Вивьен, сплошное недоразумение.

– Естественно, – кивнула я, – он и спас меня от пребывания там. Кстати, не желаете ли тоже устроить турне в те земли? Очищаешься от всего мирского стремительно быстро. Что-то мне подсказывает, что вам это место пойдет на пользу.

– С удовольствием, но артрит не позволит мне проделать такое расстояние безболезненно.

– Жаль, – мой вдох был оплотом сожаления, – может взять у госпожи Аманды опиумной настойки в путь? Выпьете в Аквалоне, проснетесь у Дедвика в покоях.

Тетка вскинула на меня глаза.

– Конечно, я имела в виду, не в его личных покоях, тетушка! Не смотрите на меня так. Кстати, в молельном доме, уверена есть те, кто очень хотят отдать своих дочерей к таким богобоязненным протеже как вы. Может дать кличь в городской вестник?

– Пожалуйста, перестань нести чушь, ибо каждое слов твое наполнено ересью и ахинеей. Как ты могла вырасти такой косноязычной и безнравственной?

Я пожала плечами.

– Мне тоже интересно, как так вышло, что среди таких интеллектуально развитых и благочестивых людей, вдруг оказалась я, полная заносчивости и буйного нрава? Это все бес!

Не сдержавшись, я пугающе рассмеялась. Агнесс зашевелила губами, нездорово покосившись на меня.

– Что там интересного в молельном доме?

– Это место, полное святости, а не кондитерская с новинками, Вивьен. Кстати, забыла тебе сказать, – нотки злорадства в голосе женщины, вдруг резко стали очень ощутимыми, – Винсенту Тоталу ищут пару. Хорошо, что ты сумела выкинуть из головы этого не подходящего тебе человека.

Агнесс, мерзкая Агнесс, сумела найти мое больное место и кольнула. Я тут же напряглась. Конечно, мне это известие не понравилось, не то что тетушке.

– А кто же мне подходит? Хотелось бы услышать мнение эксперта по парам, сидящего напротив меня.

– Господин с внутренним стержнем, с характером, не терпящим ерунды. Тебе нужен супруг вдвое старше тебя, знающий толк в брачных делах и воспитании и желательно, чтящий семейные ценности и верующий.

– Такое ощущение, тетушка, что вы описали супруга для себя и этот справочник к пользованию напоминает мне главного молельщика Апостолуса.

– Как ты можешь сыпать из своего рта такую грязь?

Почувствовав, что физиономия тетки под вуалью исказилась, я ухмыльнулась.

– Потому что, вы не дали мне нормально умыться. Да и вообще, я не для того себя берегла, взращивалась знаниями и опытом, чтобы пойти под венец с каким-то стариком маразматиком.

– Тебе не выбирать.

– Отправите с дедом силой?

Но это уже не в какие ворота! Если тетка прожужжит уши Гордону такой бредятиной, то я сожгу особняк к чертовой бабушке!

– В силе нет смыла. Смысл есть в покорности.

Я закатила глаза, желая чтобы возница Дункан, уже довез нас до пункта назначения. Отосплюсь на проповеди и отдохну от речей этой женщины.

– То есть, в земли Ванн, вы не силой меня отправили? И не силой заставили заставить забыть господина Тотала?

– Тобой не руководил разум в тот момент. Лишь глупости. Решение было верным. Ты слишком глупа и мала и твой опыт никак не равен знаниям взрослых людей.

– Возможно, я что-то не понимаю, но вашим опытом была всю жизнь молитва. В этом вы безукоризненно сильны, но никак уж в выборе партнеров.

– Ты можешь говорить что хочешь, но Винсент никогда не будет с тобой. Согласия не дадут. Его качества не подходят и в нашем роду он не будет.

– Конечно, – мои эмоции лились через край, – в нашем определенный отбор, не вписывающийся в стандарты прекрасного. Явно все необычные.

– Пусть так. Давно пора принять, что красота не всем подвластна, а вот красота сердца это другое.

Из экипажа я вылетела, наполненная безумством. Будто Агнесс привезла изгонять из меня сущность из низших миров.

Это общение меня точно когда-нибудь допечет!

– О, Вивьен!

Тут же с порога материализовался главный слуга богов Апостолус, ряженый в голубую сутану, повязанную золотистым шнурком. На голове зияла лента, с изображением артефакта воды, отвлекающая взор от прически под горшок и лысины, похожей на гнездо орущей пеструшки.

