Аглъчанъ

– Так и есть, – кивнул князь Карачев.

– Значит, ваша совесть чиста, – сказал мистер Джентль. – Теперь самым правильным будет предоставить дело констеблю и мистеру Хемсворту. Вы исполнили свой долг. Они должны исполнить свой: расследовать этот случай, наказать преступника и оправдать Уотерстоуна, если тот невиновен. Вам следует вернуться в русскую миссию. Займитесь тем, для чего вы прибыли сюда из далекой России.

Кирилл Карлович подумал о том, что Аглечан прав. Он исполнил свой долг и может с чистой совестью выкинуть рыжего Билла из головы. Но в груди появилось стеснение, дышать стало трудно.

– Положиться на мистера Миллера и мистера Хемсворта, – промолвил князь Карачев. – Нет, я так не могу…

– Что ж, я и не ждал от вас другого ответа, – улыбнулся мистер Джентль, но в следующий миг убрал улыбку. – Однако я настаиваю. Бросьте эту затею. А я обещаю вам, что займусь судьбой мистера Уотерстоуна. Я пойду в контору на Боу-стрит и поговорю с мистером Хемсвортом. Я не оставлю дело, пока не будет оправдан Уотерстоун. Или пока не будет безоговорочно доказана его вина.

– Даже не знаю, как ответить на это, – промолвил князь Карачев.

Предложение Аглечана изумило юношу. Мистер Джентль выглядел совершенно искренне. Но в голове не укладывалось, зачем ему взваливать на себя заботу о незнакомом человеке.

– Не нужно ничего отвечать. Просто пожмем друг другу руки, – сказал Аглечан.

– Но для вас это хлопоты о совершенно неизвестном человеке, – промолвил князь. – Будет ли у вас время? Вы говорили, что заняты в ближайшие дни.

– У вас завидная наблюдательность, – ответил мистер Джентль. – Тем не менее я не оставлю мистера Уотерстоуна в беде. Поверьте, я смогу сделать для него больше, чем вы. Это не в укор. Вы всего третий день в Англии.

– Но зачем вам это? – спросил Кирилл Карлович.

– Видите ли, мой дорогой друг, я люблю делать добрые дела. Особенно такие дела, которые приводят в движение цепочки добрых дел.

– Мудрено, – покачал головой князь Карачев.

– Напротив, – возразил Аглечан. – Когда наступит счастливый исход дела, я расскажу мистеру Уотерстоуну, что своим освобождением он обязан вам. Я возьму слово с него, что он в благодарность Господу сделает бескорыстно добро еще кому-нибудь и возьмет с того человека слово помочь следующему нуждающемуся…

– Мудрено, – повторил Кирилл Карлович.

– Только представьте, – с воодушевлением сказал мистер Джентль. – Минуют столетия, а цепочка добрых дел, которой дали начало вы, будет длиться и длиться.

– Что-то я сомневаюсь, что мистер Уотерстоун сдержит слово. Даже если он поможет кому-то, вряд ли возьмет слово помогать другим…

Мистер Джентль махнул рукой и жестом призвал не забывать о виски. Юноша поприветствовал собеседника стаканом и сделал глоток.

– Слова не так важны, – сказал мистер Джентль. – Цепочка добрых дел все равно не прервется. Ведь некогда кто-то сделал что-то очень доброе для вас и пробудил в вашем сердце сострадание к людям. В тот момент была запущена механика, благодаря которой судьба мистера Уотерстоуна не так безнадежна. Каждое доброе дело одновременно является звеном старой цепочки и началом новой.

Аглечан сделал глоток и продолжил:

– Даже если какая-то цепочка прервется, что ж, мы же с вами не остановимся на одном добром деле…

Некоторые лица в таверне казались князю смутно знакомыми. Скорее всего, заключил он, они были участниками драки.

– В день нашего знакомства вы не были склоны к такой философии, – сказал юноша. – Вы здорово отделали своего соперника.

