Полная версия
Девять Пепельных Сердец
Оле Вэйль
Девять Пепельных Сердец
Эпизод I – Причины
* * * * * * * * *Я не являюсь ни тем, ни этим. Мой хор – это всплески волн в лучах солнца на рассвете. Моя колыбельная – это прохлада ночного неба. И хотя луна украшена шрамами молний, а наша память прячется в пустотах между звёзд, мы всё ещё можем довериться земле и ногам нашим доставить нас туда, куда мы держим путь…
"Том 73: О вещах, которые ты забудешь, или всякая глупость, что бурлит в моей голове" – Гривверт Двуликий
* * * * * * * * *Столпы мира стоят на проросших в памяти историях. Вдоль них струятся тонкие мысли, подобные лёгким рекам, что питают собой океаны. Они волнами своими встречают скалистые берега и разбиваются, чтобы слиться с гонимой ветром пылью, а после оседают на поверхности, погребая под собой прошлое.
Так одно оставляет своё одиночество, в попытке заполнить и захватить безграничное, жертвует тем самым собой и полностью теряется, дабы вернуться к источнику вновь.
Один видел это однажды на стыке невидимых граней, где начало с дрожью смотрело из-за вуали минувшего, а конец был таким же скрытым и казался вне пределов.
Именно там эхо мягко шептало сквозь лазурную мглу в томном спокойствии недвижимых залов, убаюкивая сотканные из холодного камня и невесомых линий стены. Острый слух мог бы отследить этот шёпот до шагов быстрой тени, которая и тревожила древнюю бархатную тишину.
В том моменте не было памяти и, помимо многих других вещей, тень не помнила своего имени. Она лишь старалась изо всех сил не отставать от одного искателя, который отбрасывал её, пребывая в безудержном поиске неизвестно чего. Спешку его шагов питала устремлённость сродни тому, что можно было бы назвать храбростью. Или всё же это была глупость? Желание, нужда, загадка? Искателю, как и его тени, не удавалось точно определить, что именно это было, но он был здесь, а значит, где-то неподалёку пряталась причина.
Вдалеке на теневом пути мерцал танец белого пламени. Истории подарили ему начало, и теперь оно безвозмездно отдавало незапятнанный свет. Тень же не желала приближаться к нему и тянулась в обратном направлении, страшась ясности и той непостижимой чистоты, что умоляла принять и оставить на себе всё, что её коснётся. Тем не менее тень не осмеливалась отставать от своего искателя, и по мере его продвижения темнота вокруг начала преображаться. С каждым новым шагом вековой налёт из пыли и мхов на стенах осыпался, световые отблески становились чётче, а секреты архитектуры закручивались спиралью и расцветали.
Глупость! Без всяких сомнений, это была глупость. Как ловко она (в дружеских объятиях с неизвестностью) направляла лёгкие шаги искателя через обволакивающий сумрак, и не похоже было, что он этому сильно противился. Все ранние переживания и наблюдения научили его тому, что каждый поначалу глупец. Но вот останется ли он глупцом? Возможно, именно в этом заключался настоящий вопрос. Без ложных загадок, без тайных иллюзий…
Окружающие стены в своих камнях запечатлели броские узоры прекрасных металлов, каждый из которых рассказывал историю событий, давно потерявшихся в забвении. Они мелькали, ускользая из виду, а внимание искателя было слишком медленным, чтобы зацепиться за них. Символы проносились мимо него и превращались в расплывчатые мазки, напоминающие вихрь красок под кистью художника. Образы былых дней оставались за ним в отзвуках шагов и переплетались с исчезающими вычурными представлениями.
В том густом, как воск, мгновении возник ещё один вопрос, но на этот раз ближе к истине: почему так сильно хочется пить? Горло искателя сжалось в жажде, и что-то сверкнуло в груди. Он знал, что спасение близко. Да, подходящее средство томилось в блеске круглой формы, но внутри пусто – ни глотка, ни капли. Откуда только взялся каприз этих чёрствых оков, требующих избавления…
Не важно. Искатель не останавливался – остановиться было никак нельзя. Как призрак проявился другой вопрос: а останется ли он вообще? Далёкие всплески воды послышались в ответ. Несмотря на все эти безответные вопросы, он всё же был здесь: рискнув, переступив порог, парящим бегом он покорял раскрытую перед ним неизвестность. Двигаясь дальше, он видел, как зал начал терять целостность. Покрытые мхом плиты под ногами становились мягкими, уходили и изгибались, как будто он шёл по зыбучим пескам. Следом за ними проседали старые камни стен и мельчали, проваливаясь вниз под действием неведомой силы. Изображения таяли и разъедались от исходящего вдалеке сияния, которое манило искателя своей чистотой с каждым им пройденным шагом, а где-то позади послышалось верещание, похожее на птичье. Что-то ускользало от него, но что? Он не мог вспомнить и не знал, что такое вспоминать.
