Аглъчанъ

– О, сэр, да вы не туда смотрите! – снисходительным тоном ответил собеседник. – Главная сцена вот.

Мистер Белл указал на центральный сюжет. Сцена оказалась еще более мерзкой. Смертельная вражда между собаками и кошками была обусловлена природой. Здесь же истязанием животного занимались люди. Их выходка не имела разумного объяснения.

– Смотрите, вот эти двое держат собаку, – разъяснял мистер Белл.

Князь Карачев слушал с отвращением.

На помосте стоял человек в треуголке. Перегнувшись через перила, он схватил собаку за заднюю левую лапу. Еще один человек снизу тянул за веревку, накинутую петлей на шею животного. Таким способом они удерживали пса вверх тормашками, не давая возможности извернуться.

– А вот это главный персонаж, Том Неро, – продолжал мистер Белл. – Его имя представляет собой игру слов. Тут и аллюзия к римскому императору Нерону, и шифр. Неро, значит, НЕ геРОй.

Мистер Белл сделал ударения, показав, из каких слогов составлено имя.

Главный не-герой, схватив одной рукой собаку за заднюю правую лапу, второй рукой вставлял животному в задний проход палку. Был и четвертый участник сцены, но князь не стал разглядывать, какой мерзостью тот занимался. Кирилл Карлович брезгливо отодвинул бумагу и промолвил:

– Отвратительно…

– О, если вам не нравится, у меня есть бумага превосходного качества, – воскликнул мистер Белл. – Будет, конечно, подороже. Шесть шиллингов.

Собеседник убрал лист, но тут же выложил точно такой же рисунок, но на дорогой бумаге.

– А вот обратите внимание на верхний правый угол. Тут вы видите, как негодяи выбросили в окно кошку. Видите? Вот она летит. Она привязана к мочевым пузырям, заполненным…

– Послушайте! – повысил голос князь Карачев. – Что это за забава такая?! Рисовать всякие мерзости и показывать их человеку! Да еще перед обедом! Впрямь не кофейня, а скотобойня! Вы испортили мне аппетит…

– Обождите, сэр! В этом есть глубокий смысл. Посмотрите еще раз сюда внимательней, – с азартом произнес мистер Белл.

Он указал на сцену издевательства над собакой.

– Какой тут может быть смысл? – буркнул Кирилл Карлович.

– Посмотрите на эту фигуру. Кого вы узнаете? – торжествующим тоном спросил мистер Белл.

Он показал на четвертого участника изуверской забавы, по виду, человека благородного происхождения.

– Никого не узнаю! Я не вожу подобных знакомств, – возмутился князь Карачев.

– Ну что вы, – с умилением протянул мистер Белл. – Смотрите! Это же наш добрый король Георг III. Он пытается остановить преступника и протягивает ему пирожок, чтобы смягчить озлобленное сердце…

– Король?! – вскрикнул Кирилл Карлович. – Король угощает злодея пирожком! Да король должен приказать гвардейцам, чтобы всыпали негодяю палками!.. Мистер, подите прочь! Не желаю видеть вас…

В это мгновение Петюня поднес две чашки кофия.

– Ты посмотри, какую мерзость продает этот негодяй по шесть шиллингов! – сказал князь.

– Шесть шиллингов! – возмутился Петюня. – Красная цена этой гравюре два шиллинга! Мошенник! Ты хотел одурачить моего господина!

– Хорошо-хорошо! – поднял руки мистер Белл. – Берите по два шиллинга!

– Убирайся прочь! – прошипел князь Карачев.

Удивленный мистер Белл забрал гравюру и отошел в сторону. Петюня поставил на освободившееся место чашки.

– Сейчас приготовят жаркое, – сказал он.

У Кирилла Карловича перед мысленным взором висел пес с выпученными от боли глазами. Думать о еде князь не мог.

