Девять Пепельных Сердец

Кейтс поднёс коробку ближе к падающему свету луны, чтобы лучше осмотреть и ненароком открыл. Заиграла музыка. Захлопнув мгновенно крышку, он сжался, проклиная свою неосторожность, но не попытался поймать убежавшие ноты, позволив им нарушить безмолвие коридоров. Коробка вернулась на своё место, а тень вышла из зала со звоном в ушах и градом в груди. Никто не откликнулся на мелодию.

Вернувшаяся тишина успокоила Кейтса, и вскоре он, продолжая исследовать коридоры, наткнулся на галерею, вдоль которой тронутые луной фрески изображали события, прошедшие задолго до образования звеньев, когда город ещё был целым. В основном они уделяли внимание одному высокому скитальцу, что шёл через пепельные пустыни и вёл за собой безликих людей на край земли. Вместе они начали возводить стены и башни, напоминающие очертаниями город. Солнечные мотивы символизировали возрождение жизни в сердце города, а его влияние раскинулось по кругам Сол…

Кейтс начал понимать, что эта крепость вовсе не темница, а дворец – позабытый и покинутый.

Пепел земель становился плодотворным и город процветал, давая жизнь деревьям, что вырастали до небес и сдерживали пепельные бури. Тогда люди просто жили, и всё было так, как должно было быть. Сложно было сказать, что нарушило привычный ход вещей. Подозрения Кейтса падали на дни Тлена. Продолжая рассматривать фрески, он задумался, могут ли те фигуры нарисовать будущее, или же оно нарочно не будет таким, каким его предсказывают…

Чуть дальше озарённые луной рисунки становились призрачными, расплывчатыми и совсем прекращались, оставляя историю недосказанной. Так дворец превратился в гробницу, осквернённую забвением и оставленную на милость пепельных бурь. Теперь лишь тишина осталась верной спутницей этих воспоминаний и правила спокойствием этих неприступных стен, а её единственным гостем, пусть и незваным, был Кейтс…

Вдалеке послышался шум.

Одиночество таяло с разочарованием, подогреваемым жгучими уколами по всему телу. Он всё-таки был тут не один, а хозяин этого места, возможно, дремлет в своих покоях… Или прячется в страхе… Или ждёт в западне. На всякий случай Кейтс готовился притвориться голодным изгоем, ищущим приют. Он выступал против очевидного, надеясь, что это не шкатулка его выдала и восстанавливал в памяти путь назад к дымке.

Мысль была прервана новым появлением в коридоре – ровный и ритмичный стук… Только сейчас Кейтсу стало ясно, как глубоко он забрался. Шум моря полностью исчез, мыслей не было слышно – насколько тихим и неподвижным было это место. Но из той пустоты возникло и усиливалось биение сердца, а с ним и приближающийся стук о каменный пол. Шаги. Они становились громче, ближе. Кейтс мгновенно примкнул к теням за колонной и начал ждать. К его удивлению, ждать совсем не пришлось, ведь источник тех шагов был прямо перед ним. Женственная фигура стремительной поступью прошла мимо тени, слитой с Кейтсом. Ему подумалось, что она не обратила на него внимания, даже если бы он стоял у неё на пути.

Чёрно-пурпурное платье острыми волнами струилось с её плеч, вуаль скрыла лицо, а руки были скрещены под длинными рукавами. Эта дама была слишком чистой для парии и слишком элегантной для безликих. Звенья также редко когда носили платья и точно не в центре неизвестно чего, словом, никто в городе не был похож на неё. Твёрдый шаг дамы говорил о её хорошем знакомстве с крепостью, а кроме того, многие двери сами распахивались прямо перед ней. Пока она не удалилась слишком далеко, Кейтс решил последовать за ней и, стараясь не выдать своего присутствия, стал её тенью. Ему оставалось не упускать даму из виду, не отставать и не попадаться – ложные оправдания на неё точно не подействуют. Главное, следить за каждым своим движением. Всегда.

