Вивьен, сплошное недоразумение.

Я потерла руки. Даже если не даст согласие, молчание можно выдать за положительный ответ.

Следующий день, я начала с того, что укрылась на грядках, дабы не встречаться ни с кем из моей родни.

Мне нужен был покой и заземление. Две эти важные вещи я могла получить только среди овощей и плодовых деревьев.

Внутреннее состояние можно было назвать крайне эмоциональным. Еще одна вспышка и взорвусь.

Посему, я прополола грядки с томатами и дала указания помощникам, крутившимся подле меня, опрыскать огурцы от червяков копателей.

Холодные месяцы были не за горами, а эти наглые твари, частенько любили попортить наш урожай.

Спрятавшись за шляпой с большими полями, где от старости солома торчала в разные стороны, я натянула на руки длинные перчатки и принялась за дело.

Особняк нашей семьи, непосредственно граничил с урожайными полями и плантациями чефира, росшего на паре холмов, за которые вечерами уползал Сувар.

На нашу семью работало несколько десятков человек, так как объемы были не малыми. Стейджи не только взращивали овощи в больших количествах, но и плодовые деревья – яблоки, персики, цитрусы, сливы и многое другое. Также, дед любил гордиться небольшой вайнидельней, где создавали чудесное красное вайни из нашего темно-синего винограда.

Напиток был не дурен, но на меня действовал до странности убивающе.

Один бокал и я хмелела как от бочки. Посему, больше предпочитала гелийский шампань. Мне нравились пузырьки и щекотание горла.

Перекопав несколько грядок с капустой разных видов и кабачками, я напомнила себе заняться гибридизацией в ближайшее время. Хотелось создать что-то по истине интересное и знаменательное. Хотя, что интересное можно было создать из не столь интересных овощей.

Обойдя все грядки и парники и осмотрев их на наличие аккуратности (вот где-где, а в этих местах я понимала только порядок), я сорвала один из томатов и откусив половину, переговорила с управляющими и садовниками.

По докладу было понятно, что поедающей тли замечено не было, как и обжорливых саранчей. Все надеялись, что перед холодными месяцами, убытков не будет из-за обжорливых насекомых.

Ближе к обедне, я наконец, добралась до баклажан и с наслаждением откупорила пузырек с усилителем роста, поморщилась от резкого запаха. Пахло компостом и чем-то напоминающим навоз.

Решив опробовать на одном кусту, я замерла с пипеткой в руке, задумчиво почесав губу.

Не мало ли двух капель?

Наверно Гард, утрировал, решив, что этого будет достаточно.

Уверенно сдобрив почву шестью каплями, я замерла и добавила седьмую.

Семь, все же, счастливое число и должно было принести удачу.

Я воодушевленно вздохнула и только подняла глаза к особняку, западная часть которого, как раз, располагалась недалеко от грядок для семьи, сразу же уловила знакомый силуэт на втором этаже дома.

Агнесс следила за мной как голодный глиган.

Меня это тут же разозлило.

Я поднялась с корточек и осторожно ступая между листов растений, направилась к тени плодовых деревьев.

Там, как раз, уместился небольшой стол и лежали книги по выращиванию и удобрениям, за которыми притаился зачитанный до дыр роман Эдерики Нейл «Спящая развратница».

Книгу я считала своим талисманом и всегда брала ее на рассадку новых грядок, ну и так обожала углубиться в любимые моменты, зачитанные до дыр и подчеркнутые грифельным карандашом.

Барбара, еще одна прислужница из особняка, принесла мне освежающий лимонад, а садовник Тирис, истинный терриейец, работающий на моего деда долгие годы, угостил спелой вишнэ, кисло-сладкой.

Под персиковыми деревьями, блуждал утонченный аромат, навивающий умиротворение и мечты о прекрасном.

Я закинула в рот очередную ягоду и перелистнула страницу «Спящей развратницы». Главная героиня книги, была смелой, характерной и уверенной в себе, пока не попала под чары одной опасной личности. После ночи ласк, она укололась об «стержень» этого очаровательного пошлеца и уснула мертвым сном, пока ее не нашел адекватный и серьезный принц и не разбудил поцелуем любви.

«Прикосновение к его чреслам обожгло мою руку. Приятная судорога прошла по коже, и я раскрыла рот, с жадностью желая поцелуя».