– Не берите в голову, – сказал Петюня, – эти гравюры продаются чуть ли не в каждом пабе. Купите в другом месте…

– Петюня-а, – застонал Кирилл Карлович.

Он бросил гневный взгляд на слугу.

Тут приоткрылся вход в отдельную комнату. Оттуда выскользнул половой и захлопнул за собой дверь. Кирилл Карлович успел разглядеть старого князя Полеского и его сына Марека.

«Вот так встреча, – подумал князь. – Вот так-так, изволят обедать в отдельном кабинете».

Панове сидели по одну сторону стола, несколько подавшись вперед. По другую сторону располагался кто-то, кого со своего места князь разглядеть не мог.

Любопытство взяло верх. Юноша подошел к буфетной стойке.

– Минуту, сэр, минуту! Все будет, – Петюня поспешил за господином.

– Ничего-ничего, – проговорил князь.

От буфета открывался другой вид. Половой с пивом прошмыгнул обратно в комнату, и князь разглядел собеседника князя Полеского. За столом с поляками сидел… Аглечан.

Изумленный Кирилл Карлович некоторое время смотрел на закрытую дверь. Мелькнула мысль, что вчерашняя встреча была отнюдь не случайной.

Теперь князю казалось, что он утаил от мистера Хемсворта нечто важное.

Кирилл Карлович вернулся за стол. Он наблюдал за входом в отдельную комнату и думал о том, что попал в неприглядную историю. На мгновение его охватило отчаяние. Он испугался, что вовек не оправдается перед дядей Евстигнеем Николаевичем.

А еще и папенька на смех поднимет. Скажет, что даже гражданская служба оказалась сыночку не по силам. Что тут о военном поприще говорить! Сиди в деревне, быть тебе помещиком, вот и весь твой удел.

Подоспел Петюня с половым. На стол выставили тарелки со свининой. Князь не смотрел на блюдо. Горько было ему, воображение рисовало будущий позор.

Но вдруг пришла новая мысль! Все его переживания – пустяки и вздор! Встанет он сейчас, уйдет прочь, подальше от Лестер-сквер, на том все его невзгоды и закончатся.

– Сэр, а что же вы не едите? – прошамкал Петюня, уплетавший свинину за обе щеки.

Тут Кириллу Карловичу пришла еще одна мысль. Да такая, что дыхание перехватило.

– Вот что, Петюня, двойной обед осилишь? – спросил князь.

– Угу, – выдавил тот.

– Вот и давай, – сказал князь. – Мне нынче некогда.

Он выложил на стол деньги за обед. Петюня таращил глаза, но сказать ничего не мог. Рот был забит. Кирилл Карлович бросился к выходу.

Князья Полеские, отец и сын, обсуждали какие-то делишки в задней комнате. А панна Ласоцкая! Панна Ласоцкая!

Если не считать княгиню Полескую и миссис Уотерстоун – а что их считать!.. Амели осталась дома одна!

Глава 14

О пользе кошек

В эти минуты удача бежала впереди, расчищая путь. Князь подоспел в тот момент, когда от знакомого дома отъезжал молочник. Миссис Уотерстоун, подняв двумя руками бидон, понесла ношу внутрь. Дверь осталась приоткрытой. Кирилл Карлович проник в дом.

Он пробрался за спиной домохозяйки, стоявшей в дверях на кухню, и шагнул на лестницу. Ступенька под ногой заскрипела. Юноша замер. Он рассчитывал взлететь вверх по лестничным маршам, но вовремя сообразил, что поспешностью всполошит обитателей пансиона. Ступать следовало так, чтобы, заслышав скрип, княгиня Полеская подумала на домохозяйку, а домохозяйка на княгиню Полескую. Князь пошел не спеша, двигаясь так, как, по его мнению, двигалась бы почтенная дама.

Мелькнула мысль, что на подходе к дому нужно было убедиться, что княгиня Полеская не сидит в окне. Теперь было поздно, оставалось уповать на удачу.