– И вам доброго дня, главный молельщик, – слегка поклонившись, я уже готова была прорваться в молельный дом, но Апостолоус меня остановил.

– Дорогая Агнесс рассказывала, что ты очищала свой разум в землях Ванн, – при этих словах, мужчина поморщился, – как хорошо, что твои намерения были полны благости.

– Как видите, не до чистилась!

– Послушаю твою исповедь со смирением.

Не в силах выдавить из себя ответ, я ворвалась в молельный дом, желая усесться на лавку, но не тут-то было.

Оказалось, что в этом пространстве чистоты и веры, намечался праздник божества Сумары.

Народ столпился у алтаря, вглядываясь в символ артефакта воды, источающий мягкое свечение. Голубые кристаллы в преломлении лучей, наполняли помещение, пропитанное ладаном и лавандой.

Рядом со мной поравнялась Агнесс, скинувшая вуаль. На ее лице застыло благоговение. Женщина вся поддалась к изображению божества, которое вынесли на подставке и выставили на всеобщее обозрение. Нежный лик с улыбкой, опоясывала серебристая рама с вкраплениями бисера.

Когда Апостолус взошел на алтарь, его лицо источало трепет.

Возможно, со мной и правда что-то было не так, но когда запел хор, я начала истошно зевать. Минуты тянулись настолько медленно, что время нагло остановило свой бег.

Сначала я разглядывала каждую мелочь внутри, начиная с голубоватых стен, покрытых хрусталем, до во весь рост, стоящих световых кристаллов. От аромата благовоний, начинала ломить голова. Впору вались на пол навзничь и бейся в конвульсиях. Казалось, только тетка парила в благоговении, как и несколько человек, припершихся с утра пораньше. Тут также были дети и девушки моего возраста. С некоторыми мы переглянулись и поняли друг друга без слов.

Пошло все в самое забытое место на свете, но на исповедь не останусь! Не выдержу красноречивые кивки Апостолуса за ширмой и советы, от которых станет тошно. Ничего нового он не скажет.

Пока я уходила в мысли, мое тело изнывало от желания присесть. Заломила спина, и я стала нетерпеливо постукивать ногой, ожидая окончания как чего-то самого ожидаемого в моей жизни.

Рассмотрев хор мальчиков, старательно открывающих рты, я мысленно посылала им посылы заткнуться, но они только набирали обороты, сильнее разевая свои пасти и краснея от усердия. Я глянула на тетку, совершенно не скрывая своего истинного состояния, но та делала все, чтобы изобразить смиренную веру, хотя я чувствовала, что эта хранительница благодетеля измывается надо мной с особым усердием.

– Ну, наконец-то! – не удержалась я от громкого выпада, когда все закончилось. Некоторые взглянули на меня с осуждением, но я осталась непоколебима со своим мнением. Людям, видно было нечем заняться, как тащиться в несусветную рань и одухотворяться.

– Апостолус ждет тебя на исповеди, – напомнила Агнесс, схватив меня под локоть крепкими пальцами. А еще говорит про артрит. У нее хватка как у хищника!

– У меня дела в городе, – я стряхнула пятерню тетушки и целенаправленно направилась к выходу, – возьму повозку и доеду сама. В лавку должны были завести новые издания по плодовым. Скажите главному молельщику, что мне очень жаль, но я приберегу душещипательные истории о землях Ванн для другого раза.

– Вивьен, – грозно проорала на ухо тетка, – не смей вести себя так бескультурно.

Мы ударились друг об друга взглядом. В женщину я вперилась через вуаль и улыбнулась, еще большее ее разозлив.

– У вас скоро празднество, – я подмигнула, – ждите дарение. Давно я вас не баловала.

Наплевав на последующие слова женщины, я метнулась к месту, где стояли экипажи и заплатив вознице, уселась внутрь, тихо бесясь.

У тетки совсем поехала крыша. Стало еще хуже до моего отъезда.

Пока я тряслась по кочкам, посылая возницу в ад, меня разносило от мыслей о Винсенте. Я не забыла этого светловолосого красавца с васильковыми глазами. Если тетка сказала это, чтобы меня довести, то она попала точно в цель. Винсент был самым красивым человеком Аквалона. Бесспорно!

Возницу я попросила остановить прямо возле книжной лавки, в которую я ворвалась первой. Хозяин только открылся и внутри разносился аромат сваренной кавы. Мы бегло поздоровались друг с другом, и я со знанием дела, отправилась к стеллажам с любимыми книгами.

