Корона и тьма. Том 2. Сердце хаоса

– Поднять паруса! Готовьтесь к швартовке! – раздался резкий голос боцмана, и команда тут же засуетилась.

Канаты, протянутые между мачтами, натянулись, словно струны, а затем резко ослабли, когда паруса начали сворачиваться. Несколько моряков с ловкостью акробатов взобрались по вантам, закрепляя снасти.

– Тали на бросок! Живо! – крикнул один из швартовых матросов, стоявших у борта.

Тяжёлые канаты, испещрённые морской солью, с глухим шлепком рухнули на пирс, где их тут же подхватили портовые рабочие. Корабль замедлил ход, медленно двигаясь к пристани, пока, наконец, не остановился, слегка скрипнув деревянными бортами.

– Отдать якорь!

Слышался скрежет, когда якорь соскользнул с цепи, погружаясь в воду, и вскоре донёсся тяжёлый всплеск, разрезавший тишину.

– Добрались, – пробормотал кто-то из матросов, утирая пот со лба.

Палуба зашевелилась. Люди сновали между ящиками, закрепляли снасти, снимали паруса. Открывались люки трюма, и вскоре на свет были вынесены первые мешки с грузом. В воздухе смешались запахи влажной древесины, специй и моря.

Лорд Ричард, облачённый в длинный тёмно-синий плащ, расшитый серебряными нитями, стоял на возвышении у пристани, внимательно наблюдая за происходящим. Он прибыл лично – не из-за простой прихоти, а потому, что этот груз был важен. Очень важен.

Судно прибыло с острова Виндрас, который принадлежал восточному королевству, но его торговые связи с Сэлендором были прочными и проверенными годами. Этот груз включал в себя не только зерно и муку, столь необходимые в будущем для посева, но и нечто более ценное – отборные сорта специй, смолы редких деревьев и даже небольшие бочонки с вином, которое ценилась в северных землях. Кроме того, в ящиках, окованных железом, находились слитки драгоценных металлов и редкие камни – то, что позже превратится в монеты или украшения, пополнив казну Сэлендора.

Ричард шагнул ближе, его взгляд остановился на первом спущенном ящике с печатями его города.

– Проверить целостность, – коротко бросил он, не отводя глаз от груза.

– Как прикажете, милорд, – ответил один из людей, тут же подойдя к ящику с ломом.

Ричард не любил сюрпризов, особенно когда дело касалось его торговли.

Тем временем, на корабле, в темноте трюма, слабый свет от открывшегося люка разрезал полумрак, падая на деревянные стены и громоздкие мешки, сложенные друг на друга. В этом царстве товара и влаги, среди запахов муки, соли и дерева, в углу сидела Эмилия.

Вскоре шаги раздались по лестнице.

Вэйнс, старший помощник капитана, спускался вниз, держа в руке фонарь. Свет дрожал в его руках, отбрасывая на стены тени, которые двигались в такт качке судна.

Он остановился, огляделся, затем подошёл ближе.

– Мы прибыли, – сказал он ровным, не терпящим возражений голосом.

Эмилия подняла голову, её глаза блестели от усталости, но в них не было страха. Она давно поняла, что слёзы здесь не помогут.

– Где моя мама? Я хочу увидеть её – сказала она чуть дрожащим, но всё же твёрдымголосом.

Вэйнс склонил голову набок, разглядывая её, словно размышляя, стоит ли вообще отвечать.

– Как только ты сойдёшь на берег, всё будет зависеть от лорда Ричарда, – сказал он, чуть усмехнувшись. – В твоих же интересах понравиться ему.

Эмилия прикусила губу, но ничего не ответила.

Он развернулся, жестом указывая на люк.

– Пойдем, девочка. Время вышло.