На последнем этаже были две двери и антресоль, заставленная дорожными сундуками.

Князь глубоко вдохнул и бесшумно выдохнул. Предстояло убедиться, что он верно запомнил схему мистера Хемсворта и что сам сыщик ничего не перепутал, когда помечал, кто какую комнату занимал.

Кирилл Карлович повернул направо и кончиками пальцев постучал в дверь. Затем он приник к замочной скважине, сложил руки рупором и прошептал:

– Амели, Амели, откройте. Это я, Кирилл Карачев.

Дверь приоткрылась, выпорхнула девичья ручка и втянула юношу в комнату. Оказавшись лицом к лицу с панной Ласоцкой, князь промолвил:

– Вы сказали приходить в любое время.

– Скорый вы на дело, – ответила барышня.

Она стояла совсем близко. Юноша вдыхал ее аромат. Подхваченный жаркой волной, он прильнул губами к ее губам и прошептал:

– Амели, я люблю вас. Безумно люблю…

Панна Ласоцкая усадила князя за круглый столик, села напротив, взяла его за руку.

– Вы безумец, – промолвила она.

Кирилл Карлович поймал себя на мысли, что совершенно не знает, кто она на самом деле, Амалия Ласоцкая. Незаметная белая мышка, робкая француженка, заброшенная судьбой в Гамбург, или своенравная полячка, обосновавшаяся в Лондоне.

– Открою вам тайну, – сказала девушка и вздохнула. – Теперь уже можно. Только вчера такое же признание сделал Аркадиус… А сегодня его не стало…

Князь Карачев почувствовал возмущение. Убитый оказался изрядным пройдохой. Кириллу Карловичу стыдно сделалось от нехороших мыслей о покойном. Но ничего поделать с собой князь не мог. Пан Аркадиус объяснялся в любви Амалии и в ее же присутствии обхаживал мисс Кошачьи Ушки, не давал проходу Мегги, и все это вытворял под носом у панны Ядвиги, с которой был обручен.

Князь вызвал бы на дуэль обидчика, будь тот жив.

– Вы возмущены? – заметила Амалия.

– Если б вы только знали, до какой степени, – признался князь.

– Будьте великодушны к поверженному сопернику, – сказала девушка. – Как благородный человек вы должны помочь разыскать и покарать убийцу…

– Мистер Хемсворт подозревает кого-то из тех, кто живет здесь же…

– Вздор! – воскликнула панна Ласоцкая.

Некоторое время она смотрела на князя так, словно ждала, что его осенит какая-то догадка. Юноша потянулся к девушке и поцеловал ее в губы.

– Здесь замешана другая женщина, – сказала Амалия.

– Другая? – переспросил Кирилл Карлович.

– Аркадиус сделал признание только вчера. Но о его чувстве ко мне было давно известно. Дело в том, что у него была невеста…

– Панна Ядвига!

– Вы знаете? – удивилась девушка.

– Я был во втором пансионе с мистером Миллером, – сказал князь.

– Значит, вы знаете. Видели ее брата?

– Тадеуш Дромлевичов! – воскликнул Кирилл Карлович.

Если бы у князя была сестра, а у нее подобный жених, он вызвал бы негодяя на дуэль. Но то он, князь Карачев! А тут какой-то пан Дромлевичов с другом Пшибылой!

Девушка улыбнулась, словно удостоверилась в том, что ее правильно поняли. Она взяла Кирилла Карловича за руку и прошептала:

– Вам нужно идти. Старый князь и Марек скоро вернутся.

– Марек! – вспыхнул Кирилл Карлович.

– Ах, Марек, – промолвила Амалия так, словно речь шла о досадном недоразумении. – Потом, князь, потом! Сейчас вы должны уйти…

Она выпустила руку юноши, подошла к двери и прислушалась. Кирилл Карлович воспользовался моментом и вновь поцеловал девушку. Она приоткрыла дверь и прошептала:

– Ступайте-ступайте!