Это оказалось непросто. Многие закутки дворца невозможно было отличить от увиденных ранее, но неплохим ориентиром служили статуи, благодаря своей непохожести друг на друга. Дама шагала быстро и несколько хаотично: она часто входила в случайные комнаты на пару секунд и выходила обратно. Кейтс надеялся, что она не ищет его из-за шумливой шкатулки. Он снова начал отвлекаться на возможные варианты, ему даже показалось, что дама, войдя в одну дверь, вышла из совершенно другой. Несмотря на странные пути, она преимущественно поднималась на верхние уровни и, следуя за ней, Кейтс понимал, что мог бы исследовать эту огромную крепость часами до самого рассвета. Такие долгие пребывания в его планы не входили и возвращение обратно в безопасность своего чердака он не отменял, но то, что он вернёт с собой, оставалось неизвестным.

Широкий коридор в золотых узорах привёл даму к двум параллельно раскинувшимся лестницам. Скорее всего, их крутящиеся ступени принадлежали высоким башням и, поднявшись наверх по левой лестнице, дама скрылась за одной из одинаковых дверей. Кейтс выждал пару минут, предполагая, что дама вскоре вернётся. Этого не произошло. Открыв дверь напряжённой рукой, стараясь не выдавить из неё ни малейшего скрипа, Кейтс оказался встречен треснувшей копией самого себя. Большое зеркало в серебряной витиеватой оправе разбитым стеклом игралось с чертами его лица, меняя и пряча их, словно неумелая ложь. Дамы нигде не было видно! Пройдя дальше в комнату, Кейтс перевёл взгляд на гобелены, на которых удивительные цветочные узоры рифмовались с плавными волнами песков под властью вышитого солнца напротив мотивов из моря, луны и звёзд. Никаких других дверей в комнате не было, только два вытянутых окна. Возможно, он вошёл в неправильную комнату.

Нет, он никогда так ещё не ошибался. Крыльев за спиной дамы он не заметил и подозревал, что она пропала за иной, скрытой дверью – не в окно же она прыгнула. Ради проверки этой возможности он хотел было приподнять гобелен, но заметил на нём паутину и оставил эту идею, приступив рассматривать комнату. Рядом с окнами стояли вазы, в которых покачивались большие перья неведомых Кейтсу птиц. Толстые книги с треснутыми корешками плотными рядами стояли под длинной низкой плитой, что выходила из стены до центра комнаты. Одна половина плиты представляла собой кровать с большими подушками и шёлковыми простынями, а на второй половине уместились функции стола. Над плитой с потолка свисала корзинка из белых веток с каменной головой, прикрытой вуалью.

На "столе" Кейтс нашёл тонкую кость для письма и расцарапанный конверт с не менее исцарапанным письмом внутри. На обратной его стороне можно было различить две буквы: Од. Не узнав подпись, Кейтс подошёл к окнам, чтобы рассмотреть конверт. Материал бумаги решительно отличался от всех других посланий, что встречались ему по контрактам. Он повидал много конвертов, включая те, что предназначались для правящих звеньев в городе – даже держал однажды конверт, адресованный лорду. Но здесь не было ни шифров, ни скрытых меток, лишь пара красных ворсинок и острые следы на гладком волокне. Несмотря на крошащуюся бумагу в руках, Кейтс попытался прочитать письмо:

"– 946, П. К. 89, Месяц Урожая.

Жрица жива. Время восстановит кости, но не уберёт шрамы. Вдобавок её память остаётся в потёмках. Она как будто забыла всё, что можно было забыть, даже не помнит имени…

…Благодать заканчивается. Капля тут, капля там. Как бы её хватило для защитника…

…Как они этого допустили? Сердце раскололось во второй раз и части разбежались кто куда. Как нам найти потерянное…

…Они называют трагедию Тленом. Прискорбно, невообразимо…

…Катаклизм позабыт всеми, сколько циклов потребовалось? Даже я много чего не помню. Мои тома – отражения…

…Мы даже не созрели, мы просто последние. Последователи, оставшиеся. Я вижу, что жрица права. Червь не жалеет даже самого маленького яблока…

…Мы переберём каждую песчинку в пустыне, мы отыщем, восстановим, спасём. Мне нужно уединиться, тут становится слишком шумно.

– Г."

На втором листке более аккуратным почерком был, по-видимому, ответ:

"…Я получила записки. Их недостаточно. Я понимаю, что вы не были свидетелем того дня и ваши знания ограничены тем, что вам доложили, но запечатлённые хроники должны быть в вашем распоряжении. Проверьте, неужели…

…Ради любви лорда, если вы ещё раз предложите расспросить мученицу…

…Ваш так называемый "передатчик" продолжает молчать. Не знаю, что вы ожидали от этой затеи, но я не вижу в ней смысла…

…Я начинаю искать другие выходы. Город схлопнется через несколько циклов. Неужели всё придёт в последний момент? Возвращаю записи со стражем. Не забудьте сжечь их.

