ANANTARA Sacro Nocturno

Командиры, взволнованные происходящим, ожидали своего Царя. Кто-то напряженно ходил по Тронному залу, кто-то молился Богам, а кто-то молча сидел, погруженный в свои мысли. Когда Араи вошел, все, как один, встали и поклонились своему Царю, который посмотрев на них, понимающе кивнул. Он боялся за каждого из них, ведь знал всех с давних пор, и знал, о чем они думают – никогда еще не было такого, чтобы они собирались на битву таким образом. Без объявления войны и с подписанным пактом о ненападении.

Быстро обсудив все детали и стратегию, с которой они должны действовать, Санасар и командиры издали трижды боевой клич, для поднятия духа, и вышли на улицу к своим лошадям. Араи хотел было уже подняться наверх, чтобы повидать перед отъездом Нуарт, но увидел, что она стоит у дверей Тронного зала, не в силах шагнуть к нему, ведь один только вид его доспехов приводил ее в ужас. Она не знала, как остановить его, что сделать, чтобы он не уехал. Он подошел к ней и обнял:

– Моя Нуарт…, – с горечью произнес он.

– Араи, я боюсь, – прошептала она, приникнув к нему и крепко сжимая в руках ткани его одежды. Слезы, не переставая, стекали по ее лицу.

– Знаю, Любовь Моя, – он сделал глубокий вдох, – Но у нас нет сейчас другого выбора… Судьба уже стоит у порога нашего дома, она больше не спрашивает ни о чем…, – он услышал ее всхлипывания.

– Я прошу тебя, вернись целым и невредимым…

– Обещаю, я вернусь, – он посмотрел ей в глаза, – Клянусь Богами…

– Я не вынесу, если с тобой что-то произойдет…, – он снова прижал ее к себе, чтобы успокоить, – Не вынесу…, – еле слышно повторила она.

– Верь мне, все будет хорошо, – он вытер ее слезы и поцеловал в губы, чувствуя, как замирает его сердце. А затем тихо сказал, – Я должен уже идти, – он смотрел ей в глаза несколько секунд прежде, чем вновь поцеловать ее губы, а затем и лоб. После поцелуя она понимающе кивнула.

– Я провожу тебя, – он с горечью улыбнулся ее словам, ведь она всегда провожала его, и даже сейчас, когда еле стояла на ногах, не собиралась изменять своим привычкам. Пока они шли, он старался поддерживать ее, чувствуя, как она слаба. Араи подозвал слуг, чтобы они сопроводили их и помогли потом Нуарт вернуться в покои.

Когда Царская чета вышла, воины, ожидавшие их, в один голос поприветствовали своих правителей. Араи подошел к своей серой лошади и забрался на нее. Аба – так ее звали – вела себя беспокойно, ведь чувствовала, куда ведет ее судьба. Царица тоже подошла к лошади и сделала то, что делала всегда, когда та уводила Араи в путь – не важно по благой причине или нет, ведь у них с Нуарт была особая связь. Она коснулась пальцами ее лба, где у нее было родимое пятно кипельно-белого цвета, а потом поцеловала ее в левый ганаш:

– Аба, – обратилась она к ней, отчего лошадь качнула головой, – Береги нашего Царя…

Араи с грустью в глазах смотрел на Нуарт, которая приблизилась теперь к нему:

– Дорогами судьбы вместе, – на его глаза навернулись слезы.

– В этом мире или в другом, – с дрожащим голосом ответила она. Он кивнул ей, а затем не в силах больше сдерживать слезы, резко выслал ногами лошадь к воротам крепости. Командиры последовали его примеру и поскакали за ним галопом. Нуарт осталась на лестнице дворца, соскользнув на каменные ступени и окончательно разрыдавшись. При этом сквозь слезы она тихо начала молиться Богам, не отрывая взгляда от отдаляющихся всадников. Страх сковал ее до такой степени, что не давал возможности полноценно вздохнуть.

