Ливень

Ни Галгарпер, ни Рассада из таких стрелять нормально не умели так как в армии не служили. Им больше сподручнее было палить из пистолетов и мушкетонов.

Нет, мы не убили стрелка, но спугнули его. Тяжёлые пули заставили его вскочить с места и забросив оружие за спину понестись вскачь.

Регина, тем временем, рыча словно разъярённый зверь пыталась справится с магией убийцы. Камни под её ногами растрескались, цветы в клумбе у стены на глазах скукожились и почернели. Пламя сверкнуло в зрачках ведьмы и волосы, собранные в пук с помощью заколки, отлетевшей в сторону, разметались по плечам.

Вжух! Секунда-другая и сгусток энергии, пытавшийся убить теурга помчался вслед стрелку. Словно порыв ветра, он всколыхнул деревья, захлопал форточками и дверями, вырывал зонтики из рук прогуливающихся дам и кавалеров, а затем угодил в спину снайперу разорвав пополам. Точнее от бедняги остались только ягодицы и ноги, всё остальное превратилось в красное облако, пролившееся над домом кровавыми каплями.

Забросив ружьё внутрь кареты, я подошёл к Регине шутливо поклонившись.

– Не мог предупредить? – женщина прикусила зубками нижнюю губу.

– Предупредил ещё вчера. Гонец не добрался до тебя?

– Я о покушении.

– Не знал о нём.

На балконе третьего этажа старуха в белом халате с воплями пыталась сорвать с себя одежду догадавшись, что за дождик её полил.

– Но предполагал.

– Хотел, чтобы мои товарищи убедились, что ты не при чём. Твоего рисунка не было среди наших, – сказано это было абсолютно искренне, и Регина это поняла.

– Я применила маску. Они не видели моего лица. Только вы.

Ганс в трёх шагах от нас с досадой хлопнул себя по лбу.

– Я так и думал.

Регина сделала три шага вперёд оставив позади расплавленные камни мостовой и потрескавшуюся стену сада. Вытащив из стены заколку в виде девушки с поднятыми ветром вверх волосами, она посмотрела на меня с каким-то странным выражением.

– Куда едем?

«Так это было смирение», – понял я постаравшись запомнить этот исключительный момент. Вполне возможно такое больше не произойдёт».

– Так просто? Думал тебя придётся уговаривать.

– Нет, – теург резко мотнула головой (слишком резко). – Это была очень-очень сильная магия. Но не только. Ты понимаешь? Второй раз. Так куда едем?

– У меня есть идея, – бросил я через плечо направляясь к карете.

* * *

Никогда в моём доме не было столько гостей.

Фрау Хубер и Марта были в шоке от свалившихся на их плечи забот.

Рассада с сестрой – симпатичной, но очень бледной девушкой осторожно переставляющей ноги, Галгарпер с двумя чемоданами, фотографией жены в рамочке, подушкой в розовой наволочке и усами живущими собственной жизнью (по крайней мере так казалось из-за их постоянного движения), Бруни с саквояжем и стопкой книг, Тимс на кровати, но с женой и двумя детьми, Кавана целующий всем дамам руки с цветущим фикусом, Регина с заплечной сумкой раньше принадлежащей мне, Метель в кандалах, но улыбкой до ушей, ну и Шумахер с школьным ранцем… один, родители его удачно уплыли в Линдсчестер ещё три дня назад. Я даже Боцмана уговорил остаться. Но тому и собираться не надо было часть его вещей хранилось в армейском рюкзаке в моей комнате.

Встречала всех моя Клара в розовом платье и белых лакированных туфельках. Дочери очень нравился весь этот кипишь, а ещё больше ей нравилось, что фрау Хубер теперь будет вся занятая-занятая, а она предоставлена сама себе и сможет перезнакомиться с гостями, наполнившими наш дом жизнью.

Ужин начался с неловкой паузы. Мои коллеги, погружённые в тяжкие мысли, не могли расслабиться и усевшись за стол смотрели сквозь тарелки и яства на них. С одной стороны, я их понимал с другой… по-моему, проблемы нужно оставлять за порогом столовой. Вон как Боцман, у которого уже за ушами трещало жаркое и домашний хлеб.

– Я очень рада приветствовать всех в нашем доме, – вдруг звонко заявила во всеуслышание Клара. – И ещё… смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда закончится гроза, а в том, чтобы учиться танцевать под дождем.

Моя любимая поговорка, произнесённая ребёнком, встряхнула всех присутствующих. Ну кроме курилки.

