Наизнанку

Шеф осмотрел его с головы до ног, перевел взгляд на Иву и произнес:

– Да. Сходите вместе. Мало ли что.

И Вальтер вышел из кабинета. Через минуту Элис сунула в руки Ивы кружку с отваром:

– Пей до дна. Будет горько, но вмиг силы появятся, – и немного помолчав, усмехнулась и спросила: – Так это правда? Ну, что твой канцелярист тебя к себе забрать хочет?

– Я не знаю, Элис, я не знаю, – Ива покачала головой, чувствуя, как от крепости отвара на глазах наворачиваются слезы: – И это самый легкий?!

Элис ничего не ответила, лишь покачала головой и отошла к столу, а Ива, уничтожив в пару глотков остатки, кивнула Эльги, и они вместе отправились к Уинсфилдам. Супружеская пара жила в тихом районе средней руки, ничем не выдавая себя как влиятельных и состоятельных людей. Среди маленьких домиков и мощеных улочек, похожих одна на другую, легко было пропустить дом, в котором жили Уинсфилды. Трёхэтажное узкое строение, втиснутое между размашистым магазином кожи и булочной, не выглядело как нечто, принадлежащее богатым людям. Облупившаяся кое-где штукатурка, деревянные остовы окон, которые не мешало бы обновить, наполовину выцветшая краска: буквы на табличке с адресом едва виднелись, а дерево разбухло от сырости.

– И это здесь живут одни из богатых людей Нэрина? – удивился Эльги: – Почему же не Золотой район Центра?

– Дэвид сказал, что их устраивает жизнь здесь, в Норфолке. В Центр они не хотят, хотя, учитывая размеры их банковских счетов, то они вполне бы могли осесть в Центре и не бедствовать еще парочку десятилетий.

– Впервые вижу, чтобы бизнесмены кидались в аскетизм, – хмыкнул Эльги и позвонил в дверь.

– Сейчас модно быть минималистом. С кучей денег это совсем несложно, – пожала плечами Ива, и дверь распахнулась как раз в тот момент, как она перестала говорить.

На пороге стояла сама хозяйка дома – Ада Уинсфилд.

– Госпожа Анвиель? – удивленно спросила она, переводя взгляд с Ивы на Эльги: – Мы же договорились, что после шести вечера…

– Простите, госпожа Уинсфилд, но по делу о смерти вашей дочери и других девушек, вскрылись новые обстоятельства, не терпящие отлагательств. Возможно, мы шаг ближе к убийце Диллис.

Уинсфилд натянуто улыбнулось: вышло холодно и вежливо. Ива же не сводила с нее глаз, буквально ощущая, как по коже вмиг побежали мурашки: они действительно не очень-то хотела видеть их прямо сейчас. Однако, Ада все же отступила назад и жестом предложила войти: далось ей это решение с большим трудом, как ощутила Ива. Их встретил узкий темный коридор, в котором они с Эльги едва могли уместиться вдвоем: Ада, заметив их неловкость, поспешила отойти в холл, где стояла, сложив руки на груди и опершись на дверной проем. Покончив со шнуровкой на ботинках и облачившись в тапочки, любезно предложенные хозяйкой, Ива неспеша проследовала за госпожой Уинсфилд в просторную гостиную в молочных тонах с мебелью из натурального дерева. Убранство было минималистичным: диван, пара мягких кресел, книжный шкаф, плотно утрамбованный книгами, журнальный столик из стекла на толстых ножках, который выполнял роль аквариума. Сквозь его прозрачную столешницу можно было видеть золотых рыбок: невольно они с Эльги переглянулись, и Волк едва заметно усмехнулся. В небольшие окна с пробивался дневной свет, заполняя комнату и придавая ей воздушности.

– Так что же вы хотели узнать, Ива? – спокойно поинтересовалась Ада, а затем, немного нервно улыбнувшись, поспешно добавила: – Я не предложила вам ничего, простите. Чай, кофе, соки, воды?

