Наизнанку

– Вау, у него есть джакузи, – прокомментировала Ива, заглянув в ванную комнату и рассматривая чистый белый кафель и новую сантехнику: – Даже с массажем встроенным, – хмыкнула она, разглядывая джакузи: – Интересно, часто ли им вообще кто-то пользовался?

Она плавно перенеслась в коридор, где был раздвижной шкаф-купе без одежды. Но с миллионом вешалок и шкафом для обуви. Невольно она даже сравнила свою крохотную квартирку-студию с этим место и грустно улыбнулась: она не питала иллюзий о том, что Хендриху, ставшему лицом начальствующим, выделят лачугу у порта, но и подобные удобства она тоже не ожидала увидеть.

– Да уж, такую бы красотку я хотела себе на кухню, – любовно отозвалась Ива, кончиками пальцев поглаживая блестящую металлическую поверхность рожковой кофемашины, на которую она могла только облизываться: уж слишком кусался ее ценник. Да и вся кухня была словно бы с картинки.

– Ну, тут у меня не было никаких сомнений, – хмыкнула она, расстилая двуспальную кровать: – Его светлейшество изволит спать только на лучшем.

На этих словах она хихикнула, забираясь под одеяло и сворачиваясь в комочек. Здесь, в отличии от ее квартиры, было совсем тихо: даже шагов соседей сверху не слышно, а с балкона совсем не тянуло холодным воздухом с улицы. Проснулась Ива от того, что у нее затекла правая рука и от того, что стало жарко: она попыталась перевернуться на спину, но уткнулась лишь в теплого Хендриха, который всем телом навалился на нее, сгребая под себя в охапку. Аккуратно выбравшись из его объятий, она перевернулась на правый бок и уткнулась лбом в его руку, снова засыпая. Утро же выдалось ранним: на часах еще не было и восьми, как глаза Ивы широко распахнулись, а во всем теле ощущалась ломота и боль: последствия Обряда Отторжения все-таки ее настигли. Ива едва сдержалась, чтобы не застонать, потому как казалось будто бы все ее тело – один большой синяк.

– Ух, началось… – только и смогла выдохнуть она, с трудом поднимаясь с кровати и следуя в ванну, по пути наблюдая за тем, как Хендрих наколдовал на кухне оладьи и сейчас колдует над кофемашиной.

– Мне тоже кофе без сахара… – произнесла она негромко и добавила: – Доброе утро.

– Конечно, лисенок, – улыбнулся он, – и тебе тоже с добрым утром.

– Твой кофе, – он поставил перед Ивой чашку американо, на которой еще были остатки от крема и подвинул поближе оладьи, усаживаясь напротив.

– Боже, Хендрих, ты не мужчина, а мечта, – улыбнулась Ива, отрезая от оладушка кусочек, и добавила.

– Наконец-то я слышу признание. – он хитро улыбнулся, отпивая свой кофе и тоже принимаясь за оладьи. – Боюсь, нам снова придется немного пойти против твоего начальства. Венглер отказывается давать дальнейшие показания, если на допросе не будешь присутствовать ты.

– Ему так это важно? – удивленно спросила Ива, на что Хендрих пожал плечами и произнес:

– Его все равно ждет вышка, так что можно исполнить последнюю волю.

– Что ж, его право, – философски заметила Ива и спросила: – Когда идем?

Хендрих едва сдержался, чтобы спрятать улыбку, но все-таки с легким смешком в голосе ответил:

– Сегодня в двенадцать начнем.

Ива бросила взгляд на часы: они показывали начало девятого и произнесла:

– Мне нужно вернуться домой. Мне здесь у тебя нравится, но я бы хотела сменить этот казённый наряд на свою привычную одежду.

– Не беспокойся. Я выбрал из твоего гардероба часть вещей сам и оставил в пакете в коридоре. Там есть все, что тебе понадобится… Что?

