Мир сошёл с ума. Опять?! – 1

– А теперь послушай меня, Григорий. – Со всей своей жёсткостью и неприятием вот такой позиции нахального Григория, отбивает слова Феодосий. – Твоё дело создавать и поставлять на ревизию качества удобоваримый продукт. А моё дело видеть и определять в нём искусство. Ты меня понял? – этим своим вопросом ставит точку в разговоре с Григорием Феодосий, вынимая из кармана пиджака монокль, имеющий одну отличительную особенность, его стекло слишком толстое для обычных моноклей. Но Феодосий не принадлежит к обычной прослойке людей, и он согласно задумке насчёт себя своей родословной природы и пользуется в своём обиходе на самыми простыми вещами. И этот его монокль, на который Григорий посмотрел с явным подозрением на что-то своё, позволяет Феодосию более глубже и глубинно смотреть на окружающий его мир.

Правда, он не всегда этим фокусом своего мировоззрения успевает пользоваться, что и случилось вскоре, когда появился вдруг Терентий, и бл*ь, руки Феодосия затряслись и выронили из рук этот инструмент идентификации реальности, оставив Феодосия и в том числе и Григория без этого проекта продвижения своих замыслов. О коих у Альберта было своё, альтернативное понимание и мнение.

А Альберт, как лицо альтернативной для Феодосия реальности и мировоззрения, имел совершенно другие понимания и взгляды на проводимую Феодосием политику и его намерения в плане выставить на всеобщее обозрение эту картину в качестве подарка на юбилей своему отцу, Феодосию первому. И Альберт, видя и понимая, какую мину замедленного действия Феодосий закладывает в этот свой подарок, – с принимающего всегда больший спрос (он получается, что принимает не просто сам подарок, а то, что он в себе несёт), чем с дающего, возможно по своей глупости и недальновидности, – и попытался унять гордыню и строптивость Феодосия второго, решившего не придавать значения тому, что его подарок имеет в себе ущербную составляющую для сегодняшней повестки дня. В общем, ни к месту, и ни ко времени этот его подарок, чёрный квадрат, который и не чёрный, а в насмешку так называется.

И получается, что Феодосий, приняв этот подарок своего непутёвого сына, таким образом поддерживает колониальные воззрения своих предков колонизаторов и людей другой морали. И всем плевать на то, что в прошлом у самого Феодосия первого есть тёмные пятна, связанные с похождениями его единокровной матери, имевшей свою отдельную точку зрения на продолжение монаршего рода Плантагенетов, где её супруг деспот, принадлежал к роду Йорков, тогда как она была из конкурирующего рода Капулетти, смотрящего на мир под другим фокусом цвета красок. И этим вся её настырность в плане досадить Йорку объяснялась. И фатальная бастардность Феодосия, ставшего заложником первородной строптивости своей матери Сюзанны Капулетти, не есть оправдание его заносчивости в плане несоблюдения писанных для всех правил, хоть и со своими исключениями.

Так что когда с Феодосием вторым произошло это немыслимое с разумной точки зрения событие, то Альберт счёл это за знак свыше, и посчитал необходимым немедленно во всё это дело вмешаться.

А между тем и Терентий не собирался сидеть, сложив ручки в ожидании того, что на его счёт решат все те представители власти, кто такие вопросы решает.

– Я так легко им не дамся. – Выкрикнув из себя эту угрозу, Терентий бросился одевать пальто и затем вон из дома. А вот куда, то это надо спросить его воспалённое сознание, увидевшее в доставленном только что службой курьерской службой послании для себя необходимость пройтись и проветриться.

И Терентий, кто в основном и часто подразумевал под своими словами совершенно иные действия, – вот сказал он, что пошёл проветриться, а сам идёт в кабак, чтобы в этом затхлом помещении ещё сильнее заветриться, – на этот раз и в самом деле последовал тому, что он сказал и возможно думал. И отнёсся Терентий к этому своему заявлению более чем серьёзно и последовательно, выдвинувшись пройтись, не как все это обычно делают, используя свой автомобиль, а как это делали все прежние люди, пешком.