ℵ ℵ ℵ

Когда Араи прибыл к горе, что была между реками Касах и Раздан, ему сообщили, что Семирамида со своим войском прошла гору Аттис и стремительно приближается к ним. Оценив свои силы и силу противника, Араи и Санасар вместе с войском двинулись навстречу ассирийцам. Силы были неравные, но весть о том, что князья долин уже в пути и вот-вот будут на месте, вселяла надежду.

Через некоторое время, войска ассирийцев и армян настигли друг друга и слились словно две реки. Началась ожесточенная битва. Араи, будучи на коне, мечом рассекал одного за другим, ловко уворачиваясь от ударов противника. Боевые колесницы стремительно неслись на врага, расстраивая ряды и мешая им двигаться планомерно. Лучники же изо всех сил прикрывали тылы, но из-за количества ассирийцев это получалось с трудом. Несмотря на это, войско Араи сдавливало противника к ущелью, сваливая одного за другим в пропасть, но при этом теряя и своих людей. В какой-то момент, в самый разгар сражения, когда Царь вновь замахнулся на врага, чтобы снести его одним ударом, он почувствовал, как острая боль пронзила грудь, а горячая кровь начала разливаться по коже. По земле прошлась странная вибрация, больше похожая на землетрясение, и он ощутил ее, даже будучи на лошади. Но это было лишь мгновение, ведь у него резко перехватило дыхание, и последнее, что он увидел – это лицо обезумевшего Санасара, который не верил своим глазам:

– Араи!!! – крикнул он, обратив на себя внимание тех воинов, что были недалеко. При том, что на поле боя был невыносимый гомон, его крик разошелся сильным эхом. Но добежать до Царя он не успел, ведь его постигла та же участь – ядовитая стрела.

ℵ ℵ ℵ

Нуарт ходила вдоль своего балкона, откуда открывался вид на город и долину за стенами крепости. Она не находила себе места, надеясь вот-вот увидеть, как Араи возвращается во дворец. Все это время она не прекращала свои молитвы.

Вдруг в комнату вбежал поверенный и остановился, склонив голову. Нуарт быстро подошла к нему:

– Есть вести? – дрожащим голосом спросила она.

– Ваше Величество, – он нехотя поднял глаза на нее и тяжело вздохнул, – Наш Царь… Пал… На поле боя.

Нуарт не разобрала его речей. Она посмотрела на него так, будто лицо его было незнакомым. Слова были незнакомы. Место тоже было незнакомым. Она попятилась назад.

– Что?

– Моя Царица, – подошел к ней слуга, видя, как она пошатнулась.

– Нет, этого не может быть, – она начала смотреть по сторонам будто искала Араи взглядом. Поверенный крикнул слугам, чтобы те позвали лекаря, а сам взял Нуарт под руку. Она почувствовала, как началось сильное головокружение, перед глазами все плыло. Отчаянно пытаясь, разорвать связь с услышанным, она уговаривала себя, что ей кажется, что это лишь ее страхи, что поверенный не заходил к ней, но, когда она услышала набат и горестные крики людей о том, что Араи Прекрасный, их любимый Царь, мертв, ее взор заволокла пелена тьмы.

– Ваше Величество…, – успела услышать Нуарт прежде, чем потеряла сознание.

ℵ ℵ ℵ

Семирамида спешно шла к шатру, в который принесли тело Армянского Царя. Она не понимала, как можно быть такими тупоголовыми, что сложного в том, чтобы доставить Царя целым и невредимым. Она резко вошла в шатер и, увидев Араи, замерла. Он не просто был ранен, он казался бездыханным. Секунду погодя, она кинулась к нему и начала быстро ощупывать сердцебиение. Оно оказалось очень тяжелым и тихим. Поглощенная ужасом, она вызвала Жрецов и потребовала с помощью магии и дьявольских псов излечить Араи.

