Самоосознание. Рассказы

Этой ночью я спал только урывками. Перед этим навел порядок в комнате, где ремонт уже завершили, вымыл до блеска посуду, ванну и унитаз. Потом поубирал всякие принадлежности для ремонта в другую комнату, принял душ и лег в постель. Ни одной цельной мысли не приходило мне в голову. Я словно плавал в каком-то озере, где били донные холодные ключи. По моему телу то и дело пробегал озноб. Я ждал весточки от Алисы. Она написала в 6 утра, сообщила номер рейса и время. Ее самолет прилетал в 10, поэтому я собрался и поехал в Пулково, потому что дома не находил себе места. В пути я думал и прикидывал, как произойдет наша встреча. Ведь наверняка за Алисой приедут родители, а может быть и подруги.

Измучив себя всякими домыслами, я едва стоял на ногах в зоне прилета. А когда она вышла, мне показалось, что все вокруг померкло, я видел только ее одну.

– Пойдем, пойдем, – увлекла она меня за собой, взяв за руку. Мы отошли в сторону и тогда она сказала:

– Родители не знают, что я прилетела. Они ждут меня только завтра. Но я не хочу, чтобы тренер меня увидел, он летел со мной одним рейсом. Его жена и сын встречают. Он удивится, что я пропала, но теперь это уже не имеет значения.

– Почему? – спросил я, находясь в ступоре.

– Потому что я решила уйти из спорта.

После этого она встала на цыпочки и поцеловала меня.

– Алиса… – только и смог я произнести, ноги меня не держали. Я обнял ее и сдавил что было сил.

– Игорь, пойдем скорее, получим мой багаж и побыстрее уедем куда-нибудь. Я не хочу ничего ему объяснять.

– Да-да, конечно.

Она надела медицинскую маску и накинула капюшон от ветровки:

– Так меня вряд ли кто узнает. Теперь для меня есть только ты.

Получал ее багаж я, она помчалась на парковку в мой фольксваген. И только там я смог наконец-то ее поцеловать. Мне казалось, что земля уходит у меня из-под ног, все кружилось и уплывало. Я не знал, как мне вести машину в таком состоянии, но Алиса сама села за руль.

– У тебя есть права? – спросил я. Она поцеловала меня и сказала:

– Посиди спокойно, закрой глаза и ни о чем не переживай.

– Плюшечка, – прошептал я.

***9

– Как тебе наше гнездышко? – спросил я, когда привел Алису в свою новую квартиру. Плюшечка осмотрелась, но потом вернулась ко мне и сказала:

– Твое спальное место рассчитано только на одного.

Я почесал репу и полез в кладовую, где отец оставил еще два футона, чтобы ночевать во время ремонта. Там же в большой холщовой сумке лежали комплекты стиранного постельного белья.

– Ничего, что б\у? – спросил я.

Алиса засмеялась и закружилась по комнате.

– Ты рассказывал кому-нибудь о нас? – спросила она.

– Только Максу. Он мой лучший друг с начальной школы.

– И что ты ему сказал?

– Вкратце почти все. И конечно, он посчитал меня сумасшедшим. Но ведь мы выдержали и проверили наши чувства?

Она села и закрыла лицо руками. Я присел перед ней на корточки:

– Что такое?

– Я так боялась, что ты забудешь меня. Сто раз хотела позвонить или написать. Но ты молчал, поэтому я держалась. Ведь тебе было намного труднее меня.

– А почему все-таки верила мне?

– Когда совсем невмоготу становилось, закрывала глаза и вспоминала твои поцелуи. Понимаешь… до этого я никогда ничего подобного не чувствовала ни к кому. Меня не раз целовали, и встречалась я с тремя парнями. Но все это рухнуло в один момент, потому что тебя первого я захотела сама поцеловать. До этого я только молча принимала поцелуи от других. Я ведь даже папу, маму и бабушку никогда сама не целовала. А тем более парней.

– Почему?

– Понимаешь, поцелуи мне всегда казались нарушением моего личного пространства. Вкус чужих губ, даже родителей… мне никогда не нравился. У меня слишком обостренное обоняние. Если бы ты был курильщиком… не знаю, я наверно, так же не смогла бы… Но мне очень нравится твой запах и вкус твоих губ.

– А знаешь, как я тебя для себя называю? Плюшечка.

