Вороница. Живые или мертвые

Приказ отдаёт смуглый, черноволосый мужчина, стоя́щий прямо перед помостом.

– Да, господин, – почтительно склоняет голову второй рядом с ним. Он седой и ниже первого ростом на целую голову.

Седовласый снимает с пояса кожаный кошель и бросает распорядителю. Тот сноровисто ловит тяжёлый мешочек и сразу принимается за подсчёт денег.

Моё внимание возвращается к пирату, купившему меня. Он не сводит с меня чёрных пронзительных глаз. Тело охватывает дрожь, и я нервно сжимаю руки перед собой, неосознанно стараясь прикрыться. Наверное, так чувствует себя добыча, попавшая в силки.

Выходит, это и есть князь пиратов? От него так и несёт опасностью. Черноволосого мужчину можно было бы назвать приятным… до того, как заглянешь в его тёмные глаза. Не припомню, чтобы встречала такой взгляд когда-то. Он обещает мне все муки Эридара за малейшую ошибку.

Я сглатываю. Если меня и Крайстена поймают – нам конец.

Быстро ищу инзгольдца, я вижу, как он снова кивает. Всё идёт как нужно. Меня купил нужный пират.

Дерзкая вороница добровольно загнала себя в клетку.

Одет князь не так вычурно, как другие подле него. Синий длинный камзол, на голове треуголка. О его богатстве ведают дорогие ткани, перстни и массивный амулет на груди из тёмного металла с драгоценными камнями. Мне ясно, что это не просто украшение, у него особенная форма и от камней исходит необычное свечение.

– Как звать тебя, вороница? – чарующим голосом произносит мой «хозяин». – Была у меня давненько столь дивная редкость.

В его голосе мне чудится острая тоска.

Это меня пугает куда сильнее, чем отданные за меня златые. Не установят ли за мной чрезмерно пристальный надзор? Знал ли Крайстен о слабости Князя к девам моего рода? Но если и так, я на него не сержусь. Я достану «Призыв души» для Амирана, даже если меня посадят под сотню замков.

– Лори, господин, – отвечаю я еле слышно и робко улыбаюсь.

«Хозяин» довольно ухмыляется, демонстрируя хорошие зубы, он не говорит больше ни слова и широким шагом покидает шатёр.

Не мешало бы распорядителю потратить немного заработанных денег и на свои зубы. Златых у него в достатке, но кому-то приятнее носить дорогущий камзол, чем иметь здоровый рот?

Я спохватываюсь. Чуть не забыла князю и его доверенному разрешить тоже помнить меня! Быстро проговариваю нужные слова.

Седовласый приказным тоном узнает, имеется ли у меня плащ, а когда одежду приносят, резко обращается ко мне:

– Надень! Не вздумай снять плащ и скинуть капюшон, пока не окажешься в Чертогах.

Грубиян!

Сказала бы я ему, да только не могу этого позволить!

Мы покидаем шатёр. Поверенный князя проводит меня через врата Белого града и ведёт в Чертоги. Мраморные стены и башни с золотыми элементами, богатством и вычурностью стараются переплюнуть красоты пирейских дворцов!

А моему сердцу близок Роунхельм. Тоска о доме, северном, в чём-то топорном, лишь сильнее овладевает на чужбине.

Опустив голову, я стреляю по сторонам глазами и впитываю всё, что вижу. Долгие зимы работы воровкой научили меня запоминать дорогу и детали, заранее не известно, что поможет выбраться. Я отмечаю деревья, бойницы и любые тёмные местечки, где смогу спрятаться человеком или птицей.

Коридоры, переходы, лестницы. Вот и женская часть Чертогов.

Седовласый толкает ажурную дверь, и мы заходим внутрь. Обилие золота и камней ослепляют. Мне не до красот, но фонтан в общей зале потрясает воображение. Вода в чаше переливается бликами от блеска драгоценных камней, выстилающих дно.