– Нет, спасибо, – вежливо улыбнулась Ива, едва заметно пихая Эльги локтем, чтобы тот тоже отказался от предложенного: – Скажите, пожалуйста, госпожа Уинсфилд, у Диллис были молодые люди? Может, она с кем-нибудь встречалась?

– Что вы имеете ввиду? – удивленно уточнила Ада: – Диллис – молодая девушка, конечно же у нее были поклонники. Как же иначе?

– Я уточню свой вопрос: вы знали о них? Не было ли среди них… М-м-м, как бы это выразиться, довольно необычных персон?

– Ну, я знала, что моя дочь нравится многим юношам и никогда не испытывала недостатка воздыхателей, но она ни с кем из них не знакомила. Дэвида уж особенно, он, знаете ли, как и все отцы, насторожен по отношению ко всякому незнакомому мужчине рядом с дочерью… – уверенно и даже немного хвастливо ответила Ада, а затем, словно бы опомнившись, пояснила:

– Был настроен… И Диллис тоже была… Популярна.

– То есть за все время ваша дочь ни разу вам не обмолвилась ни об одном мужчине? – переспросил Эльги, внимательно разглядывая лицо Ады: – Ни разу не пришла домой с букетом или конфетами, или с игрушками в руках? На худой конец, ваша дочь никогда не зависала на пару часов на телефоне?

– Что вы хотите этим сказать? – с вызовом ответила вопросом на вопрос Ада.

– Я хочу сказать, что ваша дочь представляется уж слишком идеальной девочкой. Да и несостыковок в вашем рассказе предостаточно: вы говорите, что Диллис была популярна среди мужчин, но следом вы на вопрос Ивы отвечаете, что она ни с кем из них вас не знакомила? Почему? Неужели, за двадцать один год у вашей дочери не было ни единых серьезных отношений, а вы ни разу не просили ее познакомить вас хоть с одним воздыхателем? Ну, допустим, отец был строг, но вы – мать. Что же, ваша дочь с вами ни разу не посекретничала ни об одном мальчике? Затем эти внезапные исчезновения, на которые вы почему-то закрывали глаза и вопросов они у вас не вызывали: я редко встречал родителей, которые так спокойно относились бы к побегам неизвестно куда без предупреждения и выключенных телефонов. В конце концов, ваша дочь спортсменка и просто так исчезнуть после соревнований, как минимум, опасно, я не знаю ни одного тренера, который бы спустил подобное поведение на тормоза и не вызвал бы вас на разговор.

В гостиной повисла неприятная тишина. Ива чувствовала, что чем больше Волк давит на Аду, тем больше становится градус ее раздражения. Ива пыталась незаметно пихнуть Эльги, заставив его не давить на Уинсфилд, но тот был глух к ее действиям. Волк был настроен серьёзно и не верил ни одному слову Ады.

– Мой коллега, – с нажимом произнесла Ива, разбавляя тишину, – мой коллега хочет сказать, что это довольно удивительно, что Диллис ни разу вас не посвятила в подробности своей личной жизни. Понятно, что она могла вам ни о каждом рассказывать, но все, может быть был кто-то, о ком она вам все-таки поведала? Как давно это было?

– Скажите, Ива, почему это так важно? Какое это отношение имеет к делу? – поджав губы, раздраженно спросила Ада, сцепляя пальцы в замок и обхватывая им колено правой ноги. Все это время она сидела, перекинув ногу на ногу.

Ива немного помолчала, а затем, мысленно примирившись с тем, что Аду придется посвятить в тонкости расследования, произнесла:

– Видите ли, госпожа Уинсфилд, ваша дочь была убита не из-за несчастного случая. Ваша дочь была убита намеренно. Ее выслеживали, за ней охотились и ждали удобный момент. Она убита как изменница. Потому мы и задаем вам неприятные и провокационные вопросы не из праздного любопытства, и чтобы бередить ваши раны, а чтобы понять, был ли у кого-то из поклонников Диллис мотив для убийства.