Я рассказал ей про плюшки с изюмом, которые очень полюбил в первом классе.

Алиса засмеялась и обняла меня:

– Плюшка – это же что-то пышное, так толстушек обычно называют.

– Для меня это что-то самое вкусное и желанное, – ответил я.

Ночью, обнимая ее, я спросил:

– Завтра ты уйдешь?

– Мне нужно пообщаться с родителями.

– Алиса, давай поженимся. Эту квартиру я сразу запланировал для нас. Не смогу я теперь без тебя, совсем не смогу. Больше четырех месяцев держал себя, как в кандалах. Я никого не любил до тебя.

– Но ты ведь встречался с кем-то?

– Встречался и расставался. Но… даже не знал… У меня мозги сразу отключились, как только встретил тебя. Поэтому и в Витязево помчался как оглашенный, ни о чем не думая.

– А что скажут твои родители?

– Мне все равно. Для меня есть только ты.

– Хорошо, поедем к моим вместе. Сможешь? Ты ведь работаешь?

– Смогу. Отпрошусь для такого случая.

– Мне еще с тренером нужно будет все решить. Он ведь ничего не знает, радуется нашим медалям. А то, что я уже почти весь сентябрь лекции не слушала, об этом он даже не задумывался.

– Лекции?

– Я учусь заочно. Но хочу перевестись на дневное отделение. Вряд ли заочно я смогу стать хорошим юристом. Ты не против?

– Я только за! Спорт… я конечно был восхищен, но у меня с первого момента, как я увидел вашу игру, не переставая сердце стало болеть.

– Почему?!

– Как бы объяснить… Ты так прекрасна, до слёз, до сумасшествия. А я наверно все-таки жуткий собственник и делить тебя с кем-то, с толпой алчных самцов, выше моих сил. Поэтому я смог посмотреть на все это только раз.

– Мне никто кроме тебя не нужен, – сказала Алиса и прижалась ко мне.

– Но ты наверняка нужна очень многим.

– Да, ты прав. Тренеру постоянно приходилось разруливать всякие инциденты и возвращать букеты и подарки от моих поклонников. Сама я никого из них не видела вблизи, он ограждал нас с Катюхой от любых притязаний. Особенно доставал нас один продюсер, но и его Филипп сумел отшить.

– Филипп?

– Да, так зовут моего тренера.

– А он… не поглядывал на тебя?

– Он верный семьянин, обожает жену и сына. Он ввел у нас жесткую дисциплину, и только это спасало нас от различных неадекватных любителей.

– Получается, я должен не ревновать тебя к нему, а быть благодарным твоему тренеру. Хотя все равно ревную. Ведь он каждый божий день мог наслаждаться твоим близким присутствием.

– Он ни разу нас с Катюхой даже просто за плечи не обнял. Его жена нас бы в порошок стерла.

***10

После знакомства с теми и другими родителями мы с Алисой теперь жили вместе. Приобрели двуспальную кровать, я оборудовал рабочие места для себя и для Плюшечки, потому что ей почти сразу пришлось наверстывать пропущенные лекции, и она сидела перед ноутбуком по два-три часа за их просмотром. А я теперь садился за свой ноут редко, потому что уставал от компьютера на работе. На удивление я почти сразу привык к совместной с Алисой жизни, хотя после универа даже с родителями не мог ужиться. Но Плюшечка умела ладить со всеми. Она очень быстро расположила к себе мою мать, поэтому никаких трений между ними не возникало с самого начала. А мой отец говорил мне наедине, что опасно любить такую красивую девушку, слишком много желающих начнет постоянно виться рядом. Но ему нравилось то, что Алиса одевалась очень демократично, не использовала яркую косметику, а волосы по-прежнему прятала под сеткой. Только иногда, когда мы гуляли, она распускала их. И тогда я не мог удержаться, чтобы не фотографировать ее на каждом углу и чтобы не целовать после этого. К ее голосу с едва заметной хрипотцой мои родители быстро привыкли. Это поначалу моя мать удивлялась и даже спросила меня, нет ли у Алисы проблем с горлом и не простужена ли она.

Мы готовились к свадьбе, встречались с друзьями, гуляли по городу и покупали приятные мелочи для быта. Ей так нравилось намного больше, чем сидеть дома и заказывать покупки через интернет. Теперь у нас под окнами стояло сразу две машины – мой фольксваген и Алисина мазда. Водила Алиса уверенно, поэтому переживал я только вначале. Она часто ездила в универ на консультации, потому что подала заявление на перевод в дневное отделение и теперь готовилась к обязательному для этого экзамену.

