Ожри Гвижит

Часть 1. Глава 11. Хозяин леса.

Я его не сразу заметил. Удивительно, как такое огромное животное может быть столь незаметно. Можно пройти в нескольких метрах от него и даже не понять, какая опасность таится в кустах.

Мы шли по лесу. Высокие тополя, казалось, доставали до самых облаков. Индианка в тот день необычайно плохо себя чувствовала. Ее часто тошнило. И даже лёжа на волокушах, она почти все время стонала и что-то шептала на своем языке. У нее явно начиналась лихорадка. Я уже видел такое. Люди подхватывали какую-то болезнь и медленно угасали, мучаясь в бреду. Мы часто останавливались. И во время отдыха я старался дать ей чего ни будь поесть. Ведь телу необходима пища. Необходимы силы, чтобы выжить. Собирал грибы, ягоды. Но она отказывалась. И жевала лишь какую-то траву, название которой мне неизвестно.

За то время, пока мы были вместе, я привык к ней. Не знаю почему, но ее состояние меня тревожило. Одна лишь мысль, что могу вновь остаться в этом проклятом лесу один, как бесконечная боль в плече не давала покоя. Она стучала в висках и спазмами сжимала сердце. Остаться одному. Снова одному. Без возможности выбраться. Среди этих чертовых деревьев. Найти свой конец. И ни одна душа даже не узнает, где покоятся мои останки. Безмолвная тишина. И вечный шелест деревьев, качающихся на ветру. Но мне хотелось жить. Где-то там моя Анет. Где-то там меня ждут.

Мистер Уайт, не обращая на нас внимания, носился по лесу. Он был больше озабочен поиском пищи. Мы спустились в какую-то долину, окружённую горными хребтами. И живности здесь было на много меньше, чем в горах. В основном птицы, которых псу было не поймать. Да какие-то мелкие грызуны. Попадались, конечно, и крупные животные. Я несколько раз видел карибу и кабанов. Один из них так удобно устроился за корнем вывороченного дерева, что я чуть не наступил на него. И только когда остался лишь шаг, он вдруг вскочил и, возмущённо хрюкая, убежал в густые кусты, растущие тут и там между деревьев. Но с такой добычей псу было не справиться в одиночку. Поэтому, судя по всему, он в последнее время голодал.

Зато у нас с индианкой пищи было предостаточно. Грибов здесь росло много. Да и нет, нет, попадались кусты с ягодами. В основном калина. Но иногда встречалась толокнянка и даже объеденная птицами черемуха. Угроза голода отступила на время, дав нам возможность сделать какие ни какие запасы, да наестся впрок. Грибы я собирал во время дневных остановок и нанизывал на длинные тонкие веточки. После чего развешивал на кустах, надеясь засушить. Правда почти ничего не получалось. Конечно, с костром это не было бы проблемой, но поскольку огня не было, приходилось довольствоваться холодным солнцем Юкона. А что будет дальше, мне было не известно. И вполне возможно, что этот лес скоро закончится. Снова наступит время голода. Снова высокие сосны. Крутые горные склоны. И висящее над ними голубое небо.

Он появился из ниоткуда. Мы вышли к реке. Быстрая ледяная вода неслась бурным потоком, спускаясь с гор. И, журча, переливалась на огромных камнях, которыми было усеяно русло. Глубокие водовороты чернели рядом с ними. Наполняя воздух громким шумом разбиваемой о дно воды. Черные камни берега тихо скрипели под ногами. Я остановился у самой кромки реки. Дальше пройти было невозможно. Перебраться через нее мы бы не смогли. Скинул петлю волокуш, на которых лежала индианка. Надо было разведать обстановку. Найти брод. Отошёл на несколько метров и огляделся. Вдали виднелись высокие горы. Быстрая река текла откуда-то сверху и, видимо, пересекала долину на две части.

И вдруг из-за большого камня появился медведь. Он был огромный и такой же черный, как валуны, разбросанные по всему берегу. Наверно, медведь ловил рыбу. Но, заметив чужака, зверь кинулся в мою сторону. Я даже испугаться не успел. Это произошло почти мгновенно. В два или три прыжка он оказался возле меня. Я лишь краем глаза заметил черную тень, и огромная лапа с острыми когтями ударила меня по лицу. Все помутнело. Горячая кровь залила глаза. И потекла по шее вниз. Тут же в меня вонзились огромные когти. И уже лёжа на черной гальке, я услышал треск разрываемой куртки. Вслед за ней пришла боль.