И такая дань традициям предков и в чём-то даже традиционность, где твои слова не расходятся с реальностью их понятий, в последнее время не слишком свойственная людям, как сейчас е выясняется Терентием, налагает на тебя непривычные для твоих ног трудности и местами ответственность перед своим выражением приличия на людях хотя бы в костюме. Где уличные загрязнения и прорехи в обслуживании своего коммунального хозяйства на улицах специальных служб, как оказывается ещё имеющих своё место в жизни прохожих, так и норовили испортить жизнь Терентию, редко смотрящего себе под ноги и прущего всегда напропалую.

Ну а почему Терентий так спешит, то сегодня и сейчас это имеет для себя конкретные обоснования. Терентий заявил, что собирается себя проветрить от всяких дурных мыслей, а этому как раз и способствует такой быстрый ход ног и мыслей. Ну а то, что при взгляде на так быстро уходящего от своего дома Терентия можно подумать, что он, как последний трус, решил убежать от своих проблем, то это ничего не имеет общего с действительностью, и доказательством этому служит та встреча, к которой Терентий шёл и вскоре пришёл, обставив всё это дело случайной встречей с человеком с общими интересами и взглядами на футбол. Который транслировали из каждого телевизионного ящика в том спортивном баре, где вдруг оказался Терентий, решивший дать отдых своим ногам и своему сознанию.

И не успел Терентий распробовать на вкус местный чай, подающийся здесь за редким исключением, – местная публика характеризуется экспрессивным поведением и налегает в основном на пиво, – как к нему за столик присоединяется незваный гость, и не давая возможности Терентию возмутиться, перебивает сразу все его возможности для возмущения.

– Вы, я вижу, тоже не спешите жить. – Делает вот такое заявление незнакомец, ставя на стол перед собой такую же чашку чая, что и у Терентия. И вот с какой стати и с чего всё это решил думать в сторону Терентия этот тип, то этого Терентий понять никак не может. Вот он и спрашивает, а вначале значит поправляет незнакомца. – По себе людей не судят. Хотя мне было бы интересно узнать, с чего вы это решили.

– Хотя бы потому, что я до сих пор здесь сижу. – Отвечает незнакомец.

– А я значит, должен разгадать этот ваш смысловой ребус. – С долей агрессивности спрашивает Терентий.

– Так вы спешите? – спрашивает незнакомец.

– Мне бы хотелось определённости. – Даёт ответ Терентий.

– Тогда держите. – Говорит незнакомец, а сам ничего не делает из того, что могло бы быть квалифицированно под словом держите. И при этом не даёт Терентию возможности выяснить, что он должен держать или взять, резко поднимаясь и выходя из-за стола и прямо на выход из бара.

Но Терентий не бросился за этим странным на своё поведение типом, а он, вдруг заметив некий предмет, находящийся в тёмном пакете, оставленный незнакомцем на стуле, решил сейчас же сменить своё место сидения, и сесть на этот освободившийся стул.

– Хм. Очень всё это интересно. – Пробормотал себе под нос Терентий, нащупывая рукой то, что находилось в этом пакете.

Глава 4

Выход на сцену капитана третьего ранга Копейкина и сразу вопрос не в бровь, а в глаз: Кто есть на самом деле капитан третьего ранга Копейкин?

– Что у нас тут есть? – постукивая пальцами руки по дубовому столу в предвкушении чего-то столь необычного и впечатляющего, что нет сил в себе сдержать это нетерпение, задаётся этим вопросом человек очень неприметливой наружности, которой должны обладать и обязаны в себе нести люди за вот такими монументальными столами, определяющими крайне высокую важность и представительство этого занятливейшего и занятого человека, кому только было суждено по волею судьбы и обстоятельств занять это высоко определяющее его место.

Ну а тот человек, к кому относятся эти слова неприметливого на выражение своей личности человека, как уже от него ожидается, уже предвосхищает все движения души и слов этого предметного человека, занимающего столь ответственный пост в одном из важнейших департаментов права государства, отвечающего за некоторые внешние и больше внутренние сношения между специальными службами государств. Пытаясь, и часто небезуспешно, доказать своим конкурентам на этом поле деятельности то, что они и сами лыком шиты, и могут то, что никому даже в голову прийти не может такое. В общем и в частности, а в данном случае в сторону значения этого подручного человека, то он с предпосылками на учтивость и готовность быть во всём предупредительным на своём лице, протягивает вперёд кожаную папку, как бы демонстрируя спрашивающему человеку, что всё тот просит, находится в этой папке, и раз там желают сразу знать некоторые ответы на свои вопросы, то вот они.