Колонны кривились, как тающие свечи, и преграждали путь, но оставались за невидимыми пределами взгляда искателя. Тень за ним росла, приближаясь к свечению, и не замедлялась перед падающими обломками, пока целая часть стены не обвалилась, разбросав свои неслышные штрихи на единственном видном пути. Нечто неожиданно затмило тот далёкий свет, и шаги тени растворились в тишине.
Без ориентиров и звуков стало пусто. Беспокойный искатель сделал шаг вслепую, и тот невидимый, пустой шаг означал для него весь мир. За одним последовал второй, затем третий, и эхо поспешило заполнить пустоту. Тьма начала двигаться и принимать причудливые формы. В них проявилась работа забытых каменщиков, высеченная из даров земли. Эхо подсказывало, куда идти, бережно касаясь этих усталых старых стен, напоминая им об их существовании и предназначении, которое очерчивало единственный путь искателя.
Когда манящий свет вспыхнул вновь, в самом конце зала проявился трепещущий силуэт, от которого искатель попятился и замер за одной из глыб упавшей колонны. Смиренное лазурное пламя очерчивало беспокойную фигуру, которая постоянно держалась к нему спиной: она была тонкой и элегантной, в длинном неровном платье, которое своими лоскутами напоминало грубо высеченную из камня имитацию шёлка. Она была не одна и властно говорила незнакомыми словами перед огнём, но тьма скрыла её компанию. Шорохи утихли вместе со словами, когда она остановилась, а чем больше искатель пытался её рассмотреть, тем ближе фигура становилась, пока она не повернула покрытую капюшоном голову. Лица у неё не было – только белая кость и две зияющие пустоты с дрожащими искрами вместо глаз. Внезапно пламя погасло, но белизна её облика, её высокая шея и костлявые руки отпечатались призраком на чёрном холсте темноты.
Невидимые ноги тут же унесли тень в другое место, но призрачная форма в лоскутах преследовала искателя – её взор повторялся в узоре стен и разжигал огонь в его груди. Он продолжал придерживаться теней и не останавливался, пока не заметил ажурную арку, что отличалась своей красотой в нежном нефритовом свете. Вокруг арки пестрились высокие листы бледной травы, на которых качался полупрозрачный жук. Возможно, именно это приятное видение он искал?
Оставалось только войти.
Проход через арку вывел искателя с тенью через пустые высоты в особенный зал, где правила лазурь и прятались ответы. Он шёл тайком в тесноте, пока его тень не упала на ряды продолговатых ящиков – ему хотелось проверить каждый из них, но лишь один был скован чёрными лентами и будто бы дрожал в нестерпимом ожидании стать открытым…
Тень вытянулась и заострилась в форме ножа. Стало холодно. Сковывающие ленты упали с металлическим лязгом, но крышка ящика не поддалась, будто её кто-то удерживал. Тяжесть потянула искателя вниз, когда совсем близко почувствовалось *её* призрачное присутствие. Она искала его. Она ждала его. Или он просто так думал. Внезапно, подобно змее, искателя охватил безудержный страх – *она* была намного ближе, чем можно было подумать… Призрачная фигура без лица преследовала его тень, а он не мог ни спрятать её, ни отделиться, как бы ни пытался. Лоскутная напасть была уже в хранилище, она знала, что он здесь. Скоро она настигнет его. Убежать! Прочь, назад к арке, пока ещё есть время!
Искатель больше не искал. Огонь ужаса пылал в его груди. Защитникам сокровищ было не под силу спасти его от тянущейся к нему костяной руки, а он, чувствуя шок в своей голове, мог только смотреть на её приближение. Его тень пропала, оказалась засвечена, а он потерялся так сильно, что не мог себя найти… Лёгкость невидимых движений походила на полёт. Быстрее и выше, свободнее, чем бег! Было только одно направление – вниз. Падение, не полёт то было! Падение…
Кейтс…
* * * * * * * * *
Кейтс!