Накидав в рот сразу же несколько ягод, я поморщилась, возвращаясь к реальности под дерево. Определенно что-то было не так. Тень скользнула передо мной, заслонив мягкие лучи Сувара.

Передо мной выросла фигура Адама.

Вздрогнув, я захлопнула книгу, да с такой силой, что сделав кульбит в воздухе, она свалилась возле ног Редвила.

– Что вы тут забыли?

Церемониться с этим столичным денди, я не собиралась. Если только при Гордоне Стейдже.

Очень медленно взгляд молодого мужчины переключился на книгу.

Я проворно метнулась вниз и схватила издание, чуть ли не проехавшись носом по траве.

– Прогуливался, после рабочих часов с вашим дедом в конторе.

– И во всем Аквалоне другого места не нашли как это? – я подсунула книгу под другие, не компрометирующие меня никаким образом.

– Увидел вас, не смог пройти мимо, – улыбка коснулась лица Адама, – но вижу вы заняты и далеко не переписыванием молитвослова.

– Смотрю вы четко вписались в нашу семью, господин Редвил. Вас начинает волновать, чем заняты ее представители. Но, боюсь, мой ответ заставит болеть ваши уши, не привыкшие к прямоте – это не ваше дело, вам ясно?

Губы мужчины дернулись в еле заметной ухмылке. Он слегка почесал нос и передернул бровью.

Адам Редвил был красивым, знающим себе цену мужчиной и умеющим держать свои эмоции в узде. Я сразу поняла, что его ничем не выведешь.

– С вами я хотел лишь поздороваться, не знаю, что вы надумали в своей милой головке. Хотя, господин Гордон дал понять, что вы не прочь провести время в общении. Мне передали, что вам Вивьен, не хватает интересных бесед с новыми людьми, так как Аквалон, довольно-таки мал и все друг друга знают.

– Это дед такое выдал? – не удержавшись, спросила я.

Гордон Стейдж совсем спятил?

– Да, – кивнул Адам, – сказал, что вы с удовольствием покажете мне все достопримечательности города, как найдете свободное время в своем плотном графике, между огородов и пикантной литературы.

Я снова покраснела, густо, как томат сорта «сердце вака».

Деду тоже, не было смысла перечить. Мне приходилось лавировать, дабы быть угодной и получать свои плюшки. Посему, я улыбнулась, как мне показалось, как настоящая женщина, а потом вспомнила, что выгляжу, скорее всего, как огородная пугалка. В старой здоровой шляпе, платье цвета старой кукурузы и растрепанной косой. Ну и любимые очки, дополняли несуразный образ.

– Конечно, я составлю вам компанию, господин Редвил. Вы будете в восторге от Аквалона.

– Звучит многозначительно.

Красивый костюм топазового оттенка, делал глаза Адама, еще ярче и насыщеннее и явно был пошит у одного из лучших портных. Он идеально подчеркивал фигуру, как и сапоги из темно-синей кожи. Долю секунды, я любовалась им, представив обнаженным и с распущенными волосами.

Сморгнув, тут же сняла очки, чтобы силуэт слегка размылся.

– Вам не стоит переживать, – махнула я рукой, – наоборот, может понравиться, даже очень.

– Хм, – Адам Редвил, снова взглянул на меня с высока, будто перед ним сидело какое-то чучело, не являющееся ему ровней. – Вы можете не торопиться, в любом случае, я буду занят делами и не намерен растрачивать время зря. Не люблю пустословие и бессмыслицу.

– Не кажется, что сами себе перечите? Стоите тут, под персиками и тратите драгоценное время.

– Лишь передал слова вашего деда.

Я растеклась в улыбке.

– Конечно, ему сложно и ненужно перечить, посему, будьте спокойны, мы будем общаться с вами, только на самые серьезные темы.

– Доброго дня! – бросил через плечо Редвил, удаляясь по протоптанной дорожке. Я бросила взгляд на его задницу, крепкую и худощавую и покачала головой. Этот идиот, будил во мне тайные влечения, ранее не посещающие мою голову. При этом, дико меня раздражал!

Я устрою ему прогулки и общение. Запомнит надолго!

Чтобы не попадаться на глаза к Агнесс, фанатичке со стажем, я быстро прошмыгнула в свою комнату и переоделась в чистый простой ситец с кружевной окантовкой на подоле и изображением миниатюрных редисок, репок и морковок. Гостей мы не ждали, чтобы устраивать дефиле в шелках, а Адам Редвил пусть привыкает!

