Хочу быть с тобой

Да уж, что есть, того не отнять. Данияр – мой жених, большой любитель эффектности. Даже если будет выглядеть веником, он его выберет, чтобы сразу понятно было – дорого.

– Руслан, – ставлю, на лежащую перед папой салфеткой, тарелку. – Чай будешь?

Вот теперь он точно удивлён, скрывать это необходимым не считает, но вопросов не задает. Удивительно.

– Буду. Давай травяной, он подписан как «сон», – папа берёт в руки приборы. – Почему Руслан уехал, не дождавшись меня?

Направляюсь к шкафу, где папа хранит запас чая. У него великое множество сортов.

– Так сложилось, что твой подопечный мне не докладывал. Давно у него ключи от дома появились?

– Забыл тебя предупредить. Сперва думал, что ты к себе сразу поедешь, потом из головы вылетело. Руслан давно тут не появлялся, я подзабыл.

– Если честно, меня удивляет появление людей, настолько вхожих в твой дом, – произношу спокойно, хотя меня это очень тревожит. Я об этом не знала до сегодняшнего дня!

– Наш с тобой дом, – уточняет. – Так вышло. Руслан парень хороший. Не смейся! – журит меня ласково. – Не пойму, какие бесы в него вселились. Ни с кем на контакт не идёт, ни с отцом, ни с матерью. Раньше хороший был парень, хватка отменная. Всё, как у всех, было – девочки, гульки, но это возраст, к тому же среда, в которой он рос. Вседозволенность, – последнее папа произносит выразительно, такие веяния он не поддерживает. – Эксцессов не происходило. А потом понесло, куда не стоило бы.

На этом тема Руслана заканчивается. После ужина мы с папой перебираемся в гостиную, и несколько часов разговариваем. Ему интересно ровным счетом всё: как долетела, как два дня без него провела, чем сейчас заниматься планирую, какие дела в разработке, что ела на ужин. В этом весь папа, так было всегда. Надо поговорить? Да запросто. Тема – любая.

– Малыш, завтра-послезавтра придется поработать. Обещаю, все выходные твои, – тепло улыбается, целуя меня в макушку.

Третий час ночи, это я весь день проспала, а он устал.

На следующий день просыпаюсь легко, как будто не было вчерашнего ужасного дня. Голова лёгкая, я бы сказала даже свежая, мысли в ней, размножаются с бешеной скоростью.

О том, как было плохо вчера, напоминает только отсутствие аппетита. Поэтому кофе – и можно топать вперед.

Папы к моменту моего пробуждения уже и след простыл. Только записка рядом с кофемашиной с пожеланием доброго утра. Достаю из кармана телефон и пишу ему ответное сообщение. «Лес он переводит» с того момента, как я читать научилась. Каждый день меня поджидали милые записки, которые он оставлял по утрам на кухне. Это трогало, и трогает сердце сейчас. Эмоционально я очень зависима от отца.

День проходит слегка суматошно. Знакомлюсь с коллективом, в котором придется работать ближайшие несколько месяцев. Изучаю материалы, составляю список недостающих, помечаю, какие запросы необходимо сделать. С места в карьер – вариант оптимальный. Раскачиваться можно в других делах.

Все документы, которые можно, планирую домой утащить, всё равно рано папу ждать не приходится, навряд ли за время моего отсутствия что-либо в его жизни изменилось.

В конце дня вызываю такси через приложение и спускаюсь.

Рядом со зданием администрации замечаю Руслана. Мысли мгновенно разлетаются. Я планировала его поблагодарить, но не сегодня. Ещё слишком рано – воспоминания о пережитом стыде не утихли.

Выглядит он, как всегда (уверенность моя близится к ста процентам) замечательно. Чёрные очки, чёрные брюки, рубашка с короткими рукавами тоже чёрная, всё на нём сидит идеально. Черный ему идёт.

Загорелые мускулистые руки в значительной мере открыты взгляду, залипаю на витиеватых, немного вздутых венах.

«Очнись, Яр. Тем девицам, что метрах в пятидесяти застыли и на него пялятся, это простительно, им на вид и двадцати нет, ты-то постарше».

Вдох-выдох. Достаю телефон и проверяю местоположение такси на карте. Ждать ещё четыре минуты. Какова вероятность того, что он меня не заметит?

Стоит только этой мысли промелькнуть, как Руслан отрывает глаза от телефона и смотрит ровно на меня. Прицельно. Отталкивается от «Вольво», опираясь на которое ждал, судя по траектории его движения, меня.