– Капитан третьего ранга, Копейкин. – С придыханием тайны и загадки озвучивает это имя человек с папкой, по совокупности своего интеллекта и нахождения здесь, как нужного человека, как есть кавалер нескольких рыцарских крестов, плюс очень удобный человек для всякого начальника (нет в нём той самой фантазии, которая временами посещает людей вольнодумных и амбициозных, смотрящих на своего прямого начальника сверху вниз), инспектор первой группы допуска и шифрования, некст регулятор коммуникационного движения, капитан второго уровня специальной деятельности командного состава, Хью Грант.

– Звучит многообещающе и даже в чём-то ободряюще. – Вот так реагирует на эту информацию человек за дубовым столом, ревизор системы, вне ранговый определяющий движения Хаоса, генерал Энд Клоп.

– Это все говорят при первом с ним знакомстве. – Как-то нехорошо сморщился во лбу Гранд, видимо уже имевший, как минимум, одну значительную встречу с этим приведённым, как факт лицом, капитаном Копейкиным, которая и наложила на него печать пессимизма в сторону этого лица.

– А у вас, как вижу, есть особое мнение. – Демонстрирует проницательность Энд Клоп.

– Кто из нас без своего субъективизма к чужой судьбе. – Многозначительно говорит Гранд.

– Вы как всегда узурпируете объективизм реальности. – Усмехается Энд Клоп. – Надеюсь, не так трагично, как это всегда. – Это, конечно, была разговорная сентенция Клопа, и заверять его в чём-то этом и другом не нужно было, так что Гранд промолчал, дожидаясь, когда Клоп укажет на направление дальнейшего разговора.

– Ну что ж, откройте мне глаза на этого капитана Копейкина. Кто есть капитан третьего ранга Копейкин? Троянский конь, враг государства или же нашей гегемонии конвертирования мира в нашу реальность? И если это так, то должны ли мы немедленно пресечь деятельность вот таких капитанов Копейкиных? Или же всё наоборот, и он сам обладает всей этой прерогативой и префектурой власти, и сам может всех нас отменить и опровергнуть в ничто. Что и говорить, а вопрос крайне сложный. – Задумчиво замолчал Клоп, предоставляя Гранду определять, как дальше быть с его нравственным здоровьем и этим капитаном Копейкиным, что за странной и опасной личностью, о которой ещё ничего неизвестно, а он уже так всех предчувственно, к нехорошим предпосылкам на будущее напрягает.

И понятно, что Гранду, не врагу себе и не дураку в том же числе, нужно сперва хорошенько подумать, а имеет ли вообще смысл говорить об этом капитане Копейкине. И он бы о нём и не заикнулся, если бы ранее уже о нём заикнулся. И тогда ответ на эту его незадачу предопределён. Придётся так или иначе иметь дело с этой тёмной личностью капитана Копейкина.

       Отстранение в форме пролога

Вот такое, часто не ко времени и не по существу, да ещё вслух применимое утверждение: «Явился, не запылился», к людям знания не первой степени, может в дальнейшем деструктивно сказаться на понимании друг друга, если к вашему счастью, этот, так вами оскорблённый и приниженный человек, кто не собирается лучше о вас думать, чем вы есть (Вы посчитали его за пилота звездолёта, так фигурально вами подчёркнуто упавшего к вам на голову с самой Луны), не окажется человеком с большим чувством долга, достоинства и юмора, с чьей подачи он живёт и смысл её для себя обретает.