Поверенный князя бьёт в бронзовый гонг у дверей, и спустя пару лучин навстречу нам выходит женщина. Красивая. У неё смуглая кожа и благородные черты лица. На вид ей зим пятьдесят.

Она мрачнеет, завидев меня. А ещё больше, когда седовласый передаёт наказ своего господина.

– Амаро велел отмыть её и привести в покои после полуночи, – он небрежно склоняется перед женщиной и покидает залу с фонтаном, не дожидаясь ответа. Так я понимаю, что статус доверенного князя выше его матери.

Так вот какое имя у правителя Изгоя. У него красивое имя.

– Причинишь боль моему сыну и пеняй на себя, вороница! – шипит мне женщина.

Понятно. Эта красивая женщина – мать Амаро!

Я удивлённо распахиваю глаза:

– У меня нет таких мыслей, госпожа. Клянусь! – я складываю ладони вместе, как в молитве перед собой. Не нужна мне её подозрительность.

– Неспроста он купил тебя, чернокрылая! Неспроста! Больно уж ты похожа на ту… другую… Но делать нам нечего. Как звать тебя? – немного смягчается женщина.

– Лори, госпожа, – шепчу я, приглушая свой нрав. Пусть видит меня бедной забитой птицей, а не той, что опасна для сына, о котором она печётся.

Она кивает и хлопает громко в ладоши:

– Сани!

Спешно примчавшаяся служанка уводит меня вниз. В бани.

Пока мы не ушли, мне снова приходится расширить список помнящих меня. На островах таких живых стало невообразимо много.

В небольшом мраморном бассейне служанка осторожно промывает мои волосы, смывает краску и все масла, прежде нанесённые на тело. После укладывает на тёплый бортик бассейна, деревянной палочкой, размазывает по коже странную пасту розового цвета, пахнущую как мыло в доме Сарина. Мне неловко, когда она наносит её и на промежность, но я снова молчу. Служанка выполняет, что ей приказано, а я здесь тоже не имею права голоса.

– Твоя кожа глубоко очистится от грязи и волос, и будет как у младенца, – щебечет служанка.

Судя по её восторженному выражению лица, я должна испытывать восторг, но никогда не ощущала себя настолько паршиво. Знаю, для каких целей меня купил пират, но не позволю ему тронуть себя. Не позволю!

Смиренно переношу бесконечные процедуры по приведению моего тела в холеный вид. Удивлённо разглядываю ногти на руках и ногах, Сани их не просто коротко подстригла, но и отполировала жемчужной пудрой, теперь они матово блестят.

– У тебя красивое клеймо, – восхищённо мне сообщает служанка, втирая в тело масло. – Видно, что прошлый хозяин, заботился о тебе. Твоя птица сидит в гнезде, вся в бутонах цветов. Завидев такое клеймо, новый хозяин будет воспринимать более благосклонно.

Принимаю слова служанки на веру. У меня нет ни капли желания изучать ненавистный знак, но перед глазами вижу печать Рорри – израненная птица в шипах бобовой трехколючки. Её клеймо погубило, а моё, я надеюсь, вскоре исчезнет…

Крайстен и здесь обо мне позаботился. Он будет хорошим отцом для Оники.

Сани выдаёт мне простынь обернуть тело, и меня ведут обратно в залу с фонтаном, а оттуда вверх по лестнице, где запирает в мелкой комнатке. Небольшое оконце закрыто ставнями, внутри невысокая кушетка, почти у самого пола, кувшин с водой, да ведро с очистительными амулетами.

Подёргав ставни, я убеждаюсь, что открыть их не могу. Мне не улететь. Да и без камня я этого делать не собираюсь.

Тело охватывает усталость, а раз пользы от меня никакой, нет проку перебарывать сон, я заворачиваюсь в расшитое покрывало и проваливаюсь в забытье.