Он вспомнил своё имя. Как звонок, оно разбудило его и вернуло в тёмный уголок на вершине башни. Ощущения затяжного падения вместе с шумом в ушах растворялись без прощания. Мягкость атласных подушек с бескорыстной заботой держала его голову и развеивала призраков, что оставили его грудь в огне…
Кейтс сделал вздох и открыл глаза. Сон, который положил всему этому начало, оставлял крошечные фрагменты в его мозгу. Мимолетное чувство горения превратилось в холодные иглы, а после исчезло, теряясь в теплоте кожаной куртки, под которой он и спал. Сны всегда были для него спасением, теперь он не мог найти в них опоры.
Взор пробудившегося сфокусировался и показал просторное пространство в полумраке. Паутины, трепеща, украшали углы. Ржавые широкие трубы раскинулись вдоль стен, с различного рода конденсаторами и фильтрами. Их рыжие узоры смешивались с пятнами благородной патины в попытке повторить оттенки предзакатных облаков, ползущих через череду тонких окон. На подоконниках распустились цветки алоэ под присмотром одного кактуса, а над всем этим, почти под самой крышей, красовался большой круглый витраж. Волнистые лучи разделили на симметричные части его потрескавшийся узор с приоткрытой нижней половиной, в изгибе которой удобно устроился аккуратный силуэт знакомой тени в объятьях уходящего солнца. Она балансировала, тихонько покачивая своей ногой, а в центре её внимания были механические когти, фиксированные на запястьях. Их острота блеском отражала темнеющее небо, с которым готовились слиться её одеяния. Она заметила, что спящий уже не спал и потянулась, щёлкнув когтем. Весёлый шёпот нарушил тишину сумерек, напомнив Кейтсу, что у него всё ещё есть уши:
– Кейтс? Ты довольно крепко спишь для тени! Сладкие сны?
Она назвала его по имени – это случалось нечасто, как и её незваные вечерние появления. В ответ пересохшее горло прошуршало, как песок под пустынным ветром:
– Вишь? Тебя и не узнать, неужели ты перестала быть тенью?
Гостья вопросительно наклонила голову, покрытую тёмным платком. Алая нить бегло вырисовывала на нём похожие на стрелы узоры, переходящие на высокий воротник, что укутал её длинную шею. Кейтс протёр глаза:
– В смысле, обычно тебе хватало приличия, чтобы постучаться.
Вишь брякнула когтем по ещё не треснувшим стёклам, и небольшая улыбка появилась на её губах:
– Тук-тук? Мне хотелось постучаться, но рука не поднялась вырывать тебя из мира снов! Как погляжу, ты не рад меня видеть.
– Просто не ждал тебя в этот час…
Внимание Кейтса обострилось от подозрения чего-то неладного. Важно было проглотить волнение и не подавать виду.
– А, поняла! Значит, ты это не обо мне грезил? Разбил мечту, паразит. Вот и не бывать мне ожившим сном!
– Не огорчайся, Вишь, уже смеркается, и нескованные с безликими скоро отправятся в свои сны. Наверняка кому-нибудь и приснишься… Ты долго уже там сидишь?
Она поднесла коготь к подбородку и, проворчав что-то под нос, глубоко вздохнула… И выдохнула:
– Один. Уф, всего пятьсот сорок один вздох с того момента, как забралась наверх. Подсчёт помогает мне держать равновесие, видишь ли. А от тебя давно ни слуху ни духу. Что-то не пишешь, не берёшь контракты. Я уж подозревала, что ты в прятках.
Призрак из сна как будто напомнил Кейтсу о себе из тёмных углов комнаты. Прятки не спасут от простых вымыслов! Вот если бы цифры в его голове помогали от всяких призраков… Впрочем, он попробует в следующий раз, если встреча с одним из них повторится…
Вишь оставалась сидеть на окне, её бирюзовые глаза уловили неловкость и некоторую уязвимость Кейтса в этой странной и неопрятной кровати из горы подушек. Вялость устало терзала его голову. Он хотел бы вернуться в сон, но не мог.