Медведь терзал мое тело. Я слышал, как ломаются кости. И чувствовал, как обжигает горячая кровь. Не было мыслей. Не было страха. Лишь запах тухлой рыбы из его пасти. И боль. Я не слышал, как откуда-то из леса выскочил Мистер Уайт. Как он с громким лаем бросился на медведя и вцепился ему в шею. И не видел ужас в глазах индианки. Конец. Это было последнее, что мелькнуло в голове.

Медведь бил меня своими огромными лапами и рвал когтями. От каждого удара у меня перехватывало дыхание. И я не мог вздохнуть. Гневный рев зверя слился с собачьим лаем. Мистер Уайт рвал шкуру, захлебываясь густой шерстью. На какое-то мгновение медведь оторвался от меня и отшвырнул пса на камни. Тот отлетел и, ударившись об большой валун, громко взвизгнул. Но тут же вскочил на ноги и кинулся на зверя вновь. Между ними завязалась смертельная драка. Пёс вцепился в шею и повис на медведе. Тот вертелся из стороны в сторону, и большой сильный кобель болтался на нем, словно был плюшевой игрушкой. Страшные лапы пытались ухватить собаку, но каждый раз рассекали воздух длинными когтями, не доставая до него. Все вокруг было в крови. Скорее всего, моей.

Пальцы скользили по гальке в чем-то скользком и склизком. Все тело горело, словно было объято огнем. Перед глазами висело голубое ясное небо. Меня окружила тишина. Больше не было ни шума реки, ни громкого рычания хозяина этой земли. Лишь бесконечная дикая боль и голубое небо, на котором горело яркое пятно солнца. Как ни странно, но оно не обжигало глаза, как обычно. Оно просто сияло в голубом океане. Неожиданно для себя я увидел, как солнце потемнело. Словно оно стало чернеть. И вокруг него образовались черные закругленные полосы. Они проступили сквозь почерневшее небо. И окружали звезду. Берег, высокие деревья на краю реки. Все исчезло. Они растворились в темноте. Эта тьма медленно, но неумолимо сжималась вокруг меня. Оставляя лишь потемневшее небо и диск солнца. Которое, словно борясь со тьмой, начало пульсировать, вспыхивая ярким огнем и тут же угасая вновь.

Откуда-то из далека, словно во сне, я услышал крик. Он звучал как тогда. Возле огромного костра. Где мы призывали дух Большого Зверя. Это кричала Черная Антилопа. Это был ее голос. Я вспомнил. Ее чёрное стройное тело. Горящие ярким огнем глаза. Она кричала, и в ее голосе слышался ужас. Она звала на помощь. Я был нужен ей.

До моего сознания донёсся громкий визг Мистера Уайта. Через мгновение он прекратился. Левая рука нащупала рукоять ножа на поясе. Ещё через мгновение мир погас. Огромная тень нависла надо мной. Исчезло все. Голубое небо, солнце. Остался лишь крик ужаса Черной Антилопы. Рука вонзила нож в огромную тушу. Послышался хрип. И небо вдруг посветлело. Я потерял сознание.

Часть 1. Глава 12. Великая река полярного круга.

Мисс Анет стояла на палубе парохода и смотрела, как с десяток мужчин собирают дрова. Мистер Полль не обманул. И действительно, вечером того же дня у мисс Анет и миссис Кэнди были билеты на пароход до Доусона. Большой по меркам Аляски корабль медленно пробирался по полноводной и строптивой реке. Но пятидесятиметровое судно сжигало очень много топлива. Поэтому через каждые пять или шесть часов вынужденно было делать короткие остановки для пополнения тюрьма дровами. Уголь в этих местах почти не использовался. Зато на берегу обустраивали склады дров примерно на одинаковом расстоянии друг от друга. Так, чтобы проходящие мимо корабли могли пополнить запасы.

Вот и сейчас корабельная команда таскала поленья, которые исчезали в чреве парохода. Шла обычная корабельная суета. Наполнявшая реку возгласами, окриками. И грубым смехом высокого здоровяка с рыжей бородой.