Лёгкий скрип двери, и я просыпаюсь. Мои внутренние часы говорят, что миновало два часа. Это Сани. Она раскладывает на кушетке широкие шаровары, странного кроя рубаху из полупрозрачной бирюзовой ткани. Ворот рубахи и пояс штанов расшиты оранжевыми бусинами. Обувь та, в которой я пришла в шатёр. Служанка велит одеться. В этих откровенных нарядах я словно пирейская невольница. Сани заплетает мне сложную косу, перевивая её бусами.

Сердце испуганно трепыхается, пока мы спускаемся к фонтану.

– Делай всё, как велит господин, и награда не заставит себя ждать, – тихо наставляет Сани, не подозревая, что награду я возьму сама.

Она передаёт меня в руки седовласого, он уже поджидает, переговариваясь с матерью князя.

– Я предупредила тебя, Лори! – с нотками угрозы шепчет мне на ухо женщина, прежде чем мы покидаем залу.

С огромным облегчением я забираю у матери Амаро и Сани возможность меня помнить.

«Благодарю тебя, Старая Ворона, за твой дар», – шевелю губами я, больше не считая «враний морок» проклятием.

Не ведаю, придётся ли мне вернуться в женскую часть дворца, но я снова старательно запоминаю путь, по которому ведёт меня доверенный Амаро. Мы чуть не бежим по длинным и запутанным коридорам дворца, а я сопоставляю увиденное со слепком Сарина.

Мы добираемся до покоев Амаро. Перед распахнутыми коваными двустворчатыми дверьми стоит охрана с изогнутыми саблями. Они сразу расступаются и пропускают нас внутрь. Если я и смогу здесь прошмыгнуть, то только враном.

Мои ноги мягко ступают по магическим коврам. Такого я не видела ни в Сурь-Лане, столице Пиреи, ни в Эйзур-Соль! На них порхают диковинные птицы, а на деревьях распускаются цветы. Мраморные стены отражают свет от магических резных лампад из темно-жёлтого металла.

Чем ближе двери покоев в конце коридора, тем сильнее сотрясает тело озноб от накатившего страха, невзирая на жаркий воздух. Князь набросится на меня сразу или у меня будет время придумать, как выкрутиться? «Призыв души» находится так близко, этажом ниже, но всё ещё не в моих руках!

Я уже несколько часов нахожусь внутри Мраморных Чертогов, но меня караулят как единственный видящий глаз оракула!

Про́клятые драконы Тёмного океана!

– Разуйся, как зайдёшь внутрь. А дальше внимательно слушай твоего господина. Не вздумай долго размышлять над его указами или противиться. Не любит он этого, – даёт мне советы седовласый.

Довольно грубый толчок и за спиной захлопывается резная дверь. Густой, тяжёлый запах масел мне неприятен, они сразу забивают чувствительный враний нос. Меня снова настойчиво мутит. Хорошо, что меня не кормили! Вытошнит на дорогущий ковёр князя, и я крылом не успею махнуть, как окажусь в пыточной! В том, что ковры в покоях Амаро стоят дороже всех рабынь-вранов в Эридаре, у меня нет сомнений.

Я беспрекословно скидываю туфли, как мне велели.

В хоромах царит полумрак. Свечи и магические светильники немного разгоняют темноту. У стен стоят сундуки, и брошены подушки на пол, а под балдахином в конце покоев располагается огромная кровать с яркими шелковыми одеялами.

Здесь, как и в других частях дворца, хорошо прослеживается влияние Пиреи.

– Иди сюда, Лори! – подзывает меня «хозяин», и так вкрадчиво звучит его голос, что мой страх становится сильнее.

– Д-да, господин…

– Зови меня, Амаро, детка, – усмехается он.

«Детка…». Так меня называл только один мужчина. А другим не позволено. Но я снова терплю! Злость помогает возобладать над страхом.

– Хорошо, Амаро, – показывая робость, говорю я, так как он хочет.

Против воли я иду на зов Князя, не смея задерживаться, и становлюсь у ложа. Мне мучительно хочется прикрыться в своих прозрачных одеждах.