– Яра, привет, – говорит легко и приветливо.

Не сказать, что я обиделась на его вчерашнюю грубость, такое развитие событий оптимальное. Мне-то весь этот геморрой совсем ни к чему.

Я сейчас констатирую факт или себя уговариваю?

Некстати киваю.

– Выглядишь просто прекрасно. Как твое самочувствие? – общается непривычно мило.

– Всё хорошо, спасибо. Ты мне очень помог, – спокойно выдерживаю его взгляд.

– Я рад, – Руслан прячет ладони в карманы брюк. Может, я и неправа, но с виду ему неловко. Такое бывает? – Давай я тебя домой отвезу?

– Не стоит, я уже такси вызвала. Скоро приедет.

– Со мной безопаснее, – заявляет с полной уверенностью.

Вот те раз.

Усмехаюсь. Руслан тут же понимает причину.

– Окей, возможно, не очень. Но эта машина, – головой указывает, – по каким-то там тестам признана самой безопасной в мире.

– Даже не знаю. Кто возьмет верх – она и её безопасность или ты, за месяц разбивший три тачки?

– Приятно, что ты следишь за моей жизнью, – ослепительно улыбается и тут же качает головой. – Соглашайся. Нам надо поговорить.

– Я хотела тебя поблагодарить. Спасибо, что с ужином всё организовал. Папа остался доволен. Если что, это всё я готовила. Не сдавай меня.

Руслан смеётся, прикрывая рот кулаком. Кивает.

– Не сдам тебя, так уж и быть. Но за это должна будешь исполнить одно моё желание.

Нет. Нет. Нет! Хочется замахать руками в знак протеста, вовремя вспоминаю о бумагах, которые держу.

– Так не пойдёт, – качаю головой отрицательно, вполне серьёзно.

– Одно, Яр. До дома тебя довезти, – звучит безобидно, но я-то знаю, на что он способен.

Телефон вибрирует, сообщая – такси ожидает. Поднимаю глаза, и сразу вижу нужную машину. Только делаю шаг в её сторону, Руслан ловит мой взгляд, и тут же понимает, в чем дело.

– Подожди здесь, – голос строгий.

Отдал приказ и направляется к такси сам. Наблюдаю за тем, как он стучит в водительское окно и тут же отдаёт наличными деньги. Водитель, естественно, счастливый, тут же уматывает. Предатель, я так на него рассчитывала.

Спрашивается, чего я стояла, как дура, и ждала? В присутствии Руслана мой мозг совершенно точно тормозит, и очень сильно.

– Я всё устроил, пошли, – делает жест, мол, не благодари за услугу.

Иду за ним.

Он открывает передо мной пассажирскую дверь. Надо бы ему температуру измерить. Слишком галантный.

На сиденье лежит букет цветов.

«Да ну нет,» – подвывает жалобно мое сознание.

Смотрю на цветы, потом на Руслана.

– Это тебе.

Нагорный ловко наклоняется, слишком близко со мной. Берёт в руки цветы. Забирает у меня документы. Вместо них в руках у меня появляется букет. Занимает это всё у него секунды две от силы. Я же тем временем пребываю в режиме «медленный газ».

– Ты мне вчера уже дарил…

Просто умничка. Ответ лучший из лучших!

Руслан оценивает и задорно смеётся.

– Если ты так будешь реагировать, то и завтра, и послезавтра повторю. Каждый день буду дарить. Рад, что тебе нравится.

Мне правда нравится. Небольшой, аккуратный. В букете преимущественно лилии. Поставлю около кровати, и во сне буду летать на разноцветных облаках. Лилии дарят нам разноцветные сны. Шикарный план для двадцативосьмилетней девицы.

Руслан закрывает дверь, когда я усаживаюсь, и обходит машину.

Когда он занимает водительское сидение, я снова залипаю на его руки. Крепкие предплечья, обвитые вздутыми венами. Длинные пальцы обхватывают руль. Видимо лилии волшебные, опьяняют с первых секунд, не дожидаясь периода сна. Иначе как объяснить эту мою слабость перед ним?

– Я хотел извиниться, – произносит Руслан, стоит нам только выехать на трассу. – Вспылил не по делу. Не должен был на тебя выливать свои негативные эмоции.

– Что вчера произошло, когда я уснула?

– А ты не знаешь? – бросает быстрый взгляд на меня, и тут же возвращает его на дорогу.

Выглядит он слегка удивлённым.

– Даже представить себе не могу.

