Вороница. Живые или мертвые

Проходит пара лучин. Я понимаю по звукам, что наместник ходит по комнате и громко глотая, пьёт из бутылки. Ненасытный пьяница! Он снова приближается к чулану.

– Открой по-хорошему, и я не забью тебя до смерти. Только проучу. Давно у меня не было женщины. Обещаю не поскупиться на целительный амулет после… – его голос наполняется гневом.

Тяжёлый сапог толстопуза, с грохотом врезается в дверь, вынуждая меня испуганно вздрогнуть.

– Я не знаю, что стало с дверью, господин. Я её не трогала! – кричу я испуганно, содрогаясь от омерзения.

Новый удар. Миска окончательно потерял терпение с несговорчивой невольницей.

– Отопри, лживая дрянь! – уже в голос орёт он и снова с силой пинает дверь.

Скрипит засов. На ржавых петлях ходуном болтается грубо сколоченное полотно из старых неотёсанных досок. Не такая уж надёжная преграда между мной и пьяным вдрызг человеком, решившим, что я его собственность. Достаю и крепко сдавливаю в левом кулаке амулет, сжигающий всё дотла. Острые грани «стены огня» вонзаются в ладонь, но я не чувствую боли. Я скорее сдохну, чем сдамся!

Где тёмные носят инзгольдца?!

Похолодевшими пальцами правой кисти я сжимаю рукоять кинжала. Держусь за него как за последнюю нить, связывающую меня с Амираном. Слёзы застилают глаза. Если умру сейчас, украденный «призыв души» не спасёт дорогого мне человека. А значит, я не смогу воспользоваться огненным амулетом!

Крайстен, где же ты?!

Засов не выдерживает. Очередной злой удар срывает прогнившее дерево с железных ржавых петель. До носа долетает новая волна алкогольных паров и перекисшего пота. Тошнота так резко подступает к горлу, что я рискую потерять свой обед. Невкусный, но подпитавший меня.

Красный от ярости толстопуз по ту сторону порога не более приятный, чем стухшая нежить на мёртвых землях. Как же так вышло, что некоторые живые на этой стороне, по собственному желанию стали подобны тем, кто бродит по Эридару после смерти против своей воли?

– Хотела провести меня, дрянная двуликая? Я научу тебя слушаться своего хозяина! Не думай, что легко отделаешься после содеянного! Как очнёшься – поставим тебе новое клеймо и пикнуть впредь не посмеешь. – Толстяк снимает ремень, складывает его пополам и как хлыстом щёлкает по воздуху.

Ещё крепче сжав клинок, я смаргиваю слёзы с ресниц, покоряясь судьбе. Ради жизни Амирана, я готова не только упокоить умертвие, но и перерезать горло мерзкому пирату.

Глава 11. Безжалостная судьба

Я отступаю на шаг назад и прячу руку с кинжалом за спину, рассчитывая на неожиданность. Не уверена, что владею клинком ловчее, чем Миска́. Он хоть пьян и грузен, наверняка не раз участвовал в ножевых потасовках. Мне остаётся уповать на свою юркость. Почувствую безвыходную ситуацию – обернусь.

Но не позволю пирату дотронуться до меня!

Толстяк делает еще шаг навстречу и тяжёлым мешком падает к моим ногам, обдавая новой волной вони от немытого тела. Миска́ покрывается мелкими кристаллами льда, пока не застывает полностью. Его, не подёрнутые инеем, широко распахнутые глаза говорят о том, что наместник жив: в медленно пульсирующих зрачках стоит страх и непонимание.

Мне известно только об одном маге на Архипелаге Изгой, владеющим даром льда.

– Где ты был?! – выкрикиваю я, вошедшему инзгольдцу. – Думала мне конец!

– Меня узнал братец князя, Карло. Какого тёмного его занесло на гостевой этаж?! Пришлось заморозить его и оставить в своих покоях связанным. Мы не можем больше задерживаться здесь Эви. В любой миг поднимут тревогу и дадут указ искать вороницу и пришлого пирейца. – Крайстен презрительно оглядывает лежащего у его ног наместника. – Цела?

