Желтая звездочка

– Да, – на лице Альфреда Гофмана читалось напряжение. – В течении этой недели, вы должны убраться из города и где-нибудь спрятаться.

– Все настолько плохо? – задалась вопросом Анаэль, поднимая усталый взгляд на старого приятеля.

– Я получил информацию от источника из Берлина, – Гофман завёл руки за спину, прошёлся по комнате и присел на стул. – Ещё в январе, на конференции в Ванзее, было принято решение в отношении «Еврейского вопроса». Не так давно начали приходить письма с просьбой явиться в полицейский участок. После этого людей никто не видит. Их просто депортируют.

– Депортируют? Куда? – напрягся Натан.

– Могут на Восток. К примеру недели две назад депортировали евреев из Словакии и Польши, в концентрационный лагерь Майденак.

– Но… Ты говорил, что документы помогут нам, – с призрачной надеждой говорила госпожа Штерн. Однако нотки отчаяния там уже слышались.

– Они как-то узнали про всех, у кого они подделаны, – выдохнул с искренним сожалением представитель гестапо.

Тарелка выпала из дрожащих рук Анаэль и разбилась. Женщина едва держала себя в руках, смотря безумными глазами на присутствующих.

– А я говорила тебе… А я говорила, что нам следовало бежать из страны ещё когда была «Хрустальная ночь»! – это она адресовала своему мужу. – Теперь и мы, и наш сын, можем погибнуть в одном из лагерей смерти!

– Побег был бы бессмысленным, учитывая то, что Рейх захватывает все новые и новые территории. Разве что за океан, что наверняка практически невозможно,  – спокойно говорил Гофман, а потом встал. – Через неделю я вернусь сюда в форме тайной полиции. И только попробуйте ещё быть тут…

Холодно пригрозив, он удалился из дома. После данных предупредительных угроз, он удалился. Присутствующие обречённо выдохнули, а госпожа Ривман зарыдала от безысходности, прижимаясь к груди супруга. Хельга Вебер, желая отвлечься от всего этого, вышла из комнаты. Там она столкнулась с маленьким Зерахом, что с такой детской, милой улыбкой смотрел на неё.

– Хотите покажу фокус?

– Хочу, —женщина ответила не сразу, пока мальчик подошёл ближе.

– Присядьте немного, пожалуйста, – она послушала его, после чего Зерах потянулся к ней тоненькой ручкой и достал из-за уха монетку. – Та-да!

– Ого, да ты большой молодец! – посмеялась Хельга, при этом даже не подыгрывая.

– Когда я вырасту, то мечтаю стать фокусником, и радовать людей. Не беря с них денег, разумеется, – гордо объявил мальчик.

– Я уверена, что у тебя обязательно получится.

***

Перед сном мальчик ещё прокручивал в голове разговор взрослых. Но вот сказать об этом он решил отцу, который пришёл уложить его спать. Мужчина сразу замечает, когда с его мальчиком что-то не так.

– Аба, – называл он так своего отца. – Сегодня приходил Альфред. Я… Просто слышал, что вы о чем-то разговаривали. Мы должны будем уехать?

– Мальчик мой, тебе не о чем беспокоится, – в своей мягкой манере ответил Натан, усадив своего сына на кровать, и сев рядом. – Папа обо всем позаботится.

– Аба, а что такое концентрационный лагерь?

– Все, что тебе нужно знать, так это то, что это страшное место, где содержатся люди

– Оно на Востоке?

– Да, малыш. Там находится Польша.

– Аба… А почему все так ненавидят евреев? Ведь все мы одинаковые, все мы люди. Но нас винят во всех бедах.

– Этого я не знаю, малыш, – выдохнул Натан, но потом погладил сына по голове. – Но знай, что ты не сделал ничего плохого. Ты хороший человек, и обязан им оставаться не смотря ни на что… Обещаешь?

– Обещаю, аба.

– Я люблю тебя, сынок.

– Я тоже, папа…

Его поцеловали в лоб, и погасив керосиновую лампу на дубовом столе, оставили одного. Но Зерах не спал, а предавался размышлениям, смотря в потолок.

Он ещё помнил, как будучи маленьким приходил на предприятие отца, и играл в начальника, и тогда не подозревал, что так и не получит бизнес по наследству. Но как оказалось, не один он отказался от своих мечт. Анаэль мечтала стать переводчицей, и когда-нибудь поехать работать во Францию. Может и к лучшему, что не вышло, так как её муж вежливо намекал, что у неё ужасное произношение.

