Наизнанку

– Я думала, мы всё обсудили, и ты больше не станешь мне насаждать идеи, которых у меня нет, – спокойно отозвалась Ива, хотя ей очень хотелось отвести взгляд и закрыть уши, чтобы не видеть этих нахальных глаз и не слышать самоуверенного тона.

– Нет, Ивушка, я лишь пытаюсь тебе разъяснить, что это не то, что тебе нужно. Ну право слово, неужели ты собралась всю жизнь сидеть в портовом городишке на краю Империи, расследуя пьяные драки и кто у кого с прилавка стащил пирожок?

– В Центре меня прям ждут с распростертыми объятьями, – фыркнула Ива, на что Хендрих улыбнулся и, понизив голос до шепота, произнес:

– Ты же понимаешь, что мне стоит просто кое-кому шепнуть на ушко, и тебя примут?

– Готов для этого использовать служебное положение?

– О, ничего особенного в этом нет, – он улыбнулся. – При очень хорошем раскладе мы могли бы работать вместе… У меня как раз скоро освободится место в приемной, и нужен кто-то толковый и с опытом.

– О, так ты задумал сделать меня личным телепатом, чтобы я помысли каждого, кто входит в твой кабинет сканировала и тебе на блюдечке приносила? – Ива сузила глаза, чувствуя, что едва сдерживается, чтобы от злости не пихнуть Хендриха в грудь. – Минуту назад ты говорил о другом…

– Я предлагаю тебе варианты, лисенок, только и всего. Хочешь, иди в управу Центра, хочешь – ко мне в помощницы. Второе для меня, конечно, куда предпочтительнее, но ты на это ни за что не согласишься. Подумай, лисичка. И не торопись с ответом, хорошо? – он внимательно посмотрел ей в глаза, и Ива с трудом, но все же кивнула ему.

Ругаться с Хендрихом не было никаких сил и желания, и, более того, Ива понимала, что он назначен куратором их расследования, а при его плохом расположении духа следование всем предписаниям, даже самым абсурдным, может стать строжайше обязательным. К тому же, если бы Хендрих, будучи обиженным Ивой, захотел разогнать их отдел, то ему бы даже не пришлось сильно стараться: любой проверяющий давно бы расформировал всё Сыскное Управление. Было бы желание. Некоторое время они прогуливались в молчании, а затем, когда тропинка начала выводить их к выходу из парка, то Хендрих неожиданно тихо и с нежностью в голосе произнес:

– Спасибо, Ива.

– За что?

Он не ответил, а лишь быстро коснулся ее щеки и последовал прочь. Ива удивленно посмотрела ему вслед, а затем, чуть напрягшись и настроившись на него, вдруг раздраженно хмыкнула:

«Ну да, спасибо тебе, Ива, за твою необычную покладистость. Как мило с твоей стороны, что ты не стала мне перечить и пререкаться».

Вернулась Ива уже в заполненный кабинет: зашла она резко, порывисто, нервно стягивая пальто, отчего на нее уставились несколько пар вопросительных глаз. Хельга внимательно наблюдала за ней и, не выдержав повисшего молчания и хмурого взгляда Ивы, который никак не был приправлен словесно, выпалила:

– Почему ты не сказала, что Хендрих такая козлина?!

В ответ раздался сдавленный смешок Эльги, и Ива устало подняла на Хельгу взгляд и произнесла, едва сдерживая раздражение:

– А что это не ясно по его самодовольной морде? За пончики отчитал?

В ответ Хельга вспыхнула, а Элис улыбнулась и произнесла:

– Кто бы мог подумать, что явится кто-то, кто мало напоминает своим видом высокое начальство – должна сказать этот Вольфхарт обладатель настолько слащавой внешности, что даже не верится что он кто-то важный… Хельга в нем не признала старшего по званию и в этот момент изволила пончики откушать, а он решил по привычке вероломно ринуться к шефу в кабинет, не показывая удостоверение и не представляясь, на что Хельга, естественно, возмутилась и тут же получила довольно жесткий нагоняй. Сначала от него, а потом от шефа.