Он столкнулся со странным взглядом Ивы, а затем она вздохнула и покачала головой, на что Хендрих лишь закатил глаза и произнес с лёгкой иронией:

– Ива, ну что я никогда не видел женский гардероб? Тем более твой удивительно минималистичный и аккуратный. Я там еще из ванной прихватил кое-что, думаю, ты этим пользуешься и тебе понадобится…

– Интересно, что же ты прихватил из ванной? – Ива усмехнулась и отправила в коридор, где лежал небольшой пакет с вещами.

Хендрих аккуратно сложил в пакет ее нижнее белье, джинсы и теплый свитер, а проверив шкаф, она обнаружила там курку и шапку с шарфом. В качестве обуви стояли ее весенние тонкие сапоги из замши.

– Когда закончим, то пойдем и купим тебе зимнюю обувь. Эта слишком тонкая, ты можешь простудиться, – заметил он из-за спины.

– Какой заботливый, – усмехнулась она, на что Хендрих многозначительно хмыкнул.

Ива лишь улыбнулась на его слова и проследовала в ванную, заявив, что ей нужно полежать в горячей воде, чтобы хоть немного помочь телу, напоминавшему один большой синяк. Лежа в пенной ванне, она невольно прикрыла глаза от удовольствия, почему-то ловя себя на мысли о том, что, наверное, она, все-таки, и вправду была слепа и слишком строга по отношению к Хендриху и не замечала очевидного. Он заботлив и нежен с ней, что еще можно желать? Конечно, его самовлюбленные замашки она не могла не замечать, но у каждого есть свой недостаток. Смущало только одно: его желание усадить ее на теплое место и подальше всякого рода загадок и поисков убийц. Это Иве не нравилось больше всего, потому как с самого первого года обучения в Академии она уяснила одну простую истину: как только ментальная ведьма перестает пользоваться своими природными способностями и никак их не применяет, то она тут же деградирует и чахнет. В этом был весь минус их будущего с Хендрихом.

«Интересно, а готов ли он смириться?»

– Хендрих, я тут подумала… – начала она, присаживаясь рядом с ним на диван после ванной: – Насчет, нас и твоего предложения…

Он отложил в сторону папку с делом и внимательно посмотрел на нее:

– Я ценю все, что ты для меня сделал, но мой ментальный дар…

– Я понял тебя, лисичка, можешь не продолжать, – он усмехнулся, перебив ее: – Я знаю, кто такие ментальные ведьмы и вас хлебом не корми, дай своим даром воспользоваться, но я бы хотел, чтобы мы поженились, так будет проще объяснить и себе и другим, кто мы друг для друга.

Ива немного помолчала, удивленная прямотой, но все же ответила, глядя ему в глаза:

– То есть повторить обрубок той церемонии, что была три года назад?

– Вроде того. Ты удивлена? – он улыбнулся, мягко касаясь кончика носа Ивы своим указательным пальцем.

– Никогда бы не подумала, что мы к этому еще вернемся, – она нервно и смущенно хихикнула: – Только пообещай мне, что церемония будет не слишком пышной? Хватит и дворика дома бракосочетания.

– Почему? Тебе не нравится шатер, украшенный цветами?

– Мне не нравится обилие аристократов на один квадратный метр и количество твоих пассий из разных семей этих же аристократов. – хмыкнула Ива: – Просто тихая церемония в узком кругу друзей.

Он мягко поцеловал ее в уголок губ, притягивая к себе, а Ива перевела взгляд на папку в его руках:

– Дело Венглера?

– Да, ознакамливаюсь с протоколом допроса… У тебя к нему, наверное, иные немного вопросы?

– М-м-м… Пока я была просто энергией, я не могла спросить напрямую, а он просил меня не вторгаться в сознание: ему больно и неприятно. Я не стала.

– Ну надо же, какой деликатный, – он хмыкнул, поглаживая свободной рукой Иву по плечу.