Уголок его губ дёргается в усмешке. Слегка склоняет голову набок, но тут же возвращает в исходное положение.

– С Данияром твоим говорили. Он мне не понравился.

«Ба-а-а. Ну, привет».

О таком я даже не думала!

Сегодня я с Данияром общалась, и он мне ни слова не сказал об их разговоре. Хотя… он всегда проявляет собственнические наклонности. Как сдержался? Не закатил мне скандал.

– Боюсь даже думать, как ты ему представился, – это не вопрос, это реально проблема.

– Сказал, что ты от него ко мне уходишь и скоро сама сообщишь об этом…

Я даже наорать на него не могу, настолько невозмутимо он выглядит.

Мне в позвоночник будто вгоняют длинный кусок арматуры. Боль ощущаю даже на кончиках ушей. Руслан произнес это настолько уверено, что мне становится дико страшно. Он реально моему жениху так сказал? С моего телефона звонил? Пять лет моей жизни… к чертовой матери. Просто потому, что какой-то мальчик решил поиграть. Ему скучно стало, а тут игрушка новая замаячила. Немного от других отличается – уже интересно. А может быть, интересно всё, что движется?

– Я думал, он тебе рассказал, – его голос вырывает меня из мыслей.

Не хочу даже знать, что он ещё успел ему наговорить. Мне больно, безумно, давит в груди. И я ещё думала, как бы помягче прервать наше общение?!

– Останови, – единственное, что могу сказать спокойно.

– Яр, послушай…

Нет, сил на это не остаётся.

– Нет, Руслан, послушаешь сейчас ты, – повышаю немного тон в попытке подавить рвущиеся наружу эмоции. – Ты не имеешь никакого права такое говорить моему жениху. Тебе ясно? Возможно, я себя где-то не так повела, но о том, что не стоит ни на что рассчитывать, я сразу предупредила. То, что тебе просто чего-то захотелось, или кого-то, не значит, что ты точно это получишь. Это жизнь, и я в ней такой же человек, как и ты. У меня свои планы, свои желания.

Руслан меня перебивает.

– Он твои планы и твои желания? – он настолько крепко сжимает руль, что костяшки его пальцев белеют.

Я жалею, что мы в машине. Слишком опасно.

– Паркуйся! Сейчас же, – прошу строго.

На удивление он не спорит, быстро находит место.

– Он мои планы. Только он. Пять лет моей жизни был только он. И если ты думаешь, что за пару дней это изменится, то ты ошибаешься. Не бывает так просто. Ломать свою жизнь из-за твоей прихоти я не стану. И не хочу.

Руслан, до этого уставившийся на свои руки, лежащие на руле, резко оборачивается. Хватает меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Сейчас они у него нефритового цвета.

– Захочешь. Запомни, захочешь. Я хочу быть с тобой, – хватка на подбородке ужасна. – И ты, моя милая, тоже захочешь. Судьба.

Глава 11

Залетаю домой, хлопаю дверью. Этот звук эхом прокатывается по прихожей. Оседаю на пол. На входной коврик. Самое место.

Вглядываюсь вглубь дома, папа ещё не пришёл. К счастью.

Только в этот момент понимаю, что держу в руках коробку с цветами. Идиотка. Ну какая же дура! Документы в машине Руслана оставила, а цветы, которые он подарил, забрала. Что вообще в моей голове?

Осматриваю подарок: от волнения я продрала картон ногтями. Он был плотный. Отстраненно смотрю на свои ногти. Неприятное зрелище.

«Включай свою голову, Яра! Не для красоты она тебе богом подарена».

Ставлю коробку с цветами рядом. Хватаюсь руками за виски, ноги к груди прижимаю. Как так вышло? Чья-то случайная фраза – и твоя жизнь рушится. Именно так и будет, я что, Данияра не знаю?! Непонятно, почему он ещё не позвонил выяснить? На него не похоже. От слова совсем.

«Захочешь». «Захочешь». «Захочешь». Голос Руслана долбит мои перепонки. Он так решил! Решала, блин, мелкий.

– Пакостник ты, а не решала! – говорю в пустоту.

Спиногрыз!

Возмущение поднимает меня на ноги. Сказанные им слова звучат в моей голове все громче, сводят с ума. Как же так вышло? Как в один момент так получилось, что всё под откос покатилось? Ничего ведь не было! Ничего!

В метаниях добираюсь до своей комнаты.

На эмоциях, от досады, хватаю стоящего на комоде совёнка и бросаю в стену. Отметина на стене отрезвляет. Застываю при виде неё, не шевелюсь, только глаза в пол опускаю. Осколки. Они повсюду.