На фоне золотого солнечного сияния, отражавшегося от спокойных вод гавани, из тени огромного судна вышел капитан Джерард Эймонд. Он ступал по трапу размеренно, не спеша, словно сам корабль, который подчинялся только его воле. Одежда капитана сияла золотыми нашивками, будто само солнце пыталось укрыться в этих деталях, неспособных затмить его величия. Его костюм, безупречно сидящий по фигуре, подчёркивал его высокий рост и осанку человека, привыкшего к власти. Остро-конечный воротник придавал облику ещё больше величественности, а походка, исполненная достоинства, давала понять, что перед всеми стоит человек не просто командующий экипажем, а хозяин каждого, кто ступает на палубу его судна.

Когда он спустился на пирс, воздух вокруг него, казалось, уплотнился. Он двигался так, словно даже ветер и море подчинялись его шагам. Моряки, занятые разгрузкой, инстинктивно замедляли движения, бросая на него быстрые взгляды. Его присутствие напоминало о власти, о статусе, о том, что этот человек контролирует судьбы тех, кто осмелится вступить с ним в сделку.

Джерард остановился перед Ричардом, поклонился в меру уважительно, но без раболепия. В его движениях чувствовался опыт общения с знатью, но также и уверенность человека, который не склоняет голову перед кем попало.

– Лорд Ричард, – произнёс он с легким поклоном, его голос был низким, спокойным, лишённым спешки. – Надеюсь, я не заставил вас долго ждать. Ваш груз в целости и сохранности. Мы пересекли пролив без происшествий, несмотря на переменчивые ветра, и привезли всё, как было оговорено. Каждый мешок, каждая бочка и каждый ящик были сохранены в надлежащем виде, и, смею заверить, вам не придётся сомневаться в качестве товара.

Ричард, который с самого начала этого разговора сохранял холодное выражение лица, даже не сделал попытки ответить сразу. Он лишь оглядел Джерарда с головы до ног, а затем перевёл взгляд на груз, который уже начали разгружать матросы.

– Я тебе плачу не за красивые слова, капитан, – наконец сказал он сухо, его голос прозвучал твёрдо, словно обрубая ненужные формальности. – Так что будь лаконичнее.

Джерард чуть усмехнулся, но мгновенно снова принял серьёзный вид.

– Как пожелаете, милорд, – отозвался он, явно не обиженный столь прямолинейным ответом. – Однако, раз уж мы заговорили о делах, у меня есть кое-что ещё, что может вас заинтересовать.

Ричард чуть прищурился.

– Что за дела?

– Я хотел бы предложить вам особый товар, – Джерард сделал небольшую паузу, давая вес своим словам. – Товар, который, вне всяких сомнений, достойно пополнит вашу коллекцию в Алом Лотосе.

Ричард склонил голову на бок, его взгляд стал холодным, прищуренным, как у человека, который не привык, чтобы ему предлагали что-то без его ведома.

– С каких пор ты начал торговать людьми, капитан? – спросил он ровным голосом, в котором прозвучало лёгкое подозрение.

Джерард чуть усмехнулся, словно предвидел такой вопрос.

– Этот «товар» попал ко мне случайно, – объяснил он, делая жест рукой, будто пытался разогнать невидимые сомнения. – Можно сказать, сам пришёл ко мне. И позвольте заметить, милорд, эта девушка отличается от тех, кого обычно привозят в подобные места.

– К делу, капитан, – перебил его Ричард с оттенком нетерпения в голосе. – Покажи мне, а потом поговорим о цене.

Джерард медленно кивнул и, повернувшись, махнул рукой Вэйнсу, который всё это время стоял на палубе, крепко удерживая Эмилию за руку.

Вэйнс, невысокий, но жилистый мужчина с шрамом, тянущимся от подбородка к шее, спускался по трапу уверенно, почти не обращая внимания на девушку, которая, несмотря на свою внешнюю хрупкость, явно сопротивлялась. Его крепкая ладонь удерживала её тонкое запястье так, чтобы она не могла вырваться, но Эмилия всё равно пыталась замедлить шаг, словно надеялась оттянуть неизбежное.