– Цела! – я прячу «стену огня» и кинжал по местам, мне очень повезло, что не пришлось воспользоваться ими.

– Брат князя… тот самый, что… – тихо уточняю я у Крайстена, и он молча хмуро кивком подтверждает моё предположение. Только могу догадываться, сколько боли инзгольдцу приходится переживать в мраморных стенах. – Ты смог оставить его в живых? Не убил?!

– Не убил, но очень хотел. И эта мразь выживет, – Крайстен презрительно кривится. Замахивается ногой, чтобы пнуть толстяка, но не делает этого, а только цедит сквозь зажатые зубы. – Но не из милосердия я сохранил им жизни… Амаро очень мстителен. Не хочу, чтобы он явился в мёртвые земли, гонимый жаждой крови. Нам хватит и без него забот в обители темнокнижников.

Крайстен связывает пирата вощёной верёвкой из своего мешка, вытряхивает солому из грязной наволочки и надевает её на голову толстяку, и закрепляет верёвкой вокруг шеи.

– Тебе пора улетать из Чертогов! – Крайстен выходит в большую комнату покоев Миска́ и выламывает ставни.

Свежий прохладный воздух врывается внутрь, принося облегчение. Я обеспокоенно выглядываю на улицу. На небе собираются тучи, как бы не испортилась погода. Время давно перевалило за полдень. Как стемнеет, у нас останется одна ночь из трёх, а нужно ещё вернуться в Трезубец и отыскать там Амирана.

– Не спорь. Одному мне будет проще покинуть Белый град. Знаю я тайные ходы и пиратов, не согласных с владычеством Амаро, – сразу напирает Крайстен, уже столкнувшись с моим упрямством.

Нет, я не собираюсь спорить, ясно понимаю, что так будет лучше. Может мне нужно было улететь ещё из покоев Крайстена? Я бы не столкнулась с пьянчугой толстяком, а инзгольдец с ненавистным врагом. Но тогда Крайстен находился с охраной, и вряд ли бы смог объяснить им, куда подевалась невольница из его покоев.

– Спеши, Эвара! Жди меня рядом с Мраком! Пока не подняли шум, я покину Чертоги и Белый град скрытыми путями, – Крайстен набрасывает котомку на спину и проверяет меч, затем плотно запахивает плащ и надвигает капюшон на лицо.

– Три часа, Эва. Если не приду, ты улетишь и попытаешься вернуть душу Амирану. В случае опасности – покинь берег!

– Я поняла! Поняла! – не сдерживая порыв, я крепко обнимаю Крайстена. – Но знай, я покину остров без тебя, только когда выхода у меня не останется!

Оборачиваюсь и улетаю, боясь до кончиков крыльев, что никогда снова не увижу здоровяка.

Мне больше нет смысла прятаться, среди других птиц, густо населяющих острова, на меня никто не обращает внимания, и я быстро долетаю до берега. Ныряю в пролесок, но Мрака нигде не вижу.

Прошло больше суток, с тех пор как я оставила его здесь.

Нетерпеливо я призываю его отрывистым карканьем, надеясь, что агатис где-то поблизости и услышит меня. Суетливо лечу вдоль берега. Лишь бы никто не решил, что чёрный конь ничейный, и не присвоил его себе!

Тихое ржание касается моих ушей, и я сразу узнаю Мрака. Он спрятался чуть глубже в лесу, забрёл туда от скуки или скрывался от проходящих мимо живых.

Не оборачиваясь в человека, я сажусь на круп агатиса, и мы замираем ожидая, когда на берегу появится инзгольдец. Теперь, найдя своего тёмного защитника, я немного успокаиваюсь. С большим удовольствием вдыхаю запах леса и океана. Стены мраморной клетки остались позади, со своим гнетущим духом, наполненным алчностью.