– Полетят ваши головы, если вы не сможете его оживить! – требовательно сказала она и вышла из шатра.

Отдав приказ найти стрелка, что ранил Араи, она с нетерпеньем ждала ответа от жрецов. Но спустя пару часов, когда уже наступила глубокая ночь, они вышли из шатра и доложили Семирамиде, что излечить Царя нельзя, дыхание и сердцебиение почти сошли на нет. Она не понимала, как магия могла не помочь, не подозревая, что у Араи в шатре несколько часов назад был еще один гость, который остался абсолютно незамеченным и который уже отпил немного крови с ядом и влил в Араи свою – древнюю. Ту, что навсегда вылечит его от болезней и подарит бессмертие. Именно поэтому Жрецы были бессильны, а состояние его ухудшалось, ведь, чтобы вновь родиться нужно было умереть.

Услышав, что Араи умирает, она вбежала в шатер и упала перед ним на колени, начав гладить его по голове и говорить что-то, что нельзя было разобрать, то громко, то шепотом, а затем и вовсе начав напевать песню, пока вампирская кровь стремительно разливалась по его телу.

Спустя несколько минут в шатер вошел ее полководец.

– Моя Царица! – начал он, – Нам нужно что-то предпринять, Урартийцы совсем обезумели после вести о смерти своего Царя. Не говоря уже о том, что к ним подоспели дополнительные войска.

– Помоги мне снять с него доспехи и позови сюда слугу, который так похож на Араи, – вдруг холодным тоном произнесла Семирамида. Он сделал, как она велела и, когда пришел тот слуга, она кинула ему доспехи и приказала надеть их. После они вместе вышли и объявили о том, что война закончилась, ведь Царь жив и он решил объединить две державы, женившись на прекрасной Царице. Войска с недоверием отнеслись к их словам, но тела Араи не было на поле боя, а вдалеке стоял человек, так походивший на их Царя. И даже жесты были такие же. Ассирийская армия начала отступать, показывая армянской, что переживать больше не за что.

Обманом остановив войну и вернувшись в шатер почти через час, Семирамида обнаружила, что тело Араи исчезло. Она вызвала стражу и начала кричать не своим голосом. Никто не понимал, куда он мог направиться, а главное, как, если он почти не дышал. Она отправила отряд искать в окрестностях, ведь он же не мог далеко уйти. Но по прошествии времени, они сообщили, что его нигде нет. И тогда она поняла, что если он куда-то и ушел, то только к своей Нуарт.

– Да поглотит этот город дьявольский огонь! – закричала она в гневе, после чего люди вне шатра увидели, как город вдали вспыхнул ярким пламенем в разных частях, словно по мановению руки. Крики жителей города были такой силы, что донеслись даже до поля боя. Воины ужаснулись картине, представшей перед глазами, а кто-то и вовсе начал молиться Богам. Семирамида тем временем отправилась навестить ту, что стеной стояла между ней и Араи.

ℵ ℵ ℵ

Нуарт, абсолютно обессиленная, смотрела в пустоту, не слыша ничего, что происходит вокруг – ни криков, ни ужаса, ни даже запаха огня. Она была оглушена собственной болью, что разорвала ее душу на несколько частей. Она не понимала, за что им все это, ведь они не желали никому зла, жили учтиво, уважая каждого, а самое главное любили друг друга. Прохладный ветер гладил ее по лицу, унося ее мысли, пока слезы градом стекали по ее щекам. Сидя на балконе, куда она вопреки просьбам слуг, вышла одна, она вспоминала все то, что было за эти годы. Его нежность, его любовь и заботу. Вспомнив, как он поцеловал ее впервые, она вдруг почувствовала, как горькое осознание реальности опускается в ее разум – ведь она больше не ощутит его прикосновений, больше не услышит его голос, больше не посмотрит в его ясные, как Солнце, глаза.

