Город грехов: Желание.

– Кого-то потерял? – заметил Дастин, держа одной рукой за талию прильнувшую к нему эффектную брюнетку. Её тело будто струилось вдоль его, а губы скользили по его шее.

– Где носит Тёрнера и Эмили? Он обычно приезжает на пару часов раньше вечеринки, – ответил я, усмехаясь, вспоминая привычку друга всё контролировать.

– Да я звонил ему, – отозвался Дастин, не отрываясь от девушки. – Через пару минут приедет, а Эмили задерживается с какой-то девчонкой.

Он что-то прошептал брюнетке, и та с улыбкой кивнула, отстранилась и, покачивая бёдрами, направилась к шезлонгам. Мой взгляд скользнул за ней, невольно задержавшись на её изгибах: соблазнительных, дерзких, будто созданных быть замеченными.

– Даже не думай, – бросил Дастин, перехватывая мой взгляд. – У меня на неё уже есть планы, – он обернулся ко мне, слегка прищурившись. – Зато твоя крошка уже в пути. Только услышала, что ты вернулся, сразу согласилась приехать. Даже уговаривать не пришлось.

– Вот как. Я польщён, – чувствуя, как волна возбуждённого интереса пробегает по телу. – Пойду пока освежусь, не подскажешь ей, где меня потом искать?

– Где угодно, она тебя всё равно найдёт, – ответил он, переключаясь на подошедшего парня, который уже еле держался на ногах.

Чувствуя взгляды, ловя перешёптывания за спиной, я направился в сторону дома. Девушки оборачивались, кто-то улыбался, кто-то нарочно касался моего плеча. Ухмылка, едва уловимая, но самодовольная, появилась на моём лице. Из колонок заиграла культовая мелодия из фильма Top Gun: Maverick. Я шёл в такт музыке, пританцовывая и обмениваясь короткими взглядами с девушками, что поднимались и спускались по лестнице. Их руки скользили по моему торсу, волосы щекотали плечи, но я не задерживался, вопреки желаниям.

Войдя в спальню, я тут же направился в душ. Под тугими струями горячей воды смывалась липкость тела, смесь пота и пыли. Я чувствовал, как уходит напряжение, но вместе с ним приходит что-то другое – предвкушение.

Натянув свежие боксеры, а следом и брюки, я услышал за спиной мягкий хлопок двери. А вот и она.

Подтянув брюки, я подошёл к двери и медленно распахнул её. И в следующее мгновение, хрупкое тело врезается в моё. Тонкие руки прижалась к груди, и на долю секунды мир вокруг исчез.

Она подняла взгляд. Огни выбивающиеся из под штор, будто рассыпались по её глазам, делая их ещё ярче.

Дастин не лгал. Она чертовски красивая.

Конец флешбека.

– Не хочешь попрощаться? Или, может, оставишь свой номер?

Глаза горят так ярко, будто она действительно мечтает испепелить меня ими.

– Иди в задницу.

– Если бы нам не помешали, то я бы… – мой голос становится тише, хриплый, с тягучим намёком.

Тишину резко прерывает Тёрнер. Он выходит из полумрака, теперь его шаги звучат отрывисто, будто разрезая момент.

– Ты успокоишься или нет? – бросает он, не ожидая ответа. – Мне нужно отвезти девчонок домой. Эмили, можете спускаться, я сейчас подойду.

Я усмехаюсь и делаю шаг в сторону, она проходит мимо, дыхание сбито, глаза злые, будто сдерживает себя из последних сил, чтобы снова не вцепиться в меня. Между нами ощущается напряжение, оно плотное, наэлектризованное. Мы вдвоём знаем, что это ещё не конец.

Я провожаю её взглядом. Она уходит, сцепившись с Эмили под руку, походка быстрая, почти вызывающая. Что придаёт ей большей сексуальности. Под кожей всё ещё гудит от её прикосновений.

– Когда ты только успеваешь, ловелас? – замечает Тёрнер.