Сейчас Амаро больше похож на пирейского принца, чем на предводителя пиратов.

Князь вальяжно лежит на боку в одних пёстрых шароварах. Амулет он так и не снял. Без треуголки по плечам разлеглись чёрные блестящие кудри.

Перед Амаро серебряный поднос, наполненный лакомствами, и кувшин с изогнутым носиком. От волнения и грозящей мне опасности изысканные яства не пробуждают аппетит.

Амаро хватает персик, откусывает его; я наблюдаю, как по его подбородку стекает сок и капает на гладкую смуглую грудь.

– Боишься? Не нужно, – по губам Амаро пробегает коварная улыбка. – Я умею доставлять женщинам удовольствие. Если мне не перечить. Забирайся на ложе, Лори, – произносит он таким тоном, что я не осмеливаюсь ослушаться.

Глава 8. Куда меня завел маскарад

– Присоединяйся к трапезе, Лори! – произносит Амаро обольстительно, словно он не пищу имеет ввиду.

Да что там. Он уже решил, что сегодня его блюдом буду я. Судорожно соображаю, как мне ему помешать.

Я не могу больше испытывать терпение пирата и неуклюже заползаю на кровать, становясь на колени.

– Нет, погоди. Возьми там два кубка для сока граната, – он рукой указывает на угол покоев. – Обслужи меня.

Может зря, но я снова слышу в его словах совсем иной посыл.

Передышка весьма мимолётная, но и она во благо. Я торопливо семеню, куда мне указал Амаро, и натыкаюсь на столик в тёмном углу. На нём тлеют угли в металлической чаше, источая аромат, который меня здесь встретил. Угли почти не дают света, но воняют знатно. На столике стоит десяток кубков разных форм и размеров, наугад я хватаю два и возвращаюсь к пирату, пару раз в потёмках споткнувшись о ковры на обратном пути.

У меня зреет план. Невесть какой, но он даст мне отсрочку придумать что-то более плодотворное.

– Больно ты неловкая для двуликой, – подмечает пиратский князь. Он не особо доволен.

Могла бы ему посочувствовать, да не в том я положении…

«Спасибо, маленькая вороница, за идею», – вспоминаю я с благодарностью Рорри.

– Да что там осталось от моей птицы, – горестно вздыхаю я, опустив уголки губ вниз.

Забираюсь на ложе и присаживаюсь на колени поближе к подносу и Амаро:

– Мой господин редко разрешал мне принимать облик врана. Я уже не помню когда…

– Ясно, – резко обрывает он, не желая выслушивать мои сетования. – Налей нам сок граната. Да побыстрее. И поешь. Силы тебе понадобятся.

Я бы презрительно высказалась, да нельзя! Если князь хочет, чтобы у меня были силы, то кормить меня следует мясом, горячими лепёшками и сыром, а не сластями, что я вижу на подносе. Пристроив один кубок, я наполняю второй соком и протягиваю Амаро.

Не успевает князь его перехватить, как фужер скользит из моих пальцев и падает на поднос, расплёскивая во все стороны брызги тёмно-красной жидкости. С громким испуганным криком я вскакиваю на ноги, «позабыв» о тяжёлом кувшине в левой руке. Теперь соком граната залиты шаровары Амаро и расшитые покрывала, сласти на подносе плавают в гранатовом напитке.

Мои губы дрожат, будто я собираюсь заплакать, а на самом деле еле сдерживаю смех. Мне бы стоило страшиться княжеского гнева, но похоже, я устала бояться. Пиратскому князю точно не доводилось иметь дело с настолько нерасторопной рабыней!

– Л-лори-и? – на его лице бескрайнее недоумение, оно вытесняет всю возможную злость.

– Господин! Господин! Я всё приберу! – я затравленно смотрю на Амаро. – Пощадите! Прошу! Не продавайте меня!

С трудом выдавливаю слёзы из глаз и падаю ниц.