Ива прикрыла лицо ладонями: уж слишком сильны были эмоции коллеги, отчего картинки волчком крутились перед глазами, а Ива могла буквально ощутить, как заалели ее собственные уши. Она могла бы поспорить, что горят они так же ярко, как уши Хельги в тот момент.

– Козлина он или нет, а господин Вольфхарт теперь вроде как работает с нами по делу Арисси ван Дель, – тяжело выдохнула Ива и добавила: – Пончики – только начало. Он и вправду становится всё невыносимее. Как у вас дела, Эльги? Ничего нового?

Эльги покачал головой и ответ:

– Тихо. Подозрительно тихо. Разгребаю старые дела.

– Мне тут Эльги шепнул, что ты, Ива, будто бы считаешь, что труп Ариссии нам ждать на следующей неделе… – произнес Эрих, в упор глядя на Иву, на что та вздохнула и собиралась было ответить, как он прервал ее и сам произнес: – Не надо, не рассказывай. Я, честно говоря, согласен с твоей версией, но вот беда: на меня насели безутешные родственнички и требуют, чтобы все было тихо. Если обнаружим Ариссию живой, то тихонько приволочь домой, а если труп, то также тихонько отвезти в морг и сообщить.

– Откуда такое желание, чтобы было все шито-крыто? – осведомилась Элис. – Да и весь город давно в курсе, что пропала дочка Герхарда ван Дель.

– Он влиятельный предприниматель, очень богатый. Большие связи. Торгует со всем миром, – ответила Хельга и, натолкнувшись на вопросительные взгляды, пожала плечами и ответила: – Вы что, дальше работы нос не суете? Таверна «Золотая нимфа», бар «Грешница» и бордель «Винный поцелуй» в самом центре столицы Империи принадлежат ему и приносят немереный доход помимо официальной деятельности. Ну что вы так смотрите? Да, согласна, называть бар «Грешница», а бордель так романтично – странно, но о вкусах не спорят, да и к тому же будет вам уважаемый предприниматель, входящий в коллегию Шелкового торгового пути, рассказывать про то, что владеет далеко не богоугодными заведениями. Тем более о тех, которые снискали славу во всех криминальных хрониках и являются любимым местом для сбыта веселящих порошков с Юга.

С минуту они молчали, а затем переглянувшись, первым ответил Эрих:

– Хельга, солнышко мое лучезарное, а откуда у тебя такая информация? Ни в одном реестре этого нет, а если…

– Что, если? – гордо вздернув носик, спросила Хельга. – В реестре нет! Ну вы смешные, господа оперуполномоченные! Да кто ж будет вам в реестр владельцев этих злачных заведений вносить имя Герхард ван Дель? За такое, простите, и в канале утопить могут. Герхард очень боится засветиться во владельцах подобных мест. Почему – не знаю, но боится.

– Еще раз спрошу: откуда ты знаешь? – не унимался Эрих, на что Хельга фыркнула и ответила.

– Ну так иногда стоит ради научного интереса заглядывать в такие места, а когда заглянешь, то не надо рожу кирпичом делать, чтобы никто в тебе не почуял оперуполномоченного, а не то сразу выкинут.

– А ты-то как справилась? – удивленно спросил Эльги, присматриваясь к эльфийке: она хоть и была всегда при параде, но ничего необычного в ее макияже и одежде не было.

– Это повседневный образ. Естественно, в той же «Золотой кошке» я буду выглядеть иначе.

– Другой вопрос: почему ты нам об этом не сказала раньше? – спросила Элис, опираясь спиной на стену и складывая руки на груди.

– Как я могла об этом знать? Да вы и не спрашивали, и мало того, я думала, что вы-то уж точно в курсе, – пожала плечами Хельга, а затем Эрих протянул:

– Ах вот так! Ну тогда это многое меняет. Начиная от нежелания общаться с нами и рассказывать о дочери чуть больше положенного, заканчивая этой просьбой.