– Как её зовут? – спрашиваю, не отвлекаясь от вида уходящих.

Бросаю взгляд в сторону ванной, и захожу, чтобы забрать рубашку. Я накидываю её на плечи, застёгивая на ходу. Ткань холодит, но тело быстро возвращает ей тепло. Вернувшись, я ловлю взгляд Тёрнера. Он молчит и хмурится.

Я прищуриваюсь и усмехаюсь, низко, почти хрипло:

– Да ладно тебе. Я просто интересуюсь.

– Вот именно, Ник, – отвечает он, голос стал жёстче. – Я знаю тебя.

Он качает головой и направляется к выходу. В движениях сквозит напряжение, будто внутри идёт борьба. – Даже не вздумай, – бросает он, не оборачиваясь. – Эмми оторвёт тебе яйца за неё. Хотя… – он усмехается через плечо, – может, я и не стану мешать.

– С каких пор ты стал Девой Марией? Эмми, плохо на тебя влияет.

– Да иди ты, – бурчит он, отмахиваясь, и почти уходит, но вдруг замирает, как будто сдаваясь. – Моника. Её зовут Моника.

Это имя будто вспыхивает в воздухе. Я закрываю глаза на мгновение, ощущая, как память начинает заполнять пустоты. В голове всплывают детали, как вспышки: заострённые плечи, заметные сквозь кофту, прямая, уверенная осанка, голос звонкий, возмущённый, с той грубостью, от которой по коже бегут мурашки. И глаза, в которых буря. Не капризность, а нечто дикое, острое.

Мозг подсовывает воспоминание о том, как её тело утопало в моих руках. Словно идеально созданное для них. Я стою, уставившись в пустоту, и понимаю, она привлекла внимание.

Пытаясь отогнать остатки наваждения, я снова вышел в сад. Вечеринка продолжалась, но словно в другом ритме, расслабленном и спокойном.

Я остановился у бассейна, когда взгляд выхватил знакомую фигуру Моники. Она шла по газону широкими, сердитыми шагами, будто сама земля провинилась перед ней. Я старался сдержать прорывающуюся улыбку, продолжая наблюдать за ней. Приближаясь к шезлонгу, Моника без всякой церемонии оттолкнула какого-то парня, вытащила свою сумку и тут же развернулась на каблуках, направляясь к Тёрнеру и Эмили, которые уже ждали её у выхода.

Но заметив меня, она замедлилась. Её лицо было непроницаемым, почти хищным. В следующую секунду она сжала сумку в руках и направилась прямо ко мне. Я расправил плечи, выпрямляясь и опуская взгляд, когда она предстала напротив на расстоянии вытянутой руки.

– Что-то забыла?

– Попрощаться с тобой, – её голос был спокоен, но под этой гладью чувствовалась злость.

– Не поверишь, но я заметил, что у тебя плохие манеры, Моника, – медленно отвечаю, специально произнося её имя с тем же вкусом, когда медленно распиваешь дорогой алкоголь, пытаясь распробовать каждую ноту.

Её глаза вспыхивают и недовольство от того, что я узнал имя, слишком явное.

– Тогда мне стоит исправиться.

В следующую секунду она перехватывает сумку, делает полшага назад и резко толкает меня в бассейн. Я падаю в воду с большим всплеском. Холод окутывает с головой, лёгкие судорожно сжимаются. Я выныриваю почти мгновенно, кашляя, но уже хрипло смеясь в следующую секунду.

Вытирая воду с лица, я поднимаю взгляд и вижу, как она стоит на краю, смотрит на меня сверху вниз с таким выражением, будто выиграла бой.

Это мы ещё посмотрим.

– Пока, Николас МакКаллен, – произносит она моё имя с той же издевательской сладостью, как и я. И это звучит слишком возбуждающе.

Я стягиваю мокрую рубашку, и слышу вокруг восхищённые вздохи, но мне плевать на них. Я продолжаю смотреть в её глаза. Отбросив рубашку на траву, я ставлю руки на край бассейна и вылезаю, тяжело дыша. Прохладная вода слегка остудила меня, но не до конца, внутри всё ещё бушует разгоревшийся огонь.