На кухне, стояли ароматы подготовки к трапезе. Дед предупредил Алисинью, стряпчую, что он и гость будут трапезничать в городской ресторации, посему, ужин планировали не накрывать в столовой.

Меня это порадовало. Не очень-то и хотелось видеть опостылевшие лица.

Уже поздно вечером, я уточнила о возвращении деда и Адама и решила угостить гостя изысканным вкусом чефира. Заварила листы сама, до полноценной крепости и не церемонясь добавила острого перечника, чуть приправив щепоткой сахара, чтобы голубые глаза Редвила не стали кровоточить.

Нацепив на лицо мину полную благоговения и заботы, я, подпевая под нос, прошествовала в восточное крыло, между делом, разглядывая стены с пейзажами и ниши с бюстами каких-то там умных людей, про которые читал книги дед.

На самом деле, я надеялась, что этого заносчивого строптивца поселят в северной части дома. Там всегда стояли бодрые температуры. Жаль, но Гордон решил иначе.

Громко постучав три раза в дверь, что от грохота задрожали рамы у картин, я не стала дожидаться пока хозяин опочивальни сочтет открыть мне и ворвалась внутрь.

Лицо Адама Редвила, можно было описать одним словом. Он был поражен всем и сразу.

Сидевший в половину оборота возле бюро, мужчина повернулся, прищурив взгляд. Благо, он оказался не в неглиже, тогда бы вышел конфуз. Наполовину расстегнутую рубаху можно было отнести к приличиям и нормам. Только я опять поплыла, взглянув на кожу, слегка поросшую растительностью.

– Доброго вам вечера, господин Редвил. Что-то подсказывало мне, что вы еще бодрствуете.

Не спрашивая позволений войти и вообще хозяйничать в покоях, я напрямую пошла на встречу врагу с подносом в руках и шлепая каблуками домашних туфлей по охающему от каждого шага паркету.

– Как отужинали с дедом? Надеюсь, он сильно не давил на вас? Есть у него такая непоколебимая особенность, как зажимать своих собеседников парочкой твердых фраз.

Поставив поднос на край бюро, я взяла чашку с напитком и поставила ее прямо перед носом, не забыв случайно капнуть на какой-то документ.

– Простите, мою неуклюжесть. После прополки томатов, руки часто подводят меня.

– Думал, вы уже видите десятый сон, госпожа Стейдж.

Я ухмыльнулась.

– Проверяю покой дома каждый вечер. Знаете ли, все ли в порядке? Моя переживающая за всех натура не может уткнуться в подушки, пока не будет уверена, что все мирно уснули в своих постельках.

– Если вы не против, я хотел бы побыть в одиночестве, после тяжелого дня. По вечерам я не столь хорош в беседах, как может казаться.

А в чем вы хороши, интересно?

– Я и не планировала изнурять вас скороговорками. Я не столь бессердечна, как вам могло показаться.

Развернувшись, я оглядела выделенную комнату. Стены с шелковыми обоями в бледную полоску, огромная картина упитанной дамы, прикрывающий срам легкой тканью и пушистый ковер. Вполне себе не плохо!

– Здесь недурственно, – добавила я, – давно не была в этой части дома. И кровать, смотрю, хорошая. Вам нормально тут спится?

Мужчина встал. Глаза блеснули, выражая налет негодования.

– Не жалуюсь.

Ощутив, как Адам навис надо мной, высокий и сильный, я постаралась сделать вид, что совершенно не обескуражена его приближением. Перед ним, я казалась малышкой.

– Я принесла вам чефир. Решила угостить на ночь.

Метнувшись к бюро, я взяла кружечку и протянула мужчине.

– Делала своими руками.

Окаменев от неожиданности, Адам замер. Носом, прямым и ровным, он непроизвольно втянул аромат, находясь в моменте выбора. Послать меня или попробовать, а потом послать?

Его верхняя губа слегка дрогнула, в момент, когда он сделал глоток.

– Распробуйте пожалуйста до конца. Вкус трепетный, немного острый и пряный. Я делала как себе. Люблю покрепче.

Все внутри меня плясало, как на сковороде с огнем, от вида обезумевших глаз молодого мужчины.

– Нравится?

– Благодарю за старание, госпожа Вивьен, но я не поклонник крепости.

Адам пихнул мне в руки кружку, что чуть не разлил на платье с аппликациями овощей, это безумную на вкус бурду.

– Буду знать, в следующий раз, постараюсь удивить вас, более мягким вкусом.