– Вот вам и благополучная, – хмыкнул Эльги и добавил: – А ты, Хельга, случаем, ничего про Ариссию не слышала? Может, девица на чем-то плотно сидела, схватила передоз, а друзья прикопали ее до весны в каком-нибудь овраге.

Эльфийка покачала головой и ответила, откусывая от печенья кусочек:

– Нет. Кто-то, а вот Ариссия вряд ли была наркоманкой. Она в прошлом профессиональная гимнастка. Таким лишнюю каплю воды запрещено пить, а ты про наркотики.

– Ты так говоришь, будто бы профессиональный спорт мешает потом сторчаться на каком-нибудь порошочке с Юга, он ему чаще всего способствует – фыркнула Элис: – Ушла из спорта, цели в жизни как-то нет, вот и решила расслабиться.

Только Хельга открыла рот, чтобы поспорить, как Ива негромко произнесла:

– Нет, Элис, не сидела. Версия с наркотиками отметается, также как с алкоголем. Даже если спортивный опыт наложил свой печальный отпечаток на ее психику, то Ариссия была не из тех, кто стал бы мешать антидепрессанты с алкоголем.

– С чего ты взяла?

– Наркотики меняют структуру мозга. Мышление тоже становится другим. Пахнут они иначе. Все порошки с юга оставляют такой след – мама не горюй. Я была в комнате Ариссии и в ее квартире, и ничто не выдало в ней наркоманку или алкоголичку. Обычная девушка, только из очень богатой семьи. Подруги не врали, когда говорили, что Ариссия уж очень непохожа на всех остальных членов семьи: почти не избалованная.

– Еще скажи, что подкармливала голодных котят и организовывала приюты, – усмехнулась Элис, на что Ива лишь коротко кивнула, ничего не поясняя. В ответ эльфийка лишь закатила глаза и фыркнула.

– Обычно таким положительным есть, что скрывать.

– Мы это не узнаем, пока не найдем либо ее саму, либо тело.

Ива собиралась было вернуться к делам, как дверь распахнулась и на пороге появился взъерошенный и нервный шеф. Вальтер обвел глазами всех присутствующих и, закрыв за собой дверь, произнес:

– Сидите, да? Чаи гоняете? А известно ли вам, господа, что сейчас рыбаки из ущелья вывезли тело еще одной девицы?

– Нет, уже бежим, – отозвался Эльги, накидывая куртку и на ходу спрашивая:

– Криминалисты там?

– Там, – кивнул Вальтер и добавил: – Иву с собой бери. Туда уже безутешная семья прибыла.

– Тоже богатеи?

– Что? – Шеф внимательно посмотрел на него, на что Эльги независимо пожал плечами и ответил:

– Был бы из семьи богатеев, можно было бы серию связать.

– Есть у нас уже одна серия. Еще одной не хватало, – буркнул шеф, и Ива незаметно вышла вслед за Эльги.

За ними подтянулись Элис и Эрих.

– Может, забьемся, пока идем к телепортам? Если опять гипотермия и ни царапинки, то я проставляюсь, а если что-то другое, то ты, а, Ива? – хитро сощурившись, спросил Волк, на что та лишь хмыкнула и отозвалась:

– А если там руна на лодыжке, то ты, Эльги, купишь мне сертификаты на покупку кофе в пекарне нашего эфольхарсткого друга Гонсале.

– Но-но! Я бы попросил. Ива, это грабеж.

– Как знаешь, – хихикнула Ива и нырнула в сияющий голубым зевом телепорт. В нос ударил запах моря, рыбы, а лицо обжег холод. До ущелья спускаться надо было по узкой, змеистой тропинке, припорошенной снегом: у самой кромки моря медленно плыли гонимые ветром льдины. Ива поежилась и посильнее закутала подбородок в шарф, пообещав себе раскошелиться на теплые вещи с Севера или попросить маму отправить что-нибудь.