В протоколе допроса Ива не обнаружила ровным счетом ничего нового: Венглер словно бы намерено избегал прямых ответов на вопросы и не торопился раскрывать свою истинную мотивацию. Это Ива озвучила вслух и Хендрих с ней согласился: Венглер хоть и был с ними прямолинеен и честен, насколько это возможно, но все же приберег основные признания напоследок. С чем это было связано – не ясно, но Ива предположила, что Венглер скорее тянет время, потому как знает, что будет приговорен к высшей степени наказания, а потому мог откладывать день откровений до тех пор, пока это делалось возможным. Терять-то ему уже было ровным счетом нечего.

Ива сама не заметила, как один момент они оказались в просторной до рези в глазах светлой камере с длинными широким столом и тремя стульями: один для заключенного, два для них. Она нервно поерзала на жестком пластиковом стуле, отмечая, что ножки стола забетонированы в пол.

– Нервничаешь? – негромко спросил Хендрих, сложив пальцы в замок, на что Ива мотнула головой и нервно ответила:

– Не очень-то. Допросы обычное дело, это я слишком нервная сама по себе.

– Не то слово, – хмыкнул он и дверь камеры со скрежетом отворилась, и вошел Венглер, которого уже переодели в тюремную робу. Выглядел он обычно, даже бодро для человека, которого ожидает смертная казнь. Увидев Иву, он мягко ей улыбнулся и произнес:

– Добрый день, госпожа Анвиель.

– Добрый день, господин Венглер, – также вежливо отозвалась Ива, на что тот лишь улыбнулся и мягко попросил:

– Что вы, зовите меня просто – Ульрих. Так будет куда лучше.

Ива кивнула и когда он расположился за столом, спросила:

– Скажите, Ульрих, верно ли я понимаю, что ваши мотивы куда глубже, чем обычное предательство? Эденова печать весьма сильный символ, его не наносят абы для чего…

– Ох, я рад, что вы догадались об этом, – он восхищенно посмотрел на Иву, благосклонно улыбнувшись ей: – конечно, Ива. Конечно. Дело не в факте предательства, боги бы с ним, дело в том, что ни одна из жертв не знала, что она – предатель. Каждая была уверена в своей правоте и правильности, и ни одна ни ощущала мук совести позже.

– Елена Линдер была шпионкой, как и десяток убитых вами девушек, что на это скажете? – осведомился Хендрих, на что Ульрих лишь усмехнулся и ответил.

– Я четыре года кормил в окопах вшей. Всякого насмотрелся, всякую гниду человеческую видел. Такие как Елена с ее девками ходили сытыми, пока другие с голода пухли. Образованная умная девица в тылу врага десяток генералов стоит. Только позже я узнал, что бойня на Лисьем Утесе – это ее и ее баб рук дело. Нас предали. Бросили как пушечное мясо. С голыми жопами на быка пошли, – он зло выплюнул, а затем лицо его резко смягчилось, и он произнес: – Извините, Ива, мне не стоит выражаться. У меня были мотивы устранить Елену и ее девок.

– Вас отвергла женщина. Ваша любимая женщина, – тихо произнесла она, глядя ему в глаза и видя, как на его лицо наползает кривая улыбка. Он лишь ухмыльнулся и произнес:

– Пока я был на фронте, она мне прислала письмо. Так мол и так, прости, люблю другого. Не знаю, вернешься ты или нет, а я девка молодая, хочу быть счастлива. Меня тогда товарищи от глупостей остановили, но это… Это тяжело, когда тебя уже никто не ждет, а я назло выжил и вернулся. Она к тому моменту уже дитя нагуляла, осталась одна, а тут я. Ну, думал, что баба – дура, наплели ей всякого заботушки-кумушки, прощу ее, а она… – он запнулся, замолчал, глубоко вздохнул и продолжит: – Она, сами видели, как поступила. Долго рассказывать, но, когда я пошел по карьере в Тайной Канцелярии вверх, так она тут как тут. Не права, мол, была, прости, любимый.