Я еще раз улыбнулась и застыла у двери. Редвил смотрел на меня как на человека с душевной болезнью, еще и потому что, вглядывался своим острым зрением в подол моего овощного платья.

– Доброй ночи!

Я вышла из его покоев, не став слушать его пожелания. Дверью хлопнула с такой силой, что во всем доме могла попадать дражайшая живопись деда, висевшая на стенах.

Успокоив свое несусветное желание вредить всем и вся, я спокойно уснула у себя в комнате.

Ночью мне снились кошмары.

Адам Редвил громко смеялся и заставлял меня упиваться вайни, от которого меня мучила непереносимость.

На утро я поднялась в плохом настроении, совершенно не желая никого видеть.

Посадив растение для деда в специально подходящий для его интерьера горшок, я пока оставила его до первых лепестков, понадеявшись, что дарение ему понравится. Гордону, правда, ничего никогда не нравилось.

Достав из ящика стола, запрятанный дневник, где все страницы были исписаны именем Винсент Тотал, я вздохнула. Тут же можно было обнаружить голографическую открытку, на которой в половину оборота лучился улыбкой герой моей неразделенной любви. Проведя по пшеничного цвета челке, я вздрогнула.

В мои покои ворвалась Агнесс.

В платье, цвета угля, тетка выглядела устрашающе.

– Утренних визитеров, я не ожидаю, тетушка, – сказала сухо и отвернувшись, спрятала дневник в комод.

На удивление физиономия женщины разыграла понимание.

– Твой отец ждет тебя в главной гостиной. Просил позвать.

Мне сразу это не понравилось.

– С чего бы вдруг? Отец спит до полудня, а тут я понадобилась ему для срочных бесед? Вы явно что-то не так поняли.

– На самом деле, помимо его срочности, я бы хотела, чтобы ты поговорила с ним. Его походы в непотребные дома, скоро приведут к скандалу.

Раздраженно пройдя гребнем по непослушным кудрям и чувствуя тонкий подвох, я уселась у фолиантов.

– Не кажется ли смешным сей факт, что я как дочь должна его наставлять?

– Можно просто попробовать. Вы одна кровь.

– Раз, у вас не получилось, то у меня подавно.

Тетка поморщилась. Бледное, как сукно лицо, слегка порозовело от плохо скрываемого негодования.

– Прошу один раз.

Я задрала подбородок, вздохнув.

– Не вопрос, только больше никаких походов в молельный дом и намеков о переписи молитвослова.

– Как бесчестно торговаться. В тебе говорит богохульство.

Задрав бровь как Адам Редвил, я взяла тетку на крючок.

– Пусть так!

– Про молитвослов не скажу ни слова, но молельный дом, хотя бы раз в месяц.

– И то, по моему настроению.

Агнесс промолчала. Было видно, что-то задумала.

Не став спорить, я быстро прошла по лестнице и спустилась в гостиную, устланную антиквариатом.

На золоченой софе, с прижатыми плечами смиренно сидел отец. Его лицо красноречиво выражало все что только можно. Раздражение, досаду, желание разораться и послать все к чертям. Но он держался, потому что чуть дальше, в углу притаился главный молельщик Апостолус.

Глава 5

Я возненавидела Агнесс еще больше. Эта коварная обманщица, враньем затянула меня с отцом в духовные беседы, о которых никто не мечтал.

Понурые плечи отца, сгорбленно покоились на спинке софы. Он терпел, что есть сил и своими маленькими как запонки глазами, высверливал на молельщике дыры.

Я застыла в дверном проеме, не в силах пошевелиться. Прислушалась. Эта иылан Агнесс, не последовала за мной, видно побоялась, что я устрою скандал прямо при его святейшестве.

Апостолус развел руки, как бы приглашая к беседе и пытаясь показать свое дружелюбие. Полное святости лицо и сутана, оттенка чистейших безгрешных облаков, облегала его живот, выдающий в нем чревоугодие.

Почему-то стало тошно.

– Вивьен, прошу меня простить за столь ранний визит, но меня привели к вам боги. Наставления по утру, всегда хорошо влияют на голову.

Моих сил хватило лишь кивнуть.

Усевшись рядом с отцом впритык, я застыла, снедаемая желанием послать всех в лес по ягоды.

О, боги! Где вы, чтобы спасти меня от лап этого человека, готового устроить лекцию нам с Алистером, как самым постыдным людям Аквалона?