Когда они спустились на пирс и Вэйнс подтолкнул её вперёд, Эмилия резко вскинула голову, её глаза вспыхнули, и она в первый раз увидела того, с кем был вынужден вести переговоры капитан.

Ричард посмотрел на неё внимательно. Её лицо показалось ему знакомым. Что-то в её чертах напомнило ему кого-то, кого он видел раньше, но он никак не мог вспомнить, где именно.

– Двести золотых, – спокойно объявил Джерард.

Ричард снова перевёл взгляд на капитана, а затем посмотрел на девушку. Он нахмурился.

– Она ещё слишком молода для борделя, – заметил он сухо, но с интересом.

В этот момент Эмилия, которая до сих пор сохраняла хрупкое молчание, вдруг почувствовала, как в ней вскипает гнев. Она резко вырвала свою руку из хватки Вэйнса и, повернувшись к капитану, бросила в него взгляд, полный ярости и презрения.

– Где моя мама?! – её голос пронзил воздух, заставив некоторых матросов на пирсе замереть.

Джерард поднял бровь, но его усмешка стала ещё более самодовольной.

– О, та женщина, что была с тобой? – его голос был легкомысленным, почти насмешливым. – Боюсь, она отправилась кормить рыбок.

Эмилия побледнела, но капитан не закончил.

– Знаешь, мои матросы слегка перестарались, – добавил он с небрежным жестом.

Позади него несколько моряков хрипло рассмеялись. Смех был коротким, сухим, но в нём читалась насмешка.

Губы Эмилии задрожали, но не от страха, а от неконтролируемой ненависти. В этот момент её руки сжались в кулаки, а в глазах зажёгся огонь, который не могла потушить даже беспощадная реальность.

Её мать… мертва. Она не могла этого принять. Не сейчас. Не так.

Она бросила взгляд на Ричарда, пытаясь понять, есть ли у неё хоть какой-то шанс, но тот по-прежнему лишь разглядывал её с невыразительным лицом, словно размышляя, что делать дальше.

Мир вокруг сузился. Воздух в гавани, ещё мгновение назад пахнувший солью и деревом, теперь словно стал плотнее, наполняясь ощущением неизбежности.

Эмилия сделала глубокий вдох, но грудь сдавило так, будто её схватили невидимые пальцы. Боль от потери матери смешалась с ненавистью, затопив её разум, обжигая каждую мысль. Её губы дрогнули, и она едва слышно, почти шёпотом, произнесла, но в этом голосе прозвучало обещание:

– Ты за это заплатишь…

В тот же миг она резко подняла ногу, а затем быстрым движением вытащила из высокого ботинка короткий кухонный нож, который припрятала ещё тогда, когда работала на кухне. Лезвие блеснуло в солнечном свете, но прежде чем кто-то успел осознать её намерения, Эмилия вонзила нож в левое плечо капитана Джерарда.

Тонкая сталь прорвала богатую ткань его мундира, скользнула в плоть, разрывая мышцы, а затем, с дикой яростью, девушка резко провернула рукоять, заставляя клинок глубже войти в тело.

Джерард взревел от боли, его лицо исказилось яростью, а глаза вспыхнули бешенством. Он наотмашь ударил её тыльной стороной ладони. Удар оказался таким сильным, что Эмилия не просто пошатнулась, а рухнула на деревянные доски пирса, больно ударившись о них боком. Воздух выбило из лёгких, перед глазами поплыли тёмные пятна.

Капитан стиснул зубы, его рука потянулась к рукояти ножа, всё ещё торчащего из плеча. С болезненным рывком он выдернул его, разрывая плоть ещё сильнее. Густая кровь тут же заструилась по золотым нашивкам, окрашивая их в алый цвет. С выражением презрения он отбросил нож в сторону, и тот с глухим всплеском скрылся в морской воде.