Каким и оказался прибывший не так гадано и совсем не задано, хоть и с поводом так о себе подумать (он опоздал, ну и что ж тут такого и какого хрена сразу делать такие выводы) на вот такую фигурально образованную с заинтересованными лицами встречу, будущий и отчасти уже сейчашний гражданин мира (а что поделать, когда нет никаких паспортов, только себя так обозначать и приписывать к столь интеллектуальному, и не только по медицинским показаниям обществу, живущему везде и нигде в одно и тоже время, и что главное, то на содержании общественных начал), непосредственно, а другим он себя и знать не знает, Демьян, так требовательно зовущий себя по-фламандски, или Демиан известный по какой другой заявке и категории ума, если её не определить по причине вымершего языка использования этого определения. Любящий очень, когда к нему обращаются подчёркнуто уважительно к тому, чем он мог бы гордиться и он гордится, но не выставляет всё это напоказ по причине того, чтобы слишком не загордиться. В общем, если по делу, то с применением к нему одной из форм титулирования его значения для этой и какой другой государственной реальности. В его случае ваше благородие, капитан Копейкин.

А почему Копейкин, а не Рублёв к примеру, и уж тем более в какой-нибудь более ликвидной и конвертируемой валюте, как Фунт, то, во-первых, Демьян есть плоть от плоти, род от роду Копейкин, кто именно рубль бережёт, а не какую другую иноземную валюту, во-вторых, он не гонится за мнимыми ценностями с многими нулями, и в главных, это всё его благородство по отношению к жизни, ведь должно же быть как-то учтено, и если не наказано, то хотя бы отблагодарено этим обращением: «Ваше благородие». Что и говорить, а ещё не обеднела талантами матушка Русь, родина капитанов Копейкиных, о коих молва идёт с самых древних, гоголевских времён.

Ну а то, что Демьян, как есть по своему умственному и интеллектуальному развитию капитан Копейкин, внутри себя почувствовал необыкновенное стремление и тягу нести в мир знание о себе и о своём мире, то это было предполагаемо его сутью начал и определений. Всегда тесно капитанам Копейкиным у себя на родине быть, и не могут они усидеть на одном месте, желая нести просвещение, доброе и вечное в мир иной, как правило, всё дремучий и непонимающий нормального русского языка. Вот он и ударился в бега по местному изречению, а так-то отправился с назидательной миссией нести людям с чужих берегов просвещение, которые (берега, что бы ты не попутал) в итоге и привели его к пониманию того, что люд-людской, хоть и неисправим по своему характеру и он готов на всё, чтобы его оставили в покое, но он всё же отдаст все свои силы для того, чтобы для начала быть им принятым в свою дремучую семью, которую он по совокупности не дознаний о себе, как о венце творения, считает за самую, бл*ь, просвещённую и культурную на хрен братию и сестрию, а уж затем он им всем покажет кузьки…хотя нет, рано ещё их знакомить со своей будущей реальностью, а пока что только культуру речи.

Что же из себя представляет Демьян, капитан Копейкин, о ком уже отчасти составилось представление, как о человеке сам себе на уме, и кто недопустим до себя разного не нужного ему толка, то чтобы всё это в нём объяснить, нужно будет сделать небольшое вступление, а точнее и лучше, отступление.

Отступление

– Так кто же всё-таки есть таков этот капитан Копейкин? – для значимости ответа придётся ещё не раз повториться. То, если считать, что человек есть то, что он ест, то если так называемый только здесь капитан Копейкин, в быту и в разных местах известный всё по разным именам, фамилиям и бывает что по кличкам, в данный, сегодняшний момент поедает лобстеров, запивая их шампанским, то есть такое предположение и взгляды вытянувшихся по струнке официантов, что капитан Копейкин не только заслужил общего тут уважения, но и в полной мере пользуется плодами уважения себя, как весьма ценного члена общества. В ком он себя представляет в качестве… А вот это вопрос открытый, конфиденциального характера и без разрешения на то этого видного члена общества и при деньгах, особо что приятно, не имеет права на раскрытие. Обращайтесь к нему по-простому, господин Немо. Так это звучит многослойно и с запросами на большую загадку.

Но это сейчас капита…стоп! Господин Немо так себя чуточку балует, а так-то питает себя и свой мозговой центр плодами трудов своих (это при его содействии рыбаки получили квоту на отлов лобстеров, а хозяева этого ресторана льготный кредит на открытие этого ресторанного бизнеса, так что он имеет право рассчитывать на особое к себе отношение), что определённо было не всегда (такие люди не почивают на лаврах своих предшественников, а они сами всего добиваются, начиная с самых низов) и когда-то зовущийся соответственно для тех времён и лет Демьян, черпал жизненные знание через вкус баланды. Где он только встал на путь своего уважения.