Фрау Хубер кивнула довольная своей воспитанницей и опустив пенсне свободно повисшее на цепочке на шее, воткнула вилку в кусок запечённой рыбы.

Умница! – произнёс я одними губами улыбнувшись дочери и ещё раз обвёл взглядом своих гостей (наконец-то зашевелившихся и потянувшихся к столовым приборам). «Танцевать-то мы умеем, нам бы подходящего партнёра найти. А то наш всё прячется, да действует исподтишка» – подумал я, отправляя в рот ложку восхитительного рыбного суфле и тут же забывая обо всём на свете.

А за окном, на западе, клубились тучи среди которых посверкивали молнии.

Глава 19. Ловушка

На столе, накрытом белоснежной простынею перед нами лежали расколотые пополам остатки винтовки из которой стрелял убитый Региной снайпер.

Разобрать что-либо было сложно. Металл умудрился расплавиться, смешавшись с деревом, дерево в свою очередь почернело и обуглилось. Теурги страшная сила. Кто бы сомневался.

– Винтовка сделана на заказ. Привозная даже к бабушке не ходи, – сразу заявил Галгарпер, большой специалист по изъятому у населения оружию, указывая пальцем на приклад. Наши пяточку резиной обкладывают, а тут обмотка. И не простая, крестом.

– Так делаю в Збеште, – кивнул Стич соглашаясь с сержантом. – Пули магические были. Винтовка хоть и дорогая, но обыкновенная. Винтовальная фузея.

– На пулю я бы посмотрела, – вставила Регина, поправив прядь волос, упавшую на лоб.

– А что с той пушкой которая магией стреляла на Майорской пристани? – спросил Ганс с загоревшимися от возбуждения глазами, который уже не в первый раз пытался донимать меня по этому вопросу.

Мне самому было интересно что с ней. И ещё как! Это же ниточка, да нет, целый канат! Не мог же я её укатить с собой и спрятать? Но вслух я этого не произнёс.

– Штуковину эту у нас Ночные стражи забрали.

Все замершие вокруг стола скорчились будто съели жёлтый фрукт который возят в Висмарбург залемханцы.

– У них теперь не заберёшь, – резюмировал Галгарпер.

Цок! Цок! Цок! – через комнату с деревянной лошадкой под мышкой через столовую процокала каблучками Клара, подмигнув мне.

– А почему вы не возьмёте живым хотя бы одного охотящегося за вами противника? – Колд рассматривала пепел и сажу снятую пальцем с повреждённого оружия.

– У них языки отрезаны. В том числе и у того которого я аккуратно подколол в том переулке рядом с Рассадой, – пояснил я, протягивая ей платок, которые у меня были на все случаи жизни.

– Но тот детина у дома кузнеца с нами говорил. Разве нет?

– Верно, – я чётко до мельчайших подробностей вспомнил ту схватку возле домика Стримника, которую прокручивал мысленно в голове и не раз. – Говорил. Жаль, что мы его убили. Я убил.

– Так надо их мысли прочесть! Мозги-то на месте. Да? – Кавана состроил Регине глазки.

– Я не такой маг! – возмутилась та.

– Что значит не такой? – поддержал красавчика Шумахер.

– Теурги боевые маги, а не шарлатаны с ярмарки! – женщина стала похожа на шипящую от злости кошку. Мне даже показалось, что зрачки её стали вертикальными сузились в щёлку.

В комнате стало душно. Канарейки в клетке тревожно запрыгали по перекладинам странно попискивая.

Никто не попытался даже спорить. Кашлянув в кулак Кавана сделал вид, что разглядывает носки своих острых туфель, а стажёр мой давился водой из стеклянного стакана уставившись в окно.

Коснувшись пальцами локтя Регины, я почувствовал, как та расслабилась.

– И всё-таки надо продолжить. Стич сейчас выманивает их на себя.

– Значит будем надеяться на языка… пошевелил усами Галгарпер.

– С языком! – Рассада засмеялся и все остальные подхватили.

Проходящая мимо столовой с подушкой в руках фрау Хубер удерживающая перед собой подушку недовольно покачала головой. Шутка балагура явно показалась ей неудачной.

* * *

Тройка в плащах на ходу спрыгнула с кареты, которая не останавливаясь промчалась мимо дома. Стремительным броском налётчики оказались у фасада здания и вот уже в окно комнатки Стича полетела дымовая граната, а двери в подъезд были выбиты с петель. Ботинки застучали по лестнице перемежаясь с металлическим лязгом.