– Холодина какая, – отозвалась Элис, и они скорбной процессией направились вниз, где уже копошились мелкие черные точечки-люди.

Оказавшись на берегу, Ива невольно начала оглядываться по сторонам, пытаясь зацепиться за что-нибудь интересное, но вокруг был только голый заснеженный берег. Подойдя ближе к группе, она мельком взглянула на вздувшееся синее лицо девушки. Ее светлые волосы давно покрылись коркой льда, также как и гладкое лицо.

– Доброго дня, Ивушка, – произнес из-за спины их коронер: коренастенький мужичок неопределенного среднего возраста. Про таких еще говорят, что они в самом расцвете сил.

– И тебе доброго, Питер. Как у нас тут дела?

– Дела? А что дела? Девушка бултыхалась в воде три недели, явно не в этом месте утонула, в ущелье она попала вслед за течением. Вероятно, что проплыла где-то километров десять отсюда. Там недалеко есть туристическая база, где даже зимой любят отдыхать. Видимо, там ее и спихнули в воду.

– Почему спихнули? Может, она пьяная была? – спросил Эрих, сложил руки на поясе.

– Экспресс-тест показал, что алкоголя и наркотиков в крови не обнаружено. Особенно точно могу ручаться за второе: порошки с Юга в крови месяцами могут бродить. Девица в одежде, на теле ни царапинки. Обувь у нее тяжелая, шуба тоже, сама худенькая. Такую, если в воду спихнуть, то сама она выплыть не сможет, одежда намокнет и тянуть ко дну будет.

Ива переглянулась с Эльги, на что тот произнес:

– Могу только чашкой кофе у Гонсале угостить, если уж ты совсем-совсем права.

Та ему улыбнулась и, вытащив нож, вспорола голенище сапога и штанину, добираясь до лодыжки. На левой ноге не было ничего обнаружено, зато на правой Иве предстала та самая руна, которую описывал Хендрих. Она едва виднелась на коже и выглядела скорее, как затянувшийся шрам.

– О, а что это у нас? – полюбопытствовал Питер, склоняясь над лодыжкой.

– Скажи, Питер, ты весь материал забрал у нее?

– Ну весь, а что такое?

– Эрих, не найдешь мне кусочек льдинки?

– Ива, не надо… – только и успела произнести Элис, а затем, присела рядом с ней на корточки и произнесла чуть слышно:

– Здесь родственники. Не думаю, что они обрадуются, если ты их дочь спалишь до размеров спичечного коробка.

– Как зовут девушку? – она обратилась к Питеру, на что тот ответил:

– Диллис Уинсфилд. У ее родителей гостиничный бизнес в Нэрине. Сюда переехали год назад.

– Ха! Шеф сказал не богатеи, – хмыкнул Эльги и, заметив приближающуюся процессию, произнес: – Ива, приготовься.

Ива распрямилась, а затем, невысокая женщина в белоснежном пальто, зло и резко бросила:

– Ее убили.

– Вы так считаете? – спокойно спросила Ива, настраиваясь на женщину, которая не обращала внимание на то, как резко сдавил муж ее ладонь. Он явно не хотел, чтобы супруга сказала лишнего.

– А что, по-вашему, она решила искупаться в море зимой? – саркастически отозвалась женщина, на что Ива, не скрывая, усмехнулась и произнесла:

– Нет, я так не считаю, но она вполне могла выпить лишнего, а тут недалеко туристическая база, где есть такая возможность. Дочь ваша утонула не в ущелье, ее сюда принесло течением. Туристических баз в Норфолке три, и каждая из них равноудалена. Если Диллис приняла что-то запрещенное, то такой исход, – Ива кивнула на тело, – вполне предсказуем.

От последних слов щеки женщины заалели, и она резко бросила:

– Нет! Диллис не наркоманка! И никогда ее не была! Моя дочь – профессиональная пловчиха, она бы уж точно не утонула сама.