Сейчас я внутри примерно такая же. Опускаюсь на пол, тут же ложусь. Пол прохладный, очень приятно. Двумя руками держусь за грудь, сердце норовит выскочить, я придерживаю. Правда, оно хитрее меня, к ушам пробирается. В них сейчас пульс можно прощупать.

На секунду меня посещает мысль – он пошутил. Развела тут истерику из ничего. Но предчувствие, интуиция, если хотите, говорит мне обратное. Он не пошутил. Он решил… решил позабавиться.

Надо было в пах бить, тоже бы повеселилась!

Как можно быть таким эгоистом? Допустим, только предположим, всего на мгновенье: я ему действительно понравилась. Разве это так преподносят? Да и какие тут к черту нравится-не нравится ,терпи, моя красавица?

У меня Данияр, и мне нравится он.

Проблемка одна… два года назад я б сказала, что я его люблю. Сейчас только нравится – это печалит. Я перегорела в своём желании создать с ним семью. Предложи он мне жениться через год после того, как мы стали встречаться, через два, через три… я б уже мамой многодетной была. Но он не звал.

Данияр вовремя не предложил – во мне погасла острая потребность. И вот он наконец-то решился, а я задумалась. Мы дату переносили… А теперь ему позвонил левый мужик и сказал, что я от него ухожу. Это вообще как?

Как мне теперь его попросить ещё на пару месяцев отложить свадьбу? Я как раз собиралась. Это ведь всё – конец отношениям. Он никогда не поверит в случайность. Таких совпадений не бывает.

«Перенести? Чтоб ты вдоволь натрахалась с каким-то мажориком малолетним?» – слышу голос Данияра, даже прищурённый взгляд его вижу.

А мне не потрахаться надо! Я хотела закончить текущее дело. То, что после свадьбы я максимум в офисе папы бумажки смогу перекладывать, – это факт. Взгляды своего жениха на семейную жизнь я знаю прекрасно. Его главный аргумент в том и состоял, что сначала надо встать на ноги. Ему. А мне за это время понять, что лучше дома детьми заниматься, чем работать.

Я этого не поняла, скорее наоборот. Появился азарт, которого не было раньше. Мне очень хочется чего-то добиться самой. Если сейчас выйду замуж, рожу, то так и останусь дочкой Мурата Алеева. Вроде была, что-то делала. Что именно? Да бог его знает.

Столько времени на учебу затрачено. Дел было много, но здесь – ни одного. Навряд ли с Кавказа вести дойдут. Вся надежда будет на Сёму: если на свадьбе напьётся до нужной кондиции, может, чего и расскажет.

Не хочу я всё так.

Отрываю голову от пола и смотрю на стену. Надо же быть такой неудачницей. Зато пар выпустила, слегка полегчало.

Что сказать жениху, не придумала, но поговорю с ним обязательно. Начинать семейную жизнь с такого нельзя. Хорошим не закончится однозначно.

Приподнимаюсь до положения сидя. Немного страшно и больно. Страшно от того, что в одночасье вся жизнь может испортиться по чьей-то прихоти. Больно оттого, что процесс этот запущен.

Никогда раньше я ничего не разбивала. Телефоны, тарелки – всё целое оставалось, даже в моменты, когда во мне миллионы вулканов взрывались. Это было так давно, можно сказать, что неправда.

Много лет назад одна из девушек Димы фото с ним в социальных сетях выставила, на нем они целовались. Удалила она его быстро, предполагаю, что Дима заставил, он не любитель публичности. Но я сохранить-то успела. Смотрела часами и плакала. Плакала и снова смотрела. То чувство горящего сердца помню и сейчас.

Примерно так же хреново. Грудная клетка болит.

Выхожу из своей ванной в домашнем костюме и с тряпкой. В моей спальне стоит папа, руки в карманах брюк. Мной не доволен?

– Стену в полёте не различила? – спрашивает, кивая на обломки некогда птицы.

– Полёты – дело опасное, пап, – пожимаю плечами. Опускаюсь, чтобы собрать.

Спасибо, радиус поражения невелик.

– Малышка, я тут подумал, – смотрит, как я убираю. – Перенёс все дела. Хочу вместе с тобой побыть. Зачем столько денег, если процесс их заработка лишает единственного ребенка? – вопрос риторический, ответа моего он не требует.

Папа в очередной раз меня спасает. Рядом с ним даже при желании себя не накрутишь.