Обнаружив новую книгу Эдерики Нейл «Длинноволосый искуситель», я с жадностью схватила издание с полки, не скрывая восторга.

Хозяин лавки, периодически поглядывавший на меня, слегка откашлялся.

Пусть думает, что хочет!

Для вида я прошлась по другим книжным рядам и затормозила возле садоводства. «Парадокс растений», «Плодовый оазис», понравились мне по содержанию. Не став долго раздумывать, я оплатила новинки. Когда хозяин укладывал в упаковку «Длинноволосого искусителя», то одарил меня странным выражением лица с масляной улыбочкой. Я сделала вид, что намеков не понимаю.

Ощутив радость от новинки, я не планировала возвращаться домой так скоро. Пусть меня и ожидали овощи и фрукты, по которым я скучала больше всех, но минуты покоя были в прерогативе этого дня. Агнесс мне просто надоела за одно утро настолько, что хотелось бежать.

В кондитерской «У Гертруды», уже успело набиться несколько человек, желающих начать день с вкусной кавы и сладкого перекуса.

Приняв решение объесться сладостями за два месяца лишения радостей, я нетерпеливо дождавшись своего череда, заказала безе со смородиной и клюквой, пирожное «синий бархат», ежевичный эклер с вербеной и все это снабдила большой кружкой кавы с молоком.

Столик в углу манил своим уютом и прекрасным расположением. Можно было незаметно объедаться, не соблюдая манеры и поглядывать в окошко на улицу.

Легким движением руки, я вытащила из обертки новинку любимой писательницы и сокрыв ее в развороте «Парадокса растений», с жадностью вгляделась в иллюстрации. На одном из разворотов, играл мускулатурой и торсом главный герой, всматриваясь в застывшие лица читательниц, потеющих от глаз искусителя. Я жадно отхлебнула кавы и закинула в рот эклер. Пролистав еще несколько страниц, я уперлась в картинку, где этот длинноволосый смутьян ласкал плечи наполовину обнаженной гурии. Ее грудь вздымалась, соски тянулись вверх как пики молельных домов.

Раскрасневшись, я отвлеклась к безе, почувствовав надоедливое сверление на уровне моего лба, покрытого кучерявой челкой.

За соседним столом сидел пухляш, с большим стаканом медового сбитня и медленно потягивал его из трубочки.

Не удержавшись от недовольного вздоха и бурчания под нос, я перелистнула роман на страницы со здоровыми брокколи.

Почему на меня пялится человек, похожий на студень, а не какой-нибудь Винсент Тотал или, например, Длинноволосый Искуситель?

В итоге, убрав книги, я уставилась в окно, бесясь про себя, что поесть мне тоже с аппетитом не дали. Ведь стоит только обратить внимание и высказать пару фразочек, сдобренных недовольством, как любитель сбитней усядется ко мне за столик.

Осторожно допив каву, я попросила подавальщика собрать мне с собой недоеденные пирожные. Придется поесть в библиотеке дома, спокойно и без надсмотрщиков.

Уже выходя из кондитерской, я тут же притаилась за стеной, так как узрела знакомый силуэт. Легок же он на помине!

Винсент, с аккуратной стрижкой на боковой пробор, костюме тройке из светлой ткани и высоких сапогах, выглядел как модель с обложки модного вестника. Молодой человек рассмеялся белозубой улыбкой и махнув своему товарищу, поторопился вдоль по улице, в одно из заведений.

Приняв решение, проследить за ним, я вышла из места сокрытия медленной походкой и на должном расстоянии, чтобы не оказаться замеченной, поторопилась за очаровательным созданием, решившим, что не любит меня.

Конечно, это было вполне возможным, ведь из каждого угла мне говорили о посредственности и серости.

Винсент зашел в королевскую ресторацию, громыхнув колокольчиком. Я притаилась возле оконной рамы, заглядывая внутрь. Почти ничего не видела, но сосредотачивалась на его костюме. Как назло, его столик оказался у дальней стены, в одном из залов. Я только смогла рассмотреть силуэты мужских спин и понадеялась, что это рандеву не было свиданьем с какой-нибудь очаровашкой.

Ждать его выхода, не было смысла, посему я направилась в лавку семян и удобрений. Благо, она находилась в нескольких минутах пути.