А о чем мечтал сам Зерах? Он хотел развлекать людей и дарить им радость. Но быть не клоуном, а фокусником. Одного он когда-то видел в своём гетто, и был очарован уже до конца жизни этим ярким образом и разного рода чудесами. И все смеялись и радовались тогда, словно исчезли все проблемы мира. Словно это была не их реальность.

Однако в наше время самое сложное – это то, что идеалы, мечты и светлые надежды, что не успели реализоваться, но уже мгновенно разбиваются о суровые реалии жизни. Каждая распавшаяся мечта – это как умирать тысячу раз, оставаясь живым. Мысли о потерянных возможностях обесценивают нашу смелость и решают радости от того, что происходит сейчас.

Тем менее, стоит обратить внимание, что именно в разрушении рождаются новые начинания. Каждая утраченная мечта может стать основной для более смелого стремления, подстёгивая нас выйти за пределы привычного, преодолеть страхи и определить свои истинные желания.

Мечтать – значит уметь обнажить свою душу, а уничтожать мечты – значит распрощаться с иллюзиями.

Глава 2

Сентябрь 1976

Вирджиния сидела в классе за партой и думала насчёт теста «Какое твоё будущее?»

Честно, она никогда и не задумывалась о том, о чем мечтает больше всего на свете. Ведь все её ещё контролирует её мать, даже если не является физическим воплощением рядом. Это тяготит больше всего. Не отсутствие матери рядом, а неопределённость. Неизвестность, подобно океану, неизменно волнуется, и порой кажется, что мы лишь крошечные лодки, плывущие по его бурным водам. Каждый выбор, каждое решение – это штурвал, который направляет нас. И Вирджиния должна сама встать у этого штурвала.

Но пока не в силах. Пока капитаном является её мать.

Прозвенел звонок. Пришло время сдавать тест.

– Вирджиния, подожди.

Мистер Уильямс стал относится к ней куда лучше ещё днями ранее.

– Да, мистер Уильямс?

– Твой доклад о Майденаке меня поразил. Так подробно, что складывается впечатление, будто ты сама там побывала, – выразил похвалу учитель.

– Да… Спасибо, – данные слова теперь почему-то въелись в мозг.

– Можешь быть свободна.

Она кивнула учителю и ушла из класса. Возникло желание пройтись по парку, и покормить уток заодно. Дел пока не было, Холли уехала в Голливуд повидать мать на несколько дней, Джек устроился на подработку на какой-то склад, а Дэйв слёг в больницу, поэтому организовывать встречу клуба сейчас бессмысленно.

Светлые лучи солнца пробивались сквозь листву деревьев, играя на поверхности воды, даря парку особую магию. Она на мгновение остановилась, вдыхая свежий воздух, наполненный ароматами живой природы, и решила, что даже одна прогулка может стать маленьким праздником. Утки, плавно скользящие по воде, ждали кормёжки, и, улыбнувшись, она достала из сумки немного хлеба. В этом простом акте заботы она находила умиротворение, отстраняясь от забот и обременительных мыслей, позволяя себе насладиться мгновением гармонии.

– Какие люди…

Послышался знакомый голос. Навстречу шёл знакомый человек в сером, заложив руки в карманы и расслабленно улыбаясь.

– Любительница попинать мусорные баки собственной персоной… Как прошло?

– Ты был прав. Он ещё под впечатлением.

– А я говорил, – хмыкнув, он довольный присел на траву перед озером.

Та, подумав, присела рядом.

– И все таки, ты так и не сказал, откуда так много знаешь…

Зерах нервно закусил нижнюю губу, желая уйти от разговора.

– Меньше знаешь – крепче спишь, Вирджиния, – лишь отрезал он.

Они оба молча смотрели на мирно плавающих в воде уток, а потом девушка глянула на мужчину. Чувство вины и благодарность сочетались между собой, разрывая её, от чего она уже не выдержала.

– А… Ты когда-нибудь бывал в кафе «У Роберта»? Там подают лучшие хот-доги, наверное, во всей Америке, —неловко поинтересовалась она, не зная что ещё предложить.

– Можно. Никогда там не бывал, если честно, – без раздумий ответил Зерах.