– Ах ты, крыса, – прошипел он, его голос был наполнен звериной яростью.

Его рука рванулась к мечу, и в мгновение ока клинок оказался обнажённым. Сталь сверкнула, отражая солнечный свет, и Джерард уже занёс оружие, готовясь одним ударом отправить Эмилию вслед за её матерью.

Но в этот миг раздался твёрдый, властный голос:

– Капитан.

Ричард произнёс это ровно, без эмоций, но Джерард, поглощённый своей яростью, даже не повернул голову. Вся его сущность в этот момент требовала крови.

Эмилия лежала на досках пирса, пытаясь прийти в себя. Её тело дрожало, в ушах звенело, но она всё ещё чувствовала, как мир вокруг пропитан злобой и холодной неизбежностью.

Джерард шагнул вперёд, и Ричард снова заговорил, теперь уже громче, но всё ещё спокойно:

– Капитан.

Но капитан был ослеплён жаждой отмщения. Он уже видел, как лезвие вонзается в тело этой девчонки, видел, как её кровь впитывается в дерево пирса, видел, как её глаза тускнеют, лишаясь жизни.

Ричард нахмурился. В следующую секунду он резко схватил Эмилию за руку и оттащил её за свою спину, поставив между собой и Джерардом. А затем, подняв голову, он заговорил снова – и его голос, наполненный холодной угрозой, заставил даже матросов на корабле замереть.

– Капитан!

Джерард застыл. Его меч остался поднятым, дыхание было тяжёлым, а глаза всё ещё полыхали ненавистью.

– Это уже моя собственность, – твёрдо произнёс Ричард, чуть склонив голову набок, оценивая капитана с прищуром. – Ты же не хочешь меня огорчить?

Джерард сжал зубы, его ноздри раздувались от ярости, но даже сквозь пелену боли он понимал, что не может поступить так, как хотел. Его пальцы мёртвой хваткой сжимали рукоять меча, но кровь, льющаяся из раны, быстро ослабляла его. Он кинул взгляд на Вэйнса, который всё ещё стоял неподалёку, явно не зная, что делать.

– А ты чего стоишь?! – прорычал капитан, его голос был низким, почти хриплым от ярости. – Бегом за лекарем!

Старпом вздрогнул, но тут же повернулся и направился в сторону корабля быстрым шагом.

– Я сказал бегом! – взревел Джерард, и звук его голоса эхом разнёсся по пирсу.

Не дожидаясь новых приказов, Вэйнс рванул с места, его шаги зазвучали гулким эхом по дощатым мосткам. Капитан тем временем выдернул из кармана белый платок и прижал его к ране, зубы его скрипнули от боли, но он не позволил себе стонать, лишь ещё сильнее сжал ткань, наблюдая, как она тут же пропитывается алой влагой.

Ричард, даже не глядя на капитана, спокойно повернулся к Эмилии. Его холодные серые глаза внимательно изучали её лицо.

– Кости целы? Идти сможешь?

Эмилия дышала тяжело, её грудь сотрясала ярость, пальцы сжались в кулаки. Но больше всего в ней пылало не отчаяние, не страх – а жажда мести. Она не отрывала взгляда от Джерарда, и в этом взгляде было нечто, что заставило бы дрогнуть даже более жестоких людей.

– Он не останется в живых, – её голос был тих, но в нём было столько твёрдости, что это прозвучало как клятва.

Ричард усмехнулся, но в этой усмешке не было веселья, только ледяное понимание.

– Этот человек работает на меня, так же как теперь и ты, – ответил он, помогая ей подняться на ноги. – Что бы он ни сделал, тебе придётся с этим смириться. Прошлого не изменить.

Эмилия стиснула зубы, её дыхание было частым, руки дрожали от злости, но она не сказала больше ни слова.