Кирилл Карлович сильнее приник к губам девушки. Она высвободилась и вытолкнула князя за дверь.

Юноша начал спускаться вниз. Он ступал на самые края ступеней, чтобы они тише скрипели. Остался последний пролет. Неожиданно входная дверь отворилась. Сперва оказалась освещенной стоявшая у стены картина. А затем в полосу света вступили старый князь и его сын.

Кирилл Карлович, забыв о скрипе, бросился вверх по лестнице. Он замер у входа в комнату Амалии, толкнул дверь – заперта! Он забарабанил пальцами по дереву. В то же мгновение князь услышал, как открывается дверь напротив.

Кирилл Карлович подпрыгнул и вскарабкался на антресоль. Он перебрался через сундуки, раздвинул железные тазы и лохани и залег у дальней стены. Раздался возмущенный возглас Алисии Полеской:

– Чертова кошка! Рыжая бестия!

Князь Карачев замер, воздав молитву, чтобы антресоль выдержала. Вдруг странная мысль поразила его. Кирилл Карлович сообразил, что княгиня Алисия восклицала по поводу кошки на французском языке. А у князя сложилось впечатление, что дама знала только польский и русский.

«Но Марек точно французского не знает!» – подумал князь, припомнив, как ловко назначил свидание Амалии в присутствии жениха.

Маневры Кирилла Карловича никого не обеспокоили. Шум отнесли на происки кошки. Панове разошлись по комнатам. Снизу донеслось ворчание миссис Уотерстоун:

– Ишь ты какие они теперь! В пабе обедают! А моя стряпня-то вкуснее и взяла б я дешевле.

Из укрытия было слышно все, что творилось в спальнях четы Полеских и панны Ласоцкой, и все, о чем говорили на лестнице. Кирилл Карлович подслушивал поневоле.

Юноша думал, что Марек поднимется в комнату к Амалии. Сердце Кирилла Карловича заколотилось с такой силой, что антресоль должна была пойти ходуном. Но Полеский Младший так и не появился. В комнате Амалии было тихо. Князь вообразил, как Амели смотрит в окно, чтобы проводить его взглядом, и гадает, куда же он делся.

До слуха доносились голоса князя и княгини Полеских. Но польского языка юноша не знал. Да и вряд ли их вялый разговор был интересным.

Некоторое время миссис Уотерстоун гремела домашней утварью. Затем на нижнем этаже все стихло.

Князь Карачев приподнялся на локте и взглянул вниз поверх сундуков. Он начал потихонечку раздвигать тазы. Вдруг внизу зазвенел колокольчик. Послышались шаги миссис Уотерстоун. Гость осведомился, дома ли князь Полеский. Голос показался знакомым.

Затем какой-то другой господин выразил возмущение по поводу того, что кто-то распаковал картину и выставил ее в прихожей.

Перебрасываясь комментариями о варварском отношении к искусству, оба гостя направились вверх по скрипучей лестнице.

Кирилл Карлович выглянул из своего укрытия. На площадку последнего этажа поднялись два джентльмена. Один оказался мусье Буржуа. Второй, пожалуй, ровесник князя Полеского Старшего.

«Старик Ноэль», – догадался Кирилл Карлович.

Они постучали в дверь, ведущую в покои Полеских. Оттуда донесся голос старого князя. Мусье Буржуа ответил на польском языке.

Дверь отворилась. Вышел князь Полеский и что-то промолвил недовольным голосом. Старик Ноэль сказал по-французски приятелю:

– Фрэнсис, держись с ним построже. Мы должны получить наши деньги!

– Не волнуйся, Ноэль, мы не упустим своего, – ответил мусье Буржуа.

Затем он перешел на польский. Князь Полеский что-то буркнул в ответ. Все трое пошли вниз по лестнице.

«Продолжат разговор в гостиной», – догадался князь.

Этажом ниже они задержались. Старый князь вызвал сына.