Оставался один вариант. Кейтс молча поднялся из-под куртки, носками отыскал ботинки и, натянув их, подошёл к фильтру на стене, из которого очищенная влага капала в большой прямоугольный поднос. На самом дне подноса оказался паук и с трудом перебирал лапками в тщетных попытках выбраться из воды. Была ли смерть для него спасением? Кейтс не знал, но когда размышлял о том, чтобы положить конец паучьим страданиям, его рука сама взяла с подоконника опавший лист и с его помощью перенесла паука на кактус. А вообще, Вишь лжёт – это она не писала всё это время. Проснулись сомнения. Может быть, это была не та ночь, к которой он готовился. Надо ещё всё пару раз обдумать, в особенности…
– Ке-е-ейтс? Ты ведь не в прятках, ать?
Вопрос Вишь импульсом вырвал его из раздумий.
– Нет, я не в прятках. С чего ты взяла?
Он потянулся, зевнул и вернулся к подносу, чтобы умыться. Ночь была ещё далеко за горизонтом и что-то подсказывало ему не спешить с выводами.
– Звеньям сейчас не до меня в любом случае. Или, наоборот, мне не до них…
– То есть, сейчас ты не связан контрактом? Что-то случилось?
– Ничего пока что. Но это, как известно, вопрос времени…
Холодная вода смыла ржавость мыслей и Кейтс выглянул из окна башни вниз на город Сол, где увядающее пламя солнечных лучей становилось тёмно-оранжевым, а крыши сияли в предвкушении бледного прикосновения луны. 14-й день месяца Лисы 973-го цикла после Катаклизма находил свой конец. Пески, окружающие город – неумолимо чёрствые, полные пепла и слёз прошлого, поднимутся, когда прибудет месяц Волка и приведёт за собой шторма из едкой соли, чтобы поглотить гаснущий огонь последнего пристанища. Тогда рожденные землёй кости истлеют, и разнесёт их пыль ветер – так говорилось в старой истории, которая и не собиралась заканчиваться. В городе каждый сам был ответственен за свои истории, а Кейтс отчасти служил инструментом для их развития. Вишь начала качать ногой над его головой, осматриваясь:
– Да, твой уголок отчасти обветшал, и витраж потрескался – от бури или ещё чего-то? А то его бы подлатать немножко, это ведь по твоей части. Шторм будет северным, чёрным.
– Трещины остались после мороза в прошлом цикле. Но мне не достать цветное стекло, пока звенья дают контракты всем, кто возомнил себя тенью.
– Необходимости звеньев растут, поэтому и неудивительно, что нескованные готовы испытать свой кураж ради дополнительных капель.
– И тем самым порождают нестабильность, а заодно портят историю. Будто намеренно. Впрочем, у каждого свои заботы. Как и у тебя, Вишь. Это они привели тебя сюда в этот час? Значит, контакт проблемный попался?
– Хм, в чём-то ты очень даже прав. Но с контрактами у меня всё в порядке, совсем недавно закрыла один у Огней. А сейчас, когда гуляла по крышам, заметила твоё окно!
Конечно, Огни – думал Кейтс – кто же ещё? С тех пор, как она связалась с Огнями, прошло чуть больше одного цикла, и тогда она иначе к нему относилась. Может быть, потому что не так хорошо знала или представляла его себе другим?
– Мне… Да не смотри на меня так! В отличие от меньших звеньев, Огни заботятся о своих тенях! Даже несмотря на их, хм, странности. Не волнуйся, я без следа пришла. Как только получила изумруд, то сразу освободилась от них.
Она достала в доказательство квилью – поцарапанный серебристый цилиндр с ярким зеленоватым свечением на одной стороне. В подобных капсулах теплилась сила для питания многих устройств, необходимых для нормального существования в городе и мелких очагах жизни за пределами Сол. Каждое звено готово было наполнить квилью парой-тройкой изумрудных капель за выполнение контрактов на своей стороне. Информация, инфильтрация, слежка, подмена, саботаж – жизни теней редко были скучными. Любой мог стать тенью. Любая тень могла засветиться.
Вишь ни слова не сказала о цели своего контракта, обычно её забавляло разбирать каждую подробность. Кейтс безучастно смотрел на квилью в её руке, пытаясь вспомнить, где он оставил свою:
– Впечатляет. Тогда зачем ты здесь? Есть места поуютнее, где рады будут твоим каплям.