Ричард, не убирая руки с её локтя, продолжил, теперь уже спокойнее, но его голос обрёл ту особую тяжесть, что бывает у людей, переживших слишком многое.

– Это жизнь, девочка. В жизни нет справедливости. Те, кто должны умереть, продолжают жить. Те, кто должны жить, умирают от рук тех, кто уже давно должен был сгинуть.

Его взгляд на мгновение скользнул в сторону, словно он говорил не только о ней, но и о себе самом.

Но Эмилия по-прежнему не отрывала взгляда от Джерарда. В её глазах не было страха. Только холодная ненависть.

Ричард, наконец, выпрямился, отпустил её руку и, наконец, обратился к капитану:

– Крейн расплатится с тобой. Но всё же скажи… где ты её нашёл?

Джерард, всё ещё прижимая платок к ране, выдохнул, явно стараясь держаться. Боль его злила, но он умел контролировать себя.

– Она была на судне, – процедил он, – которое потерпело крушение в шторме. Одна из выживших.

Ричард задумчиво кивнул, переводя взгляд на Эмилию.

– Как я понял, с ней была её мать?

Джерард усмехнулся, но эта усмешка больше походила на оскал.

– Да, весьма симпатичная женщина, но слишком дерзкая. – Он на мгновение сделал паузу, наслаждаясь своими словами, а затем добавил, чуть склонив голову: – Поэтому и не выжила.

Позади него матросы тихо хмыкнули, кто-то даже усмехнулся, явно довольный этим замечанием.

В тот же миг что-то в Эмилии дрогнуло, будто внутри неё что-то взорвалось.

Ричард ещё раз внимательно посмотрел на девушку, изучая каждую её черту, и что-то в нём дрогнуло. Он не знал, почему, но ему казалось, что он видел это лицо раньше. Не здесь, не сейчас, а когда-то давно… В прошлом.

Он нахмурился, затем чуть склонил голову набок и негромко спросил:

– Как звали твою мать?

Эмилия на мгновение замерла. Её губы дрогнули, а взгляд метнулся в сторону, как будто она боялась, что это ловушка. Она не знала, стоит ли отвечать, но что-то в голосе Ричарда заставило её поверить, что он не спрашивает просто так.

– Клара, – прошептала она, едва слышно.

Ричард не подал виду, но его пальцы сжались в кулак. Он начал догадываться, кто стоит перед ним. Как только это имя сорвалось с её губ, в его голове начали складываться кусочки мозаики.

Молча, он положил ей руку на плечо, чуть сжал, а затем мягко, но уверенно увёл её на несколько шагов в сторону, подальше от чужих ушей. Теперь их разговор принадлежал только им двоим.

– А где твой отец? – спросил он.

Эмилия отвела взгляд, её плечи вздрогнули.

– Он убит, – ответила она тихо, едва слышно. – И теперь у меня больше никого нет.

Эти слова эхом раздались в сознании Ричарда, окончательно утверждая его догадку.

Но он должен был убедиться.

– Откуда ты родом? – его голос стал жёстче, требовательнее. – И как звали твоего отца?

Эмилия замерла. В её глазах мелькнул страх.

– Мне нельзя об этом говорить, – ответила она, уже понимая, куда он клонит.

Но Ричард знал, что прав.

– Рейнхард… – его голос стал тише, но в нём была непреклонность. – Рейнхард был твоим отцом?

Эмилия вздрогнула, словно её ударили. Её дыхание сбилось, глаза распахнулись, и на краткий миг она показалась себе снова маленькой девочкой. Перед её мысленным взором вспыхнули сцены из прошлого.

Она снова увидела, как отец брал её на руки, подбрасывал высоко в воздух, а она смеялась, не боясь падения, потому что знала – он всегда поймает. Она вспомнила его голос – громкий, уверенный, всегда полный жизни. Вспомнила его добрые глаза, его крепкие руки, в которых было столько силы и столько тепла.