Боги молчали, явно занятые более интересными вещами.

Апостолус, расправив сутану сел.

–Боюсь, я ограничен во времени, – мой отец, как предатель, посмотрел на часы уже готов был подняться и выйти, но был остановлен властным жестом молельщика, пригвоздившим его к софе, где местами торчали пружины и упирались в разные места, приводя к желанию постоянно ерзать.

– Тебя не устроит, Алистер, побыть со мной несколько минут. – Молельщик вздохнул и слегка откашлялся. Готовился к речи и собирался с силами. – Какая перед нами лежит ответственность, какая перед нами стоит задача, чтобы не пасть перед загниванием души и не встать на путь бесчестия?

Я хлопнула глазами и отец тоже. Его небольшая рука сжалась в кулак.

Это было плохим знаком.

Алистер был миролюбив, но, если стоило его вывести, готов был крушить все и вся. Я вдруг стала переживать за молельщика и антиквариат деда.

– Часто принимать купель и не объедаться? – предположила я, чтобы молельщик быстрее отстал.

Взгляд его был полон терпения. Видно, и не такие ответы он получал на свои вопросы.

–Чистота мыслей и действий.

– Ну да, – почесала я затылок, – как-то сразу в голову не пришло.

– Как не осквернить веру?

Алистер многозначительно вздохнул.

– Быть с рассудком на одной волне.

– В словах есть доля правды, Вивьен.

Отец вскочил.

– Мне, право, не удобно, но покупатель не ждет, дорогой мой Апостолус. Прошу меня простить, загляну к вам намедни для исповеди.

Родитель выскочил из гостиной как ужаленный.

Предатель!

Мне придется за двоих отдуваться.

– Продолжим, – чуть ли не потирая руки, молельщик откинулся на спинку кресла, принимая удобную позу для часовых пыток. – Где твоя чистота Вивьен? Где лик, полный принятия и терпимости?

– Я родилась без этих качеств, главный молельщик.

– Все это есть внутри тебя, ты не даешь своей терпимости открыться. Узри истины в себе и не сопротивляйся.

Впиваясь ногтями в обивку, я сглотнула.

– Как ты смирялась с поездкой в мерзлые земли? Ты приняла это.

– С чего вы взяли? Я до сих пор не могу простить тех, кто хотел, чтобы я околела от холода.

– Научиться принимать и покорятся! – высокопарно заявил Апостолус. – Смирись с судьбой, данной тебе. Вера твоя внутри, в сердце твоя благодетель, которая изрыгнет из тебя скверну и злобу.

О, боги!

– Может, закончим на сегодня? Я все поняла и чувствую, что смирение нашло на меня. Мне нужно переварить новое состояние.

– Ты выскажи сейчас все что желаешь, очисти мысли, прими себя настоящую.

Перед глазами замигал антиквариат. Пестрые пятна стали давить на глаза. Я потерла переносицу, чувствуя себя терпилой.

– Вы озарили меня истиной, главный молельщик. Я словно родилась заново.

Позвольте я уже пойду?

– Я чувствую, у тебя застряло что-то в горле. Выпусти это, не держи.

Грязное словцо, на тему, что я думаю по поводу этого утра?

Молельщик, впадая в экстаз, вскочил, неожиданно напугав меня.

– Свет богов научит тебя терпению. Смирись, смирись!

– Да с чем? – вскочила я, не скрывая бешенства. Он такой же больной, как и Агнесс.

– Простите, я не вовремя!

На мое спасение, в гостиную, полную всяких абсурдных вещей и перекошенного фортепьяно, вошел Адам Редвил. Его лицо, какое-то, до странности, помятое (видно, после ядреного чефира), застыло на нас.

– Нет! – воскликнула я, что дрогнули тарелки в серванте. – У нас тут беседа о вреде греха. Не желаете ли присоединиться? Нам нужны свежие мысли на этот счет.

Адам пронзил меня неприкрытым раздражением, но при этом его рта коснулась ехидная улыбка.

– В другой раз. Уверен, эта беседа нужна вам лично, Вивьен. Вижу, что господин молельщик хорошо на вас влияет. Словно сеет чистые семена в благодатную почву.

Гад!

Моей раскрасневшейся физиономии, коснулась тень нескрываемого недовольства.

И тут произошло невероятное.

Видно, боги решили обратить на меня свое внимание, посчитав что их слуга перебарщивает.