– Доброе утро, мисс Анет, – заметив ее, поприветствовал выбравшийся на палубу мужчина в ковбойской шляпе и индейских мокасинах.

– Здравствуйте, мистер Савьер, – обернулась она.

– Что-то вы сегодня рано, – осклабился тот. – Никак шум реки разбудил?

– Занимательно посмотреть, как утреннее солнце играет бликами на волнах, – улыбнулась она.

– Бликами на волнах? – удивился мистер Савьер и посмотрел на реку. – Чему там блестеть. Разве что рыба играет.

– Ну как чему? – удивилась мисс Анет. – Посмотрите сами. Вам не кажется, что это прекрасно, – она, мило улыбнувшись, кивнула в сторону леса впереди корабля и широкую реку рядом.

– Дикие места, – сплюнул тот на палубу. – Кажется, это ёлки стоят. Такие места зверь любит. Глухо здесь очень, – вздохнул он.

– Все-таки это красиво, – пожала плечами мисс Анет.

– Да чего там красивого, – проворчал мистер Савьер. – Вот зашли бы к нам в салун в Денвере. Там и в правду красота.

– Тоже звери водятся? – в глазах мисс Анет сверкнули смешинки.

– Да, зверей тоже хватает, – поправил шляпу он. – Вот, помнится, как-то раз зашёл Безумный Дональд. А он, надо сказать, большой любитель мордобоя. А девки по сцене скачут. Красота. И самая наша примадонна. Анабель. Все взгляды на них. А Анабель танцует себе, поет чего-то. Ножки длинные! Загляденье. Что-то, видимо, загорелось в сердце Безумного Дональда от этих ножек. Ну и приревновал красоту эту к глазевшим мужикам. Ох, чего там началось, скажу вам, мисс Анет. Салун потом неделю от крови отмывали.

– А как же Анабель! – воскликнула она, приложив руку к груди.

– Что? А чего Анабель? – поднял брови мистер Савьер. – Безумный Дональд умеет добиться своего. Куда ж она денется? Да к ней теперь никто и не притронется. Если, конечно, не захочет встретиться с Дональдом. А таких смельчаков, я вам скажу, со всех штатов не много найдется.

– Несчастная девушка, – покачала головой мисс Анет.

– Ну и чего? Сегодня Анабель, завтра другая какая скакать будет. Хорошо у нее все. За Безумным Дональдом она в безопасности. Да и украшений много, денег. Наряды какие хочется.

Мисс Анет окинула его взором и, промолчав, отвернулась к работавшим на берегу матросам. Оттуда доносились отрывки непристойных шуток и громкий хохот рыжебородого великана.

– О, мисс Анет! – раздался весёлый голос. Мужчина в поношенной куртке с длинным ружьём за плечами выбрался из трюма. Там ютились трапперы и золотодобытчики, у которых не было денег, чтобы путешествовать в каюте. Таких было большинство. Старожилы этих мест, привыкшие к тяжёлому труду и лишениям, знали цену деньгам. И на таких, как мисс Анет, смотрели свысока, справедливо считая «Денежные кошельки» чуждыми и временными людьми в этих местах.

– Как приятно по утру увидеть столь красивую девушку, – он весело улыбался, топая большими сапожищами по деревянной палубе.

– А вы никак на охоту собрались? – улыбнулась мисс Анет, заметив у него ружье.

– Нет, – отмахнулся он. – Тут вещи без присмотра оставлять нельзя. А тем более ружье. Для траппера это самая ценная вещь. Без него зверя не добудешь.

– Неужели оно может куда-то пропасть? – удивилась она.

– Тут иногда даже такие красивые девушки, как вы, пропадают. А вы говорите, мисс Анет, ружье. Конечно может, – скривился он.

– И что же? – чуть покраснела она. – Часто воруют?

– Здесь не так много девушек, чтобы их часто воровали. Вот в Доусоне цивилизация, – усмехнулся он. – Там не воруют.

– Дикие же у вас тут порядки, – опустила глаза мисс Анет.

– А здесь по-другому не получится. Дикая земля, – вставил слово мистер Савьер.

– А мне кажется, здесь очень даже красиво, – пожала плечами мисс Анет.

– Да, – оглядел ее с ног до головы мистер Савьер.

– Ну что ж, не буду мешать. Уже и мама проснулась, – покраснела она и, опустив глаза, направилась к надстройке, где находилось несколько кают.