Аглечан осушил стакан, опустил его с громким стуком и рассмеялся:

– Да бросьте! Это было весело. Никто не принимал вражду всерьез. Мы предавались молодецкой забаве. Сами видите, мы стали добрыми друзьями для этого заведения.

Несколько мгновений собеседники молчали. Затем Кирилл Карлович сказал:

– Я знаю, что вы знакомы с князем Полеским. Вы встречались в кофейне «Slaughter’s»…

– Вы следили за нами, – нахмурился Аглечан.

С запоздалым сожалением князь подумал, что не стоило говорить об этом.

– Конечно же, нет! – воскликнул Кирилл Карлович. – Я заметил вас случайно. Но признаюсь, был удивлен. Насколько я знаю, они говорят только по-польски и по-русски. Каким же образом вы могли изъясняться?

– Язык денег не требует переводчика, – ответил мистер Джентль. – Я веду с ними кое-какие торговые дела.

– Вот как, – протянул юноша, стараясь не выказывать удивления.

Князь подумал, что мистер Джентль, наверняка, сдержит слово и сделает все возможное для освобождения рыжего Билла. Аглечан должен был знать мистера Уотерстоуна, раз вел дела с панове Полескими.

– Что ж, – промолвил мистер Джентль, – извините. Мы обязательно скоро увидимся. И я не забуду о мистере Уотерстоуне.

Князь Карачев и мистер Джентль покинули «Королевскую таверну» и направились каждый в свою сторону. Сделав несколько шагов, юноша развернулся и пошел следом за Аглечаном.

Он испытывал неловкость, поскольку сердцем чувствовал приязнь к мистеру Джентлю. Но поведение Аглечана, его связи с польскими эмигрантами вызывали сомнение в истинности дружеского расположения нового знакомого.

Аглечан прошел в переулок Святого Мартина. Кирилл Карлович, увлеченный слежкой, едва не столкнулся с панове Полескими. Отец и сын направлялись к кофейне «Slaughter’s». Мистер Джентль поджидал их у входа.

Князя вновь охватило смятение. Только что он заверил Аглечана, что случайно заметил его с поляками. Но едва они расстались, как юноша преднамеренно стал следить за новым знакомым. Кирилл Карлович подумал о том, каким стыдом обернется дело, если он попадется на глаза мистеру Джентлю. А самое главное, все потуги юного князя были никчемны. Ничего нового он не узнал. Никаких тайн не разведал. Знакомство с панове Полескими Аглечан и не скрывал.

Кирилл Карлович принял за лучшее незаметно ретироваться и заняться тем, для чего прибыл в Англию. Он было двинулся прочь, но вдруг его окликнули:

– Князь Карач, сэр.

На пути у юноши оказался мистер Белл. Кирилл Карлович хотел шикнуть на того, чтоб проваливал. Но в это мгновение он заметил Тадеуша Дромлевичова. Тот тоже направлялся к кофейне.

– Князь Карачев, – поправил юноша собеседника.

– Карач Офф, – повторил тот с улыбкой. – Смею надеяться, вы успели убедиться, что мои гравюры самые лучшие в этом городе…

– Да-да, покажите-ка еще раз, – промолвил юноша.

– Пройдемте в «Slaughter’s», – предложил мистер Белл.

– Нет-нет, я спешу, давайте здесь, – сказал Кирилл Карлович. – Я куплю ту, что на хорошей бумаге.

Мистер Белл извлек из кофра лист. Юноша отсчитал шесть шиллингов. Довольный торговец спрятал деньги.

– Будьте так любезны, еще раз поясните мне, где тут ваш король спасает собак, – попросил Кирилл Карлович.

Мистер Белл принялся пересказывать мерзости, изображенные на гравюре. Кирилл Карлович, спрятавшись за собеседником, наблюдал за входом в кофейню.