Все отмечали, что я сильно изменился. И это являлось чистейшей правдой, потому что никогда еще я не чувствовал себя таким счастливым. Я не мог скрыть этого, хотя и старался не улыбаться 24 часа в сутки, но, обнимая свою Плюшечку, улыбался даже во сне. Алиса показала мне свою миниатюрную татушку на плече, которую сделала после нашей встречи в Витязево. Выбрала она для этого золотистый горгонейон со своим собственным стилизованным портретом. Получилось очень натуралистично. Фотохудожник придал ее лицу строгое мистическое выражение, а ее светлые локоны расположил вокруг головы подобно лучам солнца или языкам пламени. На вопрос, зачем она сделала это тату, Алиса смутилась, но ответила:

– Чтобы приворожить тебя и защитить от всякого зла.

– У тебя это полностью получилось. Но неужели ты боялась, что я могу от тебя отказаться?

– Да, я очень боялась тебя потерять. Думала о тебе даже во время игры, злилась, что ты не звонишь мне и не пишешь, и удары мои становились точнее и мощнее. Филипп удивлялся и нахваливал меня. Знал бы он, что все это только ради тебя. Но именно после тату мое решение оставить спорт окончательно созрело.

Когда мы расписывались, у меня от волнения дрожали руки, а Алиса заплакала, но тут же сказала, что это от счастья. Сейчас мы вспоминаем это с улыбкой, но тогда нам обоим было не до шуток, мы словно проходили какое-то труднейшее испытание. Горнило – так его назвала Алиса. Сейчас я пониманию, что точнее и не сказать, она чувствовала это всем своим существом и до сих пор считает, что только тату-горгонейон поспособствовал нашему соединению в конечном итоге. А я просто без памяти люблю ее с первой минуты, без разницы – вместе с горгонейоном или без него.

***

3. Медвежья лапа

Несмотря на принятие христианства на Руси в конце X века, многие языческие традиции жили и живут до сих пор. Рядом с православным крестом восточные славяне по-прежнему носят старо-славянские амулеты и обереги. Такая вот синкретическая религия, так называемое народное православие. Только в конце XVII века Петр I своим указом повелел считать 1-е января 7208 лета от Сотворения мира 1-м января 1700 года и праздновать в этот день Новый год. Так на Руси началось новое летоисчисление от Рождества Христова. По-новому стало исчисляться и время.

Старые часы, стоявшие на Спасской башне Московского кремля в начале 17-го века, были совсем не такими, какими мы привыкли их видеть сегодня. Они имели два круга – один зодиакальный, другой часовой. Циферблат часового круга имел 17 делений, стрелок часов как сейчас не было, вместо них вращался сам циферблат и подводил одну из букв-цифр к неподвижной стрелке. Количество дневных и ночных часов в сутках колебалось от 7 до 17 в зависимости от времени года. При Петре I количество часов в сутках стало неизменным и с тех пор составляет 24 часа.

***1

Азалия была повёрнута на древнеславянской культуре, истории и обычаях. Она часами просиживала в читальных залах в новом здании Российской национальной библиотеки на Московском проспекте, хотя получила экономическое образование и к вопросам культурологии и истории не имела никакого отношения. Муж посмеивался над ней, но не возражал, тем более что ее увлечение обострилось в период второй беременности, а здание библиотеки находилось в шаговой доступности от их дома.

Родила она сына и настояла на том, чтобы назвать его Филатом. Старшая дочь относилась к матери иронически, но бороться с ней не хотела. Имя Филат казалось ей архаичным, однако в наше время это стало модным. Поэтому 15-летняя Мила, в конце концов, приняла его. Потому что новорожденный братик выглядел эдаким боровичком с серьезно сведёнными бровками и презрительно надутыми губами. И весил по-богатырски – почти 5 кг, при том, что был крепеньким, а не пухлым. Мила с трудом поднимала его, чтобы передать матери, потому что отличалась хрупкостью и изяществом. А когда он первый раз потребовал материнского молока, Мила чуть в обморок не упала, таким густым и низким оказался голос этого бутуза. В палату к Азалии заглядывали другие роженицы и просили разрешения взглянуть на чудо-мальчика. Уже через три дня он смотрел на все вокруг своими чёрными глазищами, сердито насупившись и вполне осознанно. При этом как бы боксировал своими сильными ручонками, сжатыми в кулачки, а ногами делал выпады впору любому кикбоксеру. Такая младенческая брутальность приводила женщин в неописуемый восторг. Филат стал почти знаменитостью, хотя Азалия не давала согласия на его фото. Тогда еще не существовало Одноклассников и Вконтакте, но Мила прилично заработала на том, что за определенную плату разрешала фотографировать братца, пока Азалия спала.