Кирилл Карлович дождался, пока стихнут шаги, осторожно спустился с антресоли и пошел вниз. На последнем пролете он замер. Дверь в гостиную осталась открытой. Князь понимал, что не проскочит незамеченным мимо четырех человек.

Юноша стоял, прижавшись к стене и рискуя быть обнаруженным. Из гостиной доносились недовольные голоса гостей и князя Полеского. Между собой старик Ноэль и его приятель Фрэнсис переговаривались по-французски. Кирилл Карлович понял общий смысл разговора. Гости требовали от поляков деньги в оплату каких-то живописных полотен. Старик Ноэль сердился, полагая, что панове обманывали их. Комментарии его приятеля только раздражали его. Старик Ноэль упрекал товарища в недостаточной твердости и возмущался, что тот почти ничего не переводит ему из разговора.

Потеряв остатки терпения, старик Ноэль потребовал, чтобы в гостиную вызвали Амалию.

– У них проживает девчонка! Мадмуазель Амели. Пусть придет сюда, она прекрасно говорит по-французски. Я хочу точно знать, о чем вы тут лопочете! – едва ли не визжал старый француз.

Фрэнсис заговорил по-польски. Старый князь повелительным тоном сказал что-то Мареку. Несколько раз прозвучало имя Амалии. Заслышав, как молодой пан отодвигает стул, князь Карачев бросился наверх.

Лестница скрипела так, что должны были переполошиться соседи. Юноша запрыгнул вглубь антресоли. Загремели железные посудины. Князь замер и воздал хвалу плотникам: антресоль не рухнула под его весом.

Марек, поднявшись наверх, буркнул что-то презрительным тоном. Разобрав одно слово – слово «кот», Кирилл Карлович с облегчением выдохнул.

Марек постучал в дверь Амалии, что-то сказал и, не дождавшись ответа, отправился восвояси. Через минуту панна Ласоцкая вышла из комнаты и пошла вниз.

Князь Карачев вновь покинул антресоль и притаился у входа в гостиную. Он пожалел о том, что не перехватил Амалию. Нужно было сказать, чтобы девушка прикрыла дверь в гостиную.

Разговор с гостями продолжился. Участие панны Ласоцкой прибавило неразберихи. Старик Ноэль требовал от Амалии дословного перевода. Но пока девушка пересказывала, Фрэнсис и поляки продолжали спор. Старик Ноэль потребовал, чтобы в разговоре делали паузы для переводов. Панна Ласоцкая пыталась передать его просьбу, но ее не слушали. Разговор превратился в перебранку. Однако Кирилл Карлович из переводов Амалии выяснил любопытные факты.

Гости требовали деньги за какие-то картины. В том числе и за полотно, которое стояло в сенях и доставку которого они доверили пану Зиборскому, положившись на его честность. Мусье Буржуа несколько раз напоминал о том, что накануне еще живой пан Аркадиус заверил, что они получат деньги.

Князь Полеский отвечал, что с выплатой придется подождать, и предлагал забрать картину.

Старик Ноэль потребовал оплаты наличными. В разговор вмешался Марек. Срывающимся голосом молодой пан Полеский Младший рассказал, как в дом ворвались грабители и унесли все деньги. В отчаянной схватке с разбойниками он получил рану.

Кирилл Карлович вспомнил про обещание Амалии рассказать, как жених повредил руку. Во время свидания этот вопрос вылетел из головы. Да и какое дело было князю Карачеву до ушибов Марека Полеского. Сама Амалия ни то, что о руке жениха, она о самом женихе вспомнила через силу.

Мелькнула мысль проскочить на улицу, пока панове собачились с гостями. Князь собрался было с духом. Но тут в гостиной задвигали стульями. Кирилл Карлович в третий раз взлетел на самый верх, вскарабкался на антресоль и притаился.

– Скажи им, что мы пришлем за картиной! – кричал перед уходом старик Ноэль. – Картина будет у нас, пока не заплатят! Какого черта они распаковали ее!