Глава 12

Папа маринует мясо, а я неотрывно слежу за движениями его рук. Завораживает. Сколько себя помню, даже когда мама была жива, мясо готовил отец. В этом деле он, как рыба в воде.

Есть вообще что-то, чего он не может? Нет, такого я за свою жизнь не обнаружила.

Мы находимся в нашей летней беседке, он готовит, я сижу в деревянном кресле-качалке, поджав под себя ноги, качаюсь, то туда, то сюда. Мне так хорошо, словно вчера и не было той истерики. В воздухе витает аромат детства. Так мы проводили каждые выходные. Один выходной. По воскресеньям папа работал из дома. Вот и сейчас для меня освободил свое ценное время.

В голове загорается индикатор совести.

– Пап, может, надо чем-то помочь? Лук какой-нибудь почистить, порезать…

– Отдыхай, мой ребёнок. Поплакать еще успеешь, – папа легонько отшучивается.

Когда была мелкой, думала, что он мне не доверяет такое пустяковое дело. Сейчас понимаю, это просто забота, одна из её интерпретаций.

– Что хочешь на разогрев? Гуся или шашлык из баранины? – спрашивает меня.

Смотрю на стол, перед нами. Это не гусь, это гусище.

– Ты думаешь, после этого монстра в нас ещё шашлык поместится?

Папа мгновенно улавливает, чего я больше хочу. Пододвигает к себе обсмаленную тушку гуся. Внимательно наблюдаю за каждым его движением. Как точит нож, делает множество надрезов на коже мертвой птицы, начиняет яблоками, гранатом и сухофруктами, зашивает и начинает наносить маринад. Смотреть за тем, как он готовит, могу безотрывно. Папа делает это нечасто, но напоминания о рецептах ему не нужны. Если его спросить, он скажет – «руки всё помнят».

– Ляльчик, у тебя вид такой, будто ты его прямо сейчас проглотишь, – подшучивает папа надо мной.

Поднимаю на него глаза и смеюсь.

– Мне просто нравится созерцать процесс. Боюсь упустить момент, когда ты крюк в него воткнёшь и в тандыре подвесишь.

– Моя добрая девочка. Когда ты была маленькой, я боялся при тебе птицу разделывать. Чтобы детскую травму не получила. Зря боялся? – поднимает на меня глаза.

Улыбаюсь в ответ.

– Не знаю, где дорожка свернула не туда, – пожимаю плечами.

Папе становится очень весело.

– Она свернула именно туда, куда надо. Понял это, когда мне из школы позвонили и сказали, что ты двух парней «избила». Смешные. Ты, моя маленькая хрупкая девочка, и два каких-то придурка. В тот день у меня впервые от сердца отлегло.

Он опирается на стол сжатыми в кулаки ладонями, костяшки пальцев касаются столешницы. Смотрит на меня с теплотой. Она неподдельная, греет самую душу.

Знаю, о чем он думает в этот момент. Почти сразу после смерти мамы у меня появилась охрана. Не то чтоб была угроза. Тогда он ещё не был лучшим из лучших адвокатов страны, вернее тогда мало кто знал, что он таковым является.

Надо ли говорить, что ребенку охрана до лампочки?! Хотелось свободы, идти, куда хочется, чувствовать себя взрослой. Это сейчас мне нравится быть маленькой папиной дочкой. Тогда всё было иначе. И время другое было.

Когда я в первый, он же последний, раз сбежала из-под надзора, окружающая среда восприняла меня, неприспособленную девочку с азиатской внешностью, агрессивно. Сейчас такое можно назвать «изюминкой», в начале двухтысячных в некоторых слоях населения была только агрессия. И пофиг, что я имела отношение только к якутам и татарам. Им вообще на всё было плевать, они хотели только крови и выплеска накопившейся агрессии.

– Откроешь мне крышку тандыра? – спрашивает отец, вырывая меня из воспоминаний, не самых приятных.

– Конечно, – подскакиваю, направляясь к переносному тандыру, стоящему во дворе. – Во сколько ты встал? Всё успел, пока я спала. Надо было меня растолкать.

– Ещё чего! Я привык уже, после шести мне не спится в любом случае.

– Зато мне дома спится. Я даже мелатонин пить перестала. Голова касается подушки– и я улетаю в царство Морфея.

– Тебе надо больше отдыхать. Может, ну этот заповедник? Без тебя отвоюют.

– Папуль, мы обсуждали, – тянусь к его щеке, быстро чмокаю.