Аглечан и панове ждали. К ним подошел Тадеуш Дромлевичов. Мистер Джентль подал знак рукой. Из экипажа, на который князь не обращал внимания, спустился некий господин в черном. Все пятеро последовали в кофейню.

– Вот так, – закончил мистер Белл.

Он с некоторым разочарованием смотрел на невнимательного слушателя.

– А другие гравюры у вас есть? – спросил князь.

– Разумеется, – оживился мистер Белл. – У меня есть все четыре гравюры из серии жизни Неро.

– Так что же вы молчали! – с наигранным возмущением воскликнул юноша.

Кирилл Карлович выдал деньги по шесть пенсов за каждую из оставшихся трех гравюр. Мистер Белл принялся растолковывать сюжеты отвратных творений. Князь Карачев слушал краем уха об изуверских выходках Тома Неро. Добрый английский король в новых гравюрах не появлялся: то ли махнул рукой на неисправимого злодея, то ли занялся тем, чем подобало заниматься главе государства.

– Ах, вот вы где? А я с ног сбился, – раздался голос Петюни.

– Тише! Раскричался на всю околицу! – осадил его князь.

– Сэр, вы такую свару затеяли и исчезли!

– Тише ты! – строже прошипел Кирилл Карлович. – Говорил, что рот за зубами держать умеешь.

– Так вы, сэр, исчезли, не сказав ничего…

– Петюня, ты знаешь, что здесь изображено?

– Известно, что…

– Вот стой и слушай, что мистер Белл говорит…

Кирилл Карлович так выразительно посмотрел на Петюню, что тот умолк. Мистер Белл взглянул на нового слушателя с опаской и продолжил рассказ. Петюня стоял, насупившись. Слова англичанина не доходили до его рассудка. Петюня гадал, что за прихоть напала на его господина.

Мистер Белл перешел к последней гравюре. Здесь Тома Неро постигла суровая кара за все мерзости, что он совершил по прихоти безумного художника в предыдущих сюжетах.

Из кофейни вышел господин в черном. Тот самый, что дожидался мистера Джентля и поляков в закрытом экипаже.

– Петюня, видишь того человека? – прошептал Кирилл Карлович. – Вот тебе поручение. Проследи за ним. Только сам на глаза не попадайся. Потом найдешь меня здесь или в миссии. Понял?

– Сэр,.. – Петюня с сомнением смотрел на князя.

– Давай-давай! – приказал Кирилл Карлович.

Господин поднялся в экипаж. Извозчик подал команду. Экипаж медленно покатил по переулку. Петюня, держась на удалении, двинулся следом.

Мистер Белл закончил рассказ и предложил Кириллу Карловичу еще одну серию гравюр. На этот раз речь шла о похождениях девицы легкого поведения.

– Бьюсь об заклад, на первой гравюре ваш добрый король встал на пути коварного соблазнителя, – сказал юноша.

– Хо-хо, – ухмыльнулся мистер Белл.

– Давайте-ка в следующий раз, – обнадежил князь торговца.

– Вот что, первую гравюру я отдам вам даром.

С этими словами мистер Белл передал князю еще один лист.

Двери кофейни отворились. На пороге появились панове Полеские и Тадеуш Дромлевичов. Кирилл Карлович развернул подарок мистера Белла и прикрылся гравюрой.

Поляки скрылись из виду. Кирилл Карлович опустил гравюру. Раздался знакомый голос.

– Опять вы?

– Опять вы! – повторил князь, изобразив не меньшее удивление. – А я зашел сюда за гравюрами.

Кирилл Карлович показал мистеру Джентлю листы с похождениями Тома Неро.

– У вас отменный вкус, – похвалил Аглечан юношу. – Обычно молодые люди вашего возраста начинают с приобретения «Карьеры проститутки».

– Хех, первую из них мистер Белл подарил мне.

– Проныра рассчитывает, что вы вернетесь за остальными. Кстати, надеюсь, вы не переплатили. Они стоят по два пенса за штуку, – сказал мистер Джентль.