С минуту Ада молчала, а затем глубокого и прерывисто вздохнула, прикрывая глаза и глубоко задышала. Ива чувствовала, что она будто смиряется с неизбежным и проглатывает ком в горле. Ада еще немного помолчала, машинально покрутила кулон на цепочке на шее, а затем, встав с кресла, кивнула в сторону холла:

– Идемте. Вы, кажется, хотели увидеть комнату Диллис.

Они с Эльги проследовали за Адой по деревянной лестнице на второй этаж дома, минуя овальный холл и небольшой коридор, который упирался в неприметную светлую дверь, за которой и располагалась комната девушки. Убранство было таким же минималистичным и светлым, как и все остальное в доме, но Ива с порога осознала, что есть два варианта: хозяйка комнаты либо было педанткой и чистюлей до мозга костей, либо не часто оставалась ночевать здесь, потому как комната выглядела холодной и необжитой безо всякого эмоционального фона.

– Диллис не любила здесь бывать? – Эльги опередил Иву с этим вопросом, оглядываясь и буквально сканируя все предметы в комнате.

– Почему? – отрешенно спросила Ада, невидящим взглядом глядя куда-то поверх плеча Волка.

– Здесь нулевой эмоциональный фон, – ответила за Эльги Ива. – Так бывает, когда в помещении никто не жил, или же жил редко. Что до внешних признаков, то полки над столом и кроватью пустуют, постамент для кубков и медалей, – Ива указала пальцем на небольшое углубление в стене, напротив входной двери, – тоже. Ваша дочь – спортсменка, она бы точно выставила заслуженные трофеи в своей комнате. Затем взгляните на кровать: постельного белья нет, а на изголовье слой пыли. Письменный стол… – Ива обернулась, – если я сейчас попытаюсь отодвинуть ящики стола, то они будут пусты. В шкафу также пусто: обычного от любимых футболок или рубашек исходит фон.

Ада молчала, а когда Ива обернулась на нее, то обнаружила, что та плачет. Слезы катились из ее глаз градом, а сама она не находила в себе силы, чтобы набрать воздуха в легкие. Она шумно вдохнула, опираясь затылком на стену и глядя в потолок, сдавленно произнесла:

– Вы правы… Вы правы во всем от начала и до конца.

Она вяло облизнула сухие губы и одним движением вытащила из кармана домашних мягких брюк резинку для волос и быстрым движением собрала темные распущенные волосы в высокий хвост. Ей явно было жарко от нахлынувших чувств. Ива не торопила с расспросами, а лишь медленно обошла комнату по кругу, прислушиваясь к своим ощущениям: отделиться от бури эмоций Ады было довольно непросто, но она смогла приглушить их фон, сосредотачиваясь на комнате. Эльги, видя, что Ива сосредоточена совсем не на Уинсфилд, аккуратно отодвинулся в дверной проем и, вынув из кармана брюк бумажные платочки, предложил их женщине. Она машинально приняла их из рук Волка и принялась вытирать слезы. Ива прикрыла глаза останавливаясь напротив зеркала, висящего за дверью, чувствуя, как неприятно чешется и колется правая рука: пусть фон комнаты и был пуст, но, все-таки, отголоски присутствия Диллис она смогла уловить. Рука неистово чесалась, покрываясь красными пятнами.

«Зеркало… – в напряжении подумала Ива, наблюдая за тем, как начинает распухать рука: – В нем что-то есть…»

Она подошла так близко, что почти касалась носом поверхности зеркала, а затем подышала на него, глядя как оно запотевает. Ива принялась медленно и методично дышать на края круглого зеркала, а под теплом ее дыхания мгновенно просвечивались буквы.