– Зимой в ледяной воде и в тяжелой шубе? – Ива скептически изогнула бровь, ощущая, что нащупала нужное русло: – Вы же поругались с ней накануне, верно? Она ведь могла разозлиться и не сказать, куда и с кем едет. Или же вы думаете, это из-за бизнеса?

Мужчина издал странный звук и медленно произнес:

– Нет. Бизнес тут ни при чем. Можно вас на тет-а-тет?

Ива отошла вслед за Уинсфилдами, только быстро кивнув Элис.

– Меня зовут Дэвид, а это моя жена Ада. А вас? – осведомился мужчина, когда они отошли на достаточное расстояние от основной группы.

– Ива Анвиель. Можно просто Ива.

– Ива… Послушайте, Ива, – начал Дэвид и немного помолчал, словно бы запнулся, а затем, глубоко вздохнув, продолжил: – Ива, мы здесь новенькие. Переехали год назад из Нэрина. У меня там, как вы, верно, уже знаете, бизнес. Хотелось пожить в тихом спокойном городке, поближе к торговым путям, потому что в этом году я планировал расширяться на Острова и на Северный торговый путь. Гостиницы – дело прибыльное, но хотелось попробовать что-то новое. Бизнесмен, Ива, всегда тот, кто идет на риск. К тому же хотелось узнать больше об Островах и их порядках, а где, как не здесь это сделать. К чему это я? К тому, что моя дочь – не наркоманка и пьяница. Диллис никогда не связывалась с дурными компаниями, никогда не делала чего-то незаконного. Она даже за своей собакой говно, простите, убирала, даже когда гуляла с ней в лесу. С ней не происходило ничего необычного в последние дни, и с Адой они не ругались. Диллис вообще очень мягкая и спокойная по характеру, никогда не лезет на рожон.

– Вы знали, куда она едет? Почему вы тут же не объявили в розыск, когда ваша дочь пропала? Прошло три недели, и вы ни разу не пришли заявить о ней? —спокойно спрашивала Ива, ощущая, что ментально ни Дэвид, ни Ада никак не дрогнули, лишь потупили глаза, и Ада тихо произнесла:

– Диллис любила уезжать ненадолго. После соревнований. То в Центр, то в Эфольхарт. Ничего нового. Когда она вдруг пропала, то мы не придали значения.

– Для Диллис было нормально не звонить в течение долгого времени?

– Она… В общем-то, ей очень тяжело дается постсоревновательное… Как бы так выразиться? В общем, после соревнований Диллис лучше не тревожить. Она хорошая, положительная девочка, но если ее задеть хоть единым словом после особенно напряженных соревнований, то превращалась в сущего монстра. Вот мы и решили, что она отправилась проветриться.

– И не сказала, куда, так? – качнула головой Ива, на что оба лишь покивали головой и затем девушка спросила:

– У Диллис были странные друзья или знакомые, о которых вы могли мельком слышать, но сама она вас с ними никогда не знакомила или не упоминала в разговорах?

С минуту Ада молчала, а затем качнула головой и ответила:

– Нет. Диллис всегда была избирательна по части друзей. И мы всех их очень хорошо знаем.

– Не против, если я загляну к вам? Осмотрю комнату вашей дочери? – спросила Ива, на что Дэвид согласился и протянул листок с адресом.

– Приходите в любой день после шести вечера. Мы вам все покажем.

Попрощавшись с Уинсфилдами, Ива вернулась к своей группе и только собиралась продолжить осматривать тело девушки, как Эльги крепко ухватил ее за руку и потащил прочь от берега.

– Эльги, ты чего?

В ответ была лишь тишина и быстрый раздраженный взгляд. Волк схватил Иву за рукав и потащил ее ближе к ущелью, где в холодной воде уже плескалась небольшая лодочка: рядом неспешно курил Эрих.

