Корона и тьма. Том 2. Сердце хаоса

Один из крестьян – высокий, с широкими плечами, в рваной тунике – замахнулся вилами на ближайшего воина. Зубья вонзились в плечо, пробив кольчугу, кровь брызнула на снег, окрасив его алым. Воин взревел от боли, но его меч взлетел и опустился на шею нападавшего. Голова крестьянина отлетела, тело рухнуло, дёргаясь в агонии, а снег под ним стал багровым. Другой крестьянин, с топором в руках, лицо искажённое гневом, прыгнул на второго воина. Топор врезался в шлем, металл треснул с оглушительным звоном, кровь хлынула из-под него, воин упал на колени, меч выпал из его руки. Крестьянин замахнулся снова, но третий воин подскочил сзади, его клинок вошёл в спину нападавшего, лезвие вышло спереди, окропив снег кровью, и тот рухнул, хрипя.

Артас выхватил свой меч – длинный, с рукоятью, обмотанной кожей, лезвие сверкнуло, как молния, и бросился вперёд. Его движения были быстрыми, точными, как у хищника. Первый крестьянин, что попался на пути, получил удар – меч вошёл в плечо, разрубив кость, рука отлетела, кровь хлынула фонтаном, мужчина завыл, падая на колени. Артас шагнул дальше, его клинок полоснул по горлу второго – лезвие рассекло плоть, кровь брызнула на его плащ, голова запрокинулась, глаза закатились. Он не останавливался, его лицо было маской ярости, зубы сжаты, дыхание вырывалось хрипами, а снег вокруг него превращался в багровое месиво.

Но крики разносились всё громче, и на них сбегалось ещё больше народу – из домов, с улиц, из амбаров. Толпа росла, как лавина, её численность подавляла мастерство воинов. Один из воинов Артаса получил удар молотом в грудь – рёбра треснули с хрустом, он захрипел, падая назад, его меч звякнул о камень. Другого проткнули вилами – зубья вошли в живот, он завыл, пытаясь вырваться, но крестьянин навалился всем весом, вдавливая вилы глубже, кровь текла по рукояти, капая на снег. Третий воин рубил направо и налево, его клинок рассекал плоть, но толпа навалилась на него, как стая волков. Топоры и молоты обрушились на его голову, шлем раскололся, мозги брызнули на снег, тело рухнуло, дёргаясь в агонии.

Артас видел, как его воины падают один за другим, их тела топтали, их кровь смешивалась с грязью и снегом. Внезапно тяжёлый удар молота пришёл сзади – он попал чуть ниже лопатки, боль пронзила тело, ноги подкосились, и Артас рухнул на колени. Меч выпал из его руки, утонув в багровой луже. Элинор, стоявшая в стороне, закричала, её высокий голос, полный ужаса и слёз, разорвал воздух:

– Нет! Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь!

Её плач тонул в рёве толпы, но никто не слушал. Все воины Артаса были мертвы. Вокруг лежали десятки окровавленных тел – крестьян, чьи жизни оборвались под мечами и вилами. Женщины рыдали над ними, их вой поднимался к небу, как плач по ушедшим. Одна, с растрёпанными волосами, прижимала к груди тело мужа, его грудь была пробита мечом, кровь стекала на её руки. Другая, молодая, с лицом, перепачканным грязью и слезами, держала брата, чья голова была размозжена топором, и шептала его имя, задыхаясь от горя.

Двое крепких мужчин подхватили Артаса под руки, заломили их за спину и поставили на колени. Его голова гудела от удара, в ушах звенело, кровь текла изо рта, капая на подбородок. Элинор схватили и поставили напротив него, её лицо было бледным, глаза – широко раскрыты, слёзы текли по щекам, оставляя дорожки на коже. Один из крестьян – крепкий, с широкими плечами, в рваной тунике, залитой кровью, – подошёл к Артасу. Он поднял его голову за волосы, заставив посмотреть в глаза, и заговорил, голос был хриплым, полным ненависти:

– Это твоё правление, лорд? За этим ты приехал? Посмотреть, как мы умираем?

Артас молчал, его взгляд – горящий, непокорный – не отводился. Мужчина ударил его ногой в лицо, сапог врезался в челюсть, кровь брызнула из разбитой губы, голова откинулась назад. Элинор закричала, её голос сорвался на визг:

– Прекратите! Оставьте его!

Но её тоже держали – двое мужчин сжали её руки, не давая двинуться. Крестьянин, что ударил Артаса, повернулся к толпе, его голос – громкий, яростный – разорвал тишину:

– Он забрал у нас всё! Нам нечем кормить своих детей, а он хочет забрать ещё больше! И сейчас он отнял жизни наших братьев, наших отцов! Мы разве простим ему это?

Толпа взревела, крики слились в единый рёв:

– Убить его! Убить!

Мужчина продолжил, его глаза горели:

– Теперь мы заберём у него всё!

Он повернулся к тем, кто держал Элинор, и приказал, голос был холодным, как лёд:

– Положите её на землю.

Двое мужчин толкнули Элинор на снег, она упала на спину, её плащ распахнулся, руки заломили, прижав к земле. Артас, видя это, почувствовал, как внутри него всё сжалось от беспомощности и ярости. Его сердце билось, как барабан, в горле стоял ком, а разум кричал, требуя действия. Он рванулся вперёд, но его держали крепко, и он крикнул, голос был хриплым, полным боли:

– Нет! Только не она! Убейте меня, но не трогайте её!