– Од".

Многие из записок обрывочно упоминали события прошлого, но Кейтс не мог найти в них ничего значимого:

"…Катаклизма причины нам неизвестны, мы можем их придумать, и даже можем тем самым угадать их, но помешать им нам не под силу. Изменить мы можем последствия, точнее так, перенаправить. Смерть звезды (или её рождение, кто знает) ознаменовало начало Катаклизма, и слёзы потекли реками, кровь вскипятила океаны, а затем не было ничего, лишь журчание новорожденного дня в невидящем мире. Далеко не всё было потеряно, потому что люди продолжали дышать этим неподвижным, неживым воздухом. Одинокие в своей массе, оставшиеся ни с чем, они начали терять самих себя, их мелочное единство раскололось, и блуждали они в забвении, разбрасывая последние крупицы того, что составляло их самих…"

Положив записки туда, где они были найдены, Кейтс больше не мог найти в комнате ничего примечательного, а вот башни ему было бы крайне интересно осмотреть, в особенности то, что было на самом верху. Он высунул голову из открытых высоких окон и осмотрел искусную планировку крепости: её прямоугольную основу с запада и севера окружало бушующее море. Стены слоями стояли друг на друге, соединяя между собой залы и коридоры в необычных комбинациях. Над ними до крыш простирались окна и впускали лунный взор внутрь, а местами переплетения камней переходили в террасы, покрытые пластинами из металла.

На дальнем краю вытянутых плоскостей крыш виднелось грубое подобие теплиц и садов, отделяющих стоящую под наклоном башню, окутанную сплетением из натянутых проводов, что не давали ей упасть. Вершина башни была увенчана сбитой деревянной крышей с крошечными окошками, одно кривее другого. Кейтсу показалось, что в одном из них мигнула зеленоватая искра, но, выждав пару минут и не заметив никаких повторений, он перевёл взгляд на горизонт. Там, на другой стороне залива среди солёной пустыни виднелся Сол. Белая оболочка закрытых щитов города сияла совсем как жемчужина, оброненная на беспросветное дно. Она могла поместиться в ладони Кейтса, и он бы обменял её на путешествие к звёздам. Звеньям подобные фокусы точно бы не понравились, но отсюда их не было видно, и город казался не таким плохим. Возможно, так Вишь видит внешние круги и представляет их безопасность.

Кейтс, впрочем, вернулся туда, где он был, и посмотрел на самый большой свод со множеством шпилей посередине дворца. Через открытые просветы крыш и высокие витражи виднелись части зеркального зала с обелисками, ведущими к огромным вратам в чёрно-золотистых тонах. Что было за ними, оставалось загадкой, но чуть дальше, на скрытой от моря стороне, виднелось огромное пространство, вокруг которого восходили острые стены и части строительных каркасов. Будто искусственные преграды они сдерживали края тёмной бездны. Над её голодной пастью простиралась выходящая из зала с обелисками платформа, словно вытянутая ладонь с прекрасным серебристым пьедесталом…

Где-то далеко внизу послышался треск металла, и Кейтс примкнул к стене. Теряясь в догадках, он решил, что лучше всего будет оставаться незаметным и вернулся к лестницам, ведущим в башни. Возможности начали мучить его и щекотали его сердце. Ему казалось, что он был так близок к разгадке тайн и быстро поднимался по закрученным широким ступеням. Однако лестница вела не на вершину, а в непонятный и кривой коридор, который встретил тень первой по-настоящему непреодолимой трудностью.

Одна. Закрытая. Дверь. Без ручки и замочной скважины. Кейтс не мог её открыть, как бы сильно ни старался! Интуиция подсказывала ему не пытаться, а просто делать. По крайней мере, делать то, что было в его возможностях. Он тщательно изучил изгибы и узоры двери, но не обнаружил никаких тайных переключателей или механизмов. Абсолютно никаких способов открыть ту дверь ему не представлялось, но и не терпелось пустить в ход спицы. Вынужденный оставить дверь, Кейтс хотел было пнуть её, но вспомнил, как однажды ударился кончиком ноги о порог в своей башне. Было больно.