Время тянется так мучительно долго, беспокойство снова растёт и зудит, так паразит грызёт изнутри свою жертву. Пока не вышли отмеренные часы, я продолжаю надеяться. Дело даже не в том, что меня страшит остаться одной, Крайстен стал мне дорог и я боюсь его потерять как старшего брата. А ещё мне так хочется, чтобы Оника встретила отца и познала родительскую любовь.

Уже значительно нервничая, я оглядываю небо. Пока не ясно, ждёт ли нас серьезное ненастье или тучи снесёт куда-то в сторону? Тёмный океан пока умиротворенно плещется у берегов, но я знаю, как может быть опасно это мнимое затишье.

Моё вранье чутьё говорит, время на исходе. Оставшиеся лучины безвозвратно тают, их становится всё меньше до того, как мне придётся покинуть Первый остров. Похоже без Крайстена. В нетерпении я снова и снова облетаю берег, и возвращаюсь на круп агатиса.

Когда я почти теряю надежду, Мрак прижимает к голове чёрные уши и тихо фыркает. Он как истинный конь имеет слух лучше враньего. Сердце ускоряет бег.

Я срываюсь в полет и вылетаю из пролеска, надеясь на берегу увидеть инзгольдца, а не местного пирата.

Опознав быстро приближающегося здоровяка, мне хочется радостно крикнуть, но я слышу издалека вопли людей, увлечённых погоней.

– Стой!

– Ты труп!

– Ловите его!

Ненасытные шакалы!

Крайстен бежит. Он шумно дышит, мелкая галька шелестит отлетая в стороны. Теперь я вижу целый отряд пиратов.

– Попался!

– Кусок мертвечины!

Пираты уверены, что ещё чуть-чуть и они схватят инзгольдца, ведь с острова деваться особо некуда.

Я понимаю, что времени у нас мало. Тревожным карканьем призываю агатиса, и он немедля выбирается из зарослей, на ходу распуская мглистые крылья. Взлетаем мы по отдельности. Мрак отрывается от земли как только инзгольдец взбирается ему на спину. Развёрнутый ледяной щит позади их двоих ловит стрелы и магические удары воды и огня. Мне приходится брать левее, делая большой крюк, только бы меня не зацепило.

Мы оставляем позади остров и орущих пиратов, теперь им нас не достать. От стремительного полёта я выдохлась, красные круги так и стоят перед глазами. Тяжело опускаюсь на холку Мрака и сразу оборачиваюсь, так мне будет легче удержаться на агатисе и разговаривать с Крайстеном. Я не люблю болтать враньим горлом.

Инзгольдец порывисто меня обнимает:

– Вырвались, Эвара! Мы вырвались!

Мы нервно смеёмся. Кровь до сих пор бурлит в венах, а сердце отсчитывает ритм, гулко отдаваясь в ушах.

Радость от обретения свободы довольно скоро сменяется беспокойством. Снова сгущаются тучи, и ветер с упрямой настойчивостью становится сильнее. Значительно холодает.

– Как полагаешь, нас ждёт буря? – срывающимся голосом громко спрашиваю я, чтобы перекричать шум ветра.

Озноб пробирает до костей и я обнимаю себя руками.

Хотелось бы думать, что нынешние погодные явления – лишь обычное ненастье, но тревожный голос разума подсказывает – мы столкнёмся со стихией столь же мощной, что потопила «Бурный». Можно ли нам считать себя в безопасности на спине Мрака?

– Не хочу лгать тебе, Эвара, но очень на то похоже. – глухо отзывается Крайстен. – Пора бы нам утеплиться.

Он достаёт мой тёплый плащ из котомки и помогает в него завернуться. Следом кутается в свой.

Не успеваю я согреться, как начинает капать дождь. Натянув на голову капюшон, я с тоской смотрю вперёд. Серая беспросветность покрыла горизонт, и ничего не видно, пока мы достигнем Зловещих сопок, промокнём насквозь. Дождь быстро набирает силу, неприятно хлещет в лицо, одежда повисает тяжелым сырым полотном.