– Боги, свет погас, – взвыла она, подняв голову к небу, – За что? Мой Араи, моя Любовь…

Она не верила рассказам Семирамиды, о том, что ее Царь предал свое Государство и свою Царицу. Она знала наверняка, что это ложь. Если Семирамида объявила такое, значит Араи уже нет.

Агония поглотила ее сердце, она не понимала, что сделать, чтобы унять удушающую боль, ей хотелось забыться, а еще лучше уйти вместе с Араи, зачем теперь ей нужен этот пустой мир? Потому, пошатываясь, она с трудом встала со своего места и, подойдя к краю балкона, посмотрела вниз, оценивая высоту.

За ее спиной вдруг появилась Семирамида, но Нуарт этого даже не услышала, ее мысли слишком были заняты болью.

– Где он?! – раздался позади нее разъяренный голос, отчего Нуарт вздрогнула. Она узнала ту, что к ней обратилась, размышляя, как она прошла мимо слуг, но в одночасье поняла и еще кое-что:

«Мой Царь, неужели ты жив?» – с этими мыслями она повернулась к Семирамиде. Несколько секунд она смотрела на нее, пытаясь связать себя с реальностью.

– Отвечай!

– А, разве не с тобой? – с ухмылкой произнесла она.

– Хватит язвить! – она сделала пару шагов в ее сторону. – Скажи, где он?! Куда мог уйти? – закричала Семирамида, ослепленная гневом.

– Тебе виднее…

Семирамида медленно дошла до Нуарт, осматривая ее с ног до головы.

– Да? Ну, тогда раз он не достанется мне, то, значит, и не тебе! – с этими словами она резко вонзила ей кинжал в живот по самую рукоять и почувствовала мощный импульс, от которого она отдернула руку, словно обожглась. Нуарт застыла от острой боли, сковавшей ей тело. Семирамида в ужасе смотрела на Нуарт, переводя взгляд на ее живот, затем на кинжал, а после и вовсе на свои руки. В эту секунду она будто очнулась, пелена гнева и ревности сошла в одночасье, – Qillatu17… Bûru18…, – от услышанного Нуарт удивленно посмотрела на нее и потом на живот, слезы вновь потекли из ее глаз.

– Наш малыш… Араи…, – она пошатнулась, опершись рукой на каменную колонну. Семирамида, замерев, наблюдала, как угасает Нуарт, скользя по колонне вниз и постепенно теряя сознание. Когда она полностью опустилась на пол, последний выдох покинул ее тело.

ℵ ℵ ℵ

Перенеся тело Араи в пещеру, о местонахождении которой никто не знал, Даханавар отошел в сторону и наблюдал за тем, как проходило обращение. Он всматривался в его тело, ожидая пробуждения. Но основной процесс обращения запустился лишь пару часов. Уж слишком силен был яд. Даханавар увидел, как наконец черная дымка, словно воронка, начала окутывать тело Араи с ног до головы, медленно поднимаясь вдоль тела, и понял, что человек в нем умирает.

Перед глазами Араи мелькали различные образы детства, юности и взрослой жизни. Чем больше он становился вампиром, тем больше он видел моменты последних лет, в которых была Нуарт, их семья, их любовь. И спустя пару часов он вдруг открыл глаза, задыхаясь и произнося имя своей Царицы. Он пытался понять где он, и как он там оказался. Странные ощущения блуждали по его телу, но он даже не подозревал, что они значат, не подозревал, кто он теперь. Однако, сейчас это волновало его меньше всего. Он хотел увидеть Нуарт.

Араи с трудом поднялся из-за слабости во всем теле, и увидел Даханавара. Ему показалось, что он его знает, хоть и видел впервые. Не заостряя на нем внимания, он попытался сделать несколько шагов в сторону выхода, но, шатаясь, еле успевал ухватиться за каменистые выступы. Даханавар подошел к нему и попытался остановить, нельзя было давать ему видеть то, что за пределами пещеры:

– Араи, подожди, ты слишком слаб, твое обращение еще не закончилось.