Контракты выглядели глупой минутной затеей по сравнению с этой крепостью, ведь здесь Кейтс как будто попал в другой мир, где все его знания оказались не так полезны, как он рассчитывал. Оставалось полагаться на адаптацию и интуицию, а также на надёжность верёвки. Он решил поискать другие возможности внизу, пока не найдёт способ отворить ту проклятую дверь. В голове он планировал перебраться с одной башни на другую, используя увиденные ранее провода, но лестница, ведущая во вторую башню, открывала перед Кейтсом тот же самый коридор с той же самой проблемой. Тут он решил, что неплохой идеей было проверить кривую и мелкую (по сравнению с другими) башню рядом с теплицами. В конце концов, зелёный свет в том окошке мог означать капли для квильи. Кейтс составил примерный план дворца в голове, а кривая башня стала для него новой и достижимой целью. Путь к садам должен был проходить через зал с обелисками и вратами, который находился где-то в глубине – его было не так легко потерять, как даму.

Кейтс шёл, ориентируясь по внутреннему компасу, в тишине, один, думая, не померещилось ли ему то тёмное платье, совсем как во сне. Он будто ходил по стране снов, где все спали. Стены спят. Статуи спят. Спал ли он? Был ли это очередной сон? Одна мысль заменяла место другой, и каждая предыдущая терялась в забвении. Логика была не в силах совладать с чувствами. Его разрывали между собой возможные объяснения.

Переплетения коридоров оказались сложнее, чем он ожидал после осмотра сверху, а количество открывшихся путей только начинало запутывать его направление.

Покинув коридоры, он вышел в просторные залы, где множество дверей предстало перед ним. Одни, ожидаемо, оказались закрытыми или обнаруживали за собой каменную кладку, другие вели в небольшие помещения, где хранился запылённый хлам. Кейтс никогда не мог предсказать, что ожидает его за очередной дверью. Его стало интересовать устройство механизмов, что открывали двери перед дамой и то, что питало их движение. Возможно, квильи? Чем-то эта крепость напоминала ему город со всеми своими автоматическими системами. Но город получал энергию от ветра и моря, в то время как крепость стояла одиноко и неподвижно… Кейтс продолжил исследовать комнаты и увидел тонкие отверстия в стене, через которые прохладный ночной воздух проникал внутрь и свободно разгуливал, как хороший и знакомый гость. Посмотрев из прорезей вниз, он увидел море и луну, а также берег, где он мог с трудом различить форму своего скифа среди скал. Но если бы он не знал, что он там, то никогда бы не нашёл его.

Здесь двери были выше и украшены резьбой, и одна из них была заперта на замок. Кейтс хотел было пойти мимо, но ему стало любопытно – давно он таких не открывал. Сейчас в городе никто из звеньев не запирает двери, так как тени либо взламывали, либо заклинивали их неумелой рукой. Колокольчики и часовые были более надёжной заменой для простых механизмов. Кейтс прищурился, снял спицу из поддержки капюшона и начал ковырять ей в замке. Отсутствие практики дало о себе знать. Было не сложно, но и не совсем просто. Можно было бы использовать капли квильи, чтобы разогреть спицы, но замок быстро перестал сопротивляться и со щелчком открылся. Кейтс вошёл в помещение с потрескавшимися эмалевыми стенами, которые из-за паутины стали серыми. За стеклом на полках среди пустых склянок таились серебряные и острые инструменты. Кейтс рассматривал их и пытался придумать им применение, закрепляя спицы обратно под капюшон.

Запах затхлой воды витал над металлическими столами со следами красной ржавчины. Похоже на кабинет лекаря… Запечатанные ампулы с чёрными настойками стояли среди стопок выцветших бумаг. Большинство записей датировалось ранними циклами после Катаклизма и рассказывали о поэтапном возведении крепости. Некоторые содержали мифы о лорде-что-один и молитвы. Мифы были табу.

Кейтс подобрал два разорванных листка и прочёл:

"– 799, П. К. – А. Г.

