отцом, меж тем, вели тихий разговор, содержание которого для меня не было секретом – я слышала подобные разговоры множество раз за последнее время, и все они, так или иначе, сводились к тому, что нашей семье в этом зимнем сезоне нужно обязательно найти для меня выгодную партию.

– Надеюсь, у нас все получится, и кто-нибудь заинтересуется Алианой. Даже не представляю, как мы протянем еще один год, если не удастся выдать ее замуж, – матушка устало откинулась на мягкую велюровую спинку сиденья и, заметив мой отстраненный вид, строго произнесла:

– Алиана, ты понимаешь, как важен для тебя этот бал? Для всех нас?

– Да, матушка, – смиренно произнесла я, внутренне кривясь от осознания того, что меня, подобно вещи, будут выставлять на торги, желая продать подороже.

– Ты должна вести себя должным образом, чтобы привлечь внимание самых взыскательных лордов! – матушка подозрительно буравила меня глазами, как будто пытаясь найти подвох в моем показном смирении.

– Да, матушка, – вновь повторила я, думая про себя, что бал, возможно, окажется вовсе не таким веселым, как мне представлялось.

– Оставь ее, дорогая, – вмешался мой отец, граф Розе. – Алиана прекрасно осознает всю ответственность этого мероприятия.

– Да, но…

– Я уверен, многие достойные лорды будут сражены ее красотой, – отец мягко мне улыбнулся, и я с признательностью улыбнулась ему в ответ.

Ну почему? Почему мой первый бал, которым я так мечтала насладиться, должен стать для меня испытанием, одна ошибка на котором может стоить нашей семье благополучия? Я украдкой вздохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Чем ближе был дворец, тем больше я ощущала противную панику, разливающуюся в сердце.

«Все будет хорошо! – шепнула себе, когда мы вышли из кареты и направились к парадным дверям, услужливо распахнутым лакеями. – Я обязательно заинтересую кого-нибудь из мужчин, и пусть он окажется молодым и красивым!»

*****

Стоило нам войти в огромный бальный зал, как меня тут же ослепил яркий свет тысяч свечей в хрустальных люстрах, отражающихся на натертом до зеркального блеска мраморном полу. Музыка, шум голосов, мелодичный женский смех и вторивший ему перезвон хрустальных бокалов, роскошные наряды дам и их кавалеров – все это было настолько непривычным, что я с трудом заставляла себя держаться прямо и не крутить по сторонам головой. Родители устремились вперед, завидя кого-то из знакомых, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ними, хотя больше всего на свете я сейчас мечтала незаметно скрыться в толпе и как следует тут осмотреться.

– Граф! Графиня, вы, как всегда, обворожительны. Неужто это юное прелестное создание – ваша дочь?

– Барон, рады видеть вас! – мой отец раскланивался с важным мужчиной средних лет, на лице которого были такие длинные, закрученные вверх усы, что я на мгновение выпала из образа нежной трепетной девы, но тут же отвесила себе мысленный подзатыльник и скромно потупила глаза. – Да, это Алиана, наша старшая дочь. Она дебютантка на этом балу.

– Уверен, ее дебют не останется незамеченным, – в голосе мужчины прозвучало нечто такое, от чего меня невольно передернуло, будто я вляпалась во что-то гадкое.

Мужчины заговорили о своем, отвлекшись от нас с матушкой и давая мне возможность украдкой осмотреться. Бальный зал поражал не только своими размерами, но и роскошью: выполненный в светло-бежевых тонах, он был украшен огромными зеркалами в тяжелых золотистых рамах, зрительно расширяющими пространство. Толстые мраморные колонны уходили куда-то ввысь – туда, где сводчатый потолок был щедро украшен лепниной и изысканными росписями, изображавшими сцены из древней истории нашей страны. Огромные, до потолка, окна были забраны легкими газовыми шторами, не скрывавшими синюю ночь, плавно опускавшуюся на город. В простенках между окнами стояли резные банкетки, обитые золотистым атласом, на которых расположились дамы постарше, живо обсуждая гостей, прикрывшись веерами.

Гости ходили по залу, здороваясь и обмениваясь новостями. Официанты разносили шампанское. Стайки юных девиц, похожих на экзотических бабочек, стояли у стен, то и дело кидая кокетливые взгляды на молодых лордов. Как это ни удивительно, молодые люди тоже стояли небольшими группами и, судя по усмешкам, что я заметила, также не были чужды пересудам.