Что мне нравилось в Аквалоне, это удобство и небольшие расстояния между интересующими объектами.

Господин Гард, добродушный старик, восхищенный своим видом деятельности и трясущийся над семенами, не хуже фанатика, встретил меня как родную.

– Виви, давно тебя не было видно.

Невысокий мужчина с добродушным взглядом и длинным, по самый пол фартуке, пожал мне руку как коллеге.

– Я гостила у дядьки в землях Ванн.

– И как тебе? – уже заранее зная мой красноречивый ответ, Гард поджал губы, чтобы подавить улыбку.

– Как изгнание, – пожала я плечами, не желая вспоминать два месяца холода и физической каторги, – лучше поговорим о наболевшем. Есть ли что-то, что может заинтересовать меня?

– Знал, что ты однажды появишься, дорогая, – Гард подмигнул меня, уверенный что сможет меня удивить и зашел за длинный прилавок из массивного дуба.

В лавке Гарда, всегда было очень чисто. Мужчиной он был чистоплотным и следил за порядком. Каждый отросток, семечка, листик, лежали в своем отделении или мешочке и хранились при определенных температурах. Внутри было уютно, тепло и пахло растениями. Наверно, я могла быть такой же преданной своему делу, как и Гард, копаться в семенах и восторгаться ими как чем-то особенным.

– Я отложил тебе две позиции.

Мужчина надел очки, с чародейским стеклом для фокусировки и потерев руки, достал увесистую бутыль и мешок с семенами.

– Усилитель роста. Это находка, Вивьен. Укрепит корневую систему, наполнит плод витаминами и минералами, вот только, – палец Гарда завис возле моего носа, за которым я усердно проследила, – не вздумай переборщить. Не более двух, трех капель. Я пробовал добавлять больше в помидоры. Скажу мягко, их разрывало от объемов.

– Отлейте мне несколько унций, господин Гард. Опробую намедни на баклажанах.

– Одного пузырька хватит надолго, чтобы получить достойный результат.

Я покрутила носом по мешочкам с семенами. Гард не стал мучить меня долгим ожиданием, раскрыл один холщовый и высыпал на руку продолговатые семечки в зеленоватую полоску.

– Опунция опиумная с ароматом спокойствия.

– Звучит двусмысленно, – хмыкнула я, – я вроде как, по плодовым больше.

– Не говори раньше времени. Я пока ее не использовал, но семена нужно посадить в горшок, пару раз полить и комнаты наполнит аромат умиротворения и неги.

Мои брови молниеносно взлетели вверх. Это хорошее дарение дедуле для кабинета. Ему не хватает немного расслабить мышцы лица, а то постоянное напряжение плохо влияет на организм.

– Беру! – я потерла ладони друг об друга. – И положите мне немного семян террийской репы. Она самая сладкая и в салатную мешанину добавить самое то.

Гард довольно растекся в улыбке. Я тоже источала хорошее настроение. Деду дарение прикупили, осталось Агнесс, моейобожаемой тетушке. Пора разнообразить ее жизнь чем-то новым.

Распрощавшись с садовником, я еще успела забежать в бюро находок, чтобы оставить заявку по пропаже сундука и не смогла остановить себя, чтобы не заехать на ферму питомцев.

Заводчица уверила меня, что новый друг дома, сможет растопить самое закрытое сердце. Я сделала заявку на кутью (собаку) и обещалась забрать небольшое животное прямо перед днем воплощения Агнесс. Заводчица уверяла, что я делаю правильный выбор.

Кутья, по имени Орешек, оказался милым гладкошерстным созданием, облизавшим мне лицо и приятно засопевшим на ухо. Даже я, не любительница мохнатых друзей, умилилась. Животное смотрело в мои глаза преданно и словно бы умоляло забрать его. Так же на меня смотрела и заводчица, уговаривая забрать Орешек сегодня, но я должна была обсудить этот момент с дедулей, чтобы потом не стать виноватой.

Умотавшись по Аквалону, я направилась домой. Настроение было приподнятое, несмотря на то что утро я провела с Агнесс.

– Вам просили передать, госпожа Вивьен, что госпожа Аманда ожидает вас у себя.

Бенедикта взяла мои покупки и под моим строгим наблюдением, положила их возле трюмо.

– Я совсем про нее забыла, – выдохнув, я неторопливо потащилась наверх, в темную обитель прабабки.