Кафе «У Роберта» напоминает чем-то маленькую смесь Италии и Дании. Маленькое, одноэтажное строение, но какое уютное и какие воспоминания приносило людям, посещающим его. К тому же тут довольно низкие цены. И тут всегда были неизменны четыре вещи: хиппи, сидящие у окна за четвёртым столиком, куча сырного соуса, даже если ты его не заказывал, песни Элвиса Престли на старом проигрывателе, и сам Роб, чьи волосы и борода были рыжими и лохматыми ка грива, сам глава заведения, который работает тут уже много лет.

Оно было основано в 1951 году, а до этого Роберт кормил бездомных и людей, чьи финансовые возможности было трудно назвать стабильными, не беря с них никаких денег. Тогда то люди и выступили за то, чтобы помочь Роберту открыть собственное кафе, прилагая свои собственные усилия. И даже когда постройку объявляли незаконной, люди стояли друг за друга, взявшись за руки, не боясь тех же бульдозеров. Люди были там днями и ночами в течении трёх дней, пока правительство города не обратило внимание, и все не узаконила.

Но бывали тут и странные случаи.  Через год после официального открытия в кафе заявился странный незнакомец в чёрных круглых очках. Он вёл себя довольно вызывающе и нагло по отношению к окружающим людям, и Роберт принял тогда решение выгнать непрошенного гостя, и заступаясь за гостей, нанёс оскорбление данному мужчине. И перед тем, как уйти, мужчина в очках произнёс данные слова:

«Птичка воспарила в небо. Теперь ей суждено сгореть из-за яркого солнца».

– Ничего себе история, – выслушивая рассказ Вирджинии, заключил Зерах.

– Да, но этого странного человека больше не видели, а его словам решили не придавать большого значения, – сказала Вирджиния.

Странная парочка знакомых присела за столик у окна, дожидаясь единственную на все заведение официантку: милую Сьюзи с косичками чёрного цвета, и новыми брекетами на зубах. Была она не высокой и полноватой, но это не мешало ей носить короткие юбки.

– Добро пожаловать! Что желаете заказать? Могу посоветовать блюдо сегодняшнего дня, а именно нежную свинину…

– А… Мне по религии не положено, – неловко подсказал Зерах.

– Одни вегетарианский хот-дог, один обычный, газировку, сок, и фирменное блюдо от самого Роберта, – сообразив, ответила за двоих Вирджиния.

– Угу, поняла, ждите минут двадцать.

Записав выбранное, официантка тут же удалилась на кухню. А клиенты остались теперь наедине, молча смотря в разные стороны. За окном медленно падали листья, и осень стучала в окно своим холодным дыханием. Люди спешили по своим делам, совершенно не замечая друг друга. Даже не поверишь, что когда-то они стояли друг за друга, когда дело коснулось Роберта. Зерах перевёл внимание на девушку, решая как-то разбавить тишину

– Может… Пока расскажешь о себе? – предложил он.

– А что можно рассказать то? Учусь в старшей школе, есть несколько друзей, оценки оставляют желать лучшего.Являюсь лидером театрального кружка, который ещё ни разу не ставил спектакли за два года своего существования, – она была открыта в данной теме сравнительно недолго. – Живу с матерью, хотя и только по документам, ибо она не проявляет ко мне никакого внимания…

– А отец? – Вирдж на секунду посмотрела в окно.

– А что насчёт тебя? – перевела разговор моментально она. – Ты у нас значит не поклонник свинины, и у тебя дома висит календарь с еврейской звездой.

– Будешь осуждать?

– Нет, – она негодовала, когда заметила, как он слегка нахмурился. – Напротив, мне довольно интересно, чем отличаются веры людей между собой. Например правда ли, что по субботам вы не работаете?

– Это называется Шаббат. Суть праздника заключается в том, чтобы отстраниться от мирских дел и ощутить свою связь со Всевышним. В субботу Бог завершил сотворение мира и отдыхал, поэтому людям тоже запрещён любой труд.

– А обрезание?

– Да. Правда.

– Ладно, что можешь сказать ещё о себе?

– Сорок три года назад я родился на территории Германии, а если быть точнее, то в Штутгарте, где прожил до сорок второго года. Моя мать была домохозяйкой, но прекрасно разбиралась в арифметике и знала некоторые языки, включая язык жестов, а отец,  – он говорил быстро, но достаточно понятно, вдруг на секунду замолчав. – У него был был собственный бизнес по производству свечей.