Боясь, что мое пристальное внимание может быть истолковано как совершенно определенный интерес, я отвела взгляд в сторону, увидев, пожалуй, самую странную группу гостей, присутствовавших на этом балу. То были главы родов почтенного возраста, большинство из которых, судя по всему, разменяли как минимум восьмой десяток. Лорды, одетые в свои парадные камзолы, украшенные орденами и медалями, с тростями в руках, удобно расположились в одной из ниш – под балконом, на котором сидели музыканты. Здесь для их удобства стояли мягкие диванчики, на которых они, судя по всему, и собирались провести весь этот бал.

«И зачем они вообще сюда приехали, в их то состоянии?» – c недоумением подумала я, невольно задержав взгляд на лорде, сидящем по центру. Это был высокий худой старик – настолько древний, что его пергаментная кожа воскового цвета, плотно облепившая череп, напомнила мне рисунок мумии из отцовской книги, что я однажды тайком стащила из его кабинета. Дорогой парадный камзол, расшитый серебряными галунами, смотрелся на нем до крайности нелепо и не мог скрыть дряхлого тела, а чересчур высокий жесткий ворот рубашки подпирал дряблые щеки – так, что казалось, будто его голова держится только благодаря ему. Мутные выцветшие глаза лорда смотрели в пространство невидящим взором, узловатые скрюченные пальцы рук обхватывали серебряный набалдашник трости, стоявшей у высохших тонких ног, обутых в новые лакированные ботинки.

В какой-то момент он пошевелился, обводя зал отсутствующим взглядом, и я, застигнутая за невежливым разглядыванием, невольно сглотнула, снова ощущая противную сосущую тяжесть на сердце. На мгновение стало стыдно за собственные мысли – ведь в старости нет ничего постыдного, а этот лорд, наверняка, весьма достойный и уважаемый человек. Я отвернулась и с облегчением вздохнула, как будто вновь выныривая из удушающей толщи воды навстречу солнцу, молодости и радостям жизни, тут же позабыв о пугающем старике.

И уже не видя, как он продолжает в упор смотреть на меня.

*****

Несмотря на матушкины опасения, я явно имела успех на балу. Молодые лорды подходили, раскланиваясь с нами и представляясь, а после приглашали меня на танец. Так что я в какой-то момент перестала думать о том, что мне надлежит вести себя чинно и скромно, как и полагается благовоспитанной юной леди, желающей найти себе мужа, а просто наслаждалась восхищенными взглядами молодых людей и танцами, в которых они меня кружили. Я даже успела поверить, что кто-нибудь из этих благородных юношей будет покорен мной настолько, что возьмет замуж даже без приданого, с одним лишь титулом и древней родословной.

– Позвольте пригласить Вас на вальс, юная леди, – рядом с нами стоял привлекательный молодой мужчина, одетый в парадный бордовый камзол с черными позументами – блондин с серыми глазами и бледным лицом. – Виконт Доминик Корнуай, – представился он, коротко поклонившись. Обмахивание веером со стороны матушки стало более энергичным, что свидетельствовало о крайней степени волнения его обладательницы. Интересно, почему?

– Рады знакомству, виконт, – я с удивлением увидела, как мой батюшка почтительно поклонился человеку гораздо моложе его, и тут же догадалась, в чем дело. Ну конечно! Род Корнуай – очень древний и один из самых богатых в нашей стране. Неужели?..

Мне не оставалось ничего другого, как присесть в реверансе и подать руку все еще ожидавшему моего ответа виконту.

Кружась под звуки вальса, я вдруг поняла, что мне крайне неуютно и неприятно находиться рядом с мужчиной, чьи руки лежали сейчас на моей талии. Обычное прикосновение, ничего лишнего – как того требовал этикет. Виконт был превосходным танцором и вел меня в танце легко и непринужденно, но меня не покидало ощущение, что я нахожусь рядом со страшным хищником. Судя по тому, как плавно он двигался, мужчина был превосходным фехтовальщиком, но не это испугало меня.