– Отойди! – резко ответил он, кашляя и пытаясь пройти.

– Да, куда ты идешь? Тебе нужно поесть!

– Оставь меня, я сказал! – крикнул он, отталкивая его в сторону. Он абсолютно не обратил внимания на его слова.

Переведя дыхание, он все же выбрался из пещеры и увидел то, что не пожелал бы увидеть ни одному врагу. Весь город пылал огнем, в том числе и Царский дворец. Несмотря на глубокую ночь, из-за огня небо было светлое, как днем. Араи, не веря своим глазам, обошел все взглядом – горела его жизнь и все, что он так любил, все, чем так дорожил. Слезы подступили к глазам… Даханавар молча встал рядом, облокотившись на камни. Ему тяжело было на это смотреть – и на город, и на Араи.

Царь был решительно настроен найти Нуарт, поэтому, простояв так всего несколько секунд, он пошел дальше. Он все еще пошатывался, ведь головокружение не отступало, но с каждым шагом ему становилось все легче и легче, а тело все больше ему подчинялось. При всем при этом, он даже не подозревал, что оно мертво и, что уже ничего не будет как прежде.

Дойдя до дворца, он вдали увидел слуг. Трое человек стояли у погребального костра. Он не мог понять почему стоят именно те слуги, которые всегда были либо возле него, либо возле своей Царицы. Где же сама Нуарт? Он искал ее глазами и странным образом чувствовал ее присутствие, но не видел.

Слуги, завидев его издалека и узнав, поклонились ему. Он внимательно оглядел их и увидел в их душах и глазах скорбь. Погребальный костер давно догорел, но слуги до сих пор стояли рядом. И только подойдя к ним и услышав их мысли, он окончательно осознал, что случилось непоправимое. Он с ужасом смотрел то на слуг, то на груду пепла. Его глаза запеленали слезы, он не понимал, как такое может быть. Как его Нуарт могла обратиться в прах? С ним ли это происходит? Он посмотрел на поверенного вопрошающе:

– Мой Царь, – со слезами начал слуга, – Мы… Мы не успели, – прерывисто произнес он, – Нечто, убившее нашу Царицу, появилось из ниоткуда и исчезло в никуда.

Араи молчал.

Его оглушила тишина.

Вдруг весь шум, который издавал город – исчез.

Он не слышал ничего.

Стенания оборвались.

Слова слуги он прочел по губам, но не услышал. Его сердце билось с такой силой, что казалось земля под его ногами сотрясается. Он будто был во сне, ведь все было слишком зыбким и ненастоящим.

Араи подошел к костру на очень близкое расстояние и протянул руку, коснувшись пепла. Боль резко свела ему душу, не давая вздохнуть. Реальность ослепила его. Что это? Боги решили поиздеваться? Он пошатнулся и упал на колени, слезы полились из глаз рекой. Он увидел образы, которые свели его с ума. Видел то, что видела его Нуарт. Семирамида… С такой легкостью вонзила кинжал… Он ощутил ту же боль, что и она пока умирала.

– Моя Нуарт…, – он начал говорить сам с собой, качаясь как обезумевший, – Меня не было рядом… Прости меня, Im Aregak, я не уберег тебя…, – он вдруг начал напевать их мелодию себе под нос то очень тихо, то чуть громче, не замечая никого и ничего. Слугам больно было видеть своего Царя таким, больно было осознавать, что их Царицы больше нет, ведь это значило, что жизнь больше не будет прежней – полной любви и счастья. Пребывая в таком состоянии продолжительное время, он вдруг сказал в пустоту, а может быть даже Богам, – Моя Царица… Она хотела подарить мне сына, но этот злой дух забрал ее у меня… Забрал сразу две души, забрал у меня все…, – он задыхался. Все вокруг потеряло свое значение. Зачем он вообще остался жив?