Бах! – выстрел в дверь дробью изрешетил к чёртовой матери створку превратив в куски и острые щепки крепкую дощатую поверхность.

Бам! – второй разнёс в клочки кровать Стича и куклу из одежды. Вмести они влетели внутрь, вынимая короткие двуствольные пистолеты из-за пояса.

Третий убийца тем временем остался внизу, встав на площадке между первым и вторым этажом поводя ружьём из стороны в сторону.

Пора! Я спрыгнул на первого сверху. Всё это время держался за полку, прибитую почти под потолком. Моё колено вонзилось прямо в затылок здоровяка, но тот только качнулся и развернувшись тут же всадил пулю в стену рядом со мной.

Одновременно Стич выкатился из-под шкафа вонзив нож в лодыжку второго. Заорав от боли тот послал пулю в доски под ногами и рухнул на колено.

Судя по звукам внизу там тоже шёл бой. Кавана и Рассада пытались взять живым оставшегося в подъезде противника.

Рукоятью ножа я саданул своего противника в лоб и кровь брызнула ему на лицо, потекла по щекам. Выставив руку вперёд от сделал шаг назад к стене и снова выстрелил. Но целился он не в меня, нет! В своего товарища, которого Стич уже вязал на полу.

Пуля пробила лопатку с левой стороны и уже почти упакованный язык беззвучно обмяк в руках ветерана.

Со злости я схватил стоящий на полу стул и разбил его о голову первого. Тот удивлённо взглянул на меня, а потом рухнул на пол лицом вниз.

– У моего был язык, – сообщил Стич поднимаясь с пола.

– У моего к сожалению, нет, но всё равно его берём.

Заломив руки бесчувственному налётчику мы на пару потащили его вниз.

– Он, когда понял, что не вырвется. На собственный нож прыгнул! – разведя руками Рассада отошёл в сторону демонстрируя лысого здоровяка с кучерявыми бровями лежащего в луже крови. – Правда и у этого языка нет.

Кавана кончиком кинжала ловко разъял челюсть трупа показав мне зарубцевавшийся обрубок в глотке.

* * *

Две здоровенные серо-белые зверюги размером с тигров сидели рядом с моей дочерью на лужайке внимательно разглядывая как она играет с куклой.

Обыкновенная тряпичная игрушка с жёлтыми волосами пружинками и улыбающейся мордочкой. На груди её висел мерцающий тёмно-зелёный камешек на цепочке в простой бронзовой оправе.

– Грёзы!? Ты привязал к моей дочери грёз? – спросил я возникшего за спиной Аддингтона опирающегося на трость.

Когда наша компания появилась на алее хищники на время насторожились, встопорщив шерсть на загривке и обнажив клыки, но затем успокоившись снова улеглись у ног Клары.

Грёзы не были собаками. Пару лет назад я читал статью о том, что они относятся к неизвестному виду млекопитающих и обитают на другом континенте. Не уступая умом собакам, а иногда и превосходя его, они становились верными друзьями и охранниками. Будто бы зверюги даже человеческую речь понимают. Вес, скорость, два ряда клыков, серповидных когтей и разум плескавшийся в зрачках делал их чрезвычайно опасными противниками. Вот только приучить можно было только щенков и стоили они баснословные суммы. Поистине, царский подарок.

– Да. Это Тень, коснулся пальцами в перчатке треугольной головы самки с острыми ушами, – а эта с тёмным пятном на морде – Мгла.

Обнюхав мои руки парочка-охранниц пропустила меня к Кларе.

– Амулет можешь через недельку выкинуть, – улыбнулся бывший старший инспектор. – Магия выветрится, а грёзы всегда будут с девочкой и порвут за неё любого. Да и я буду чувствовать себя намного спокойнее зная, что они охраняют крестницу.

– Спасибо Корнелиус.

– Не за что Эмиль. Не за что. С чем приехали?

Глава 20. Складская 8

Маленькая синичка с громким щебетом гонялась над нашими головами за огромной стрекозой. Я всегда удивлялся как разнокалиберная живность приспосабливалась к бесконечному дождю, поливавшему город и его окрестности, днём и ночью.

Нет, ну люди-то понятно. Их фиг чем удивишь и уничтожишь. Построили мощную канализацию, акведуки, заставлявшие дождевую воду служить на благо жителей, районы в низине подняли с помощью свай или специальных платформ. Целый океан воды следуя велению сумрачных гениев круглосуточно бурлил под нашими ногами. Э-лек-три-чес-тво какое-то даже придумывали благодаря этому вырабатывать. Деревья, опять же, посадили такие которые не захлёбываются влагой, не гниют и цветут круглогодично без помех. А что насекомые, птицы, крысы в конце концов?