– Ещё увидимся.

Она сжимает челюсть, и поворачивается к друзьям. Эмили с радостным визгом хлопает в ладоши, и ловит пять от Моники, а Тёрнер бросает на меня многозначительный взгляд, в котором читается: «Сам виноват».

Я только ухмыляюсь, стряхивая капли воды с волос, как ко мне подходит Дастин. Поддерживая за локоть брюнетку в коротком платье.

– По-моему ты упустил сказать, что она меня практически ненав… – начинаю я.

– Знакомься, это Лидия. Я тебе уже про неё рассказывал, помнишь?

И тут я замираю. На лице брюнетки почти удовлетворённая улыбка. Та самая, когда человек получил ровно то, чего добивался.

Только не говорите…

– Я давно хотела с тобой познакомиться, Николас, – её голос лёгкий, мягкий.

Что я облажался.

***

Я проснулся не от будильника, как нормальные люди. А от настырного, бесконечного звонка. Сначала я попытался просто отвернуться, забиться поглубже в подушку, надеясь, что источник раздражения сам исчезнет. Но звонок не прекращался.

Потянувшись, я нащупал телефон. На экране высветился Тейлор, секретарь моего отца.

– Что бы ты ни хотел, можешь идти в задницу, – пробормотал я в трубку, голос был хриплый, сонный. – Я сплю и даже не собираюсь вникать в разговор с тобой.

– Сегодня первый день учёбы, мистер МакКаллен. Ваш отец просил напомнить вам об этом. Он считает, что у вас «вечные выходные», – его голос звучал чётко, ровно, почти с удовольствием.

Я представил, как он сидит за столом с идеальной осанкой, поправляет очки на переносице и ставит галочки в своём расписании, как послушный работник года.

– Ты собрал мне рюкзак и ланч-бокс, Тейлор? – фыркнул я, с трудом поднимая голову и оглядывая комнату, в которой царил полный бардак. – Или хотя бы вклеил мне расписание на обложку дневника?

– Нет, я позвонил куратору и узнал расписание. Занятие через час, будь добр, не опаздывай. Отец готов забрать твою машину в случае прогулов, а ещё…

Палец с раздражением скользнул по экрану, сбрасывая звонок. Телефон полетел на подушку, а я с удовлетворением закрыл глаза, проваливаясь обратно в тёплый, ленивый сон.

Я проснулся только спустя час. Но снова не от будильника, а от крика. Громкого, гневного. Голос, способный заставить вздрогнуть даже стены этого особняка. Усмехнувшись и зевнув, я медленно поднялся с кровати. Тело ныло от похмелья, а под кожей вибрировала усталость, в висках постукивал глухой ритм. Я вышел из мпальни и подошёл к лестнице, опуская взгляд.

– Привет, пап, – протянул я с полуулыбкой, поднимая руку вверх.

– Поднимайся в мой кабинет! Живо!

Он разбудил половину спящих прямо в доме. Люди, не до конца понимая, что происходит, с испуганными лицами начали спешно собираться и покидать особняк, словно сбегавшие от апокалипсиса.

Я не торопясь поднялся и без стука распахнул дверь в кабинет. Отец сидел в своём массивном кожаном кресле, серьёзный и, как всегда, идеально собранный. Джеймс МакКаллен. Всё тот же: тонкие очки Moscot, идеально выглаженная белая рубашка, сдержанный галстук, серые брюки.

На миг в его взгляде мелькнуло нечто тёплое. Но стоило мне усесться, развалившись в кресле и натянув свою фирменную ухмылку, как всё исчезло.

– Не буду спрашивать, по лицу вижу, – усмехнулся я, глядя, как его челюсть медленно напрягается от ярости, которую он так усердно прячет, – скучал.