Теперь Вирджиния могла сопоставить возраст с датами. Сердце болезненно сжалось, пока сам мужчина выглядел потерянным.

– Какого было там? – тихо спросила она. Но он понял.

– Я не хочу об этом говорить, – ответил он так же тихо.

Вирджиния учла его желание и замолчала. В этот момент подошла и сама Сьюзи с заказом, который поставила на столик.

– Приятного аппетита. С вас доллар и двадцать три цента, – а потом она обратила наконец внимание на парочку, с некой неловкостью. – А… Вы?

Если до мужчины не доходило, то девушка лишь ухмыльнулась.

– Начинай пока без меня, пупсик. Я отойду припудрить носик.

Даря напоследок воздушный поцелуй, она направилась в туалет. Сьюзи обескуражено посмотрела на мужчину. До него дошло.

– Мы просто знакомые.

Пока официантка удалялась, он оставался на месте, ожидая и внимательно рассматривая свою часть заказа. Внезапно его внимание привлекло, как двое мужчин сначала вытащили из-за стола загорелого молодого человека мексиканского происхождения, а затем начали что-то настойчиво предъявлять. Судя по всему, это не пришлось по душе Зераху, так как он встал и принялся защищать этого парня.

– Вам не говорили, что двое на одного не честно? – сдержанно спросил он. – У вас имеются какие-то проблемы?

– Ты бы не лез не в своё дело, иначе огребёшь как мексикос, – пригрозил одни из агрессоров.

Вирджиния пока вышла из уборной, замечая данный конфликт.

– А ты попробуй, – как-то довольно пугающе, и с ноткой садизма в глазах, протянул Зерах, улыбнувшись. – Я такие виды пыток знаю, что вашим маленьким мозгам и не снилось, бандерлоги.

Парни не желали связываться с ним, а потому решили убраться отсюда.

– Так, что ту происходит?

Показался и сам Роб, что правда был похож на старого льва Но никто так и не ответил на его вопрос, хотя Роберт и сам все смог понять, выдохнув.

– Мексиканцу любое блюдо за счёт заведения, – а затем посмотрев на Зераха, будто они уже были знакомы когда-то давно. – А для узников концлагерей у нас все совершенно бесплатно.

Но тот лишь молча опустил взгляд, когда к нему приковалось внимание как владельца заведения, так и самой Вирджинии…

***

Апрель 1942

По коридору школы и за её пределами весело бегала детвора, играя во все возможные, в данных условиях, игры. Из группы выбирается девять овец и три волка. Остальные становятся в круг, взявшись за руки – это ограда. Овцы стоят внутри круга, а волки снаружи. Ведущий разбрасывает листочки с зелёной бумагой, вместо травы, за пределами круга. Суть игры в том, что овцы должны собрать всю траву за пределами круга и принести её в круг. Волки ловят овец, вышедших из круга. Ограда пропускает овец и препятствует волкам. Овца, которую осалил волк, выходит из игры. Можно менять волков и овец. Игра продолжается до тех пор, пока не будет собрана вся трава или пойманы все овцы. В конечном итоге победила команда овец, после чего все ребята, хихикая, расположились на полу.

– Зерах, ну ты просто сумасшедший! – звонко смеялась Лидия Холланд, девочка с золотыми косами.

– Не безумец. Скорее мечтатель, – возразил тот. – Разве у вас нет никаких мечт, ребят?

– Я хочу стать актрисой! – выразила желание Лидия.

– А я хочу стать учителем! А что? Просто сидишь, оценки ставишь, отчитываешь… Вот это было бы здорово! – посмеялся Ян Дженкинс.

– А у меня в мечтах килограмм конфет!

Остальные посмеялась над Петером, но совсем без издёвки, пока лежали на полу.

– А о чем ты мечтаешь, Зерах? – неожиданно спросила Лидия.

– Фокусником, – ответил сам Ривман. – Ведь это здорово, когда ты можешь делать людей счастливыми, и ничего не брать взамен.

– А ты хоть колдовать то умеешь? Или замки вскрывать? Как по твоему ты будешь без этого из ящиков выбираться? – скептично отнесся к данной затее Ян, глянув на приятеля.

Тот принял сидячее положение.

– Легко! – без сомнений и с каплей задора заявил Зерах.

– Тогда попробуй вскрыть замок в двери господина Ханса.