– Сейчас! – гудит Крайстен, и потоки дождя становятся значительно меньше.

Он не просто ледяной маг, а повелевает водой, и теперь, послушная его воле, она опадает до того, как коснётся нас.

Тягостно вздыхаю, запихивая отсыревший плащ, нет резона тратить магические силы и выгонять влагу из одежды. Я погружаюсь в тоскливое состояние, небольшая победа за нами, но безмерно пугает та мрачная неизвестность, поджидающая в Трезубце Хаоса.

– Держись крепче! – вскрикивает Крайстен.

Сильный порыв ветра швыряет Мрака в сторону, и чуть не скидывает меня и Крайстена с мокрой спины агатиса.

Я судорожно хватаюсь за длинную чёрную гриву и сжимаю крепко коленями гладкие бока скакуна. Вороницей стать не могу, этим ужасным ветром меня вмиг снесёт до вершины Инзгольда!

Мрак выравнивается, часто машет сильными крыльями, но не справляется с обрушившейся на нас стихией. Нас порывисто затягивает в вихревой поток воздуха. Вращает. Вертит. Тащит непонятно куда. Я не понимаю где небо, а где Океан. В какой стороне мёртвые земли, а где Изгой.

Злое ржание Мрака доносится до ушей.

Столько пройти, чтобы погибнуть в буре?!

– Мрак! Мрак! Лети, мой хороший! – успокаиваю я скорее себя. Но я знаю, агатис меня слышит!

Я падаю вперед, крепко обхватываю Мрака за шею, задыхаясь от порывов ветра. Он такой сильный, что сложно сделать вдох. Стихия не прекращает попыток содрать меня со спины коня, и вручить новую жертву Тёмному океану. Сверху на меня наваливается Крайстен, сильнее вдавливая в горячее тело Мрака.

– Мрак! Ты сможешь! Ещё немного!

Почти ослепнув от воды и ветра, онемевшими от холода руками я держусь за шею коня и стону от нестерпимой боли, сковавшей конечости. Стон превращается в крик, когда шея агатиса тает в моих руках.

Первая мысль – меня унесло. Но потом я понимаю, что ветра и дождя больше нет, а нас с Крайстеном окружает мглистая чёрная сфера, в которой мы лежим плотно прижатые друг к другу. Сфера маленькая, клубится плотным туманом, не позволяя буре нанести нам вред.

– Что это? Где Мрак? – сдавленно хриплю я. Ощущение, что нахлебалась воды. Кашляю.

Внутри так мало места, что сесть, не выходит. Рядом шумно дышит Крайстен.

– Крайстен? Мрак… – Голос срывается.

Противлюсь мучительной мысли, но я уже догадалась, что мглистая сфера не возникла из ниоткуда. Но я продолжаю цепляться за крохотную надежду, что мой агатис находится рядом. Где-то там, снаружи…

Меня захлестывает болезненное чувство потери. Я громко всхлипываю, не справившись с эмоциями.

– Эва. – Холодная рука инзгольдца, бережно сжимает мою. – Защитная сфера – это и есть Мрак… Почувствовал, как он развоплотился. Я едва не задохнулся от всплеска тёмной энергии, а затем нас окутало сферой. А куда её вынесет, одному Золотому Светилу известно. Эви… Мне очень жаль.

– Вот и последний агатис покинул наш мир, – шепчу и, глотая слёзы, тону в могучих объятиях Крайстена. Позволяю себя баюкать и утешать.

Уткнувшись в мокрый плащ инзгольдца, я тихонько плачу. Новая дыра в груди. Сколько их ещё будет? Согревшись и наплакавшись, я забываюсь тяжелым сном без сновидений.

А потом пробуждаюсь от мягкого толчка. Сфера рассеивается, оставляя нас на твёрдом каменистом берегу. Так темно, что совсем ничего не видно.

– Эвара?

– Я проснулась.