И в этом воспоминании мама, с её строгим, но любящим взглядом, качала головой, делая вид, что сердится.

– Осторожнее, Рейнхард! – говорила она. – Ты её уронишь!

А он только смеялся в ответ.

– Я никогда её не уроню,– отвечал он. – Ты же знаешь.

Но он её уронил. Нет… Жизнь уронила её.

Эмилия сглотнула, чувствуя, как в её глазах поднимается влага.

Ричард не ждал её ответа. Он уже всё понял. И теперь он знал, что перед ним не просто случайная девушка. Он глубоко вздохнул и, мягко, но уверенно, произнёс:

– Ты в безопасности.

Эмилия слабо всхлипнула. Она пыталась взять себя в руки, но грудь сдавило так, будто кто-то сжал её в железном кулаке.

– У меня больше никого нет… – её голос дрогнул, и она прикрыла лицо руками, пытаясь сдержать слёзы.

Но слёзы не спрашивают разрешения. Они прорываются наружу, когда душа уже не может их удерживать.

Она закрыла лицо ладонями, её плечи задрожали.

Ричард смотрел на неё, и в его голове уже лихорадочно проносились мысли.

Если дочь Рейнхарда жива, это ударит по королю сильнее, чем любой мятеж. Это ослабит его влияние, его репутацию. Вся его армия, вся его разведка – они искали её и Клару, но так и не нашли. А теперь девочка стоит перед ним, живая.

«О, Годрик…» – подумал он. – «Это тебе дорого обойдётся.»

Его губы тронула едва заметная усмешка. Он медленно шагнул к Эмилии и, после секундного колебания, обнял её. Она вздрогнула, но не отстранилась.

– Как раньше уже не будет, – тихо произнёс он, его голос стал почти ласковым, но в нём слышалась твёрдость. – Но ты ещё можешь вернуть своё.

Его слова прорвались сквозь туман боли и отчаяния. Эмилия всхлипнула громче, и тогда её сдерживающая стена рухнула. Она разрыдалась. По-настоящему, без остатка. Её тело дрожало от эмоций, которые захлестнули её, как буря. Она больше не могла держать всё в себе. Она потеряла всё, и осознание этого накрыло её волной.

Ричард молча стоял рядом, позволяя ей выплакать всё, что накопилось, потому что знал – после слёз наступает ярость. И он собирался направить эту ярость в нужное русло.

Глава 19. Погребальный Огонь

Горные склоны Грозовой Скалы возвышались над окружающей равниной, словно старый, безмолвный зверь, наблюдающий за теми, кто осмеливается потревожить его покой. Суровый пейзаж был неподвижен, но в воздухе чувствовалась невидимая сила – дикий, необузданный ветер, пронизывающий до самых костей. Солнце едва выглядывало из-за рваных облаков, иногда освещая застывшие снежные вершины, но этот свет был холодным и не приносил ни капли тепла.

Торвальд и Катарина шли по извилистой тропе, которая поднималась всё выше, обрываясь местами крутыми уступами. Их меховые плащи трепетали на ветру, а густой иней, осевший на ткани, поблескивал в редких лучах солнца. Торвальд шагал медленно, но уверенно, не позволяя себе ни единого движения, которое могло бы выдать, насколько ему тяжело. Его железный протез оставлял глубокие вмятины в тонком слое снега, а порой даже скользил по ледяным участкам, заставляя его чуть сильнее напрягать мышцы, чтобы удержать равновесие.

За спиной Торвальда висела прочная кожаная сумка, внутри которой находилась тяжёлая каменная ваза с прахом их отца. Он ощущал её вес с каждым шагом, но эта тяжесть была для него не в тягость, а скорее напоминанием о том, зачем они здесь.

Катарина шла чуть впереди, ловко выбирая путь среди камней и промёрзших корней, что вырывались из земли подобно старым, скрюченным пальцам. Порывы ветра швыряли ей в лицо колючие снежинки, но она лишь плотнее куталась в свой меховой воротник, продолжая идти, не сбавляя шага.