Слово «любимый» он выплюнул злой с ухмылкой, переросшей в почти звериный оскал, и он с наслаждением продолжил:

– Я принял, кончено. И отомстил. Она была у меня первой. За предательство свое она сполна получила. Труп вы ее уже не найдёте – я сжег его в печи крематория.

– Вы говорили, женщины на вас падки, – произнесла Ива после недолгой паузы:

– Все остальные девушки с вами в любовной связи состояли. Так? – Ульрих кивнул: – И все как одна предательницы и изменницы?

– Не можете поверить? – он усмехнулся, насмешливо глядя ей в глаза: – Можно быть предателем не в любовном плане, Ива. Можно быть просто избалованной куклой, привыкшей, что мир крутиться вокруг нее, можно унижать других, выкручивая все соки из человека, а потом выбрасывать на обочину жизни и жить как ни в чем не бывало, не чувствуя никакой вины за это. Я всего лишь пытался сделать мир лучше.

– Испытываете ли вы, Ульрих, раскаяние? – тихо осведомилась Ива, на что мужчина лишь засмеялся и ответил вопросом на вопрос:

– А вы, разве, не чувствуете?

Ива помолчала. Она, конечно, чувствовала: Ульрих веселился, забавлялся, играл с ними, зная, что это в последний раз. Ива внимательно посмотрела ему в глаза и спросила:

– «Гастролера» вы сами выдумали. Как же так никто не догадался, что его не существует? Почему в вас никто не признал чародея? Руническая магия сильная, ее только слепой не почувствует. К тому же при приеме на работу вас уж точно проверили вдоль и поперек, неужто никто не обнаружил у вас в родственниках прадеда со Сканниге или ваша собственная персона не вызвала никаких вопросов?

Ульрих покачал головой:

– Руническую магию способна ощутить только ментальная ведьма. Для остальных это обычный фоновый шум. Магия специфическая и след от нее тоже специфический. Я – магическое существо и фон от меня – нормальное явление. Проверили, конечно, как же не проверять, – он хитро прищурился, а затем ухмыльнулся, переводя взгляд на Хендриха: – Только то было после войны и мои документы, и родословная не вызвали никакого удивления: Северяне со Сканниге были союзниками, кто ж, по-вашему, на работу союзничка-то не возьмет? К тому же, тогда еще не вышел циркуляр об иностранцах, и я успешно попал на службу. С той поры прошло уже семь лет и никому не было дела до моего досье. Что же до вашего первого вопроса: а никто и не искал. Даже ваш любовник, – он качнул головой на Хендриха: – Так и не смог догадаться, что все это подделка. Среди своих редко, кто ищет. Моя партия разыграна, и я ее проиграл. Я лишь жалею о том, что так и не смогу больше завершить начатое. Слишком рано вы меня нашли. Уж Генрих Свелке был мне большим подспорьем в мои делах, сам того не зная.

Ива ничего не ответила на ремарку про любовника и, незаметно тронув Хендриха под столом, передала ему слово:

– Вы, Ульрих Венглер, будете приговорены к смертной казни, вы это осознаете?

– Да.

– Вы принимаете и понимаете всю степень тяжести свершенных вами преступлений?

– Да.

– Вам есть, что сказать в дополнение к уже сказанному вами?

– Нет. Но я имею право на последнее слово?

Хендрих кивнул и тот произнес, обращаясь к Иве:

– Он опасен для вас, Ива, – Ульрих указал пальцем в сторону Хендриха: – Он фанатично в вас влюблен, но любовь эта неестественная. Есть в вас что-то такое, от чего даже мне не по себе, словно бы вы существо другого порядка, а на него оно действует как отрава. Бегите, Ива, бегите, пока не поздно. Сгубит он вас.