«Кого же он мне напоминает?» – подумала я, и тут же похолодела от ответа, моментально возникшего в голове. Змею. Мерзкую, ядовитую гадину, что обвила мое тело и теперь пыталась подобраться повыше. В ушах шумело, будто кто-то мне что-то шептал, но слов было не разобрать. Я подняла глаза, тут же встретившись взглядом с холодной серой сталью, и поняла, что права. Этот мужчина был опасен. Очень опасен. Меня не обманывала его нарочитая вежливость и светский лоск. Едва достающие плеч, по моде нашего времени, волосы, бледное лицо и слишком яркие, порочно изогнутые губы. А еще я чувствовала, что заинтересовала его. Меня передернуло от отвращения, но я все же заставила себя выдавить улыбку в ответ на улыбку виконта, успев отметить ровные белые зубы с чуть заостренными клыками.

– Вы так прелестны, Алиана, – произнес мужчина, после танца провожая меня к родителям, – как хрупкий живой цветок, сияющий во тьме, – добавил он вдруг едва слышно, на старом фарлийском языке наших предков, на мгновение задерживая взгляд на моем колье, мягко обнимавшем шею. Но я этот язык знала – в нашей семье его традиционно учили, а потому прекрасно поняла, что именно он сказал. Ответить ему что-либо заставить себя не смогла: звенящее чувство надвигающейся катастрофы разлилось вдруг в голове, и бал перестал быть мне мил. И все, чего мне хотелось сейчас – это как можно скорее покинуть его, вновь оказавшись в своей уютной девичьей спальне.

*****

Я плохо запомнила, как мы возвращались домой, пребывая в каком-то странном полусне. Родители живо обсуждали прошедший бал, и матушка, кажется, была мною довольна. То и дело в разговоре мелькали фамилии лордов, проявивших ко мне интерес, но лишь одна из них заставила меня приоткрыть потяжелевшие веки и вслушаться в то, о чем они говорили:

– Доминик Корнуай – племянник и единственный наследник титула графа Магнуса Корнуая. Ты понимаешь, что это значит? – матушкины глаза лихорадочно блестели в полутьме кареты.

– Вполне, дорогая.

– Мне показалось, он всерьез заинтересовался Алианой, – мечтательно продолжала матушка. – Конечно, сам из себя он пока ничего не представляет, но в скором будущем…

– Эмилия, – отец укоризненно покачал головой, но матушка лишь отмахнулась.

– Старый граф не вечен. Ты видел его на балу? Он, кажется, даже не понимал, где находится.

– Эмилия! – отец нахмурился. – Не забывай, Магнус Корнуай был лучшим другом и верным соратником нашего короля.

– Вот именно что был! Но это было много десятков лет назад, еще до того, как граф уехал из страны на долгие годы, – матушка не осталась в долгу, вновь пустив в ход веер, отчего в карете возник настоящий сквозняк. – Нет, ты подумай только, как было бы хорошо… – она предвкушающе улыбнулась и с треском сложила свой веер. – В любом случае, завтрашнее утро все покажет. Если от виконта будет карточка и букет, значит, я не ошиблась.

Я устало прикрыла глаза, молясь об одном – чтобы ни букета, ни карточки от виконта утром не нашлось.

Глава 2

Увы, утром меня ждало глубочайшее разочарование. Умывшись и переодевшись с помощью Летти в светлое домашнее платье, я спустилась в холл, разглядывая корзины с цветами, что доставили посыльные, и матушку, что уже суетилась вокруг них, читая карточки, вложенные в букеты.

«Вот оно!» – подумала я, заставив себя сделать первый шаг вниз на вмиг ослабевших ногах. Впрочем, мне не было нужды спускаться – довольный матушкин вид все сказал без слов.

– Алиана! – она ласково мне улыбнулась, что в последнее время случалось нечасто. – Подойди сюда, дочь моя, и выбери букет, что Летти поставит в твоих покоях. И кстати, после завтрака я поднимусь к тебе, чтобы выбрать платье на вечер. Да, – она кивнула на мой вопросительный взгляд, – сегодня нас почтит своим визитом виконт Доминик Корнуай! Он прислал записку! – она ласково потрепала меня по щеке и стала подниматься по лестнице, оставив меня стоять, вцепившись в перила.

Нет! Только не он!