– Это не тот случай, чтобы уступать. – Решил и точка, и не стал уступать прежде всего самому себе и своей безынициативности и тяге к бездеятельности Демьян, заодно понявший, что зваться будет для этого места подобающе Демианом. Человеком другой культуры, и мир понимающий и на него смотрящий с иных позиций. Что между тем сделать чрезвычайно сложно, особенно в местах сильно отдалённых от демократического мироустройства, то есть в зоне особого контроля за твоей свободой выражения. А, впрочем, к чёрту все эти эвфемизмы, и назовём вещи своими именами, а именно в тюрьме.

– Займусь, ни смотря ни на что, поддержанием своей физической формы. – С долей пафоса и вызова к устоявшейся системе отношений в этом ограниченном по всем: физическим, материальным географическим и главное духовным параметрам пространстве, сделал для себя такое утверждение Демиан потом, а сейчас капитан Копейкин, и давай к потрясению основ жизненного устройства и понимания своих сокамерников с распахнутыми от удивления и для мух служащих отличным плацдармом для приземления ртами отжиматься.

И надо отдать должное решимости капитана Копейкина, его умению людей удивить и в предел озадачить, что стало основным и главным итогом этой его, однозначно не самого обычного поступка и вызова местной системе взаимоотношений, в сторону которой уже со стороны этого, до чего же чудаковатого и странного типа, капитана Копейкина (чьё капитанство уже само по себе вызвало вопросы и споры: Почему капитан и если он офицерского звания, то сухопутный или морской капитан), есть свои претензии, он сумел добиться того, чего хотел.

Так что то, что возникло множество вопросов по следам всего произошедшего с капитаном Копейкиным и его сокамерниками, многим из которых пришлось обратиться в медсанчасть для вправления их вывихнутых от слишком большого разевания скул, другой части пришлось задержаться в карцере из-за их очевидного, не в ладах с собой психического состояния – он смог, а я нет – было ожидаемо, и в первую очередь капитаном Копейкиным, всё это дело со своими физическими занятиями задумавшего.

А кому спрашиваться задумываться и отвечать на все возникшие вопросы: «Что всё это значит? Что этот капитан Копейкин хочет нам, и главное администрации доказать?», как в первую очередь всеми в этих местах уважаемым и определяющим собой тюремный порядок людям. И в первую очередь Михалычу, матёрому рецидивисту и самому авторитетному человеку в этом ореоле обитания самых не стандартных и оригинальных по своему личностей, о чьей строгости следования сложившимся и затем устоявшимся из века в век правилам и тюремного порядка ходили не менее чем у него авторитетные мнения и за пределами этого ореола обитания, лечебного заведения исправительного порядка номер 6.

И Михалыч, почти бывший человек – на нём нет пустого места от набата набитых на нём куполов, так и вопрошающих человека: по кому бьёт колокол, а он бьёт и очень сильно всегда по тебе, раз ты довёл себя до точки встречи с Михалычем – кому в тот же момент, как только капитан Копейкин бросил вызов устоявшейся и под его контролем находящейся системе взаимоотношений, доложили об этом, не потерпит в первую очередь того, что кто-то решил оспорить его право разрешать в этом месте конфликтные вопросы.

Ну а так как случай с капитаном Копейкиным сильно выделялся из череды обыденных вопросом, волнующих людей, оказавшихся в этом месте под сенью стечения различных, в основном глупых обстоятельств, то Михалыч, тёртый жизнью под сводами камерных стен, не стал действовать наобум и впопыхах, затребовав к себе через своих громил-подручных так всеми называемого капитана Копейкина, а он решил раскинуть мозгами и понять, чего собственно хочет и добивается этот, уж до чего странный и непонятный тип, что даже Михалыч начинает его опасаться.