– Эльги, есть листочек и ручка? – спросила она, а затем, кивнув на руку, добавила: – У меня совсем распухла рука, пальцев не чувствую, попробую левой записать.

– Может, лучше я? – поинтересовался Волк: – Ада, не могли бы вам принести листочек и ручку?

Уинсфилд кивнула и быстро скрылась в коридоре, а Эльги, улучив момент, зашептал:

– Ива, какого черта происходит?! Что с твоей рукой? Сдается мне, что мамаша с папашей руку-то приложили…

– Нет, Эльги, – также тихо отозвалась Ива: – Они, конечно, не белые и пушистые, но дело не в них. Диллис что-то натворила… Видишь, тут руническая вязь.

– Вот, возьмите, – из-за спины выросла Ада, протягивая все необходимое.

Ива вручила Эльги листок и попросила его прислонить к стене и так подержать, пока она записывает вязь. Через десять минут работы у них было две ровных коротких строчки.

– Что это означает? – сухо спросила Ада, видимо, уже уставшая от сильных эмоций.

– Это… Это значит, что ваша дочь вязалась в опасную игру с рунической магией. Это один из самых опасных, непредсказуемых и дорогих видов магии, – ответила Ива, ощущая, что еще немного и она совсем останется без правой руки: – Думаю, нам нечего больше здесь делать и, Ада, прежде чем мы уйдем, я строго настрого запрещаю вам трогать это зеркало. Не надо его протирать. Руническую вязь вы никогда не сотрете, она въелась в это зеркало навсегда. Более того, рекомендую вообще закрыть комнату для посещений. Видите, что со мной? – она указала на распухшую ладонь и пальцы: – Если она так действует на магическое существо, то боюсь представить, что будет с человеком.

Ада быстро покивала и когда они вышли из комнаты, то попросила подождать, и через пару минут вернулась с ключом и заперла комнату Диллис.

– Я спрячу ключ. Так вот, Ива, вы спрашивали про мужчин в жизни Диллис… – медленно произнесла Ада, когда они неспеша спускались вниз в холл: – Я знала лишь парочку из них, но это было два года назад. С тех пор Диллис ни во что меня не посвящала. Наоборот, всегда отмахивалась и говорила, что спорт у нее на первом месте. Но вы знаете, в последние две недели она ходила хмурая и очень раздраженная. Мы с Дэвидом, как всегда, решили, что это из-за соревнований и не докучали ей, а потом после соревнований она и вовсе уехала. Но я же говорю вам: для нее это было абсолютно нормальное поведение.

– Были ли какие-то особенности в этом раздражении? – поинтересовалась Ива, когда они уже стояли в холле, готовые уйти.

Ада на мгновение задумалась и затем неуверенно произнесла:

– Знаете… Она как будто бы… Ей будто подменили. Сама не своя. Нет, она нервничала перед соревнованиями, но никогда не была агрессивной, а тут ее прям было не узнать. Злилась на всех. Доходило того, что она могла начать швырять посуду, если ей вдруг не понравилась еда, а они никогда так не делала: с детства ела самую обычную еду вроде молочной каши. И знаете, что еще… – Ада помедлила: – Однажды я зашла в ванную после нее и обнаружила стенки и дно все в… Кхм, ну может, при мужчине не очень правильно об этом говорить, но… – Ада помялась, а Ива понимающе покивала и произнесла:

– Я понимаю, что вы увидели, было в этом что-то ненормальное, так?

– Да, – она интенсивно покивала: – Крови было слишком много и в обычных обстоятельствах она бы просто смылась водой, но здесь… Здесь я испугалась, потому что мне показалось, что было в этих разводах на стене и ванной что-то ненормальное. Когда я попыталась отвезти дочь к врачу, то в нее будто бы бес вселился: она рычала, злилась, Дэвид едва успел оттащить ее от меня.

– Вот как… Если вспомните ещё что-то, то обязательно позвоните в Управление, хорошо? – мягко попросила Ива, на что Ада кивнула и проводила их до двери.