С каждым его словом Ива ощущала, как нарастает странное и смешанное чувство у Хендриха и как он готов расхохотаться от услышанного. В этом была злая насмешка жизни: маньяк предупреждает об опасности свою не случившуюся жертву. Ульрих же вежливо попрощался с Ивой и послушно и неспешно вышел вслед за конвоиром, оставляя их наедине. Ива, пожелав немного прогуляться и наведаться в Управление, хотя строжайший запрет Вальтера все еще имел силу, отправилась после телепорта, бродить по улочкам Норфолка. В ее голове все никак не укладывались обстоятельства дела: да, она и раньше сталкивалась с убийцами, но такого спокойного, расчетливого и хладнокровного видела впервые. Ульрих не казался ей психом, он действовал методично и профессионально. Она даже завидовала такому недюжинному уму и фантазии: умело втирался в доверие к избалованным девицам, крутил ими и получал все, что хотел, а после жестоко убивал. Встреть Ива такого на улице – ни разу бы не догадалась о том, что он – маньяк. С неба мелко накрапывал снег, на душе должно было быть спокойно от закрытого дела, но все же скребли кошки: в Управу она, все-таки, решила не заходить, а побрела в свою квартиру, где с некой щемящей тоской принялась оглядывать, ставшее родным, скромное жилище. Почему-то мерзко щипало глаза. Ива не любила перемен. Она присела на немного подранный диван, глядя на старенькую кухню: здесь была ее первая крупная попойка с коллегами и есть, что вспомнить, взять хотя бы то, что Эльги, решив бороться с Эрихом, конечно, в шутку, снесли стеллаж с книгами, а потом полвечера под коньяк пытались собрать его назад. Здесь же Питер ей экстренно выдирал зуб, потому что она побоялась идти к стоматологу и запустила инфекцию, а потом Элис, ругаясь такой безалаберности, отпаивала ее обезболивающим. Бросить все это ради красивой жизни в Центре, Ива не могла и, самое главное, совсем не хотела. Она ощущала себя глупой капризной девочкой, но ничего не могла с собой поделать: это место было ей близко и дорого.

Целый день Ива пробыла в полной тишине, почитывая книги, разбирая хлам, а после готовя ужин. Она и не думала ехать в квартиру Хендриха, хотя бы потому что не знала адреса, но тот явился сам. Он молча, с загадочной улыбкой, протянул Иве огромную коробку, предварительно вручив букет гиацинтов и произнес:

– В коробке.

Ива, догадывающаяся, что там, открыла коробку, наполненную шариками пенопласта, и принялась шарить рукой, пока, наконец, не наткнулась на маленькую коробочку, открыв которую обнаружила, поблескивающее брильянтами, кольцо.

– В этот раз я хотел, чтобы предложение выглядело красиво, а не просто в забегаловке на палец соленый кренделек надел. – мягко проговорил он, прижимая ее за талию к себе, на что Ива лишь улыбнулась и кивнула.

В кабинете стояла непривычная для вторника суматоха: хотя бы потому, что Ива своим будущем замужеством смогла удивить всех и даже привычно спокойную, и равнодушную. Элис. С самого утра Иву одолевала Хельга, которая пыталась выяснить то подробности, сделанного Иве предложения, предполагая, что оно уж точно хоть чем-то напоминает то, о чем она читала в романах или смотрела в романтических комедиях, то пыталась выяснить подробности предстоящей свадьбы. На все Ива сохраняла молчание, отделываясь лишь общими фразами: она сама до си пор не верила, что они действительно решили с Хендрихом закончить начатое.

– Боги, красотища-то какая! – всплеснула руками Хельга, жадно рассматривая на пальце Ивы кольцо: – Вот же настоящий мужик! Говнюк, конечно, тот еще, но какой мужчина-а-а-а…

– Ну не стони, и на твоей улице перевернётся грузовик с настоящими мужика-а-а-ами, – поддразнивая ее протяжное «а», отозвался Эльги который, улучив момент, стащил из вазочки пирожное.