– Нет-нет, все в порядке, все было честно, – заверил юноша Аглечана.

За разговором они вышли на площадь. Мистер Джентль нанял извозчика с закрытой коляской. Он отворил дверцу и жестом пригласил Кирилла Карловича.

– Нам по пути, – пояснил Аглечан. – Я буду проезжать мимо русской миссии. А заодно расскажу вам кое-что по поводу мистера Уотерстоуна.

Кирилл Карлович поднялся в коляску. Аглечан разместился рядом, постучал тростью, и они покатили.

– Мистер Полеский абсолютно уверен, что мистер Уотерстоун – убийца. Кстати, мистер Полеский восхищен вами. Вы увидели то, что ускользнуло от внимания всех остальных.

– А вы сказали ему, что мистер Уотерстоун невиновен? – спросил князь Карачев.

– Нет, не сказал, – несколько помедлив, ответил Аглечан. – Какое ему дело. Вы не волнуйтесь, я сейчас же отправлюсь на Боу-стрит и найду мистера Хемсворта. Мы с ним знакомы. Мне доводилось выручать некоторых джентльменов, по глупости попадавших в его лапы.

Кирилл Карлович подумал о том, что судьба мистера Уотерстоуна не должна заслонять более важное дело. Он решил воспользоваться случаем и разговорить Аглечана о негоциях с поляками. Князь Карачев вспомнил о таком странном факте, как то, что он и пан Огиньский приходились друг другу невероятно дальними, но все-таки родственниками.

– Я слышал, что пан Полеский поддерживает связи с паном Михалом Клеофасом Огиньским, – сказал молодой человек.

– Возможно. А что же в этом такого? – равнодушно обронил мистер Джентль.

– Вообразите, пан Огиньский и я имеем общего предка, – Кирилл Карлович посмотрел на Аглечана.

Тот заметил, что юноша хочет пробудить в нем любопытство, и решил подыграть:

– Вот как! У вас польские корни?

– Нет-нет, что вы? – фыркнул Кирилл Карлович. – Венгерские, уж если на то пошло.

– Венгерские? – Аглечан удивился уже неподдельно.

– И наш род, и род Огиньских берет свое начало от Рюрика, – сказал князь Карачев.

– Ах, вот оно что, – мистер Джентль подавил зевок и промолвил: – Из русской элиты разве что императрица не может похвастаться происхождением от Рюрика. Все остальные, кого ни спроси, так Рюрик, если не его самого, так его отца непременно на коленях качал.

– Про остальных говорить не буду, а про себя знаю наверняка, – поддавшись чувству, произнес князь Карачев.

Слова Аглечана задели его самолюбие. Юноша думал о том, что нужно придержать пыл, но не мог совладать с собой.

– В нашей семье хранятся документы, по которым прослеживается родословная от самого Рюрика, – заявил он.

– Ну, хорошо-хорошо, – согласился мистер Джентль.

– Из этих бумаг ясно, что Аскольд, княживший в Киеве, был сыном Рюрика. Один из сыновей Аскольда, имя которого не сохранилось, а только прозвище, – а о прозвище я скажу чуть позже, – так вот один из сыновей Аскольда был женат на дочери надьфейеделема Альмоша…

– А это кто? – нахмурился Аглечан.

Кирилл Карлович видел, что тот прилагает усилия, чтобы не потерять нить повествования.

– Надьфейеделем – это, считайте, великий князь. Альмош возглавлял мадьярские племена. Когда явился новгородский князь Олег и убил Аскольда и Дирка, Альмош со своими племенами взял Киев в осаду, чтобы отомстить князю Олегу.

– Вот как, – обронил мистер Джентль.

Глаза Аглечана просветлели, словно история собеседника свернула на знакомое русло и стала понятной.