В западной части особняка что-то громыхнуло так сильно, что напугало нас троих до чертиков. Звон битого стекла, смешался с треском стен и падания предметов. Возможно, это была штукатурка или картины деда.

– Это не к добру!

Оставив замерших гостей, я бросилась по лестнице вверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Раздался громкий, душераздирающий крик, от которого я похолодела.

Аманда что-то отчебучила?

Но все оказалась иначе. Несопоставимо ни с чем.

Комната Агнесс оказалась открыта нараспашку.

Я зажала рот рукой.

Мои баклажаны, удобренные чудо-средством, превратились в гиганты и один из них, пробив кусок стены и стекло, полностью занял собой комнату Агнесс. Синий, огромный и блестящий.

Тетка, белая как умертвие, прижималась к стене и молилась. Наверно, молиться было нужно мне, но я закусила язык. Благо, никто не знал, что я что-то добавляла.

Гард был прав. Достаточно было пары капель.

Если такая жуть творилась на втором этаже, то на первом находился кабинет деда, а значит, такой роскошный урожай, ожидал нас и там.

– Мать моя женщина, – прошептала я. – Что же это такое? Это знак, божественный.

Агнесс, словно вышла из ступора.

– Боги указывают вам путь, обратить внимание на мужчин.

Адам Редвил за моей спиной снова закашлял, а молельщик с ужасом, охнул.

Я повернулась к нему.

– Главный молельщик, вы тоже уловили в этом знамение?

Апостолус, казалось, потерял дар речи. Все молчали, не зная, что сказать.

Баклажан, как нежданный гость, приковывал все взгляды.

– Тетушка, вы в порядке? – решила поинтересоваться я, – напугались?

Безумные глаза женщины взметнулись на меня, не скрывая ненависти.

– Это все ты! – заорала Агнесс, держась за грудь.

Не хватало сердечного удара, а то меня изживут с этого места.

Послышались шаги и в дверном проеме появился Гордон Стейдж. На его лбу высоком и видном, я тут же разглядела испарину. Глаза мужчины, стоило ему видеть овощ, полезли на этот самый видный лоб от изумления.

– Это все Вивьен! Я чуть богам душу не отдала от ужаса.

Выпрямив спину, под острым взором деда, я покачала головой, изображая изумление сумасшедшими обвинениями тетки.

– Я прибыла в Аквалон пару дней назад, хотелось бы напомнить. Грядки увидела только вчера, просто прополола их. Что я могла сделать за сутки, чтобы уродился такой вот гигант? Тем более, дедуля, я давала вам слово, что не буду выращивать ничего подобного.

Дед, казалось, потерял дар речи.

– Я видела тебя вчера, ты копалась в баклажанах! – Тетка с бешеным выражением лица, еле себя сдерживала чтобы меня не придушить.

– Обычная поливка, тетушка.

Сложив руки на груди, я покачала головой.

– Это точно знамение, – Апостолус подал голос, рассматривая лицо замершей тетки. – Агнесс, вам стоит обратить на это внимание. Это знак свыше.

– А я вам что говорю. Боги дают подсказку, раз вы глухи к их воплям, – брякнула я. – Дедуля, у вас тоже пострадал ваш кабинет?

– Нет, все в порядке!

– Вот видите, – решила добавить я масла в огонь, – все не просто так, тетушка.

– Вивьен, ты точно ничего не делала? – острый взгляд деда просверлил во мне дыру. – Если я узнаю, что ты приложила руку к этому, то пеняй на себя.

Мои щеки предательски раскраснелись. Это можно было перевести на злость.

– Дедуля, я еще в своем уме, – развела я руки и вздохнув, выбралась из покоев тетки, целенаправленно ни на кого не взглянув.

В своих покоях, я перепрятала удобрение в самый дальний угол, дабы никто не нашел и заметалась по ковру.

Самым лучшим вариантом, было покинуть родовое гнездо, пока не стихнет весь ужас происходящего, посему я схватила соломенную сумку, где у меня лежал всякий хлам, начиная с фантиков от помадок, вывалившихся семян, книги Эдерики Нейл, всякой ненужной всячины и мусора, осторожно вышла из покоев.

В нос сразу же ударил аромат успокоительных настоек. Валерьяна и пустырник, так и витали в воздухе, вызывая желание почесать нос. Недалеко от подъездной дорожки, я углядела одного из наших возниц и махнула ему, чтобы подъехал ближе.