– Ты не особо торопишься, брат, – бросила она, бросив взгляд через плечо.

Торвальд хмыкнул, чуть передохнув после очередного подъёма.

– Я иду достаточно быстро, – буркнул он, перенося вес тела на здоровую ногу, когда его протез чуть скользнул на неровном камне. – Просто мой протез не знает об этом.

Катарина усмехнулась, но ничего не ответила. Они оба знали – это было нелегко. Подниматься на Грозовую Скалу даже для крепкого человека было непростой задачей, а для Торвальда, с его железной ногой, это превращалось в настоящее испытание. Но он шёл, потому что обязан был идти. Потому что не мог позволить себе остановиться.

Ещё несколько шагов, и тропа стала ещё круче. Ветер усилился, словно ощутив, что они приближаются к вершине, и теперь бил в лицо ледяными порывами, заставляя щуриться.

– Ты хоть скажи, если понадобится передышка, – сказала Катарина, делая шаг в сторону, чтобы дать ему пространство.

Торвальд фыркнул, продолжая идти.

– Если я остановлюсь, то рискую остаться тут навсегда, – ответил он, шагнув на очередной выступ и перенеся вес на здоровую ногу.

Катарина качнула головой, глядя на него с лёгкой улыбкой.

– Упрямство у нас в крови, – заметила она.

– Оно же нас и убьёт, – добавил Торвальд, но в голосе его не было ни капли сожаления.

Они продолжали путь, всё выше и выше, пока под их ногами не начали скрипеть камни, покрытые льдом. Впереди уже маячила вершина – то место, где их отец хотел найти свой последний покой.

Ветер на вершине Грозовой Скалы был не просто сильным – он казался живым, яростным зверем, бросающимся на них с безудержной яростью. Порывы были столь мощными, что порой сбивали дыхание, а меховые плащи хлопали, словно знамёна в разгар бури. Но они стояли, твёрдо и уверенно, не отступая ни на шаг.

Катарина, прикрывая лицо рукой от ледяных потоков воздуха, огляделась вокруг.

– Мы всё же достигли вершины, – сказала она, её голос звучал громче обычного, перекрывая свист ветра.

Перед ними простиралась бескрайняя снежная равнина, её гладкая поверхность вдалеке пересекалась рваными линиями скалистых гряд. Где-то у самого горизонта темнели полосы вековых сосен, укрытых тонким слоем инея, а ещё дальше, у самого подножия гор, виднелись едва различимые столбы дыма, тянущиеся в небо – далёкие деревни, чьи очаги не гасли даже в самое лютое время года.

Торвальд долго смотрел в эту безмолвную даль, в его взгляде не было ни горечи, ни сожаления – только суровая решимость.

– Если я умру раньше тебя… – произнёс он, продолжая наблюдать за раскинувшимися вдали землями. – Поступи так же. Развей мой прах на этой скале.

Катарина усмехнулась, её глаза блеснули весёлой насмешкой.

– Как прикажешь, правитель Альфариса, – отозвалась она, подражая придворному тону. – Но, надеюсь, это будет не завтра. Взбираться на эту скалу при таком ветре – не самое лучшее занятие.

Торвальд хмыкнул, покосившись на неё.

– Я тоже тебя люблю, сестрёнка.

С этими словами он стянул с плеча сумку и, опустившись на одно колено, аккуратно поставил её перед собой. Его пальцы осторожно развязали кожаные завязки, скрывающие тяжёлую каменную вазу. Холодный серый камень был гладким, но, казалось, хранил в себе тяжесть прошлого. Торвальд провёл по нему рукой, словно прощаясь.

Он медленно поднялся на ноги и посмотрел на Катарину.

– Начинаем.

Она кивнула, её лицо утратило лёгкость иронию, уступив место суровой торжественности.