Князь услышал, как за гостями закрыли дверь. Панна Ласоцкая и панове Полеские стали подниматься по лестнице. Кирилл Карлович надеялся, что старый князь первым уйдет к себе. Тогда появится шанс подать знак Амалии. Юноша выглянул и увидел, что наверх поднялись все трое. Он резко пригнулся и задел таз. Раздался металлический звон. Кирилл Карлович от досады прикусил губу. Он представил себе, как он, князь Карачев, будет выглядеть перед польскими скитальцами! Позор да и только! А какими глазами посмотрит на него Воронцов! А еще держать ответ перед дядей, Евстигнеем Николаевичем!

Послышалась ругань: жених Амалии вновь поносил кота. А в следующее мгновение в голову Кириллу Карловичу прилетел башмак от Марека Полеского.

Князь Карачев стиснул зубы. Кулаки зачесались. Хотелось треснуть по антресоли так, чтобы она рухнула. А затем отмутузить молодого пана. Однако князь сдержался.

– Пани Вотерстон! Пани Вотерстон! – донесся снизу голос Марека.

По дальнейшим восклицаниям и шуму сделалось ясно, что он велел домохозяйке достать его обувь с антресоли. Вероятно, метание башмаков в кота было обычным развлечением. Миссис Уотерстоун вытащила из кухни приставную лесенку и поднялась с ней под самую крышу дома. Выходка постояльца не удивила ее.

Удивилась она потом, когда лицом к лицу столкнулась с князем Карачевым. При дневном свете, падавшем через окна, они прекрасно разглядели друг друга.

Кирилл Карлович обреченно смотрел в глаза миссис Уотерстоун. Не оставалось ничего другого, как вверить ей исход пикантного положения. Дама прижала указательный палец к своим губам. Затем она жестом попросила подать ей башмак Марека Полеского. Напоследок она прошептала чуть слышно:

– Сиди тихо, мой дорогой. Я помогу тебе выбраться.

Глава 15

О вреде собак

Когда князь Карачев выбежал из паба, Петюня едва усидел на месте. Он полагал, что должен устремиться вслед за господином. Удержали его свиные ножки.

Разделавшись с мясом, он задумался над тем, где искать господина. Тот спешно покинул заведение, ничего не объяснив. Блеск в глазах князя наводил на мысль о даме. Что еще могло составить конкуренцию свиным ножкам? Петюня решил погулять по Лестер-сквер – туда-обратно, туда-обратно – между теми двумя адресами, где господин провел утро в компании с констеблем.

Неожиданно он заметил знакомого рыжего мистера. Тот был похож на кота, крадущегося за мышью. Рыжий субъект охотился за подвыпившим приятелем, которому утром удалось ускользнуть. Теперь он вновь появился на Лестер-сквер.

Рыжий схватил дружка за шкирку. Тот состроил жалостливую физиономию. Но судя по затравленному взгляду, на снисхождение не рассчитывал. Петюня услышал, как рыжий прорычал:

– Джек! Мерзавец! Ты получил деньги за поляка! А где моя половина?!

В ожидании миссис Уотерстоун князь Карачев думал о панне Ласоцкой. Вспоминал, как целовал ее в губы, и трепетал от счастья. Но радость перебивали грустные мысли. Барышня обманывала его. Он должен был сказать ей, что теперь знает, кто такой Пьер Ролэн. Он должен был потребовать объяснений. А вместо этого поддался чувствам и вел себя как глупец.

Но сладость от поцелуев все еще играла на губах и пробуждала самые смелые мечты. Князь не старался прогнать их и уснул здоровым сном, какой порой охватывает в самом неподходящем месте.

Пани Полеская и панна Ласоцкая обыкновенно в середине дня отправлялись на прогулку. Этот день не стал исключением.