Вызов был принят, а кучка ребят направилась к дверям директора. Зерах усмехнулся, ощутив на себе насмешливые взгляды друзей. В его воображении замок уже поддавался, ключ не требовался. Он взглянул на дверь, за которой находился кабинет строгого господина Ханса. Вздохнув, он встал и подошёл к двери, делая вид, что раскручивает воображаемые замки.

– Смотрите и учитесь! – с вызовом произнес он, потянув за ручку. Дверь не поддалась, как и ожидалось. Он подмигнул друзьям. – Просто дверь старая, вот и не открывается! Время использовать магию!

Лидия заливисто засмеялась.

– Ты что, думаешь, что получится?

– Да я точно могу! – сказал Зерах, наладив концентрацию, будто вокруг него возникал волшебный свет. Он притянул к себе ручку, как будто она была частью его силы. Внезапно вокруг раздался треск – дверь на мгновение приоткрылась, прежде чем зажалась обратно.

Все затаили дыхание, и Зерах, не будь стихией скромности, гордо повернулся к своему кружку.

– Видите? Легко! Настоящий фокусник в действии!

Друзья обменялись недоумевающими взглядами, и Петер, все ещё смеясь, подошёл ближе.

– Если ты такой волшебник, почему не откроешь её окончательно?

Зерах, почувствовав, что ему не хватает уверенности, собрался силами. Он стал концентрироваться ещё сильнее, представляя, как дверь поддаётся его воле. В голове у него мелькали образы таинственных существ, которые подчинялись магии.

– Я просто жду подходящего момента! – ответил он, стараясь скрыть растерянность. Он шагнул к двери ещё ближе, его руки слегка дрожали от напряжения. – Дверь, откройся!

Вдруг раздался новый треск, и Зерах, словно под чары невидимого заклинания, увидел, как дверь вновь приоткрылась. На этот раз она осталась открытой. За ней стоял Ханс, с холодным блеском в глазах и недовольным выражением на лице. Высокий, худощавый мужчина с пышными усами тёмного цвета.

– Что тут происходит? – прогремел он, словно гром среди ясного неба.

Зерах замер, его фальшивая уверенность мыслью разлетелась в прах, как мотылёк среди огня. Друзья затаили дыхание, не зная, как отреагировать на неожиданный поворот событий. Директор посмотрел на самого «фокусника», который растянул рот в нервной улыбке, говоря лишь:

– Абракадабра?

***

Обычная весенняя пасмурная погода не была предлогом для Зераха оставаться дома. Обычная весенняя пасмурная погода не могла стать оправданием для Зераха, чтобы укрыться от мира в стенах своего дома. Серые облака, как незаметные охранники, лишь слегка затеняли его день, но не в силах были угасить свет его духа. Для него каждый момент, проведённый на свежем воздухе, был праздником, даже если небо зевало меланхолично, прядясь дождевыми слезами.

Он улыбался, выходя за порог, где воздух наполнялся ожиданием нового. Вкус весны проникал в каждый его вдох, как потаённый шёпот природы, призывающий к необычайным приключениям. Папоротники, как зелёные рукодельницы, взмывали к небу, а капли дождя звучали, как нежные аккорды весёлой симфонии.

Зерах знал, что даже в самые хмурые дни жизнь продолжает зимнее пробуждение, и он, как мудрый ученик природы, был готов встретить её с радостью.

Но, к сожалению, выйти сегодня он мог лишь в отцом, который попросил его подождать около входа. Мальчик, выждав пару минут, решил прогуляться, пока отец не заметил его пропажи.

На детской площадке, данное время, играло двое детей: мальчик в шортах на ремнях, и девочка с косичками. Зерах, улыбаясь, начал подходить к ним.

– Привет, – внимание обоих тут же было привлечено. – Меня зовут Зерах. Можно с вами поиграть?

– Ну, можно, – подумав, ответил за них обоих мальчик.

– И даже ничего, что я еврей? – но потом он осознал, что не должен был этого говорить, так как запретил папа. – Ой…

Дети перестали выглядеть дружелюбно, начиная странно перешёптываться. Тогда вновь заговорил мальчик.

– Ты не можешь с нами играть. Ты еврей.

– Да, но, – не особо понимал слов мальчика сам Зерах. – Ведь я такой же ребёнок, прямо как и вы. У меня есть ноги, руки и кровь такая же красная.