Уже на улице, когда они отошли на достаточное расстояние от доима, Эльги не выдержал и спросил:

– Ну так что? Что с этими рунами? Девчонка себе смертный приговор подписала я так понимаю? И твоя рука… Что это с ней?

– С рукой все нормально. Это обычая реакция на такого рода проклятья, а проклятья, написанные рунической вязью, не прочь и мимо проходящей личностью закусить. Всегда невыносимо злые. И, да, ты прав, Диллис подписала себе смертный приговор в момент, когда начертила эти руны. Она и так, и так бы умерла. Но кто-то ускорил неизбежное.

– Мы пошли разобраться с одним делом, а вляпались в еще большее говно, – хмыкнул Эльги: – Ива, скажи, ты правда поверила в этот цирк со слезами? Не выглядит госпожа Уинсфилд глубоко тоскующей матерью…

– Нет, Эльги, я ни на йоту не поверила ей, – качнула головой Ива и тут же добавила: – Я специально не стала развивать тему, потому что из Ады мы не вытащим ровным счетом ничего. Это пустая трата времени. Все ее горе сосредоточено лишь в одном – позор. Диллис запятнала честь семьи, умерев как портовая шлюха от рук неизвестного. Диллис отбрасывает тень на достопочтенное семейство успешных бизнесменов. Диллис растили идеальной, а она оказалась с червоточиной. Вот и вся причина ее расстройства. И все эти слезы – не более, чем показательное выступление. Уинсфилдам жизненно необходимо выставить себя глубоко скорбящим семейством.

– Она что, совсем не сожалеет об убитой дочери? – удивленно спросил Эльги, слегка качнув головой, на что Ива грустно улыбнулась и ответила:

– Она скорбит о репутации. Помнишь, как она кричала на берегу про убийство?

– Конечно. Этот крик весь берег слышал.

– Тогда могло показаться, что она хочет докопаться до истины, но правда куда проще и прозаичнее: если бы это был несчастный случай, то позора было бы больше, чем от убийства.

– Хочешь сказать, что первое, о чем подумала чета Уинфслидов это вещества и алкоголь? – догадался Эльги, на что Ива кивнула и продолжила:

– Ада могла предполагать, что умница-красавица дочь могла бы баловаться чем-то запрещенным на своих тусовках. Да и, знаешь, Эльги, мне эта фишка с исчезновением на пару-тройку недель кажется совсем не в характере дисциплинированной дочки-спортсменки. Будь Диллис оторвой, то я бы поверила. Да и, к тому же, будь это нелепая смерть от наркотиков, то просто представь, какие бы разговоры пошли в их кругах. Они ведь метят в Северную торговую кампанию, а с таким происшествием путь может оказаться закрыт.

Эльги немного помолчал, а потом усмехнулся и произнес:

– Как я уже говорил, мы пришли расследовать одно, а вляпались по уши в совсем другое. Как всегда, впрочем. Ива, давай зайдем пожрем? Я не ел с ночи ничего.

Ива кивнула, и они принялись искать место для обеда. Стрелка часов мерно наползала на цифру одиннадцать и вскоре они нашли неприметный паб, где по выставленному на улицу меню, сообразили, что это место им по карману. В пабе было тихо, лишь бармен лениво протирал стаканы и совсем никак не отреагировал, когда они вошли. Ива, по обыкновению, заказала себе пропаренное мясо, а Эльги свиную рульку. В том, что Волк проглотит ее в два счета, не было никаких сомнений.

– Как мы поймем на что эта руническая вязь? – осведомился Волк, отпивая чай из прозрачной маленькой кружки: – Может, Диллис с этим массовиком-затейником в одной лодке была, предала его, а он ее грохнул.