Крайстен зажигает магическую лучину. Мы оба лохматые и мокрые. Оглядываюсь. Сфера нас вынесла в пугающе-знакомое место. Расщелина, разрывающая неприступные скалы. Именно через неё с Амираном и Фарном мы пошли вглубь мёртвых земель.

– Готова идти? – инзгольдец протягивает мне флягу.

Не спрашивая что там, пью. Сок граната. Напоминание о месте, откуда мы сбежали.

– Мрак, спасибо… и прости… – Слёзы снова набегают на глаза. Его никогда более не будет рядом. Мне нужно время свыкнуться с этой тяжелой мыслью.

Я отдаю флягу Крайстену и, пошатываясь, встаю. Руки и ноги затекли так, что я шиплю, разминая застывшие конечности.

– Идём. Мы больше не можем торчать здесь, – заявляю я, собравшись духом.

Уже следующей ночью Джамил заберёт сердце Амирана, если мы не успеем добраться до него первыми. Путь по долине реки к Трезубцу Хаоса вовсе неблизок.

– Погоди. Просушу одежду. В сыром простынем и ослабнем как младенцы, – настаивает Крайстен, и я терпеливо жду несколько лучин, пока он творит водяную магию.

Магическая искра медленно гаснет, разрешая темноте снова захватить власть.

Я испуганно вскрикиваю, забывая, что в мёртвых землях нужно быть тихим, когда за моей спиной кто-то кряхтит.

Звенит сталь ледяного меча. Над нами зажигается новая лучина. У самой воды шевелится непонятный куль мокрого тряпья.

– Встать! – жёстко приказывает Крайстен. – Кто ты? Что делаешь на этом берегу?

Лучина плывёт вперёд. Теперь я тоже вижу, что это не куль, а живой. Возможно маг, раз его почуял Крайстен.

Человек стонет и, выплёвывая ругательства, неуверенно поднимается.

– Опять ты, – обреченно сипит он, разглядывая меня со знакомой неприязнью.

Глава 12. Обязательно случится в третий раз

– Опять ты, – отзеркалив Шорха, едко произношу я, понимая что он меня помнит.

Когда Шорх покинул нас, отказавшись дать клятву, я сглупила. Поглощенная горем, не забрала у него разрешение помнить меня.

Шорх не тот живой, чье мнение меня заботит, но мне неприятен. Предпочитаю, чтобы он находился подальше. В Стоунхольце или на дальних Отверженных островах.

Я не особо удивляюсь тому, что воздушник снова очутился в этом месте, и пускай это малодушно – готова оставить его, как и в прошлый раз. Для меня он видится раздражающей обузой. Он взрослый и самостоятельный, сам разберется со своей жизнью, которая продолжает его возвращать в одно и то же место.

Только похоже, у любителя драс-травы в немытой голове бродят иные мысли.

– Возьмите меня с собой, – обращается он к Крайстену, определив в нем старшего в нашем маленьком отряде, чем меня раздражает сильнее прежнего. – Я знаю дорогу и вам помогу.

– Знаешь его? – хмыкает инзгольдец и, подняв бровь, обращается ко мне. Ему точно не нужна помощь в поиске дороги.

– Встречались ранее, – складываю я руки на груди и недовольно зыркаю в сторону воздушника. – Он плыл с нами на «Бурном», обменял у Амирана слепок здешних мест на право жить в Роунхельме. А потом свалил на Изгой, именно с этого места, отказавшись дать клятву верности и идти с нами.

Шорх, насупившись, смотрит на меня исподлобья:

– У вас тут были свои дела! Не касающиеся моих! Я же понял, что вы хотите утащить что-то весьма важное у темных. Я может и пристрастился к болотной траве, но не дурак! – Он хлопает себя по лбу. – Где твои прежние спутники, двуликая? Сгинули в Трезубце, пойманные на воровстве? Как пить дать!

– Ты прав, воздушник! У нас свои дела! Крайстен, время на исходе, нам нужно идти! Оставим его здесь и говорить более не о чем! – зло цежу я. Еле сдерживаюсь, чтобы не кричать на мерзкого воздушника. Он опять своими словами выводит меня из себя!