Сделаю копии со старых архивов, их много, я один. Необходимо заручиться помощью. Обращусь к лорду. Он знает цену историям…

Алая царица правила племенами пустыни до тех пор, пока не встретила искателя. Она – причина, которая не останавливается, иллюзорна, всегда вызывает движение. Она начало конца и конец начала. Два для твоего одного. Сон для твоего бодрствования. Она – чума, гниль для его спелости. Она – тьма для его света. Красный берег для синевы волны. И печаль твоего ликования. Её время пришло, и её время пройдет. Вы оба благословлены и прокляты, став свидетелями этого…

Она не злая – она просто другая. Но обретя форму, она представляет опасность для многих. Лорд же наш искал способ – для всех нас – сбежать. Задолго до её появления. О его находках ничего не известно. А теперь, когда он мёртв, откуда нам знать…"

"– 972, П. К. 21, Месяц Дождя.

Благодарю вас за вещицу, дама, её устройство так чудно! И полезно, поверьте! Я отдам её вам, когда закончу калибровку эфирных волн. А по вашей просьбе – хроники тех дней. Также прилагаю эксцерпты по указанной вами теме. Извините за неполноценность, но многие записи пропали. Отчасти из-за вас, отчасти по моей вине, память меня уже подводит. Прошу, не теряйтесь в прошлом. В каком-то смысле вы причиняете боль самой себе. Это молчаливое согласие, уговор, часть нашей клятвы, но вам нужно оставаться собой ради того, что осталось.

– Г."

"– 946, П. К. 53, Месяц Урожая.

Нор вернулся. Частично, однако. Его дар уже спасает его, в отличие от жрицы. На ней не было живого места, но она здесь, где есть я с моими инструментами и благодатью лорда. Худшее для неё позади. Я сделал всё, что в моих силах и в силе моего дара. Я перенаправил путь…"

"– 947, П. К. 20, Месяц Урожая.

Она – ни она, имя её мне неизвестно. Она продолжает молчать. Зеркала разбиты, я прикрою остальные. Придётся творить химию букв, чтобы переиначить правду. Вторая (или первая, настоящая) пропала. Царица пропала. Неужели и всё пропадёт… Не вижу, не вижу… Темно!"

А дальше аккуратный почерк переходил в неразборчивые каракули: вихри чернил плясали перед Кейтсом, вырисовывая буквы, похожие на решётки, в которых был заключён какой-то смысл, но он пытался вникнуть в них и складывал слова, пока буквы не начали дрожать. Это действительно было тем, что он искал? Подобные ответы готовились сделать из него самого статую. Пальцы напряглись. Чтобы не помять бумагу, Кейтс положил листы обратно и покинул кабинет, чувствуя небольшое головокружение. Дни Тлена и его коснулись, но он не хотел к ним возвращаться, даже несмотря на то, что все его барьеры смывались волнами. Он вспомнил о моменте из детства, когда он у пляжа из песка пытался вырыть колодец, чтобы у него был свой кусочек воды. Вот только песок рассыпался, терял свою форму, а волны смывали все его усилия. Он чувствовал себя как тот песок, как будто всё, что он делал в своей жизни, вот-вот рухнет, вода смоет его из истории, и ничего не останется.

Кейтс точно знал: у обитателей крепости были и другие ответы, нужные. Они знают истории. Но мог ли он просто так подойти к ним и спросить? Пока его не посетили иные идеи подобного рода, необходимо было продолжать поиски зала с обелисками и платформой, но коридоры закручивались и запутывали своей симметрией. Кейтс уже перестал проверять каждую комнату и ориентировался по луне, пока не заметил дверь, непохожую на остальные тем, что она была исписана чернильными символами вперемешку с кляксами. Проведя пальцем по изогнутым линиям чернил, Кейтс узнал безумный почерк по встреченным ранее запискам, и с трудом приоткрыл тяжёлую дверь.

Массивные шкафы и стеллажи возвышались в просторной комнате, похожей на архив или библиотеку. Груды книг терпеливо стояли на полу в ожидании обрести своё положенное место на полках. Пыль, столь популярная среди убранства других комнат, здесь была редкостью. Кейтс предположил, что дама заботилась о книгах, когда его рука инстинктивно взяла ближайшую из них – весомую, в кожаной обложке, стянутой красной нитью. Открыв её, он увидел чистые, плотные листы с трудноуловимым следом, который Кейтс никак не мог понять. Оставив книгу и взяв другую, он оказался огорчён язвительным раздражением – такие же пустые страницы, одна за другой, посмеивались над ним, пряча секреты, что были не для его глаз. Искомые слова, такие близкие, что можно дотронуться, терялись на бумаге, сливались с ней и становились неразличимы. Кейтс достал ещё одну книгу из стопки, но небрежно на этот раз, нарушив равновесие. Бумага в других книгах так же терялась в страницах. Ему не следовало быть здесь. Его поиски тщетные. Он ничего не узнает. Он найдёт свой конец в бесконечных коридорах холодной крепости и никогда не вернётся в оставленный уют своей башни… Странно, но он не хотел возвращаться.