– Нет, – Ива покачала головой. – Скорее всего все намного глубже, но в то же время, проще. У нас есть глубоко увлекающийся рунами человек, он же нам и расскажет, что к чему, но то, что Диллис была сообщницей… Я отметаю эту версию. Зачем ему оставлять сообщницу вот так на берегу валяться? Он мог бы ее любой смертельной руной из арсенала убить, и никто бы в жизни не догадался, что была на свете такая девушка. Нет, она тоже его неслучайная жертва.

Наконец принесли обед и Эльги принялся жадно поглощать мясо. Ели молча, каждый думал о своем. О чем думал Эльги, Ива, конечно же, не знала, но вот она размышляла исключительно над заданием. Дело становилось сложнее и запутаннее и был вариант, что Диллис сотворила над собой что-то ужасное, до конца не понимая, что именно она сделала не так. Беспокоило также то, что они ни на йоту не продвинулись к возможному убийце. Он словно бы издевался над ними, игрался, подкидывая им все больше и больше новых улик, но умело оставаясь в тени. Ива даже и предположить не могла, кто это может быть и куда дальше двигать, чтобы напасть хоть на какой-то след.

«Северян со Сканниге здесь в Норфолке много, своих они не сдают, даже если те совершили страшные преступления, – размышляла она, поглощая свой обед: – опрашивать каждого – бессмыслица, да и мы так спугнем убийцу. Много воды утекло: он начинал в Центре пять лет назад, потом опять-таки, переместился сюда в Норфолк. Вопрос: почему в Норфолк? Почему не в Эрдин, не в Алендорн? Там много сакральных мест, много магии и легко затеряться среди магов… Интересно, далеко ли продвинулся Хендрих в расследовании? Надо будет спросить, как закончим».

– Рука у тебя лучше выглядит, – сочувственно произнес Эльги: – Я испугался, что у тебя некроз тканей начался. Уж очень твоя конечность выглядела плохо. Ну так, куда двинем?

Он сыто отвалился на высокую спинку стула и пребывал в куда лучшем расположении духа, чем был до обеда.

– К Одо, – коротко ответила Ива, вкладывая в книжечку оплату и чаевые:

– Что?

Эльги посмотрел на нее вопросительно, а затем на его лицо наползла мечтательная улыбка, а Ива, сообразившая, в чем дело, лишь закатила глаза:

– Эльги, мы идем туда не чтобы нажраться в дрова, как в пошлый раз. Шеф нам этот самогон кое-куда засунет, если оба придем подшофе. Сам знаешь, что было в прошлый раз.

– Этот, Ивушка, конфуз случился, потому что ты слишком рано ушла, а вот если бы осталась ментально, прости за каламбур, поддержать товарищей, то мы бы и не напоролись на Зельца. Да и к тому же ты не пьешь и вполне себе можешь донести боевого товарища…

– Ага-ага, смертельно раннего в бою с неравным противником, – покивала Ива, заканчивая за Эльги, и засмеялась: – Одо нам поможет с рунической вязью. Гномы обычно больше разбираются в подобном, чем мы, а у некоторых еще и иммунитет к самым слабым видам подобной магии.

Они неспешно следовали по улочкам Норфолка: сытый обед не предполагал под собой быстрых движений, и даже больше – от него клонило в сон, отчего Ива едва сдерживалась, чтобы не зевать. Она не могла понять то ли от еды и тепла ее так разморило, то ли отвар Элис переставал действовать, но факт оставался фактом: она шла, буквально прижавшись к Эльги и взяв его под руку. Сам Волк был бодр, свеж и даже немного весел: поход к его старому другу и собутыльнику Одо, радовал его больше всего из общего положения дел. Ива не сомневалась, что гном, все-таки, уговорит Волка пропустить по стаканчику его самодельного вина или самогона. Извилистая узкая улочка вывела их на главную площадь, на которой расположились здания ратуши, суда и банка, полукругом занимающее все пространство.