– Николас, ты меня в могилу сведёшь. Тебе, чёрт подери, не пятнадцать, а ведёшь себя хуже, чем подросток. У тебя всё есть, но ты ничего не хочешь! – голос его сорвался, стал резким, напряжённым. – Я устал забивать твою пустую голову хоть чем-то полезным. В какой-то момент, Ник, ты начнёшь выбираться из своих проблем сам, без моей помощи и фамилии.

Он откинулся на спинку кресла, сжал переносицу пальцами, как будто заглушая головную боль.

Я слушал его без особого интереса, глядя сквозь него.

– Всё сказал? – сухо произнёс я, как будто подстёгивая, зная, что он на грани. И получил желаемую реакцию: его руки сжались на подлокотниках, побелели костяшки пальцев.

– Раз ты меня не уважаешь, то прояви хотя бы уважение к своей матери, – начал он, сдержанно, но тяжело. – Она хотела, чтобы ты чего-то стоил сам. Фелиция бы ненавидела того, кем ты становишься…

Внутри меня что-то сорвалось. Воздух стал тяжёлым. Я резко выдохнул и, сжав зубы ответил:

– Не думаю, что тебе стоит говорить об уважении к матери, учитывая, как ты поступил с ней и со мной. И не пытайся надавить на жалость, я уже не ребёнок.

Он хмыкнул, отвёл взгляд и покачал головой, словно ждал подобного ответа.

– Это не твоё дело. Это были наши отношения, Ник. Как бы ты ни злился, ты не имеешь права судить меня. Научись ценить то, что имеешь. Пока не стало слишком поздно.

– Это угроза? – спросил я с вызовом. – Как не стыдно, угрожать собственному сыну. Прекрасный финал для нашего диалога, плоды твоего воспитания всегда впечатляли. А теперь прости, пора на учёбу, а то скоро буду ездить не на машине, а на автобусе.

Не дождавшись ответа, я вышел из кабинета, не оглядываясь и не прощаясь.

Лестница подо мной будто качнулась. Я сжал перила, чувствуя, как руки дрожат. Меня распирало изнутри. Вернувшись в комнату, я принял душ, позволяя воде смывать с себя остатки утреннего гнева.

Одевшись, я сел в Агеру, не включая музыку, выехал со двора. Город встречал меня прохладой, движением и шумом. Я листал телефон, глядя на фото с вечеринки, пока ехал к университету.

Публикация у Эмили заставила напрячься. Совместное фото. Она и… Моника.

Я задержал палец на экране, всматриваясь в её лицо. Я не хотел признавать ошибку, но той девушкой, с которой меня пытался свести Дастин, была Лидия. Не Моника.

Кинув взгляд на светофор, я снова уткнулся в экран телефона. Красный – можно было ещё урвать пару секунд, и я задержался на той самой фотографии. Палец по привычке метнулся к отмеченному аккаунту. Закрыт. Конечно же, закрыт. Внутри подкатило лёгкое, но ощутимое раздражение, будто кто-то нарочно оставил дверь приоткрытой, а затем резко захлопнул её перед моим носом.

Я щёлкнул кнопкой, убрал телефон и прибавил газу, прорываясь через плотный поток.

Припарковавшись, я выждал пару секунд, чтобы оценить обстановку. Кампус жил, гудел. Всё выглядело ровно так, как и должно быть в первый учебный день: толпы студентов, перешёптывания, нервозные первокурсники со скучающим лицом.

Дастин уже стоял у входа, он смеялся, что-то рассказывал, обменивался рукопожатиями. Присоединившись, я поздоровался, и перекинулся парой фраз. Знакомые лица из школы, кто-то изменился, кто-то нет. Почти все с нашего потока оказались на факультете общественно-политического управления.

– Ты ещё долго собираешься пялиться в телефон? – спросил я, дёрнув Дастина за рукав. Мы направились к витрине с едой, пара закончилась довольно быстро, в кафетерии стоял тёплый запах кофе и подогретого хлеба, вперемешку с гулом голосов.