– Это что тут этот тип предлагает молодому поколению отрицалово, – начинает про себя разжёвывать порядок действий капитана Копейкина и давиться от возмущения слюной Михалыч, – добиваться жизненного успеха через здоровый образ жизни, физическим трудом. – Теперь уже у Михалыча скулы сводит от такой гнусной правды жизни, которую хочет всем тут навязать капитан Копейкин своим подтянутым и физически здоровым видом. – Тем самым встать на путь вертухаев. Тогда как нам, самым авторитетным людям, гниющим тут чуть ли не заживо что б заслужить авторитет положенца, не имеющего права палец об палец ударить (для этого есть зашкварные подшконники), сделавших фетиш на своей физической бесполезности, приходиться в личном теле чахнуть и выглядеть живыми трупами и посланцами из ада. – Чему в Михалыче противится его суть, крепящаяся на инстинктах выживания.

И у Михалыча возникает соответствующий логике событий вопрос. – А не дотянулись ли и до наших богом забытых мест, что как раз всему этому мракобесию и способствует, новые веяния прогрессивного мировоззрения на отношения человека с богом. Чьи наставления начали пересматриваться и отменяться. Ведь весь мир есть правовое поле одной из высших администраций. Где жизнь регламентируется действующими в нём условно-срочными актами. И, к примеру, закон всемирного тяготения есть основа основ, конституция, от которой отталкиваются все возникающие правовые акты. И тогда что получается. – Задумался Михалыч. – Этот самозванец капитан Копейкин, – его никто сюда не звал, и он прибыл не как все, по этапу, согласно установленному законодательству и вынесенному приговору, – здесь оказался, чтобы подвергнуть сомнению основной закон местного мироздания. После чего всё обратить в хаос и нарушить установленный администрацией и поддерживаемый в том числе и нами порядок. – А вот как дошёл до таких опасных для себя мыслей Михалыч, из которых выходит, что он сотрудничает с администрацией, а за это его товарищи, а так-то у него нет не друзей, не товарищей, не то что не погладят фигурально по головке, а они его удавят на собственном полотенце, то разве ещё не ясно. Это капитан Копейкин уже начал своими провокационными действиями распространять вирус неподчинения устоявшимся правилам и устоям.

– Так кто же такой есть капитан Копейкин? – в очередной раз задался вопросом капитан Хью Грант, специалист специальных операций, очень ревностно относящийся к людям, носящим одно и тоже с ним офицерское звание. Так что в нём не могла не прибывать предвзятость к капитану Копейкину. А вот в какую сторону, то здесь всё очень сложно и неоднозначно. Ведь не может капитан Грант занижать значение своего воинского звания, даже если его носит последний проходимец, капитан Копейкин. И пока он не выяснит, кто такой этот капитан Копейкин, а в этом случае он применит особое усердие, он не может неприглядными фактами из жизнедеятельности Копейкина позорить честь и своего мундира тоже.

В общем, большую ответственность на себя взял этот Копейкин, назвавшись капитаном. И теперь за него взялся настоящий капитан Америка, капитан Грант, отмеченный, между прочим, правительственными наградами и записанный в реестр должностных лиц офицерства. Чего никак не прослеживается насчёт капитана Копейкина. Кто только в одном случае может носить это звание по праву, если он состоит на службе и зачислен на довольствие у секретных служб. Что ещё сильнее фокусирует на его личности внимание капитана Гранта, кто и сам относится к секретной службе, к департаменту стратегических ответов.

А между тем этим вопросом капитан Гранд задался не от самого себя, хоть этот вопрос и прозвучал от него, и не со стороны личности Михалыча, кого достаточно оригинально изображал Грант, а от самого капитана Копейкина, кто на одном из перекрёстков жизненного пути встретился вдруг капитану Гранту, и капитан Грант к полнейшей для себя растерянности подпал под бесконечное обаяние этого капитана Копейкина, в один момент в нём распознавшего человека того же самого, что и у него склада ума, и мы, как капитаны по жизни, а не какие-то там пассажиры, должны во всём поддерживать друг друга.

Что в итоге и вылилось в сегодняшний, по следам той незабываемой для Гранта встречи вопрос о капитане Копейкине, который раз уже повторяемый, но прошу заметить, в разных интерпретациях. И к этому новому вопрошанию было добавлено очень важное добавление.