– Что там происходит? – навострил уши Волк, указывая на плотную толпу из людей, которая столпилась у лавки с цветами, неприметно втиснувшейся между исполинским зданием суда и ратушей.

Они ускорили и шаг и уже через несколько минут продирались через толпу зевак, которые норовили не пропустить их. Однако, могучая фигура Эльги как таран разрезала людской поток, и Ива шла за ним следом. Наконец людская гуща выплюнула их на небольшой круг, где на снегу лежал лицом вниз труп молодой девушки. Ее кровь уже окропила снег, а темные волосы закрывали лицо полностью.

– Сходили, пожрать, – хмыкнул над самым ухом Эльги: – Ну что, вызываем бригаду

– Вызови, пожалуйста. Я пока осмотрю тело, – произнесла в ответ Ива и Эльги принялся шумно разгонять толпу и просить всех вернуться к своим делам и не мешать работать следствию. Ива же пустилась на корточки перед трупом и одним движением руки отбросила копну темных волос с лица девушки. На удивление глаза были открыты и безучастно смотрели в землю перед собой. Ива не решилась переворачивать ее, а лишь принялась осматривать одежду, надеясь за что-нибудь зацепиться: светло-коричневое пальто, шарф в красную крупную клетку, на ногах высокие в цвет пальто сапоги, а на руках перчатки, отточенные белой ниткой.

– Стоп! Перчатки! – вслух произнесла Ива, совершенно не обращая внимания на то, что толпа хоть и рассосалась, но люди продолжали с интересом разглядывать ее. В голове вспылили слова Хельги, которая жаловалась на странную женщину с анонимкой, вспомнились и слова про красивые перчатки шоколадного оттенка с белыми нитками.

– Не может быть… – только и смогла произнести Ива так тихо, чтобы услышать никто не мог.

– Что не может быть? – рядом на корточки присел Эльги, от волчьего слуха которого не укрылось ни одно слово: – Ну это, видимо, не наш постарался. Средь бела дня проломить висок – не его стиль. Вот если б она в лесу нашлась – другое дело, – будничным тоном отозвался Волк и добавил: – бригаду вызвал. Будет с минуты на минуту. Там и узнаем, чем нашу красавицу прибили.

– Перчатки, Эльги, посмотри на перчатки, – Ива осторожно коснулась кончиками пальцев кожи перчаток: – Вчера утром Хельга говорила, что ее одолевала анонимкой для меня какая-то девушка, сказала, что у нее приметные перчатки: шоколадного оттенка с белыми нитками. Видишь, тут же белые нитки и цвет подходит, – произнесла Ива, заглядывая Волку в глаза. На что тот лишь улыбнулся и покачал головой:

– Ивушка, ну мало ли сколько девиц ходит с таким перчатками, да и помнится мне, что Хельга заприметила у нее шубу в пол и очки в пол-лица, а тут вон скромное дешёвенькое пальтишко. Такими в порту на рынке торгуют, выдавая за чистый кашемир.

– Хочешь сказать, что шла себе девушка по городу, хотела зайти в цветочную лавку и тут – хренак по голове! Да и я не криминалист, но тут явно прицельно в висок били. Много ли людей могут так ловко попасть в висок, да еще и скрыться днем, не привлекая внимание? – покачала головой Ива и добавила: – Надо бы продавца расспросить. Может, он кого-нибудь видел.

– Я расспрошу. Жди бригаду. Они, вон, уже мчат, – Эльги указал головой на раскрывшийся телепорт недалеко у ратуши, откуда вышло человек семь из их выездной бригады.

Ива буквально сверлила взглядом перчатки, не решаясь стянуть их с убитой, чтобы рассмотреть поближе: да и как-то случай не представился – уж слишком много было зевак на площади, наблюдавших за каждым ее движением как завороженные.

– Люди – мудаки, – только и смогла процедить сквозь зубы Ива, раздраженно посматривая на толпу, как рядом опустился на снег железный чемоданчик и присел рядом Питер.