Первые с сотворения мира прекрасно выживали, и сейчас особых проблем с этим не испытывали, правда широко представлены были в основном всякой мелочью. Допустим крупных тараканов, пауков, богомолов, как в Эдинбате, не видел тут ни разу. Крыс на чердаках и в птичьих гнёздах, я насмотрелся предостаточно, впрочем, в последнее время (после реконструкции, и чего греха таить, восстановления туннелей, частично рухнувших в 1782 году) они начали массово переселяться туда где обитать и должны – в подземелья и многочисленные дренажные трубы. Птахи и пичуги, когда-то проигравшие войну грызунам, и попрятавшиеся на фасадах многоэтажных зданий, занимали освободившееся места, вместе с людьми радуясь редким солнечным часам. Вот таким как сейчас.

– Почему мы не ищем гадов, которые хотели нас убить? – спросил Шумахер лениво взглянув на распростёртое у ног тело девушки в голубом чепце.

Разглядывая счастливо щурившегося в лучах солнца Метель, исполнявшего сегодня роль нашего кучера, я ответил:

– Ганс, мы же не можем бесконечно рыскать по городу в поисках этих типов. У нас и другая работа есть. Мулине нам этого не простит.

– Понимаю, – кивнул тот, зябко передёрнув плечами. – Но ведь они угрожают нам, нашим родным…

Стажёр замялся, но я понял его сомнения.

– Всё верно. Мы работаем. Постовой, докладывайте!

Последняя моя фраза была обращена к долговязому стражу уже минут пятнадцать замершему перед нами в стойке смирно. «Как же его зовут?» – подумал я, перебирая в памяти калейдоскоп имён.

Смахнув платком каплю влаги, побежавшую было из носа, он заглянул внутрь маленького блокнота с отрывными листами:

– Потерпевшая – Джисела Геккель, восемнадцать лет, племянница вдовца Ланзо Геккеля. Вот его лавка за углом. Складская 8. В наших списках Геккели не значатся. Предположительно убита в период с восьми до десяти вечера ударом тупого предмета в височную область.

Склонившись над телом девушки-брюнетки с вьющимися волосами и носом-пуговкой, я коснулся пальцем подошвы её обуви и уточнил:

– Известно куда и откуда шла?

– Да, гер инспектор, – вздёрнул подбородок постовой. – Дядя говорит, что в шесть вечера она отправилась к своей подруге Анне Штрубе на Каретную 12. Обычно гостила она у неё часа три и около девяти возвращалась домой. В половине десятого Ланзо Геккель забеспокоился. Вышел её встречать и обнаружил в переулке тело.

– Почему сразу нас не вызвал?

– Говорит был в шоке.

Стрекоза в конце концов стала добычей шустрой синички и птичка, прямо на мостовой, под копытами Бруснички, начала рвать тело насекомого маленьким клювом и лапками с коготками на конце.

– А кто её видел последний? – Ганс на корточках тщательно осматривал каждый сантиметр трупа, лежащего на животе, при помощи лупы подаренной ему Бруни. – Подруга?

– Никак нет, – щёлкнул каблуками постовой. – Штрубе утверждает, что Джисела к ней вчера не приходила. Хотя вроде бы собиралась. У убитой скоро свадьба и Анна подружка невесты. Все вечера проводят вместе.

– Вот как! – удивился я, подмигнув выглянувшему из кареты сонному, немного помятому Стичу удивлённо уставившемуся на утреннее солнышко, пробивавшееся сквозь тучки (пусть спит впрок, а то ночка нас ожидает весёлая). – А кто же тогда последний видел её?

– Шпеер, – длинные пальцы стража пробежались по листкам блокнота. – Местный молочник. Сорок пять лет. Один раз доставлялся к нам по жалобе соседки. Не поделили кладовку. Он вчера в пять вечера приносил творог и сметану, и девушка поприветствовала его и расплатилась с ним. Никаких телесных у неё не видел. Всё было нормально.

– А жених? Он где? – ожил Ганс разглядывая гематому на голове девушки.

– Тим Бёрг. Двадцать девять лет. Не привлекался. У него алиби, проверили. Он с бригадой работает за городом. Прибудут только в среду. На свадьбу бедняга зарабатывал, – вздохнул долговязый постовой по фамилии Мерс.