Рука Даханавара резко упала на плечо Араи, ведь та же агония съедала и его изнутри. Он не представлял, как унять его боль, как помочь… Как хоть немного облегчить его состояние…

Но вдруг… Его сердце, замедлившись, глухо ударило последние три раза, словно отмеряя время и отдавая дань прошлой жизни.

Удар…

Удар…

Удар…

Как только в ушах раздался последний стук, он ощутил, как холод начал окутывать его ум и сердце, как к боли начала подступать адская ярость. Слезы на его лице высохли в одночасье, будто их никогда не было, а глаза блеснули дьявольским огнем…

Все…

Обращение завершилось.

– Я найду тебя, где бы ты ни была… В какой тени бы ни пряталась…

 ‡                                                ‡

Очнувшись, словно от видения наяву, Дэвид обнаружил, что все это время стоял в оцепенении, смотря, как Версавия сажает Бресеиду за стол. Ему казалось, что прошла вечность. Чувства прошлого сдавили ему грудь. Даханавар подошел к нему, видя его мысли.

– Теперь это можно назвать страшным сном и забыть, – тихо сказал он, смотря в том же направлении, так как только что он точно также окунулся в прошлое вместе с Новоизбранным Царем.

– Да, сон длинною в тысячелетия.

– Иди к ней, – он посмотрел на сына, понимая, что сейчас его не волнуют все эти Церемониальные этапы и, что тот захочет их сократить. Дэвид улыбнулся и повернулся к нему, зная, что его слова обрадуют Даханавара.

– Сейчас, только закончим тут с официальной частью.

И он оказался прав, Даханавара действительно обрадовали эти слова. Ведь даже тон, с которым Дэвид их произнес, свидетельствовал о том, что он все-таки будет править счастливо, без чувства пустоты внутри и вокруг.

Сев за стол, Бресеида остановила герцогиню, которая собиралась сесть на свое место за соседним столом:

– Версавия, – герцогиня наклонилась к ней, чтобы ее вопрос был слышен только ей, – А сколько действует этот отвар?

– То есть? – нахмурилась она. – Он всего лишь снимает тот испуг и стресс, который ты испытала, но это вовсе не значит, что новые эмоции он тоже берет под контроль, – сказала она, понимая природу вопроса, ведь слышала ее мысли до этого. – Теперь я должна сесть там, – она показала рукой, – Не вставай со своего места, пока Царь тебя не попросит, – Бресеида опустила голову, – И не волнуйся, никто, кроме него, сюда не подойдет. К тому же я рядом, – с этими словами она подошла к своему столу, к которому также уже подошел Джаред. Бресеида заметила, как нежно они посмотрели друг на друга, словно глазами признаваясь в любви. Сама того не осознавая, она слегка улыбнулась этому, а после из-за ликующих вампиров перевела взгляд туда, где стоял Дэвид. И вновь растворилась. Они в один голос торжественно скандировали, вставая постепенно со своих мест и хлопая: «Да, здравствует, Новый Shendet19! Да, здравствует, Новый Shendet». Барабанщики же создавали им для этого особый ритм, который величественно возвещал о явлении Новоизбранного Царя.  Боясь упустить детали, она наблюдала внимательно за всем происходящим. Увидела, как Дэвид, сопровождаемый этим гомоном, забрал свой перстень у Даханавара и подошел к Молеху, чтобы тот его мог благословить на мирное Царствование. Как вынесли тело мертвого оборотня, который, как казалось Бресеиде, обычный человек, ведь она не знала, среди каких существ находилась. Даже не подозревала. Увидела, как к Дэвиду начали подходить люди в абсолютно специфичных одеждах, которые отдаленно, но все же напоминали разные исторические эпохи. Они делали поклон, проявляя почтение, и только после этого поздравляли Новоизбранного Царя, преподнося дары. Каждый хотел поздравить лично. При этом она заметила интересную особенность – каждый говорил на своем языке или диалекте, но, несмотря на это, Дэвид понимал их и отвечал им соответствующе. Бресеида не могла разобрать слов, потому подумала, что она наверняка за границей.