Папа вздыхает, сдаваясь.

– Вы обсуждали с Данияром, он готов сюда переехать? Не хочу тебя отпускать, категорически не хочу. Думал об этом все последние месяцы, взвешивал, анализировал. Ты мне дома нужна.

То, что я вижу в глазах отца, меня напрочь обезоруживает. Смесь боли, любви и надежды.

Хочется плакать, но расстраивать его совершенно нельзя.

– Конечно, папуль. Дани не против, – сжимаю его тёплую руку.

Не вру, мы обсуждали по правде, но было это год назад. Если для него что-то изменилось, то мне на это… по боку. Оставлять любимых нельзя.

– Я рад. Выберите сами потом, где жить хотите. Организуем, – притягивает мою голову и целует, от переизбытка чувств меня накрывает.

Сколько себя помню, папа был для меня ориентиром, на него хотелось равняться. Я видела, с каким уважением и благоговением люди смотрели на него, и думала, что подводить папу никак нельзя.

Поэтому в моей жизни есть чёткие рамки. Сколько себя помню, меня это устраивало. Потом появился Руслан… Не сотрёшь.

Спустя несколько часов я умираю на диване в гостиной. Двигаться точно нельзя, иначе мой желудок порвётся. Вот это меня понесло в домашних условиях!

Когда много работаешь, про еду забываешь или перехватываешь незначительно. А тут я за несколько дней успела упиться, а теперь ещё и объесться.

Самоконтроль даёт сбой.

Надеюсь, это только на съестное будет распространяться. Что тоже не есть хорошо. Как я в платье влезу? Которое даже не начинала выбирать.

Платье-Данияр-позвонить-Руслан – примерно такую цепочку причинно-следственных связей соорудил мой мозг.

И опять Руслан. Мне не стоит столько о нем думать. Попытки выбить его из головы делают только хуже. Мысль, как муха назойливая, если залетела – избавиться проблематично.

Лежу, оперевшись на плечо папы, смотрим фильм. Ну как смотрим, я смотрю, а он спит.

Мой телефон начинает вибрировать.

«Только бы не Данияр,» – первая мысль.

Ругаю себя, так не пойдёт. Нежелание выяснять отношения, и, как следствие, игнорирование близкого человека всё только испортит.

Звонит Серёжка. Ну, хорошо.

– Привет, – говорю и тут же зеваю.

Смотрю на часы – почти полночь.

– Яра, привет. Ты занята?

– Просмотр киношки считается занятостью?

Серёга слегка выдыхает.

– Яр, будь другом ,забери Руса из заведения, адрес я скину.

– А больше ничего сделать не надо? – не сдерживаю иронии.

– Нет! Ну сестричка, – тянет жалобно. – У мелкого температура, у Маруси тоже. Не могу их бросить одних. Дима уехал. Вся надежда на тебя. У него второй день крышу рвёт. Сделаешь?

Глава 13

Всю дорогу, пока еду в какие-то несусветные дали, ругаю себя. Надо же было так вляпаться… по самые ухи. Да-да, именно ухи. У меня есть ухи и тыква, был бы мозг – я забила бы на проблемы вечно пьяного идиота.

«У него второй день крышу рвёт».

Казалось бы, я тут причём? Зачем оно мне надо, геморрой этот. И тем не менее, взяв один из «старых» папиных мерсов, я тащусь в покер-клуб. Естественно, нелегальный. Докатилась.

Долбанные любители острых ощущений!

Паркую машину в паре метров от входа в заведение, несколько секунд сжимаю руками руль, стараясь поймать хотя бы нотку терпимости, но её нет.

Стоит мне только выпрыгнуть из машины, дверь убогого клоповника открывается.

Внутри, я почти уверена, всё выглядит дорого. Иначе детки богатеньких дядей не станут нести сюда родительские денежки. Они ведь все у нас любят пафос, хотят выглядеть статусными.

Самое поганое –эта блажь долгое время поддерживается. Её раскручивают так активно, что многие думают – так и должно быть.

Ёжусь. Находиться тут неприятно.

Единственное, что меня связывает с подобного рода развлечениями, – это «Poker face»*, но у меня он врожденный. Раньше за это меня не любили, сейчас, частично, за это, мне платят.

Не сказать, то мужчины горят желанием меня пускать, даже пытаются пошутить на тему того, что бабе в подобного рода заведениях места нет, и мужика своего мне лучше ждать дома. Похоже, я не единственная курица, которая приехала вытаскивать своего, выходит, что петуха, из сего клоповника.