– Князь Олег откупился от Альмоша. По договору мадьяры отступили от Киева и обязались уйти за Карпаты. Но великий князь Альмош настоял на том, чтобы на могиле Аскольда возвели храм святого Николая…

– Позвольте, – Аглечан поднял руку, – но в каком году все это происходило? Я помню, что христианство на Руси появилось намного позже.

– Вы правы, – ответил Кирилл Карлович. – Русь крестилась спустя сто лет. Но и Аскольд, и вождь мадьяр Альмош были христианами. Патриарх Константинопольский Фотий I крестил их.

– Фотий I, – повторил мистер Джентль. – Тот, чьими учениками были Кирилл и Мефодий.

Аглечан смотрел на собеседника с живым интересом. Воодушевленный Кирилл Карлович продолжил:

– По договору князя Олега и великого князя Альмоша сын Аскольда и его жена, дочь Альмоша, оставались в Киеве для присмотра за храмом Святого Николая и могилой Аскольда. Так вот. Самым большим церковным праздником в храме было Рождество. По-венгерски, Рождество – Кóрачонь. Отсюда мой далекий предок получил прозвище Карачун, а от него пошла наша фамилия, Карачевы.

– Все это записано в древних бумагах? – спросил Аглечан.

Теперь его голос звучал уважительно.

– Бумаги хранятся у нас, – сказал князь Карачев.

– А вы и венгерский язык знаете? – поинтересовался мистер Джентль.

– Пока нет, – вздохнул Кирилл Карлович. – Но хочу найти учителя и выучить.

Коляска остановилась на углу Харли-Стрит и Менсфилд-Мьюз.

– Что ж, – промолвил Аглечан, – до свидания, князь. Теперь я знаю, вы, действительно, Рюрикович. А по поводу мистера Уотерстоуна будьте покойны, я сделаю все, что смогу.

Кирилл Карлович спустился на землю. Он оказался перед особняком Воронцова. Коляска покатила прочь.

«Как же ему было по пути сюда, если он собрался сейчас же в судейскую контору на Боу-стрит? – задался вопросом Кирилл Карлович. – И вообще! Многие ли англичане знают, где находится русская миссия? А я-то хорош! Пустился хвастать родословной. А ничего нужного так и не узнал».

Глава 18

Старый Костоправ

Кирилл Карлович оставил гравюры у дворецкого и отправился обратно. Он расспросил лавочников и по их подсказкам разыскал констебля. При появлении князя мистеру Миллеру показалось, что над Лестер-сквер сгустились грозовые тучи. Бороться с явлением природы было невозможно. Оставалось смириться с неизбежным.

– Напрасно вы защищаете мистера Уотерстоуна, – сказал Миллер. – Этот упрямый злодей все отрицает…

– Я вам говорю, он не виновен, – ответил князь Карачев.

– Пожалуй, вы правы в том, что он не убивал мистера Зиборского…

– Так почему же его не отпустят? – удивился князь.

– Если не он сам, значит, Зиборского убил его друг, – мистер Миллер улыбнулся.

Кирилл Карлович призадумался. Мысль о том, что непосредственным исполнителем убийства мог быть не сам мистер Уотерстоун, не приходила ему в голову. Приятель рыжего Билла, более сдержанный, чем он сам, мог разделаться с паном Зиборским.

Мистер Миллер с удовольствием наблюдал за князем. Констебль рассчитывал, что русский юноша сделает правильные умозаключения.

– Мистер Уотерстоун виновен. Ваш черный слуга слышал его разговор с товарищем, с которым они провернули это дельце. Кто-то заплатил им за убийство этого поляка, – сказал мистер Миллер.

Кирилл Карлович вспомнил разговор с панной Ласоцкой. Амалия дала понять, что считает убийцами Тадеуша Дромлевичова и Яцека Пшибылу.

– Рыжий черт упрямится! – продолжил мистер Миллер. – Делает вид, будто не понимает, о чем его спрашивают…

– Мы должны найти его дружка, – объявил князь Карачев.

– Кто это мы? – со стоическим спокойствием спросил констебль.