– Да что случилось-то? – тихо спросила Ива, едва успевая перебирать ногами: настолько шаг Эльги был размашистым и быстрым.

– Смотри.

Он развернул ее лицом ко входу в пещеру и указал рукой куда-то в неопределенное место. Поначалу Ива не поняла, а затем осторожно пошла вдоль края берега, пытаясь подойти ближе к расселине, и замечая что-то странное, выцарапанное на камне. Белые царапины перестали казаться какой-то бессмыслицей и постепенно превращались в буквы, а Ива силилась их прочитать. Эрих докурил сигарету и отбросил окурок в снег, а затем тихо спросил над самым ухом:

– Ты понимаешь, что там написано?

– Аб… Уно дисцэ… Омнэс? – неуверенно спросила Ива скорее у самой себя, а затем, повернувшись к мужчинам, спросила: – Давно это заметили? И эта надпись – она всегда тут была или это недавнее начертание?

– Твой дружок Хендрих, – хмуро отозвался Эльги: – Он и вправду, Ива, неприятный тип. Я б тоже от него бежал, роняя тапки. Так, а что значит это выражение?

– Переводится как: «По одному суди о других».

– Только этих ребусов нам не хватало, – отозвался Эрих: – Думаешь, наш чародей постарался и выцарапал вот это над ущельем? Это ж как же он ее писал?

– Магией, – отозвалась подошедшая Элис: – Ущелье ею фонит, словно бы это двор Академии.

– Ага, и сделали ее недавно, – добавила Ива: – Это самый обычный вид начертательной магии, нас ею мучили весь первый курс. Помогает привести мысли в порядок. Мы можем попасть в ущелье?

– Поплывешь на вот этом? – Эльги кивнул в сторону казавшейся хлипкой лодочки, на что Ива кивнула и произнесла:

– Мы поплывем с Элис. Там нужна еще пара глаз, а если эта пара глаз принадлежит боевой ведьме, то вообще отлично.

Элис лишь усмехнулась и без явного удовольствия полезла в лодку, а вслед за ней Ива: всё как раз говорило, что доплыть до ущелья могут лишь двое. Ива оттолкнулась веслами от берега и, напрягшись, сделала пару мощных гребков, направляя лодку прямиком в ущелье: в лицо бил промозглый холодный ветер, Элис посильнее закуталась в шарф, наблюдая, как они медленно и плавно вплывают внутрь темного ущелья, где едва слышно вода лизала мокрые стены.

– Ох…

Только и смогла выдохнуть Элис, запрокидывая голову: стены были сплошь испещрены надписями, идущими внахлест друг на друга, они путались буквами друг в друге, где-то не было видно не конца не края, сливаясь в единый витиеватый текст, а в ушах слегка звенело от магического неочищенного фона.

– Как много энергии… – только и смогла произнести Ива: – Она неочищенная и очень злая, сюда ходили сбрасывать напряжение. Очищать ум, потому что тот, кто сделал эти надписи явно сходил с ума.

– Думаешь, наш товарищ? Я ощущаю лишь легкий треск и звон.

Ива помолчала, настраиваясь на общий фон. Она не любила делать Переложный обряд, но тут дело явно требовало его. Настроиться оказалось легко настолько, словно бы она сидит не в лодке посреди ледяного ущелья, а в тренировочном зале Академии: тело стало казаться легким, воздушным, словно бы ее медленно поднимают в воздух, голова очистилась, вымещая посторонние звуки и мысли, а затем острая боль пронзила ее глаза, и Ива, сцепив зубы, принялась цепляться за ментальный след. Его было много, но принадлежал он одному человеку, ведомому ненавистью и болью. Ее ломало изнутри, как ломало того, кто делал эти надписи в попытке очиститься. Ива невольно охнула, подаваясь вперед, ощущая, как зло и резко человек набрасывает строчку на строчку, потому что чистого места уже не осталось, как ненавистно ему собственное тело, которое он видел словно бы сто стороны, и злость – сильная, давящая на череп изнутри, перераставшая в боль, из-за которой он крепко сжимал зубы.