Но внезапно его толкнули на песок, от чего он испугался.

– Ты грязный жид, так говорит мой папа, – прошипела девочка. – Так что не приближайся к нам. Мало ли подцепим что-нибудь, например чуму.

Зерах не стал с ними спорить о том, что чуму разносят блохи, сидящие на крысах и прочих грызунах, а если ещё точнее – бактерия чумная палочка. Ему просто стало обидно, из-за чего он поднялся с земли, и убежал прочь, пока дети за спиной смеялись и бросали песок. Он бежал, чувствуя, как горькие слёзы подступают к глазам. Он не понимал, почему его так ненавидят, ведь он всего лишь хотел поиграть, как все. Ощущение одиночества наполнило его, и он свернул в узкую улицу, где никто не мог его видеть. Там, среди старых стен, он нашёл небольшой, потемневший от времени мяч, оставленный, видимо, кем-то раньше.

Он стал катить его по земле, пытаясь отвлечься от своих мыслей. Но счастье быстро улетучивалось, и в голове вновь возникали слова девочки и мальчика. Ему было грустно, что они не видят, как он похож на них. Он знал, что отличается от остальных, но не знал, почему это имеет значение. Он часто слышал, как взрослые спорят, но никогда не думал, что это может затронуть и его. На каждом углу вещали о том, какие те или иные люди плохие, и это происходило всегда. Евреи не были первопроходцами, к сожалению, как узнавал из книг сам мальчик.

Расовая дискриминация, проявлявшаяся в различных формах, пронизывает историю человечества, оставляя за собой глубокие шрамы на сознании обществ. С древних времён различия в цвете кожи, культуре и языке становились основанием для предвзятых суждений и неравного отношения. Во времена колониальных захватов, множество народов страдали от угнетения и эксплуатации, их культурные ценности и идентичность подвергались систематическому уничтожению.

В XIX и XX веках расовая дискриминация приняла новые формы, когда на арену вышли идеологии расового превосходства. Научные исследования, искажённые в угоду политическим целям, ошибочно обосновывали идею о «недочеловечности» определённых рас, что лишь усугубляло существующие стереотипы и предвзятости. Эти заблуждения стали основой для законов, легитимизировавших сегрегацию и угнетение, что привело к эпохам жестоких репрессий и массовых нарушений прав человека.

Идея о превосходстве была поддержана нынешним канцлером Германии, и с захватом новых стран, данная идеология распространялась все дальше и дальше, и имела довольно пугающие обороты. Антисемизм в нацистской Германии стал одной из основополагающих идеологий режима, влияя на политические, социальные и культурные аспекты жизни страны. С приходом Гитлера к власти в 1933 году, антисемитские настроения были легализованы и превращены в государственную политику. Многочисленные законы и указания, такие как Нюрнбергские законы 1935 года, начали систематически лишать евреев гражданских прав, исключая их из общественной жизни, экономики и культуры.

Наиболее тревожным проявлением антисемитизма в нацистской Германии стало введение концентрационных лагерей, где миллионы евреев были заключены и подвергнуты жестоким пыткам, тяжёлым условиям труда и массовым казням. Пропаганда активно использовала мифы и стереотипы о евреях, изображая их как врагов народа, ответственных за экономические бедствия и социальные проблемы. Это создало атмосферу ненависти и безразличия, позволяя обществу оправдывать насилие и геноцид.

Подобные плакаты с пугающими формулировками Зерах замечтал, но старался избегать, как и встреч с людьми с красными тряпками на плечах. И когда к их ногам укатился мяч, мальчик просто убежал, дабы его не заметили. Страх, отчаяние, всеобщая ненависть – все это успел узреть мальчик за все девять лет своей жизни.

Посещать парки было запрещено, но Зерах и не заходил туда – просто уселся на лужайку с другой стороны от парка, между которыми располагалось озеро. Шмыгая маленьким округлым носом, Зерах наблюдал за утками: парой белыми и чёрной. Они, не смотря на своим приметные отличия, являются представителями водоплавающих птиц, каждая из которых обладает своими особенностями.

Чёрная утка, с её блестящими крыльями часто ассоциируется с загадочностью. В то время как, как чёрная утка притягивает внимание своим контрастом, белая утка, с её мягким и светлым окрасом олицетворяет простоту и невинность. Но даже столь разные создания способны поделить между собой корочку хлеба.