Филат рос очень крепким, хотя врачи говорили, что большой вес при рождении не гарантирует повышенной маскулинности. Однако уже к 18 годам Филат выглядел как матерый спецназовец. Он поступил в ВАМТО им. Хрулёва и окончил его с отличными результатами, после чего стал работать на одном из предприятий военпрома.

Мать беспокоилась лишь о том, что Филат совершенно не умел общаться с девушками и вообще избегал их. На различные мероприятия типа годовщин, юбилеев, свадеб и т. п. он всегда ходил в сопровождении сестры, которая к своим сорока годам успела дважды побывать замужем и снова находилась в поиске. Именно она опекала брата во всем, что касалось общения со слабым полом. Но с Филатом в этом вопросе даже она не справлялась. Все ее попытки познакомить его с очередной девушкой шли прахом, поскольку он молчал и тупо как телок смотрел на претендентку исподлобья. И конечно девушки после такого знакомства исчезали из его поля зрения. Ни одна из них не рискнула назначить ему встречу наедине, без присутствия его сестры. Хотя внешне он привлекал женщин – молодой, высокий, сильный, черноглазый. Молчал с девушками при знакомстве Филат вовсе не от смущения, а потому, что ни одна из них так и не привлекла его. И каждая новая девушка сразу понимала, что не понравилась ему, он не умел притворяться.

Мила каждый раз успокаивала его:

– Такого красавчика-брутала как ты еще поискать, так что правильно делаешь. Нечего бросаться на каждую, ищи ту, которая по-настоящему тебя зацепит.

Однако Филат сам никого не искал и полностью полагался на сестру. Да и как искать? Он много работал исключительно в мужском коллективе и не посещал ни молодежных тусовок, ни клубов, ни выставок с музеями. Даже в кинотеатры и рестораны ходил только с Милой.

Отец был постоянно занят в министерстве, но, когда общался с дочерью и сыном дома, не считал, что стоит беспокоиться.

– Филат еще возьмет своё, – говорил отец, – Он молод, силён и энергичен, значит, тестостерон работает у него в полную силу. А сопротивляться природе еще никто в этом мире не смог.

После окончания Филатом Академии мать подарила ему оберег в виде стилизованной медвежьей лапы.

– Это печать Велеса, – сказала Азалия сыну, – Совсем небольшой амулет, его никто не увидит у тебя на шее. Но он защит твою мужскую силу и убережет от бед. Пожалуйста, Филат, для меня и моего спокойствия. Прошу, носи его. Носят же люди крестики, и военные, в том числе. Ты не на службе и вполне можешь.

– Хорошо, мама, – ответил Филат, который всегда был примерным сыном и очень любил свою мать-фантазёрку. И, конечно, он с детства знал ее увлечение, потому что она часто рассказывала ему легенды о Велесе и Перуне, давала читать всякие книги о славянской культуре и древней Руси. Он читал их в угоду ей, а сам, когда она уходила и оставляла его в комнате одного, доставал настоящую мужскую литературу и увлеченно штудировал историю ВОВ, а так же жизнеописания выдающихся русских полководцев. Подростком он пересмотрел все фильмы военной тематики, которые нашел, и библиотека его была соответствующей. Это в Академии он пристрастился и к другой литературе, стал смотреть артхаусное кино и с подачи сестры читать интеллектуальную прозу. Преподаватели в Академии считали его весьма начитанным и многосторонним курсантом. Единственное, что он стеснялся делать, так это читать стихи вслух, даже патриотические, не говоря уж о поэзии великих авторов российских и зарубежных. Его отвращал любой пафос. Он читал их только про себя, любил Роберта Бернса, Бодлера, Уитмена, читал в оригинале Одена и превозносил его. Мать удивлялась его выбору, но не встревала, поскольку Мила окончила филологический факультет, во всем поддерживала брата и способствовала его разностороннему культурному развитию.