Несколько лет назад, Гордон, ее сын, принял решение отселить ее в башню флигель, подальше от всех, аргументируя это решение тем, что там больше света и воздуха. На самом деле, бабка умело доставала всех своими причудами и посему, ей можно сказать, отрезали выход вниз.

Старый человек не находится по лестницам. На это и была ставка.

Только, при желании, Аманду было не остановить. На трапезы она частенько спускалась, если не засыпала от любимых настоек, которые она нетерпеливо поглощала. Сонная дурь, ягода вульфа, красная красавка, давали ей успокоение на некоторое время.

Бабка не знала меры. Ни в чем. Никогда не помнила, когда ела последний раз, поэтому за ее рационом следила прислужница Тита, смурная девушка, без единой улыбки на лице. Конечно, попробуй сутками побыть с маразматичной старухой и самой не чокнуться!

Покои Аманды я называла пещерой духов.

Темное пространство, с не пропускающими свет неподъемными занавесями, скрипучими полами и блеклыми световыми кристаллами, пугало своей необычностью.

Заместо комнат ужасов, сюда можно было водить посетителей и брать пару лари за вход. Будет страшнее, чем в музее, напичканном муляжами.

Возле запыленного окна, которое прабабушка не разрешала мыть, стояло кресло-качалка, стол, служивший для трапез и чтения книг, и похоронная урна в синих лентах, подготовленная лет двадцать назад на случай кончины.

К слову, Аманда книги не читала, зато просила каменную на эмоции Титу зачитывать до дыр роман «Наказанный и преступник», «Перевал в грозу», от которого Аманда пускала слезы и произведение с эротическим контекстом «Имунэль».

Собравшись с силами и натянув на лицо счастливое настроение, я вошла внутрь покоев. Стоял резкий запах лекарских капель и красавки. Видно, Аманда бахнула недавно свое зелье и упоенно о чем-то говорила с Титой.

Облегченно вздохнув и порадовавшись, что бабка была в хорошем расположении духа, я медленно подошла к ней, кивнув сиделке головой. Мол, иди я недолго посижу с любимой бабушкой!

– Бабуля, – присев на корточки, я взяла изрезанную морщинами руку в свою. На пальце сверкнул размером с яйцо голубеи, аметист.

– Вивьен, эти сволочи отправили тебя на смерть.

Глаза Аманды увлажнились. Женщина расчувствовалась. Я же порадовалась, что меня не перепутали ни с кем из родни и пожалели. Бабка оказалась в этой ситуации, самой вменяемой из всех.

– Вы правы, хотели, чтобы я околела там и сгинула.

– Что же ты такая сутулая, дорогая?

Поперхнувшись от вопроса, я сделала вид что очередной выпад к моей внешности не смог обидеть меня.

– Это земли Ванн сгорбили меня. Там хочешь не хочешь, вся скукожишься.

Старческая рука погладила меня по непослушным кудрям.

– Как вы бабуля?

Женщина театрально вздохнула. Бесцветные глаза, с бледным оттенком голубого взглянули в мутное окно, словно разглядывали пейзаж, хотя кроме грязи, там невозможно было что-то увидеть. Аманда не разрешала самовольничать на ее территории.

Ранее, видя ее портреты в молодости, она показалась мне не лишенной нежных, даже красивых черт. Голубые волосы, роскошной шевелюрой ниспадали по плечам, изящные плечи и милая улыбка, создавали образ добродушия и терпимости, но это был лишь образ.

Аманда всегда была непростой, любила флиртовать и набивать себе цену.

Спустя десятилетия, когда она почти лишилась возможности нормально мыслить, вместе с рассудком, ушла и молодость, оставив крючковатое сгорбленное тело, с седыми жесткими волосами и блеклыми глазами. Зато эпатаж никуда не делся. Аманда любила выглядеть аккуратно и красиво, даже несмотря на то, что сидела почти все время у себя в покоях.

В хорошую погоду, она выходила на большую террасу, соединенную с ее комнатой, где в клетках с металлическими прутьями проживали голубеи. Бабка любила с ними говорить и кормить кормом. Еще она обожала стоять у высокой балюстрады и смотреть вдаль.

– Не буду отрицать что плохо. Как можно так не любить свою мать?

Женщина закусила губу, тут же вживаясь в роль жертвы.

– Думаю, вы преувеличиваете, – я поднялась с корточек и уселась на стул напротив нее, мечтая не играть в этот спектакль, но было уже поздно. Аманда только начинала. – Гордон любит вас больше всех на свете.