– Я не виноват, что фотки этой крошки, лучшее, что я сегодня видел, – отозвался он, убирая телефон в задний карман. Взял поднос и потянулся за бутылкой воды.

– Кто на этот раз? – хмыкнул я, почти не глядя, выбрал ростбиф с картошкой. Но едва он произнёс имя, я застыл.

– Моника, – сказал он с откровенным удовольствием, будто смаковал само слово.

Я повернул голову и прищурился.

– Какая ещё Моника?

– Та, что была на вечеринке, – отозвался он невозмутимо, с самодовольной ухмылкой, выдержав паузу. – Шучу. Видел бы ты своё лицо.

– Ты идиот, в курсе? – бросил я с раздражением. – И вообще, откуда ты про неё знаешь? Я же ничего не рассказывал.

– Потому что ты, сволочь, никогда ничего не рассказываешь. Хорошо хоть, что я дружу не только с тобой, но и с Тёрнером, – усмехнулся он, уже нарезая стейк, как только мы устроились на мягких диванах.

В мыслях я уже медленно и методично рвал Тёрнера на части.

– И что же он тебе наплёл? – спросил я небрежно, стараясь выглядеть безразличным.

– Что вы заперлись от всех вдвоём в твоей комнате, бесстыдно зажимались и никак не отлипали друг от друга, а ещё были практически голые и весьма возбуждённые.

– Я спросил, что сказал Тёрнер, а не твои влажные фантазии, – со смешком отозвался я.

– Да какая разница, если смысл один и тот же. У вас что-то было? – он жевал, как будто обсуждал со мной погоду. – Хотя, зная тебя, удивляться не приходится. У тебя с этим проблем, думаю, лет до пятидесяти не будет. Или… когда там первые звоночки потенции начинаются?

– Не неси чушь. Ты же знаешь Тёрнера, он вечно всё преувеличивает, – отмахнулся я и сделал глоток колы.

– До сих пор помню, как он в школе трепался, будто потерял девственность в десять лет, – фыркнул Дастин, поднимая на меня взгляд. – Ну, давай, рассказывай дальше.

– И нет, – сказал я, чуть резче, чем хотел. – Мы не трахались. Я не собираюсь с ней спать.

Он пожал плечами, будто услышал ровно то, чего и ждал. И всё же я заметил, как в его взгляде мелькнул интерес: внимательный, изучающий. Я сделал вид, что не замечаю этого.

– У неё что, усики над губой? – пробормотал он, нахмурившись. – Чёрт, так и знал, что Тёрнер что-то упустил.

Я закрыл глаза, выдохнул и потер переносицу. Голова начинала гудеть.

– Закройся.

– А что тогда? Самое страшное я уже отбросил. Других вариантов не осталось. Она страшненькая?

Он наклонился ближе, в глазах было почти детское любопытство. Я почувствовал раздражение от его настойчивости.

– Она симпатичная. Такая же, как все, – выдавил я. Но голос прозвучал неубедительно и я рефлекторно прикусил язык.

– То есть тебе плевать?

– Совершенно.

Дастин смотрел на меня с прищуром, будто я сидел под лампой на допросе. В этот момент к нам наконец подошёл Тёрнер. Он бесцеремонно плюхнулся на диван, забрал бургер Дастина на подносе и вцепился в него так, словно не ел с прошлой недели.

– Спасибо, друг, – пробурчал он с набитым ртом, небрежно отправив в воздух корявый воздушный поцелуй.

Дастин скривился, делая рвотные позывы, и вызывая мой смешок.

– Ты опоздал. Что случилось? – спросил я, взглянув на часы. Для Тёрнера это было не в стиле, он обычно был воплощением пунктуальности. – Эмми не давала спать всю ночь?

Реакция последовала мгновенно, Тёрнер метнул в меня темнеющий взгляд. Мы с Дастином переглянулись и сдержанно рассмеялись.

– Заткнитесь, придурки, – буркнул он, продолжая жевать. – В отличие от вас, я не обсуждаю наш секс в подробностях.