***2

Мила, побывав замужем дважды, сейчас искала нового мужа, потому что хотела родить. Да, в сорок лет такое уже поздновато, но она все же надеялась. Мать ведь тоже родила Филата почти в 45. Поэтому Мила проявляла активность в поисках подходящего мужчины. Ее знакомили с претендентами подруги, она встречалась с мужчинами через службу знакомств, а так же использовала и онлайн сервисы для предварительного общения. И, конечно, во всем этом имелось множество вопросов, подлежавших решению перед тем, как начать встречаться с кем-то. Начиная с внешности и устроенности в жизни и заканчивая желанием иметь детей. Легко было промахнуться, обмануться, обмишуриться, поэтому Мила соблюдала осторожность и бдительность. Так она познакомилась с одним кандидатом наук. Ей помог отец тем, что проверил всю подноготную потенциального жениха. Оказалось, что Дмитрий порядочный и скромный мужчина, и при этом хорошо зарабатывает в институте в качестве преподавателя. Особо характеризующим его обстоятельством являлось то, что после гибели в автокатастрофе родителей он опекал свою младшую сестру с 10 лет. Это значило, что он умеет обращаться с детьми, умеет любить, а так же не бабник и не выпивоха. Напротив, мнения о нем знакомых людей были самые благоприятные. Все в один голос подтверждали его порядочность.

Мила несколько раз встретилась с Дмитрием, и они понравились друг другу. Она впервые за долгое время чувствовала себя на подъеме. Они стали встречаться почти ежедневно. Дмитрий так же был вдохновлен и признавался, что скучает по ней, когда они расстаются. Он вел себя искренне, как подросток, чувствовалось, что он не испорчен и совершенно не искушен в любовных делах. Это полностью подкупило Милу. Он познакомил ее с сестрой, которой исполнилось 20 лет, и которая приняла ее поначалу настороженно. Однако после нескольких совместных чаепитий у них дома Мила понравилась ей прямотой и отсутствием жеманности. Они много говорили о литературе и музыке.

Более всего удивляло Милу то, что Дмитрий, оставшись с 10-летней сестрой на руках, полностью посвятил себя ей. Именно поэтому 30-тилетний молодой мужчина перестал встречаться с женщинами и искать себе кого-то, хотя находился на пике мужских желаний, которые он загнал в подпол своего сознания. Ведь сестренка очень долгое время находилась в подавленном состоянии, не могла полноценно учиться, общаться с людьми, избегала одноклассников, постоянно рыдала и только с ним рядом успокаивалась. Первое время она даже от еды отказывалась, и он кормил ее с ложки. Девочку звали Майя. Голубоглазая, невысокого роста, чрезвычайно подвижная, выглядела она юной и беспечной. Дмитрий очень городился тем, что смог за эти годы научить ее радоваться жизни.

По образованию Дмитрий был историком и защитил кандидатскую по теме «Становление древнерусской государственности: социально-политические и этнокультурные трансформации общества». Узнав об этом, Азалия прониклась к избраннику дочери особым уважением, граничащим с подобострастием, потому что теперь могла получать от него ответы по любым вопросам, связанным с древне-славянской культурой.

После подачи заявления в загс Мила наконец-то смогла познакомить Дмитрия со своим братом. Все потому, что Филат был последнее время очень занят на работе и уезжал в командировку. Дмитрий пригласил Милу с братом к себе домой, чтобы представить Филату свою сестру. Все прошло очень хорошо, Филат вел себя прилично и скромно, как и полагалось бывшему десантнику и работнику военного ведомства. Над его внешним видом она поработала особо, чтобы этот паршивец не пришел в гости тупо в камуфляже, который являлся для него чуть ли не повседневной одеждой из-за работы. Но уже во время их недолгого чаепития Мила сразу заметила то, как смутился ее брат. Такое с ним случалось лишь в подростковом возрасте. Он сидел, опустив глаза, для приличия отпивал понемногу чай, но она видела, как он несколько раз под столом вытер руки салфеткой. От волнения у него раньше потели ладони. Мать даже водила его к психологу, ведь он стыдился этого порока, ибо хотел стать военным. Потом это прошло, Мила даже забыла об этом, поскольку Филат стал взрослым и уверенным в себе парнем.