Как только они ушли, миссис Уотерстоун поднялась наверх с приставной лесенкой. Ей пришлось толкнуть юношу в бок пустым саквояжем. Кирилл Карлович проснулся и в первое мгновение не сообразил, где находится. Он задел лохань и под потолком прокатился звон.

– Тише-тише, тсс, – зашипела миссис Уотерстоун, прижав палец к губам.

Князь Карачев прикрыл ладонью рот и показал взглядом, что остатки сна улетучились. С полминуты дама и молодой человек не шевелились. Звон стих, в доме воцарилась тишина. Панове оставались в своих комнатах.

Миссис Уотерстоун поманила юношу и ступила на пол. Кирилл Карлович выбрался из укрытия.

Оказавшись на нижнем этаже, юноша почувствовал себя в безопасности. Теперь он мог сказать, что только что пришел, случись, кто-либо застал его в доме. Юноша подумал, что из миссис Уотерстоун выйдет удобная сообщница в устройстве тайных свиданий.

Дама повела его в свою комнату вместо того, чтобы выпустить на улицу. Князь позволил увлечь себя, поскольку действия домохозяйки соответствовали его желанию условиться с ней о роли субретки на будущее.

Миссис Уотерстоун заперла дверь и с лукавой улыбкой двинулась на юношу. В глазах ее появился маслянистый блеск.

– Ну что ж, мистер удалец, признавайтесь, кого вы тут почтили визитом? Мисс Амалию или миссис Элис? Ловко же вы…

– Прошу меня извинить, миссис Уотерстоун…

Изумленный Кирилл Карлович отступил вглубь комнаты.

– Не извиню, не извиню, – сладким голосом ответила дама. – Зовите меня Нэнси.

– Вы меня не так поняли, – сказал князь.

Он попятился и наткнулся на кровать. Отступать было некуда.

– Что уж тут понимать, – прошептала миссис Уотерстоун.

Она подалась вперед и прижала юношу к пышной груди. Кирилл Карлович, опрокинувшись навзничь, оказался в постели. Дама навалилась сверху.

– Поцелуй меня, мой дорогой, поцелуй меня, – шептала она.

Кирилл Карлович пытался высвободиться. Дама норовила поймать губами его губы.

– Дорогой, дорогой, ну что же ты…

Неожиданно зазвенел звонок и послышался голос молодого пана.

– Миссис Вотерстон! Миссис Вотерстон!

– Проклятый лягушонок! – процедила дама и выкрикнула. – Иду! Иду!

Поднявшись на ноги, она энергичным движением поправила грудь и двинулась к выходу.

– Потерпи, мой дорогой, я быстро, – проворковала миссис Уотерстоун и выскользнула из комнаты.

С обратной стороны двери щелкнул замок.

Князь Карачев подпрыгнул с постели и огляделся по сторонам. Он оказался в ловушке. Выход из комнаты остался один. Кирилл Карлович открыл окно и выбрался во внутренний двор.

Раздался свирепый лай. Огромный пес бросился на князя.

Констебль заверил мистера Брикса, что отведет его обидчиков на Боу-стрит. В действительности, он намеревался вывести юношу и его черного слугу за пределы прихода и отпустить на все четыре стороны.

– Нашли бы вы какой-нибудь другой дом! А то выдумали, с кем знакомство водить! – ворчал по пути Петюня.

– Ты обещал держать язык за зубами, – напомнил князь Карачев.

Петюню охватили сомнения: правильно ли он поступил, что нанялся к Кириллу Карловичу. Много ли пользы от службы вертопраху. Он уже не хотел подчиняться безропотно.

– Дурной это дом, – вызывающим голосом сказал Петюня. – Между прочим, пока вы, сэр, там, уж даже не знаю, чем занимались, какой-то мужик ходил вокруг, все вынюхивал что-то и подслушивал…

– Какой еще мужик? – спросил князь Карачев.

– Рыжий такой, – ответил Петюня. – Он потом еще едва не подрался с мужичишкой одним из-за денег…