– А и не надо. Всё и так видно. Как Эмми скажет так и будет, – подлил масла в огонь Дастин, растягивая слова с удовольствием.

Тёрнер закатил глаза, будто уже пожалел, что к нам подошёл.

– Я серьёзно, заткнитесь. Вы вообще в курсе, что у нас сейчас игра по баскетболу?

Мы переглянулись. В глазах вспыхнул азарт, а на лице расплылись ухмылки.

– Поэтому закругляемся и идём надерём им задницы, – сказал Тёрнер, откинувшись на спинку дивана и вытирая руки влажной салфеткой.

– Интересно, а девчонки будут? – мечтательно протянул Дастин, потянувшись с довольным вздохом, поглаживая живот. – Или хотя бы Моника с Эмили.

– Скорее всего, придут, – отозвался Тёрнер, поправляя ремень от спортивной сумки на плече.

Но Дастин, как всегда, продолжал копать глубже, чем нужно:

– Хоть увижу её.

Я метнул на него прищуренный взгляд. Он поднял руки, как бы в жесте капитуляции, но при этом ухмылка с лица не исчезла.

После ещё одной скучной лекции мы выбрались на парковку. Я открыл багажник, достал спортивную сумку, и закинул её на плечо. Мы шли в сторону спортзала молча, каждый в своих мыслях, но ощущение было общее: всё только начинало разогреваться.

Я ещё не знал, чем же закончится этот вечер.

Глава 3

Моника

Сидя с Эмили в университетском кафетерии, мы обсуждали прошедшую лекцию и фильм, который смотрели накануне. В помещении было шумно: гул голосов, звон посуды, чей-то смех, и я старалась абстрагироваться от всего этого, особенно от столика неподалёку, где за шумным разговором сидел Николас со своими друзьями. Я будто чувствовала его присутствие, но упорно старалась не смотреть в ту сторону.

– Слушай, а давай сходим сегодня на баскетбол? – предложила Эмили, не отрывая взгляда от телефона. Одной рукой она ловко наносила на губы гигиеничку, другой печатала ответ Тёрнеру, будто всё происходило на автомате.

– Честно говоря, мне не особо нравится наблюдать за играми, – ответила я, скептически изогнув бровь. – Ты же знаешь, спорт – это не моё. Особенно все эти спортивные соревнования.

Я откинулась на спинку пластикового стула, сделала глоток сока через трубочку и сощурилась, разглядывая Эмили. Та убрала бальзам в сумочку и подняла на меня взгляд.

– Прошу тебя, просто сходи со мной за компанию. Парни в старшей школе часто играли, и, по словам Тёрнера, сегодня будет интересный матч что-то вроде факультетского дерби. Если не понравится, уйдёшь, – спокойно сказала она, будто заранее подготовилась к моему отказу.

Её взгляд был почти умоляющим, а приподнятые брови говорили: «Пожалуйста, не ломайся». Я прикусила губу и задумалась. В принципе, у меня не было никаких планов после занятий, и если честно, вечер обещал быть скучным. Но предложением это не выглядело, скорее вызовом, особенно с учётом определённого… обстоятельства, сидящего за пару столов от нас.

– Ладно, – уступила я с неохотным вздохом. – Пошли посмотрим.

Я взяла стакан и сделала новый глоток, Эмили тут же расплылась в довольной улыбке.

– Так и знала, что долго уговаривать не придётся!

– Не заставь меня пожалеть об этом, – проворчала я в ответ.

– Обещаю, не пожалеешь, – она схватила мой стакан, сделала из него глоток и ухмыльнулась. – Парни играют отлично. Точно будет на что посмотреть.

Я закатила глаза, но не смогла скрыть улыбки. Всё равно, день мог бы сложиться хуже.

– Может, стоит занять места пораньше? – предложила я, услышав, как разговоры вокруг всё чаще касаются предстоящей игры. Толпа студентов уже начала стекаться в сторону спортзала, покупая снеки и обсуждая матч.