– Ну, не сердись! Огни и носа сюда не сунут, слишком высоко! А если попробуют…
– Не попробуют, сама знаешь. Они вычёркивают свои истории так же, как прожигают контракты и про необходимость табу скоро забудут…
– Не стоит винить всех Огней за прошедшее. Они не забудут по табу, иначе *все* забудут. И что тогда будет, представляешь?
Кейтс представлял и смотрел вниз на город, над которым уходящее солнце белело в багровом закате. Несколько инквизиторов в последнее время всё чаще пятнили улицы. Они искали что-то, совсем как Кейтс. Каждый тут что-то да ищет, а в перерывах ждёт. Витраж он починит, если вернётся… Но он не вернётся, если не отправится. Осталось выяснить, что ищет Вишь – она продолжила допрос, затягивая узлы на когтях, а он лишь ждал, пока она сама всё не выдаст, главное – внимательно слушать:
– А ты не слышал о прибытии лорда?
– Это из-за него мотыляют инквизиторы?
– Угу. Они и другие подвластные лорду вернулись с ним неделю назад из… М-м-м, забыла откуда. Далеко их экспедиция была, в общем. А ты никогда там не был? Ну, за пределами кругов?
– Я не из их числа подвластных или каких-либо других звеньев, ты же знаешь. Поток их дел меня не касается.
Вишь отвлекла его от жажды своими допросами. Она продолжает выискивать его причастности, но она не решается просто спросить. Или она не хочет слушать правду? Или ей просто нужно время. Вот только где запропастилась фляга…
Достав из кармана перчатку и надев её, Кейтс щёлкнул шершавыми пальцами о нагревательный стержень. Искра побудила высохшие капли от квильи на конце стержня, дав начало крошечному пламени. Кейтс поделился тем огнём со свечами, расставленными по углам. Тусклый свет проявил облик Вишь: корсет из тёмной узорчатой ткани схватывал её талию, под ним свободная туника с длинными рукавами, в которых она прятала когти для карабканья по отвесным стенам. Высокие ботинки на усиленной заклёпками платформе служили той же цели. Она обхватила руками колено и наклонила голову:
– Хорошо тут у тебя, спокойно. Я понимаю, почему ты здесь остался.
– Умница. Ты слезай с окна. Я только найду одну вещь…
Фляги, однако, нигде не было видно. Кейтс осмотрел в поиске комнату и проверил карманы висящего на стене пояса, но вместо фляги нашёл свою квилью. Её изумрудное сияние, в отличие от квильи Вишь, почти совсем иссякло, а жалкий треск означал, что её исход близок. Тем не менее, она поможет избавиться от жажды.
– Кейтс! Ты поэтому перешёл на свечи? Твоей квильи осталось всего ничего! Хочешь, я поделюсь с ней парой капель?
– Нет, на мои нужды этих капель хватит. Я сейчас найду чего-нибудь вкусного перекусить. Относительно.
Со свечой в руке он подошёл к центру комнаты, где стоял стеклянный контейнер с водой, в котором находился другой контейнер – закрытый и без воды, зато со съестными вещами. Кусок сала кита томился на дне вместе с десятком кусочков акулы (вкуснятина) и кучей креветок. Холодная вода в темноте неплохо сохраняла продукты таким образом. Вишь следила за каждым его действием, не спускаясь с насиженного изгиба, будто сильно осторожничала. Кейтс зачерпнул воды из первого контейнера в кувшин с нагревательным стержнем…
– Есть кит, даже акула, не желаешь? Или креветки? Суп можно сварить.
Она покрутила головой с высунутым языком. Кейтс тоже не был сильно голоден.
– Тогда просто кофе?
Он подготовил две чашки, насыпал в кувшин горсть чёрного порошка и щепотку сушёных трав из маленьких коробочек на полке. Названия приправ не находили себя в его тревожной памяти, но он помнил их вкус, определял их по запаху. Запах ни с чем не спутаешь. Встряхнув квилью, он прикоснулся её свечением к стержню, и тот раскалился докрасна, вскипятив воду в кувшине за десять секунд. Вишь не горела энтузиазмом:
– Нет чего покрепче? Впрочем, обойдусь. Мне не следовало тебя будить, теперь чувствую себя виноватой. Возвращайся в постель, Кейтс. Ты выглядишь, будто ты не спал целую вечность. А то и две.