– Ты пытаешься меня успокоить, дитя. Они все исчадия с низших миров. И Агнесс тоже.

– Вот с последним утверждением не поспоришь. Ваша внучка и правда, своеобразная особа.

– Но только не Андромеда. Она понимает меня.

– Не скажу, что согласна, но вы в этом вопросе более подкованы.

Я закусила язык, чтобы не вступать в полемику. Обе сестры были интересными натурами.

– Напомню вам, что у Агнесс скоро день воплощения, – удовольствие от события, наполнило мой взор, – вы приготовили дарение бабуля?

– И не собиралась, – женщина поджала губы. – Жаль в свое время Гордон не настоял и ее не отправили обменяться чашами повторно. Может, из этого что-нибудь, да и вышло.

– Сложно сказать, – пожала я плечами, – Агнесс из тех типов людей, которых выгоняешь за дверь, а они лезут в окно.

Аманда пожевала нижнюю губу, шмыгнув выразительным носом.

– Никогда не прощу Гордона, что не дал мне обменяться брачными чашами снова, после смерти моего супруга.

Началось!

Я закатила глаза.

– Он хотел сделать как лучше.

Эта тема начиналась всегда, стоило Аманде найти в закромах своей памяти воспоминание о том, как двадцать лет назад, она вдруг снова решила пойти под венец с каким-то странным типом, явно мошенником, причем на два десятилетия ее моложе.

Гордон тогда, сделал все, чтобы избавить семейство Стейдж от этой напасти, после чего Аманда затаила обиду на всю оставшуюся жизнь и при любом случае напоминала о тяжелой женской ноше.

В шестьдесят пять лет, женщина должна была думать о высшем, а ее тянуло на мужской пол как ненасытную гурию. Причем, на молодых и прытких.

Не дав бабке развить эту тему, я радостно хлопнула в ладоши.

– Вернемся к теме праздника, бабуля. – Я подмигнула, – дарение я уже заказала, но и придумала то, что можете сделать вы.

– Я на эту кочергу в сутане не потрачу и лари, – гаркнула очень звучным голосом женщина.

– И не надо, зачем же тратиться?

Аманда смотрела на меня, почти внимательно, плотно поджав, намалеванные розоватой мазилкой губы.

– У вас есть такие хорошие товарищи, а какие музыкальные. Всем бы такие таланты!

– К чему ты клонишь, дитя?

– Пара композиций на музыкальных инструментах в честь праздника, будет лучшим дарением. Уж кому-кому, а мне известен ваш профессионализм. Вы чудесно владеете треугольником, а господин Амон великолепно владеет трещоткой.

– Есть еще Мелоди.

– Конечно, как я могла забыть госпожу с гуслями. Ваше трио удивительно подковано в музыкальных увертюрах.

Бабка задумалась, слегка задрав подбородок.

– Это будет ваш триумф. Разве будет плохо вспомнить ноты и показать свое мастерство?

– Это неплохо, придется потренироваться.

Я закусила щеку, чтобы не рассмеяться. Хотелось бы увидеть лицо дедули, когда она послушает этот концерт, где все ноты будут не попадать в такт.

Если мне не изменяла память, госпожа Мелоди была такая же глухая, как и два остальных музыканта.

– Ладно, но пойду тебе на встречу, в случае если ты принесешь мне настойку красной красавки. С ней мои сосуды не так беспокоят.

Так и знала, что будет какой-то подвох!

Прекрасно же знает, что такой препарат могут разрешить только лекари.

– Но, – протянула я, подбирая верные слова, чтобы прийти к какому-нибудь решению.

– У сына есть. Он не дает мне ее, но я обещаю, что буду осторожна с дозировкой. Тита отследит.

– Раз не дает, значит беспокоится о вашем здравии. Красавка никогда не была безвредна.

– В общем, ты поняла меня. Либо красавка, либо ничего. У меня нет шибкого желания поздравлять Агнесс. Она ненавидит меня и желает смерти.

– Я подумаю, бабуля.

Эту аудиенцию пора заканчивать.

– И книгу сказаний Мореля.

– Перестаньте торговаться! – рявкнула, чтобы усмирить женщину.

– Ты единственная в доме, на кого я могу положиться, помни это.

Покинув комнату женщины, я еще некоторое время стояла возле лестницы. Дышала потоком свежего воздуха, после того как надышалась парами лекарств.