Вот фамилию вспомнил, а имя…

Вдоволь наевшись, синичка начала чистить свои крылышки и желтую грудку прыгая между лошадиными копытами.

– Каретная 12 это в половине квартале отсюда? – уточнил я у стража. – В конце переулка? Это там, где вчера трубу дренажную прорвало?

– Совершенно верно инспектор. «Городской глашатай» писал об этом. Трубу запаяли, но лужа до сих пор огромная и грязища, аж до рынка за соседним домом. Там же наклон так вот, всё к нам сбегает.

– Хм… – я сделал несколько шагов и выглянул из-за угла.

Возле скобяной лавки на старом ящике сидел мужчина средних лет с длинным носом, непромытыми волосами и выцветшими серыми глазами. По лицу его катились слёзы, которые он то и дело вытирал скомканным в кулаке платком. Взгляд вдовца был направлен себе под ноги, губы крепко сжаты.

Рядом с Геккелем стоял второй постовой – толстячок с яркими веснушками на щеках. Фамилию этого я знал. Бреер был двоюродным племянником Мулине. Не слишком сообразительный, зато старательный и хладнокровный.

Подняв голову и сдвинув треуголку на затылок, я увидел, что от самого входа в лавку и до выхода из переулка по правой стороне стены тянулся самодельный козырёк, защищающий хозяев от дождя. Убитая как раз и лежала под таким козырьком.

Вернувшись в переулок, я увидел, что Стич пододвинув Метель на козлах и поделившись с налётчиком едой, уплетал бутерброд с ветчиной и сыром, а наглая синичка кружилась над ними изредка пытаясь выхватить хлеб из рук.

Стажёр мой тем временем поднялся с земли, отряхнул колени и чуть помедлив спросил:

– Что пропало?

На этот раз долговязый постовой в блокнот не заглядывал, а перечислил всё по памяти. «Молодец какой!»

– Серебряное колечко с русалкой, которое Бёрг подарил на помолвку, серёжки с янтарём и простой кожаный кошелёк украшеный красной тесьмой. Но там вряд ли было больше пять-шести талеров.

– Убили девушку из-за такой мелочи? – удивился Ганс бросив взгляд на меня.

Я ничего отвечать ему. Просто наклонил голову и поднял брови как бы приглашая высказаться самому.

– Мне нужно съездить к Штрубе, чтобы опросить её, – как-то неуверенно произнёс парень, поворачиваясь к постовому.

Еле заметным движением Метель поймал дерзкую птичку. Осторожно удерживая хрупкое тельце, он щёлкнул по клюву пальцем и отпустил синичку. Птаха обрадована взвилась над каретой что-то снова щебеча и скрылось над крышами домов.

– Перед тем как ехать туда, Альбус, – наконец-то вспомнил имя стража я, – возьмите под стражу её дядю.

Мерс щёлкнул каблуками, а Ганс открыл было рот и с клацнув челюстью закрыл его.

– Почему?

Чуть разочарованно, но терпеливо я пояснил:

– Всё очевидно. Обувь девушки абсолютно чистая, подол платья тоже. Не вижу на ней ни плаща, ни зонта. Забрали грабители? Зачем? Скорее всего они дома на вешалке или у камина. Если бы она отправилась к подруге замаралась бы, покинула переулок, тоже. Двое суток дождь лили без остановки.

Ганс остервенело вцепился пятернёй в свои золотистые вихры, Альбус расплылся в широкой улыбке кивая на каждое моё слово, а я тем временем продолжал:

– Ссора скорее всего произошла дома. Живут они с дядей вдвоём. Ударил, понял, что натворил, вытащил на улицу, изобразил ограбление. О плаще, зонте, чистой обуви не подумал так как привык у себя чистым ходить. Козырёк надёжно прикрывает. Допрашивайте его.

Не успел я закончить как наверху громыхнуло и словно по щелчку с неба полился дождь.

Браслет на моём запястье загорелся ярко зелёным светом, что означало что меня вызывает начальство. Наконец-то начальник Городской стражи снизошёл до нас.

Глава 21. Это был хороший план

Щёлк! Клац! Горка очищенных фисташек – любимое лакомство моей Клары, лежала на столике перед дочерью. Следуя наставлению фрау Хубер, она тщательно прожёвывала каждый орешек.

– Сегодня опять придёшь поздно?

– Да моя хорошая, – кивнул я дочери укладывая поверх орешков ещё один – крупный и гладкий. – Мы все сегодня придём домой поздно. Ты уже будешь спать.