– Вы и я, у каждого из нас свой долг. Я должен убедиться, что дело обстоит именно так. А иначе буду считать, что по моей вине человек ни за что пропадает.

– Мы справимся без вас. Вы достаточно помогли нам, – промолвил констебль.

Пропустив его реплику мимо ушей, Кирилл Карлович сказал:

– Вы говорили, что здесь есть какой-то Старый Костоправ, король воров.

– И что?

– Наверняка вся разбойничья шатия-братия обсуждает этот случай! – заявил князь. – Хорошо бы и нам знать, что им известно…

Том Миллер призадумался. Кирилл Карлович с нетерпением ждал ответа. Он видел, что констебль согласился с его рассуждениями. Однако мистер Миллер не разделял оптимизма русского князя.

– Между собой они, может быть, и обсуждают происшествие, – вымолвил констебль. – Но боюсь, не захотят откровенничать с нами.

– Что значит – не захотят? – удивился Кирилл Карлович. – Всыпать им плетей…

– Ну, молодой человек, вы, как я погляжу, совершенно не имеете представления об уважении человека, пусть даже он бродяга.

– А как насчет уважения к власти, к государству? – вспыхнул Кирилл Карлович.

Мистер Миллер снисходительно хмыкнул, показав, что князь еще юн и многого не понимает. В другое время юноша обиделся бы. Но сейчас он был слишком увлечен.

– Возможно, Старый Костоправ что-то знает,.. – рассуждал вслух констебль.

– Так идемте к Старому Костоправу! – подхватил Кирилл Карлович.

Во время разговора они приблизились к пансиону миссис Уотерстоун. Мистер Миллер окинул дом подозрительным взглядом и повернул в другую сторону. Кирилл Карлович бросил быстрый взгляд на окно панны Ласоцкой, вздохнул и устремился за констеблем.

– Пожалуй, это неплохая мысль, – произнес мистер Миллер.

– Великолепно! – обрадовался князь.

– Но вы мне там не нужны! – строгим тоном сказал констебль. – Мы просили вас о помощи в качестве переводчика в разговоре с поляками. А со Старым Костоправом я побеседую и без вас.

– Вот вам благодарность! – воскликнул князь Карачев. – Я подсказал вам верную идею, а вы! Хотя бы возьмите меня с собой!

За разговором они свернули в переулок и остановились возле обшарпанной двери старого дома.

– Ладно, возьму, – согласился констебль. – Но говорить буду я.

Кирилл Карлович кивнул.

– Мы пришли, – сказал мистер Миллер и толкнул дверь.

Они вошли в полутемные сени. Мистер Миллер двигался намеренно шумно, не желая застать обитателей дома врасплох. Он толкнул еще одну дверь. Они вошли в просторное помещение с большими грязными окнами.

– Ба! Кто пришел! Миллер! А что за хвост с тобой? Кто он такой?

Скрипучий голос принадлежал субъекту неопределенного возраста. Голова его была повязана чем-то вроде скрученной косынки. Из-под нее во все стороны топорщились волосы.

Когда гости вошли, субъект с косынкой подбрасывал поленья в открытый камин. Двигался он медленно, чуть согнувшись вперед. Однако по кошачьей грации Кирилл Карлович распознал, что этот человек не настолько стар и немощен, как изображает.

Субъект подошел к столу в центре помещения и, опершись на столешницу, обратил взгляд на констебля.

Рядом в продавленном кресле сидел здоровенный тип. Он перебирал игральные карты. При появлении гостей тип смерил оценивающим взглядом князя Карачева и продолжил упражняться в карточных трюках.

Несколько подростков занимались своими делами. Они притихли и с нахальными ухмылками наблюдали за князем и констеблем. Был тут и Джон, воришка, который украл пирожки у работницы мадам Арто. Он глядел на Кирилла Карловича исподлобья угрюмыми, отнюдь не детскими глазами.

– Добрый день, мистер Хилл, – сказал констебль.