Кейтс захлопнул книгу и бросил её обратно на место. Ему не следовало сердиться. Остальные книги пошатнулись и одна за другой обвалились в какофонии шуршащей бумаги и барабанных ударах корешков о каменный пол. Грохот пронзил стены, а эхо беспристрастно подхватило и провело его по прилегающим коридорам. Кейтс был почти уверен, что его небрежность можно было услышать на другом берегу Эмира. А в самой крепости, в дальних её глубинах, пробудилось нечто большое и, вероятно, недоброе. Как тронутый квильей двигатель, это нечто создавало ощутимые вибрации и приближалось с обозначенным стремлением. В следующее мгновение крепость стала подобна наковальне, принимающей удары молота, а Кейтс находил себя на другой стороне двери, которая вот-вот должна была слететь с петель…

Обратный путь из архивов был отрезан, пути вперёд попросту не было, однако Кейтс знал ещё один путь – наверх. Он запрыгнул на шкаф, а полки с хитрыми фолиантами послужили для него лестницей вплоть до самого потолка. Такая высота была далека от эфирных отсветов луны, и Кейтс стал тенью.

Дверь с треском распахнулась, обрушив ещё несколько стопок книг, и в архив ворвался жуткий запах – вязкий, едкий, словно прямиком с морского дна, а вслед за ним – некто высокий и неповоротливый. Кейтс не мог хорошо его рассмотреть из-за своего положения, но он видел, что гигант с трудом согнулся, чтобы не задеть проём своим увенчанным шлемом. Тёмный плащ из металлической чешуи скрывал его тело, а три меча без рукоятей за его спиной дёргались, будто цепные волки, готовые сорваться. Несмотря на это, он держал себя ровно, а его шаг был плавным и размеренным, разве что громким. Невидимая сила, будто исходившая от ударов острых ног, расчищала перед ним упавшие книги, и шёл он через комнату в тщательном поиске нарушителя тишины.

Поиски гиганта оказались недолгими – среди завалов книг зашуршала шустрая крыса, давно устроившая там себе дом. Уши Кейтса уловили необычное жужжание, пронзившее напряжение в воздухе и через секунду оно ударило прямо в убегающего грызуна. Осталось лишь красное пятно – даже писка от крысы не послышалось. Не питая желания остаться пятном на стене, тень оставалась неподвижной. Гигант больше не мог найти среди шкафов ничего, что двигалось (или пищало), и покинул архив. Острый грохот его шагов какое-то время эхом блуждал по коридорам…

Когда стало совсем тихо, Кейтс спустился с вершины шкафа и бросил взгляд на ворох пустых листов в мирно оседающей пыли – он не мог больше позволить себе таких ошибок. Кровь крысы попала на одну страницу, и тайный шифр прорезался, но всё так же был непостижим. Перед тем, как выйти в поглощенные ночью коридоры, Кейтс глотнул из фляги, и сладкий комфорт вернул его к центру. Он не собирался жертвовать своей кровью, чтобы прочитать тайны книг… Нужно лучше продумать выходы, на всякий случай.

Выискивая удобные окна и открытые двери, Кейтс вернулся на незнакомый путь, пока не оказался на искомом уровне. Зал с обелисками должен был быть неподалёку. Где-то вдалеке вновь послышались тяжёлые шаги, а бродячее эхо взволнованно затрепетало женским голосом. Кейтс вспомнил о даме. Была ли она как-то связана с этим гигантом? Ответ был где-то совсем рядом. Он последовал за манящим эхом и оказался в недостроенных залах с треснутыми стенами и оставленными материалами. Не возведённые колонны с каменной крошкой на зеркальном мраморе ждали возвращения зодчих. Голос был совсем близко…

Темп Кейтса изменился, каждый шаг теперь был испытанием – в его голове верещали бесчисленные вопросы. Подожди… Пусть эхо утихнет и рассеется. Мы не одни. Подойди ближе, не раскрывай себя.