– В этой-то дыре? – фыркнула Хельга: – Хватит таскать мою еду! Это для Ивы! Шеф на тебя не нарадуется. Уже везде растрезвонил, что ты молодчина и поймала этого урода.

– Это не только моя заслуга, но и вас всех, – мягко улыбнулась Ива, закусывая пирожное кофе: – Если бы не твоя внимательность, Хельга, у нас бы мало, что получилось. Эльги со мной так вообще всюду был, как ребенка опекал.

На похвалу эльфийка лишь зарделась, горделиво вздёрнув носик, а Эльги усмехнулся, поглядывая на заварное пирожное у самого края. Хельга, заметив хищный волчий взгляд, поспешила переставить вазочку на другой конец стола.

– Худеть надо. Пузо наел, – отрезала она.

Эльги лишь хохотнул, оглядывая фигуру эльфийки, но та лишь снова фыркнула и отвернулась. В кабинет вошла Элис, с порога спросив:

– Это кто у нас тут замуж выходит?

Она широко улыбнулась Иве, сбросила шубку и заключила ее в объятия.

– Поздравляю, Ивушка.

Невольно Ива вздрогнула и смущенно улыбнулась: Элис никогда прежде не называла ее ласковым именем.

– С нами остаешься или вместе с супругом будущим уедешь? – поинтересовалась она, на что Ива лишь мотнула головой:

– Свадьба в апреле. И вы все туда приглашены. Приглашения официальные будут чуть позже. Я с вами остаюсь. Решили с Хендрихом пока оставить как есть.

– Надо же, он знает слово «компромисс», – усмехнулась Элис, на что Ива хихикнула.

– Вот и наша героиня, – в кабинет вошел Вальтер, держа в руках бутылку шампанского, а за ним следом Эрих, который незаметно за спиной продемонстрировал бутылку, которая судя по фирменному сургучу на ней, было прямиком от Одо, а судя по мутному белесому цвету – это новое увлечение – самогон. Эльги довольно и хищно улыбнулся, предчувствуя попойку под эгидой празднования закрытого дела. В одно мгновение на столе образовались пластиковые бокалы, стрельнула пробка шампанского в воздух и разлив напиток по бокалам, Вальтер произнес:

– Хочу вас, коллеги, поздравить с завершением этого непростого дела! Я рад, что мы собрали такую крепкую команду настоящих специалистов и асов, особенно рад, что такие молодые кадры уже показывают себя на высокий уровень. Ива, хочу поблагодарить ебя за самоотверженность и преданность общему делу. Ты рискнула собой, зашла за грань и вернулась живой, раздобыла нам преступника. Также хочу поздравить тебя с будущей свадьбой и пожелать на этом нелегком поприще успеха! Я рад, что ты остаешься с нами и мы продолжим работать в полном составе.

Он чокнулись бокалами, и Ива отпила шампанское, чувствуя, как оно огоньком побежало по пищеводу. Она была счастлива впервые за долгое время. Незаметно для всех с шампанским оказалось покончено и на столе ловко образовалась бутылка самогона, которым совсем недавно хвастался Одо. Сам гном сетовал, что завален делами по самую маковку и не может вместе с ним отпраздновать окончание дела и помолвку Ивы, однако, как доверительно передал Эрих, гном несказанно за нее счастлив и ждет приглашения на торжество. Ива лишь хихикнула: список гостей с ее стороны рос с каждым разом в геометрической прогрессии – уж слишком много желающих было попасть на свадьбу. Шеф же сделал вид, что не заметил появление тяжелой артиллерии в виде бутылки самогона на столе, а лишь согласился испробовать новое увеличение Одо, которым все остались довольны.