– Закончится день, тогда и узнаем, был ли он добрым, – ответил субъект в косынке.

– Знакомьтесь, – сказал мистер Миллер Кириллу Карловичу. – Мистер Хилл некогда был корабельным врачом. А ныне известен по кличке Старый Костоправ.

Князь Карачев чуть заметно кивнул.

– Старый Костоправ никого не обижает, – скрипучим голосом промолвил хозяин притона. – А знали бы вы, какое кладбище оставил за собой доктор Хилл…

– Ладно-ладно, мы пришли не философствовать…

– Зачем вы тогда вообще пришли? – пожал плечами Старый Костоправ.

– Вы, наверняка, знаете про убийство в пансионе мадам Уотерстоун, – продолжил мистер Миллер.

Здоровенный тип в продавленном кресле продолжал трюки с картами. Выходило у него довольно-таки ловко. Хотя ручищи его скорее были приспособлены для кулачных боев, а не хитроумных фокусов.

– Про мадам Уотерстоун все знают, – сказал Старый Костоправ. – А про убийство… Так слухи… Дело-то раскрыто, говорят…

– Мистер Уотерстоун был не один, – сказал констебль.

Здоровенный тип легонько лягнул ногой князя Карачева и протянул ему колоду карт на ладони.

– Сдвиньте-ка, сударь, карты, – промолвил тип.

– Отвали, – шикнул юноша.

– Вижу, сударь, вас хорошим манерам не научили, – процедил тип.

Кирилл Карлович ответил презрительным взглядом. Тип смотрел снизу вверх и ухмылялся. Князь Карачев слушал, о чем говорили констебль и Старый Костоправ.

– Наверняка, кто-то из ваших что-то слышал, – сказал мистер Миллер.

– К сожалению, нет, – покачал головой Старый Костоправ. – А нам и самим интересно…

– Я, мистер Хилл, на многие ваши делишки глаза закрываю. Так хотелось бы какую-то благодарность взамен…

– Благодарность им! – вдруг вмешался в разговор громила с картами. – Привел какого-то недоросля! Он даже не здоровается…

Кирилл Карлович двинул типу с картами кулаком в ухо. Громила перевернулся вместе с креслом. Князь схватил его, треснул головой об стол, а затем еще пару раз врезал кулаком по зубам. Тип без чувств свалился на пол.

– Мы скоро вернемся, мистер Хилл, – сказал юноша Старому Костоправу. – Будет лучше, если к этому времени вы узнаете имя приятеля мистера Уотерстоуна.

Кирилл Карлович развернулся и покинул помещение. Мальчишки кинулись на помощь избитому.

– Да кто он такой? – вымолвил Старый Костоправ.

– Мой переводчик, – ответил оправившийся от изумления мистер Миллер.

Констебль, полный решимости призвать юного князя к порядку, покинул пристанище Старого Костоправа. Кирилл Карлович ждал на улице. Не успел мистер Миллер слова вымолвить, как юноша обрушился на него с упреками.

– Послушайте! – возмутился князь. – Вы представитель власти или кто? Почему вы лебезите перед отребьем? Они должны от страха помирать при упоминании вашего имени. А кто слово скажет, по роже! Чтобы зубы вылетели!

– Мы в Лондоне, а не в диком поле! – ответил констебль.

– Так что же, в Лондоне правят разбойники?

– В Лондоне правит закон.

– Не вижу, чтобы закон тут правил, – буркнул князь.

– Впредь попрошу,.. – возмущенным тоном произнес констебль.

Закончить он не успел. Какой-то субъект выбежал из-за угла и закричал:

– Миллер! Миллер! Нэнси Уотерстоун убили!

Глава 19

Дом на Шарлотт-Стрит

Мистер Миллер растолкал зевак перед входом в пансион и прошел внутрь. Кирилл Карлович последовал за констеблем.

Все семейство Полеских и панна Ласоцкая находились внизу.