Я отряхиваюсь от пыли и мелких камней, нервно поправляю одежду, не желая больше тут задерживаться и слушать такого раздражающего Шорха!

– Возьмите меня с собой! Прошу! – уже просящим тоном восклицает Шорх.

– С чего наши дела стали твоими, маг воздуха? – гудит Крайстен, он подходит и нависает над Шорхом.

Магическая лучина трещит, становясь ярче, выдавая нетерпение своего хозяина.

– Меня выбросило на этот берег в третий раз за последний оборот Эридара, – отвечает воздушник. – Не знаю, что за сделка у моей души, но она возвращает меня в Зловещие сопки.

– В третий раз? – хмурит брови Крайстен. – То, что случилось однажды, никогда не повторится…

– Но что повторилось два раза, обязательно случится в третий раз, – заканчивает Шорх старую пирейскую мудрость.

– Может дело надо было сменить? – выплевываю я колкое замечание и самовольно замолкаю.

Меня посещает мысль, а не попаду ли я в бурю в третий раз? Два раза уже «посчастливилось», как и злополучному Шорху! Да что там гадать. Зоркий Фарниз еще в Пиреях поведал о моей судьбе.

– Я пытался, – пожимает плечами воздушник. – Хотел переселиться в Южный свет. Но и тогда не свезло. Если помнишь, я снова оказался здесь. Воротившись домой мне не осталось ничего другого как заняться прежней работой. Ничего иного я не умею. На мне повисли долги за проезд до Эйзур-Соль и обратно. Есть один гнилой картофель я тоже больше не мог. Ты не можешь винить меня за это, – Шорх упрямо вскидывает подбородок и будто становится выше.

– Ясно, – бурчу примирительно я.

Если Крайстен разрешит воздушнику следовать за нами, накаленная до предела между нами неприязнь только помешает. Но я по-прежнему не понимаю, чем может быть полезен нам слабый воздушник.

Молчаливо смотрю на Крайстена. Я доверилась ему и его опыту. Он позволил инзгольдцу не одну зиму выжить в Зловещих сопках. При этом, невзирая на влияние темных сил, Крайстен сохранил человеческую доброту. Сохранил, даже потеряв здесь часть своей души.

– Не знаю зачем ты здесь, только Эридар ведает. Судьба снова тебя ведет в мертвые земли, – Крайстен задумчиво смотрит на воздушника.

– Сделка души… – Печально шепчу я. – Никуда от нее не деться…

Крайстен долго не думает.

– Мы позволим тебе следовать с нами, маг воздуха! Вдруг пригодишься, – решает инзгольдец. – Как твое имя?

– Шорх!

– Идешь с нами, но попробуй только чего выкинуть…

– Нет! Нет! Я и клятву могу дать! – суетливо выпаливает воздушник.

Я понимающе хмыкаю. Как нас всех меняют мертвые земли. Мало того, воздушник не драпает отсюда, подгоняемый ветром, еще и трусливую голову готов сунуть в пасть врага. Теперь он хочет дать клятву! Неужели смирился? Почему он испуганной птахой не летит домой? Не очень-то верю в то, что он так резко поменялся.

– Клятву возьму. И первее всего, она будет касаться Эвары и ее сохранности. Нарушишь клятву и душа твоя развоплотиться, – сурово гудит Крайстен.

Воздушник резко протягивает ледяному магу ладонь. Боится передумать?

Крайстен достает из голенища нож и пускает Шорху кровь.

– Клятва!

– Целостностью своей души клянусь: ни делом, ни словом, ни мыслями не наврежу воронице Эваре. – Слова слетают с губ Шорха, и он жмурится в страхе.

Еще больше сомневаюсь я в его словах о принятии судьбы.

– Все увиденное и услышанное тобой здесь – ты сохранишь в тайне, – добавляет Крайстен.

Шорх послушно повторяет уточнение, произнесенное инзгольдцем. Лучина часто мерцает. Скоро она погаснет, и мы снова окажемся в темноте.