– Пооонятно, – грустно затянула моя рыбка отчего мне стало не по себе.

– Как тебе наши гости? – поспешил сменить тему я.

Прямо в цель! В глазах Клары блеснула радость.

– Отлично папочка. Они все такие классные. Все-все! Даже Фимус, младший сын дяди Тимса, который ест КОЗЯВКИ! Представляешь папа!? А мама его ему даже замечаний не делает!

– Думаю это до первой встречи с фрау Хубер, – рассмеялся я, отправляя в рот, раскрошившийся (бракованный) орешек. – А кто тебе больше всех нравится?

Дочь наморщила лоб и перестала жевать. А потом выдала следующее:

– Это сложный вопрос. Герр Бруни очень умный. Мне кажется, когда я с ним рядом – тоже становлюсь умнее. Правда-правда! Не смейся! Рассада смешной, нет, скорее забавный. И очень любит сестру, пап. Он иногда просто стоит в дверях спальни и смотри на неё. Прислушивается. Убедится, что она дышит, улыбнётся и уходит.

Щёлк! Клац!

– Сержант с виду грозный, – продолжила Клара, – но такой тёплый. Обожаю с ним обниматься. Будто большой медвежонок из магазина игрушек. О Стиче и Боцмане я уже сто раз говорила… Кстати почему они спят в конюшне? … инспектор Кавана слишком много смотрит в зеркало. Как девчонка! Но это, это …

– Что это?

– Для виду что ли. Я ещё не поняла. Честно. Нет, он добрый… Можно я скажу потом?

– Конечно милая, – согласился я, делая в уме закладку. – А Метель тебе как?

– Иво классный! Пап смотри что он мне сделал! – улыбаясь дочь спрыгнула со стула и сняла с пояска матерчатый кошелёк сделанный собственными руками на прошлое Рождество. – Посмотри, что внутри.

На стол со стуком вывалились маленькие хорошенькие фигурки из дерева каждая из которых без труда опознавалась. Вот Фрау Хубер с пенсне, Боцман с трубкой, Кавана с зеркалом, Рассада показывающий язык, сама Клара в платье, выкрашенном в васильковый цвет, а вот и я… с кандалами в протянутой руке.

* * *

Шелудивый пёс в подворотне оглашал округу своей жалостливой песней сообщая всем о своей нелёгкой судьбе. Выл он так, словно пытался заглушить бесновавшуюся снаружи непогоду.

Натянув котелок на лоб, налётчик застыл на месте прислушиваясь к порывам ветра раскачивающим деревянные вывески над давно заброшенными лавками и магазинами, противному скрипу флюгеров, крутившихся словно дьявольские волчки. Нет, точно, среди этой какофонии пробивался цокот копыт.

Он не ошибся. Крытая карета стражей остановилась возле лабаза и оттуда выпрыгнули двое мужчин. После чего экипаж, с кучером, под капюшоном которого алел огонёк курительной трубки, продолжил движение, а парочка, оглядевшись по сторонам, исчезла внутри.

Чертыхаясь и скользя подошвами по мокрым доскам, налётчик забрался на козырёк крыльца дома позади, и достал из внутренностей куртки маленькую подзорную трубу.

Внутри склада загорелся свет и сквозь грязные, треснутые стёкла в окуляр удалось разглядеть прикованных кандалами к балке над их головой, обнажённых по пояс здоровяков. В количестве двух штук.

Пришедшие что-то говорили им. Громко, почти кричали. Вот они отошли к противоположной части помещения… Это шанс! Пора!

Подчиняясь протяжному свисту подельники налётчика заняли свои позиции – четверо с винтовками на крыше соседнего здания, двое с ручными мортирами по краям лабаза на улице.

Новый сигнал и мортиры дружно гавкнули, оставляя за собой дымный след смываемый каплями ливня. Ядра разбивая стёкла угодили точно туда куда и должны были. Балка на которой висели пленные была вырвана из стены, и здоровяки оказались на свободе. Повторный залп мортир обрушил пол под ногами стражей, одновременно над их головами часто застучали выстрелы стрелков с соседней крыши.

Бабах! Третий и последний залп проломил стену, обращённую в сторону порта и налётчик видел, как пленники бесстрашно выпрыгнули со второго этажа в клубах дыма и щепок от досок, пока его подельники продолжали стрелять по стражам. Только пятки засверкали в сгустившихся сумерках. И это несмотря на то, что один из них был ранен, его вроде бы осторожно прикололи мечом к стене в тёмном переулке.