Когда они возвращались домой, она спросила:

– Что с тобой, Фил?

– Странное имя у его сестры, – ответил он, выруливая, чтобы обогнать в этот момент другую машину.

– Она понравилась тебе? – посмотрела на него сестра.

– Они оба на вид очень приятные люди. Твой Дмитрий далеко не глуп.

– Я о его сестре тебя спрашиваю.

– Трудно судить о человеке после всего часа общения.

– Ты кому хочешь лапшу навешать? Я видела, что у тебя вспотели ладони. Сто лет такого не случалось.

– Успокойся, Люсенька. Просто чай был слишком горячим, – ответил он.

***3

Прошло почти две недели, в течение которых Мила и Дмитрий подготовились к торжественной регистрации. На само мероприятие были приглашены родственники, сослуживцы и друзья, и даже две подружки Майи. Всего набралось человек пятьдесят. Мила чувствовала себя счастливой, потому что тест на беременность показал у нее две полоски. Она начала встречаться с Дмитрием всего два месяца назад, и у них получилось, а ведь раньше ни с одним из своих мужей она не могла забеременеть. Более всех волновалась Азалия – сразу за обоих, за дочь и за будущего зятя, который был во многом неловок и стеснителен. Ничего, ничего, думала она, ребенка ведь уже смог заделать, значит, все у них нормально между собой. Да и дочка вон как светится. Правда, Азалия не знала, как вести себя с сестрой Дмитрия. Она вообще предвзято относилась к молодым девицам, которые так и крутились возле ее обожаемого Филатика. Но мать считала, что ему в 25 еще рано жениться. Поэтому она часто намекала ему, чтобы не давал никаких обещаний девушкам, с которыми он встречался. Впрочем, его пассии не задерживались надолго, Филат особо не заморачивался ни с одной из них.

На свадьбе он ощущал крайнее волнение, но Миле и Азалии было не до него. После загса приглашенные отправились на прогулочный катер, заказанный для них родителями Милы. В ресторане гостей и молодых ожидали только через три часа. Это время молодые посвятили поездке по знаковым для молодоженов местам Питера. Не забыли Поцелуев мост и даже к Чижику-пыжику заехали. За рулем сидел отец Милы и Филата, а сам Филат быстро слинял ото всех. Он никак не мог успокоить сердцебиение, и причиной снова стала сестра Дмитрия. В этот раз она все время кружилась возле брата, просто нереально, неправдоподобно красивая и юная, в нежно-розовом платье мини, открывающем ее изумительно стройные ножки. Когда он увидел ее, то минуту не мог сдвинуться с места. Слава богу, она не замечала его внимания к себе, да и его самого в упор не видела. Он едва дождался окончания регистрации и поздравлений гостей, а потом незаметно затесался между ними и уехал домой.

Он видел разных красоток, в основном с телеэкрана, но и в реале ему часто доводилось встречать очень красивых и модных девушек. Но почти все они отличались жеманностью, а также наращёнными ресницами, накаченными силиконом губами и когтеобразным маникюром, чего он на дух не переносил. Многие из этих кукол были сплошь в цветных наколках и супермодных шмотках. И красота их за версту выглядела искусственной, даже в натуральность длинных волос подобных девиц давно никто не верил. А Майя сияла юным румянцем и голубыми глазами под светлыми ресницами и такими же светлыми бровками. Она даже губы не красила.

Филат понимал, что сейчас совсем не время, но ему безумно хотелось вновь ее увидеть. Поэтому он, немного остынув, собрался и поехал к ресторану, заказанному для гостей Милы и Дмитрия. Там распоряжались подруги Милы, поэтому он сел в самый дальний угол и стал ждать.

Майя появилась раньше других, быстро переговорила с организаторами и хотела уже уйти, но Филат в момент оказался рядом с ней и сказал:

– Могу я чем-то помочь?

Она окинула его взглядом и кивнула:

– Да. Очень кстати. Идите за мной, нужно принести коробки с сюрпризами, они в микроавтобусе. Там же и музыканты. Им так же нужно помочь перенести их оборудование.

Все эти хлопоты заняли Филата, но он не выпускал Майю из поля зрения и все время оказывался рядом, выполнив очередное ее поручение. Тем временем привезли вазоны с цветами, и ему пришлось носить их и расставлять вдоль стен вокруг столиков. Майя тоже занималась этим.