– Я ж говорю, у него талант к созданию выпивки, – отозвался Эльги: – Сам он пить не умеет, но из под его рук чудо выходит…

– Я надеюсь, ты будешь с ним счастлива, – тихо произнес Вальтер, когда в очередной раз закрыл глаза на то, что несмотря на запрет азартных игр, Эльги и Элис все-таки сели перекинуться в партейку в дурака.

– Я думаю, что, да, – кивнула смущенно Ива, не в силах держать зрительный контакт с ним: – Хендрих – хороший человек, просто на людях он большой начальник и ведет себя, как и положено…

– Охотно буду в это верить, – улыбнулся Вальтер: – У господина Вольфхарта отлично получается быть начальником, надеюсь, дела с хорошим мужем будут обстоять не хуже.

– Уверена, все будет хорошо…

Ива смущенно улыбнулась под внимательным взглядом и отошла к окну, глядя, как снова с неба сыпется крупными хлопьями снег, стрелка часов давно перевалила за полдень. Кольцо на пальце означало начало новой жизни, но стоя здесь посреди фонового шума, рядом с людьми, которым, как оказалось, она не безразлична, Ива чувствовала себя счастливой, пусть даже новое всегда тяжело строить, но жизнь – штука сложная и многогранная, а Ива впервые чувствовала, что готова спокойно шагнуть в неизвестность, начиная строить новое на месте старого.

Май выдался дождливым и полным гроз, то и дело громыхало небо, затянутое черными свинцовыми тучами. Из приоткрытого окна пахло цветущей акацией и мокрой землей. Ива широко зевнула, встряхнула плечами, как бы сбрасывая сонливое состояние, и устало посмотрела в окно, где виднелась за занавеской размашистая, усыпанная широкими листьями, ветвь.

– Все хорошо? – поинтересовалась Элис, внимательно взглянув на Иву. Взгляд получился пусть и легкий, но как иголочка впивался в лицо.

– Да-а-а… – неуверенно потянула Ива и вздохнув, тяжело произнесла: – Никогда не думала, что магия смерти настолько богата на последствия…

– Ещё бы! – хмыкнула Элис и добавила: – Ты умерла, Ива. Ты была мертва около часа, удивительно, как ты еще вернуться смогла. Магия смерти не терпит таких игр с собой, а потому за свою помощь требует цену. Не сомневаюсь, что тебе очень тяжело и в ментальном плане сбои идут, верно?

Элис била в самую точку, так, словно бы сама лично во дворе Академии, куда Ива прибыла незадолго до свадьбы с Хендрихом, отчитывала ее за такой поступок. Ива уже тогда чувствовала, что во всем ее ментальном плане идут изменения: она стала видеть и слышать то, что не видит и не слышит никто из магических существ. Будто бы сама смерть обратила на нее внимание, и теперь мертвые отчаянно ищут с ней встречи.– Чувствую, – устало ответила Ива, поднимаясь и подсаживаясь к Элис поближе: в кабинете они были одни. Эльги убежал по делам, а Хельга и Эрих ушли в отпуск впервые за пять лет.

– Я слышу и чувствую то, что не должна. То, что ненормально даже для магического существа и ментальной ведьмы. Иногда я слышу чей-то шёпот, хотя вокруг ни души, а иногда вижу людей как энергию… Как будто бы молния промелькнула и погасла, так быстро, но так ярко.

– Ну а что ж тебе в Академии рассказали про твое состояние? – поинтересовалась Элис, глядя на Иву поверх чашки кофе. Она все никак не могла оставить мысль об изменениях в Иве.

– Вилкас меня очень громко отчитывала во дворе Академии… – усмехнулась Ива и уже с улыбкой продолжила: – От кого-кого, но точно не от меня, она ожидала подобный финт. Я ж у нее дипломную работу писала о всякого рода ментальных существах и проклятьях. Про Магию Смерти тоже была небольшая глава, поэтому для нее удивительно как же так старательная Ива Анвиель, знающая про последствия использования магии смерти, вдруг применила на себе ее, и абы как. Без подготовки.