Как мешок с корнеплодами. Я задеваю край подноса, он переворачивается на кровать, а я начинаю причитать и молить о пощаде сильнее прежнего. На грохот и вопли в покоях врывается охрана, караулящая у дальних дверей. Они услышали представление, что я здесь устроила даже через длинный коридор.

– Позвольте мне всё исправить, господин! Я искуплю вину, – в молитве складываю руки я, и хватко вцепляюсь в ногу Амаро. – Я давно не ела и ослабла.

– Вызовите пирейца! Он был на пиру и остался гостевать в Чертогах, – рявкает князь, раздражённо дёргая ногой, лишь бы стряхнуть меня. – Меня обманули, продав это недоразумение!

– Амаро! – я очень рискую, называя его по имени сейчас. – Амаро, я исправлюсь, мой господин!

Похоже я перестаралась! Не ожидала, что дело примет такой оборот! Если нас выставят с Крайстеном из замка, мы не поможем Амирану!

Услышав своё имя, пиратский князь задумчиво смотрит пару ударов сердца, а кажется, что целую вечность, и решает как со мной поступить.

– Искупишь, вороница, – его глаза так и лучатся коварством. – Слезай отсюда!

Хитрющий пиратский лис!

Быстро следую приказу Амаро, пока он не передумал.

– Моему слуге явиться и всё прибрать! Вернусь из купели, чтобы здесь никого не было! У вас тридцать лучин. Принесите немедленно еду, да посытнее. Хотел бы я знать, почему вы морите голодом ценных невольниц?! – раздаёт приказы Амаро. Холод его недовольства обещает мучения, стоит кому замешкаться или ошибиться.

Пусть он и не показал вида, но расслышал, что я голодна. В последние дни я плохо питалась, а с обеда уже прошло много часов. В этом я не хитрила. Выполняя задания воровкой, я всегда выдавала часть правды и мне верили. А раз уж князь захотел накормить меня плотной едой – не откажусь! Силы мне понадобятся!

Стражники кланяются и торопливо покидают покои, словно это они устроили здесь развал и забыли накормить меня ужином.

Амаро ловко спрыгивает с кровати, брезгливо стаскивает с себя мокрые шаровары, оставаясь голышом. На нём теперь амулет на груди, да перстни.

– Матерь вранов! – бормочу я смущённо и прикрываю глаза.

– Пожалуй, ты мне всё же нравишься. Смущаешься как невинная девица, – довольно хмыкает мне в ухо Амаро. – Сколько мужчин у тебя было, Лори? На меня смотри.

Открываю глаза и старательно цепляюсь взглядом за лицо Амаро, только бы не видеть его голое тело. Я не решаюсь соврать. Да и незачем:

– Д-два, мой господин.

Снова хмык.

– Идём в купель. Меня нужно вымыть, сам я устал и не хочу. Исправишь, что натворила, – он разворачивается и шагает в тёмный угол покоев, в ту сторону, где стоит столик с углями и кубками.

Ему плевать, что он в чём мать родила.

Покорно тащусь за ним, ещё не понимая, не довела ли я своё положение до губительного.

Амаро хлопает в ладоши, загораются магические лампады, освещая прежде тёмную часть покоев. В приглушённом свете из темноты проявляется резная дверь, а за ней невообразимая по размерам помывочная.

Амаро опускает рычаг на краю маленького мраморного бассейна величиной в четыре, а то и больше купелей. Чаша начинает наполняться водой, от которой сразу поднимается пар. Я удивлённо таращу глаза. Не приметила, чтобы князь использовал нагревающий амулет!

– Никогда не вида́ла такого? – Амаро погружается в горячую воду и откидывает голову на край бассейна. – Изобретение стоунхольцев. Мои люди достали эту купель с большой глубины. – В его словах слышится гордость.

Я тихонько стою рядом, ожидая новых указаний. Проходит несколько лучин и бассейн наполняется доверху.