– Отличная идея, – кивнула Эмили. Она подхватила меня под локоть и повела в сторону выхода из кафетерия, ловко лавируя среди столов. Мимо нас пронеслась группа первокурсников, возбуждённо обсуждающих состав команд.

Мы вышли в коридор, где уже собиралась толпа: оживлённая, шумная, полная предвкушения. Воздух буквально вибрировал от энергии студентов. Было ощущение, будто весь кампус замер в ожидании, даже те, кто не особо интересовался игрой, всё равно направлялись в одну сторону, просто чтобы не упустить что-то важное.

– Неужели все эти люди пришли посмотреть, как группа парней бегает с мячом? – удивлённо пробормотала я, разглядывая плотную толпу.

– Не только ради игры, поверь, – отозвалась Эмили, скользя взглядом по лицам. – Многие из них просто хотят познакомиться с игроками. Для некоторых это чуть ли не светское событие.

Я фыркнула, не зная, что ответить. Вся эта суета казалась мне странной, почти искусственной.

– Осторожнее! – раздался раздражённый голос за моей спиной.

Я обернулась и увидела девушку из команды черлидерш, она врезалась в меня, и, судя по выражению её лица, совершенно не считала себя виноватой.

– Тебя не учили смотреть, куда идёшь?

Плечи её были чуть поданы вперёд, подбородок приподнят, вся её поза будто демонстрировала жалкое высокомерие.

– Молли, давай быстрее! Кайли подвернула ногу! – подскочившая подруга схватила её за руку и потянула прочь, не дав возможности огрызнуться в ответ.

– Ох уж эта «королева», – усмехнулась Эмили, проводив их взглядом. – Кажется, у неё корона перевешивает всю голову.

– Знаешь её? – спросила я.

– Она не самый приятный собеседник, поэтому мы стараемся делать вид, что не знакомы.

Я передвинула сумку с одного плеча на другое и поморщилась, ремень неприятно врезался в кожу, продолжая натирать.

– Слушай, я пойду к шкафчикам и отнесу сумку, рука уже затекла.

– Ты с ума сошла?! Если сейчас пойдёшь, мы опоздаем, и нам останутся только самые верхние места! – воскликнула Эмили. – Я и так с трудом различаю на таком расстоянии, это парень или девушка. Давай сюда, – она решительно выхватила сумку у меня из рук. – Отнесу Тёрнеру в раздевалку, пусть кинет в свой шкафчик. После игры заберём.

Я даже не успела ничего возразить, как она уже скрылась за углом. Из-за поворота раздался её голос:

– Только попробуй занять плохие места, твоя задница потом пострадает!

Я покачала головой и направилась к входу. Зал уже гудел от предвкушения. Люди стекались с разных сторон, занимая места, споря и смеясь. Просторный, немного душный, он пах сочетанием воска от деревянного пола, пота, и чего-то жареного.

Я быстро оглядела трибуны. Первые два ряда были уже забиты, но на третьем, ближе к центру площадки, оставались несколько свободных мест. Я проскользнула туда и устроилась поудобнее. Вид был отличный – достаточно близко, чтобы видеть лица игроков, но и не слишком в гуще толпы.

Спустя пару минут в дверях появилась Эмили. Я подняла руку, чтобы привлечь её внимание. Она, кивнув, начала пробираться ко мне через ряд, то и дело вежливо извиняясь перед теми, кого поднимала с мест.

– Боже, да куда все ломятся? В коридоре уже не протолкнуться.

Толпа внутри зала с каждой минутой становилась всё более шумной. Воздух дрожал от возбуждённого гомона, запаха попкорна, сладкой газировки и лёгкой духоты. Люди обсуждали предстоящий матч, делились ставками и спорили о командах.

На нижних ступенях трибуны разминались девушки из группы поддержки. В обтягивающих костюмах в цветах университета, с высокими хвостами и ярким макияжем, они отрабатывали синхронные движения, сверкая кроссовками и натренированными улыбками, обращёнными на мужскую часть зрителей.