– Я твой карающий меч. Я твой палач. Я очищу тебя и предам огню, – зло прохрипела Ива, широко раскрывая глаза.

По телу пробежала резкая дрожь, а потом подбросила Иву на месте. Очнулась она, ощущая, как Элис крепко держит ее за куртку, а лицо еще чуть-чуть и коснется воды.

– Анвиель, в мою смену ты топиться не будешь, – глухо раздался голос Элис над ухом. – У тебя кровь, – она протянула ей бумажные платочки и взялась за весла, медленно начиная грести к выходу.

Ива осторожно принялась вытирать кровь, идущую из носа, а после запрокинула голову и ощутила, как ее противно мутит и тошнит.

– За это я ненавижу Переложный Обряд. После него ощущение, будто кишки на центрифугу намотало.

– Не тот самый, который позволяет на время стать другим человеком? – хмуро уточнила Элис и добавила, поджав губы: – Нашла ты, конечно, место для него.

– Он самый, позволяет на время оказаться в голове другого человека, ровно на тот момент, пока он испытывает сильнейшее умственное возбуждение. В нашем случае этого возбуждения, а за ним и магического фона – вагон и телега. Войти в это состояние было настолько легко, что я даже не сразу сообразила, что у меня все получилось, а потому не сразу взяла себя под контроль. Если уж я топиться собралась, то это говорит о том, что наш товарищ, а это, без сомнения, он, как-то связан даже с водой в ущелье, а может, энергии так много, что ею не только стены, но и вода пропитаться успела.

– Выглядело весьма жутко, – призналась Элис, усиленно подгребая к берегу: за время их отсутствия ветер только усилился и с неба начали сыпаться пушистые хлопья снега: – Мне казалось, что ты и не жива вовсе, а просто восковая озлобленная кукла для чревовещания…

– Он живет в ненависти и злобе, – кивнула Ива: – И больше всего ненавидит своих жертв. Они не случайные. Это не зов… Крови. Это холодный расчет и методичное уничтожение.

– О, ты смотри-ка, на берегу уже делегация целая собралась, – хмыкнула Элис, подгребая к берегу.

У кромки воды уже собрался их отдел и сам Хендрих с какими-то мужчинами: вероятно, кто-то из Канцелярии. Ни Эльги, ни Эрих не выглядели радостными от такого соседства, а скорее наоборот: Волк демонстративно отошел подальше, наблюдая за тем, как девушки высаживаются на берег.

– Ивушка, на тебе лица нет, – отозвался Питер, разглядывая бледное лицо Ивы: – Может, коньячку, а? Хороший коньячок, коллекционный.

Ива лишь улыбнулась и качнула головой:

– Спасибо, но воздержусь.

– Что вы там нашли? – спросил Хендрих, внимательно разглядывая то одну, то вторую. Первой заговорила Элис:

– Надписи. Все ущелье испещрено ими. Ива сказала, что наш массовик-затейник, а она уверена, что это он, ходил сюда, так скажем, сбрасывать напряжение. Не то напряжение, Эльги, – она усмехнулась, замечая странное выражение лица Волка, – умственное напряжение. Прочистить сознание, так сказать. Я могу быть не права, от меня толку-то было немного, но Ива говорит, что не только стены, но и вода пропитаны магией.

– Я думаю, что что-то есть под водой, – отозвалась Ива, ощущая, как на нее накатывает сильная усталость от проведенного обряда. – Мне надо сесть. Меня мутит.

Она неспешно последовала к небольшому ящичку, на котором Элис записывала показания обнаруживших тело рыбаков, пока Ива общалась с Уинсфилдами. Она ощутила, как Хайнрих мягко взял ее под локоть, видимо, опасаясь, что она может свалиться в обморок: впервые Ива видела, чтобы он демонстрировал нежное к ней отношение на публике. До этого он предпочитал наблюдать и помогать чужими руками.