Крайстен простирает свою ладонь над ладонью воздушника, в блеске магического света мерцают иглы льда, они собирают капли крови и тают в воздухе. Вместе с ними окончательно меркнет магический огонек.

– Магическая клятва принята, – провозглашает Крайстен. – Мы снова потеряли время. Задерживаться в этом месте более не имеем права.

Я не сказать, что рада присоединению воздушника к нашему маленькому отряду, но стараюсь не цепляться за эту мысль. Нам нужно найти Амирана, а для этого придется быстро пройти по долине и не знаю как, но отыскать моего мага в бесконечных коридорах Трезубца. Никакой связи с ним больше нет. Что я буду делать, если мы не успеем?!

Мы трогаемся в путь в кромешной тьме. Небо так и закрыто чернотой облаков, а нам бы не помешал свет лун! Преодолев разлом, мы вскоре доходим до места, где с сопок берет свое начало река, постепенно расширяющаяся от новых потоков.

– Река здесь образовалась не сама по себе, – рассказывает Крайстен. – Темные вместе с расщелиной устроили водораздел, и направили множественные горные ручьи в одно место. А далее поток под наклоном почвы уже сам уходит в долину. После того как здесь навел порядки вулкан, темным магам потребовалась вода, чтобы выжить в этих местах и как следует обустроиться.

– Какие силы смогли сотворить такое?! – поражаюсь я неизмеримой мощи.

– Маги, чувствующие камни и землю, возводили невероятный Стоунхольц, но ныне живущих таких магов не осталось. Большая часть их погибла со своим творением, а часть перешла на сторону темных. Они создали не только водораздел, жилье в Трезубце тоже их рук дело.

Лучше бы темные иссохлись здесь вместе с умершей землей или сгинули в жерле вулкана!

– Амулеты-буры, тоже созданы магами камня и земли? – Вспоминаю я про необычный арсенал сумеречных магов.

Крайстена сложно удивить, но мне удается:

– Тебе известно о подобной редкости? Я только слышал о том, что они существуют.

Сумеречные маги полны сюрпризов…

Мне бы очень хотелось прибавить шаг, но в непроницаемой черноте ночи мы рискуем переломать ноги или свалиться в реку, набирающую силу по мере нашего движения по долине. Кроме воды и глухого стука наших сапог не слышно мертвяков или каких живых. Я держусь спины Крайстена, ставя ноги след вслед, а Шорх идет за мной, чуть выдерживая дистанцию.

Споткнувшись несколько раз, Крайстен не выдерживает и зажигает слабую лучину.

– Лучше бы нежити не соваться к нам сейчас! – раздраженно высказывается он.

Идти становится чуть легче.

Джамил ждёт нашего возвращения, и скорее всего, приказал не трогать, но безмозглые умертвия, что бродят здесь ночами сами по себе, могут напасть. Свет лучины – хороший маяк для них.

Знает ли Джамил, что Мрака больше нет? Не заберет ли из злобной мести сердце у Амирана раньше, чем истекут данные нам три ночи?

Смаргиваю слезы и в немом горе сжимаю кулаки, так что ногти впиваются в ладонь. Время оплакивать потери придет позже.

На небе редеют облака, свет лун пробивается сквозь образовавшиеся бреши. Идти стало проще и мы ускоряем шаг. Лучин через десять ветер полностью очищает иссиня-черный небосвод, лунное сияние довольно ярко освещает долину. Почуяв неладное, я в тревоге запрокидываю голову. Над нами две луны, уже привычное зрелище. Но это еще не все. Вдали, над Зыбучими трясинами показалась их третья сестра. Непростая была буря на Темном океане!

«Когда три луны встанут в ряд и окрасятся в цвет замерзшей воды…»

Третья луна еще не приобрела голубой цвет и висит пока в сторонке от других, но я всеми струнами души чувствую – начался обратный отсчет. Знать бы, какое время нам отпущено?