Тогда я еще не знала, что день, начавшийся так безрадостно, был лишь началом конца моей прежней беззаботной жизни…

*****

Наряженная в богатое шелковое платье с открытыми плечами, переливающееся золотистыми всполохами, я стояла у окна своей гостиной, наблюдая за пустынной подъездной аллеей. «Может, это будет просто ужин? – с тоской подумалось мне. – Не мог же он заинтересоваться мной после одного лишь танца?» Но как бы я ни обманывала себя, в глубине души знала – мог. И эти его странные слова… Казалось бы, просто комплимент… Но почему тогда они так напугали меня? Как будто он говорил их не для меня, а… для себя. Как будто я была лишь вещью, о которой можно было говорить в третьем лице.

Вдалеке раздался стук копыт о мерзлую землю, и я отпрянула от окна, встав так, чтобы меня не было видно. Возле парадного входа остановилась карета с графским гербом, запряженная четверкой вороных лошадей. Лакей услужливо распахнул дверь, и на ступени показался черный лакированный сапог, а следом за ним и его хозяин – виконт Корнуай, статный, безупречный и… жутко пугающий. Будто почувствовав меня, виконт вдруг резко вскинул голову, безошибочно находя глазами окна моих покоев. Я метнулась в сторону, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. «Это просто ужин… просто ужин», – пытаясь отдышаться, сказала я себе, подходя к зеркалу, чтобы в последний раз взглянуть на свое отражение. Из него на меня смотрела юная красивая девушка, бледная, с испуганными глазами, с волнами темных волос, убранных в замысловатую прическу, и с ненавистным бриллиантовым колье на шее.

На ужин я шла, как на казнь, но матушка с отцом этого не заметили, стараясь впечатлить гостя, встретив его у дверей и рассыпаясь в любезностях. Стол ломился от яств, которые мы давно уже не могли себе позволить, но ради такого случая они где-то нашлись, в углу играл маленький, приглашенный из столицы, оркестр. Родители и сестра, одетые в свои лучшие наряды, чинно восседали за столом, уставленным фарфоровым столовым сервизом. Отец, сидевший во главе стола, вел непринужденную беседу с виконтом. Я сидела по правую руку от гостя и радовалась лишь тому, что не сижу напротив и не вижу его холодных змеиных глаз.

Отчего-то мне казалось, что эти глаза не соответствуют возрасту виконта, и принадлежат не мужчине лет двадцати семи-двадцати восьми, на которые выглядел виконт, а кому-то гораздо более древнему. Впрочем, даже соседство с ним давалось мне непросто. Я буквально чувствовала его пугающую, давящую ауру. И лишь Эния, моя младшая сестренка, сейчас непривычно серьезная и сдержанная, была отрадой для моих глаз и сердца: я смотрела на нее, и мне становилось чуточку легче.

Уже в самом конце ужина, когда подавали десерт, виконт вдруг обратился к моему отцу:

– Граф, если вы позволите, я хотел бы просить вас о приватном разговоре после ужина.

– Конечно, виконт, – сдержанно кивнул отец, но я слишком хорошо его знала, а потому уловила удовлетворение, мелькнувшее во взгляде. Матушка же и вовсе едва скрывала радость, а потому весь остаток ужина с удвоенным рвением развлекала гостя беседой. Эния вопросительно взглянула на меня, как бы спрашивая: «Ты не рада?» Но я лишь едва заметно покачала головой.

Надеюсь, это не то, что я думаю!

*****

Отец заперся с виконтом в своем кабинете, матушка нервно мерила шагами гостиную, мы с Энией молча сидели тут же, не имея возможности подняться к себе. Напряжение нарастало. Мне казалось, что с каждой минутой в помещении становится все меньше воздуха и все труднее дышать. Единственное, чего мне хотелось сейчас – вырваться наружу, из дома, на свежий морозный воздух. Вздохнуть его полной грудью, понять, что все это лишь дурной сон, что это происходит не со мной, что у меня впереди еще много балов и приемов, где я буду знакомиться с потенциальными женихами.

Но конечно же, я не могла себе этого позволить, а потому продолжала сидеть, уставившись в одну точку. Прошел еще час томительного ожидания, прежде чем мужчины, наконец, вышли из кабинета и направились к нам. И одного взгляда на отца мне было достаточно, чтобы сердце вдруг оборвалось, падая куда-то вниз…