– Подними рычаг, – приказывает Амаро. – На полке мыло для волос и тела розового цвета и океаническая губка. Помой меня.

Его тон предупреждает: после того, что было в покоях, он не потерпит новой выходки.

Дрожащими руками я беру с мраморной полки чашу из латуни в форме океанской раковины и пористую губку для мытья. Полкой ниже стоят в ряд какие-то странные чёрные свечи. Тоже для меня непонятная вещь. Для чего нужны свечи такого необычного цвета? Не тёмной ли магией балуются на Архипелаге Изгой?

– Сонные свечи, – поясняет князь, когда я подхожу с мылом. Он подмечает моё любопытство. – Помогают лучше спать.

У меня бы тоже был плохой сон, стань я отъявленным подлецом и убийцей!

– Не обижу я тебя, если будешь честна со мной и не предашь. Не смотри так затравленно, – разочарованно произносит Амаро. И зло спрашивает. – Я что? Противен тебе? Совсем не нравлюсь?

У него так быстро одно настроение сменяется другим!

– Нет, господин, – я робко улыбаюсь. – Вы мне не противны. – Говорю правду я, и он видит, что не вру.

«Просто я люблю другого», – думаю я, осторожно намыливая плечи и спину Амаро губкой, стараясь не затрагивать руками голую кожу.

Потом он встаёт из воды, и я сосредотачиваюсь на том, чтобы выполнить работу, не обращая внимания на то, что предводитель пиратов обнажён. Меня утешает, что сейчас его не обуревают плотские желания, скорее он занят изучением новой невольницы.

Спустя некоторое время, я подмечаю подозрительный взгляд Амаро. Он наблюдает. Я роняю губку на пол, а затем опрокидываю в бассейн раковину с остатками мыла, не забывая испуганно ойкать.

– Простите, – сконфуженно потупляюсь я и замираю. До ушей доносится тяжкий вздох Амаро.

Мой «хозяин» окончательно уверовал, что я неловкая как самка пирейского бегемота.

– Довольно. Достань для меня простыню из сундука. И отправляйся в покои. Ешь и жди, – отсылает меня прочь из купальни князь.

В спальне успели прибраться. На ложе стоит другой поднос с сытной едой, от аромата которой рот моментально наполняется слюной. Я успеваю слопать три огромных ломтя мяса с сыром и кусок пирога с требухой, прежде чем в покои широким шагом, замотанный в простынь, врывается князь.

Время неумолимо идёт. Где-то подо мной в артефакторной лежит нужная мне вещь, а я так и не добралась до неё и никак не могу отделаться от предводителя пиратов.

– Убери поднос и раздевайся. На дворе глубоко за полночь, я хочу получить ласку и понять, не потратил ли зря столько златых, – жёстко произносит Амаро.

Время в одиночестве не пошло ему на пользу. Он опять раздражён.

Та симпатия, что я к нему испытывала прежде, испаряется, как вода под летним зноем Золотого Светила. Если обернусь сейчас – в Мраморных чертогах поднимут тревогу. Крайстена схватят и будут пытать, дабы выяснить: кого же он привёл в цитадель пиратов?

Вынужденно снова исполняю веление Амаро. Пока я утаскиваю поднос на столик с кубками, он успевает разоблачиться и лечь на кровати. Под пристальным взглядом я медленно стягиваю блузу. Потом очередь доходит до шаровар. Он забудет меня, когда я уйду. Но легко ли произошедшее забуду я?

Ловлю себя на чувстве, что это уже было раньше. И быстро понимаю почему. Только сейчас у меня нет ни той горсти амулетов, ни браслета мамы. Амаро тоже далеко не Амиран.

Амиран. Я верю в то, что он меня не осудит, скорее будет винить себя, что мне пришлось пойти на этот шаг. Тело стерпит объятия нелюбимого, а душа будет с моим сумеречным магом.