Увидела также, как в какой-то момент, заметив, что второго оборотня хотят бросить в темницу, на удивление всех Дэвид неожиданно сказал:

– Его отпустить!

– Ваше Величество, – обратился к нему слуга, – Но, это же зверь…

Дэвид кинул на него строгий взгляд, из-за чего Бресеида машинально подалась немного вперед, чтобы услышать, что скажет Царь, не понимая при этом, почему того молодого человека назвали «зверем». Она заметила шок присутствующих, и оттого ей было еще интереснее увидеть, что будет дальше.

– Я что, не ясно выразился? – сказал Дэвид громко и строго, пронзая взглядом слугу. Немного подождав, он продолжил, – Он должен дойти до своего Трайба целым и невредимым… И, если, – он посмотрел на второго слугу, который стоял у клетки, – Я узнаю, что кто-то из вас меня ослушался…

– Ваше Величество, простите! – быстро поклонился слуга, – Я не хотел Вам перечить, лишь уточнить, – он поднял виноватые глаза на Дэвида. Царь махнул рукой, давая понять, что тому пора исчезнуть и посмотрел на оборотня, которого выпускали из клетки. Тот безотрывно смотрел Дэвиду в глаза, испытывая бурю эмоций, но прежде всего шок. У него было столько же вопросов, сколько и у Царя. Почему они не убили друг друга? Что остановило? Почему он его отпускает? Но, что больше всего вызвало удивление всех, кто находился в Тронном зале, так это то, что прежде, чем уйти, оборотень резко остановился:

– Shendet, – вдруг произнес юноша, – Ваше благородство не знает границ, и я очень надеюсь, что мои слова не вызовут гнева или негодования, но я просто обязан попытаться получить дозволение, – Дэвид молчал, равно как и весь зал. Помедлив немного, оборотень продолжил, – Прошу позвольте мне забрать тело моего соратника, чтобы провести погребальный обряд по всем законам, – сказав это, оборотень опустил глаза в ожидании решения Царя. Дэвиду понадобилось меньше двух секунд, чтобы озвучить справедливое решение, хоть оно и показалось таковым не всем присутствующим.

– Разумеется, – он кивнул, а затем обратил свой взор на того слугу, который стоял неподалеку от него, давая понять, что это приказ. Оборотень, подняв глаза на Дэвида, медленно сделал поклон, отдавая дань почета своему спасителю, что, в свою очередь, вызвало еле заметную теплую улыбку на лице Царя, который тоже поклонился ему в ответ. В зале послышались удивленные возгласы. Даханавар, который успел к этому моменту расположиться за своим столом, был поражен обстоятельствами. Он знал, что сын будет справедлив, но, что таким будет его первое решение и отданный приказ – не ожидал. И тем более неожиданностью было почтение оборотня. Он также мог убить Дэвида, ему дважды представился такой шанс, но в тот момент он даже не сдвинулся с места. И вот теперь, уходя, он делает поклон, демонстрируя, что признает в нем Царя вампиров. Немыслимо…

Бресеида с интересом наблюдала за происходящим, видя какой резонанс вызвали действия Дэвида. И тот факт, что его больше волновала правильность и справедливость собственного решения, чем то, что скажут другие, восхищал ее. Она продолжала рассматривать его, вслушиваться в его голос. Он действительно был хорош собой. Высокий, статный, с длинными светлыми волосами и, как она успела заметить, с зелено-карими глазами. Но она не могла выкинуть из памяти и то, что ее назвали его наложницей. В ее голове мелькали мысли, которые должны были подсказать, что делать в случае, если у нее снова не будет выбора.