Крестьянин подошёл к другому мужчине – крепкому, с тёмными глазами и молотом в руках, рукоять которого была заляпана кровью. Он молча протянул молот, и первый взял его, сжав рукоять сильными руками. Торгвин, стоявший на крыльце, шагнул вперёд, его посох стукнул о камень, и он крикнул, голос дрожал, но был твёрдым:

– Грент! Она не виновата! Она была добра ко мне, к вам! Оставьте её!

Грент покачал головой, его лицо было каменным, глаза – безжалостными. Он ответил, голос был низким, как рокот земли:

– Она знала, на что шла, приехав сюда. Она – часть его власти.

Он шагнул к Элинор, что лежала на снегу, её глаза – полные ужаса – смотрели на него. Она кричала, её голос – надрывный, полный мольбы – разрывал сердце:

– Нет! Пожалуйста! Артас, спаси меня!

Артас рвался из рук, его мышцы напряглись, голос дрожал от отчаяния:

– Они не посмеют! Всё будет хорошо, любимая! Я не дам им!

Но Грент поднял молот. Его руки – сильные, мускулистые – сжали рукоять, молот взлетел вверх, и с оглушительным свистом обрушился вниз. Удар был чудовищным – череп Элинор треснул, как яичная скорлупа, кровь брызнула во все стороны, глаза выскочили из орбит, повиснув на нитях, мозги разлетелись по снегу, смешиваясь с алой кровью. Её тело дёрнулось раз, два, и затихло, руки безвольно упали, пальцы судорожно сжались в последний раз.

Артас взревел, его крик – полный беспомощности и ярости – разорвал воздух. Он рвался из рук, что держали его, голос хрипел, выкрикивая проклятия:

– Я убью вас всех! Каждого! Вы заплатите за это!

Толпа кричала, поддерживая казнь, их голоса сливались в вой стаи волков, почуявшей кровь. Грент шагнул к Артасу, его сапоги хрустнули по снегу. Он опустился на одно колено перед лордом, взял его за волосы, заставив поднять голову. Его тёмные, горящие глаза встретились с взглядом Артаса, и он заговорил, голос был низким, полным горечи:

– Теперь ты понимаешь, что мы чувствуем, когда на наших глазах умирают наши родные? Когда такие, как ты, забирают у нас последние крошки, чтобы жить в роскоши, а мы умираем с голоду?

Артас молчал, его грудь тяжело вздымалась, кровь текла изо рта, капая на подбородок. Грент поднялся, рука сжала молот крепче, и он замахнулся. Молот взлетел и опустился на голову Артаса с оглушительным треском. Артас почувствовал удар – боль пронзила его, в голове загудело, вкус крови наполнил рот. Он дёрнулся, но Грент ударил снова. Молот вошёл в череп, разбивая кость, мозги брызнули на снег, тело Артаса рухнуло вперёд, замертво.

Грент поднял молот над головой, его руки – залитые кровью – дрожали. Он крикнул, голос был громким, полным ярости:

– У нас больше никто ничего не заберёт!

Толпа взревела, скандируя его имя:

– Грент! Грент!

Он повернулся к Торгвину, что стоял на крыльце, бледный, с широко раскрытыми глазами. Грент спросил, голос был хриплым, но твёрдым:

– Что скажешь, старейшина?

Торгвин сглотнул, пальцы сжали посох, и он ответил, голос дрожал, но был спокоен:

– Тела надо сжечь. Вряд ли лорд кому-то говорил, что поедет в Велхарн. Никто не должен знать, что здесь произошло.

Он обратился ко всем, голос стал громче, но в нём звенела усталость:

– Лорда здесь не было, поняли? Никто не видел его, никто не говорил с ним.

Толпа загудела, соглашаясь, их голоса смешивались с плачем женщин и стонами раненых. Грент кивнул, его тёмные, суровые глаза скользнули по телам на снегу. Он указал на тела Артаса, Элинор и их охраны и сказал, голос был резким, как удар кнута:

– Сжечь их. И придать огню наших павших братьев. Готовьте костры.

Люди зашевелились, их движения были медленными, усталыми, но решительными. Они начали собирать тела – своих и чужих, – складывая их на телеги у амбара. Дрова приносили из леса, топоры звенели, рубя сухие ветки. Костры разожгли на окраине городка, пламя взметнулось к небу, чёрный дым поднялся вверх, смешиваясь с серыми облаками. Запах горелой плоти и дерева наполнил воздух, а крики и плач затихли, уступив место тяжёлой, гнетущей тишине. Снег таял под жаром огня, обнажая чёрную землю, а пепел Крайхольма поднимался в небо, унося с собой память о кровавом дне.

Глава 30. Огонь семьи

Солнце стояло высоко над замком Снежной Лавины, его лучи, яркие и золотые, пробивались сквозь морозный воздух, словно стрелы света, что пронзали холодное небо Севера. Оно заливало крепость теплом, отражаясь от снежных сугробов, что окружали её, превращая их в ослепительные белые холмы, чьи вершины с

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.