– Лори… – немного печально шепчет князь и убирает прядь волос с моего лица. Коса снова растрепалась. – Внешне ты напоминаешь мне её, но совсем другая… Лори?

– Господин?

– Амаро, – вспылив, напоминает он. – Я хочу, чтобы ты кричала моё имя, когда я буду брать тебя.

– Как велите, Амаро.

Я вытягиваюсь на ложе, словно овца на жертвеннике, и закрываю глаза. Руки умощаю на груди так, как их укладывают покойникам и жду. Надеюсь, всё закончится быстро.

– Амаро? – открываю я глаза и встречаю насупленный взгляд князя, с интересом рассматривающего меня в столь странной позе для слияния.

Отмечаю, что меня князь меня по-прежнему не жаждет. Это успокаивает. С другой невольницей он и не стал бы возиться, а просто воспользовался. А я напоминаю ему о другой воронице и против его воли пробуждаю тоску, а никак не плотское желание.

– Говори! – устало разрешает он.

– Вы мне подскажете, когда я должна кричать ваше имя, чтобы вы остались довольны, господин?

– Потонуть мне в Тёмном Океане! – вскрикивает он и швыряет в меня простынь. – Прикройся!

Испуганно прижимаю к себе ткань, прячась в ней. Как он поступит со мной?

Амаро падает на спину, запускает руки в волосы и начинает смеяться. Его нервный хохот громогласно разносится по покоям.

– Не диковинку я купил сегодня! А настоящее чудище!

Глава 9. Мраморная клетка для вороницы

– Лори… – отсмеявшись, спрашивает Амаро. – Почему тебя продал прежний хозяин?

Очень хотелось бы знать, насколько от ответа зависит моя дальнейшая судьба!

– За неуклюжесть, господин Амаро, – неуверенно шепчу я, изображая стыд. – Я честно-пречестно старалась ничего не бить, но вещи сами выскальзывают из рук. Как живые!

Амаро тяжело вздыхает и пристраивает голову на подушку.

– Я спотыкаюсь и натыкаюсь на все углы в доме. Моя неловкость всех раздражает. – Потупив взор, вдохновенно вру я.

Не перестараться бы, изображая наивную никчёмную рабыню!

– Придумаем, что делать с тобой завтра. Ложись и спи. Но прежде принеси две сонные свечи из купальни и зажги. Могу я надеяться, что ты не спалишь мой дом, Лори? – несмотря на шутливые слова, он преисполнен усталости и прикрывает глаза.

– Я приложу усилия и буду очень осторожна, господин Амаро! Благодарю вас! – горячо шепчу я и соскальзываю с кровати. С собой я утаскиваю простыню и плотно в неё оборачиваюсь.

Можно было бы грохнуться тут же, подтверждая рассказанную сказку о моей неуклюжести, но мне нужно, чтобы пират уснул, и я смогла выпорхнуть из мраморной клетки. Взбудораженность от моей проделки ушла, и снова жгучими искрами просыпается тревога за жизнь Амирана. Этой ночью вышла треть того срока, что нам выделил Джамил.

Помимо беспокойства, есть и облегчение оттого, что Амаро оставил затею овладеть мной. Если подумать, то этого желания у него не было с самого начала. Не меня он хотел, а ту другую деву нашего рода. Пока иду в купель, думаю о том, что же стало с ней?

Я возвращаюсь с чёрными свечами, размещаю их в специальные подставки на длинных ножках у кровати и поджигаю магической лучиной, найденной в помывочной на полке.

– Вы не можете спать без свечей, господин Амаро? – вырывается у меня. Опять не подумав, я лезу, куда меня не просят. А вдруг он посчитает любопытство рабыни дерзостью?

Князь пиратов снова спокойного воспринял подобную форму обращения, так было легче мне и, похоже, не раздражало его. Было неловко звать его по имени – слишком лично и неприемлемо для невольницы. Я прекрасно понимала, что он пытался восполнить потерю, с которой так и не смирился.