Он не послушал её и закончил варить кофе. Прохладное спокойствие вечернего воздуха смешалось с запахом сладкого огня. Кейтс сделал несколько глотков, утолив свою жажду в сильном вкусе пряной терпкости. Вишь сглотнула.
– Ты темнишь, Кейтс, этой квильи не хватит до Волка. Всё-таки ответь, почему ты больше не берёшь контракты?
Он понял теперь, почему она осторожничает – ведь он и вправду темнил, но не мог рассказать ей абсолютно всё, что она хотела бы узнать. Контракты были ему не нужны, так как он не нуждался в каплях. Он скрывал, что нарушил табу.
– Контакты были у меня, когда обо мне помнили.
– Ха, тебя-то забыли? Не льсти себе. Тень из тебя ещё не настолько хорошая.
– Тень из меня, как простая тень. В играх звеньев мы – капли для обмена и подпитки. Вместо них должен быть другой путь.
Вишь боролась с желанием тяжело вздохнуть.
– Я… Знаешь, я тоже так думала. Но ничто не происходит так, как ты думаешь. Что ты задумал, если не контракты?
– Нет, без контрактов нет теней. Да я и не против них, просто… Просто не за что зацепиться… Я не могу спать, а когда засыпаю, то мне снится… Опасность, зыбкая земля, засвет. Будто всё оборачивается против меня. Забавно, что, даже желая оставить тень, я боюсь засветиться, а когда смотрю назад, то вижу только ошибки.
Чтобы потопить оправдания, он сделал большой глоток. Вишь смотрела на него с опаской:
– Знаешь, в чём твоя проблема?
– Не знаю.
– Ты видишь себя как проблему. Ты такая же тень, как и я, только любишь строить башни из мыслей и биться своей же головой об них до бесконечности. Поверь, контракты ещё не самое худшее занятие.
Кейтс внимательно слушал, попивая кофе. Вишь продолжала:
– Перестань видеть во всём проблемы. В себе тем более. Что становится с зайцем, когда морковки больше нет? А с волком, когда нет зайца?
– Я знаю вот что – в городе мне осталось лишь ждать, пока окажешься в прятках или чего хуже.
– Мне кажется, где-то здесь затаилось одно "но".
– Есть одно место… Там хранятся секреты. Может, среди них есть свет от этих теней?
– Этот "свет" имеет изумрудный оттенок, ась?
Хитрая улыбка Вишь вызывала новые опасения. Морковка становилась зайцем.
– Так ты хочешь стать волчицей, Вишь?
– Нет, я… То есть… Вот чёрт!
Она дёрнула за узлы своей чёрной туники, отпустив тем самым закрепленный на её руке механизм и когти с металлическим лязгом повернулись к предплечьям. На них заметно было прикосновение времени, но они оставались надёжными. Как бы их скрип однажды не подвёл Вишь… Бирюза её глаз блеснула – ей было нелегко собраться с силами. Кейтс понимал, что такой груз и с морем изумрудных капель не поднять. Грациозно Вишь соскользнула с изгиба окна на пол и сделала несколько бесшумных шагов по грубым балкам башни к Кейтсу. Небольшая точка как чёрная звезда украшала внешний уголок её левого глаза. Она не снимала платок с головы и без улыбки выдавила:
– Послушай, Кейтс. Раз уж мы заговорили о прятках… Я здесь, потому что мне больше некуда идти. Звенья для меня не выход. Я сунула коготки не туда, куда надо, и это разозлило некоторых. Мне (очень-очень-вероятно) не следовало этого делать…
Она запнулась и отвернулась на мгновение. Так вот оно что!
– Это я в прятках. Всего лишь на короткое время… Это из-за того контракта Огней, понимаешь.
– Только не говори мне, что их контракт связал тебя против Искр…
Искры, в отличие от других звеньев, были не так уж и плохи. Их стихией была вода, а их кварталы были ближе других звеньев к башне Кейтса. Вишь, сделав невинное лицо, пробормотала:
– Не совсем… Какие ещё звенья ты не любишь?
– Всех и не перечислить… Вивы, допустим?
– Вивы? П-ф-ф-т! С чего мне волноваться о меньших звеньях?
– Значит, звенья побольше ищут тебя? Ты серьёзно?
Она кивнула головой, будто гордилась этим, и наблюдала за растущим беспокойством Кейтса.