– Зря стараетесь, уважаемый, – бросил человек с ружьём, провожавшему взглядом тонкую фигурку, мистеру Савьеру.

– Это ещё по чему? – буркнул тот в ответ. – Меня красавицы издалека замечают. Имею все шансы на успех.

– Не в этом дело, Савьер, – усмехнулся тот.

– Муженек ее мне не страшен, – махнул рукой мистер Савьер. – Я его, кажется, видел. Там, в Сент-Майкле. Ничего особенного. Да и вряд ли его кто ни будь, когда ни будь увидит еще. Такие обычно уходят и обратно не возвращаются.

– А я вовсе не про муженька, – прищурился человек с ружьём, высматривая что-то в лесу. – Тут сам Француз интерес имеет.

– Француз? – удивился мистер Савьер.

– Да, я слышал, как Следопыт с Артистом говорили о ней, – вскинул ружье он и прицелился. – А муженёк вам действительно не конкурент. Француз своего не упустит.

– Да, за такой приз можно было бы и побороться, – задумчиво пробубнил мистер Савьер.

– Ну уж не знаю, – скривился охотник. – Стоит ли такой приз войны с Французом. Впрочем, свой приз я, кажется, сейчас добуду. И уж этот-то приз всем по вкусу придется. Бьюсь об заклад, что сегодня на ужин нас ждёт жаренная медвежатина.

Он осклабился и нажал на спуск. Выстрел прокатился эхом по реке. В кустах, чуть в стороне от работавших на берегу матросов, упал кто-то очень большой, сливавшийся черной шерстью с ветками и почти не видимый для человеческого глаза.

Часть 1. Глава 13. Как пропадают люди.

Небо казалось красным. Весь мир был красным. Может быть, так выглядит скрытое от людей загробное царство? Но почему все такого странного цвета? Нет, он не походит на кровь. Скорее на что-то совсем другой природы. Раскалённый металл или разлитая кем-то могущественным краска. Как будто солнце на расцвете в пасмурный день. Которое окрасило небосвод в самые разные оттенки красного. И видно, как тянуться облака, и где-то под ними несется ветер. Поднимающий всполохи окрашенного тумана. Я не чувствовал боли. Не чувствовал страха. Словно другой жизни, той жизни, которая была до этого красного неба, никогда не существовало. А может быть, ее и на самом деле не было? Может быть, всегда было только красное небо и эти облака? И только это было реально? А все остальное – иллюзия. И почему так больно что-то давит в бок?

Наверно, я открыл глаза. Небо стало светлее. Послышался шум реки. Постепенно он нарастал и становился все более явственным. Словно на меня катился огромный каменный шар. И убежать от него не было сил. Я повернул голову и увидел огромную черную массу, лежащую на камнях. Рядом с ней блестел какой-то поток. Пригляделся. Сквозь расплывчатую пелену проступили очертания огромной туши. Медведь. В памяти всплыли огромные когти, вонзившиеся в мое тело, и белые клыки, испачканные кровью. Как ни странно, боли не было. Лишь лёгкое покалывание в боку.

Кто-то прижался ко мне, согревая своим теплом. Я почувствовал жар и тяжесть лежащего на мне. Сначала решил, что это какой-то зверь. Который, насытившись, прилег охранять свою добычу. Вскрикнул от объявшего меня ужаса и попытался выбраться. Но потом вспомнил про индианку. Она лежала на черных камнях берега, прижавшись ко мне, и обнимала. Наверно, девушка спала, но от моего вскрика она проснулась и, посмотрев на меня, слабо улыбнулась. В ее глазах стояли слезы. Испачканное в крови лицо было некрасивым. Невольно в памяти всплыли утонченные черты красавицы мисс Анет. По щекам индианки поползли тонкие змейки, окрашиваясь в красный цвет. Они оставляли за собой неровные блестящие полоски. И тепло разлилось по телу. Словно кто-то укрыл толстым меховым пледом. Как это делала мама в детстве. Когда я простывал и в бреду лежал на теплой мягкой кровати, закутавшись в одеяло. Мистер Уайт! – вспомнил я.

– Мистер Уайт! – попытался позвать пса, но слова застревали где-то в горле, выбираясь наружу каким-то прерывистым шелестом. Какой-то странный испуг овладел мной.

– Мистер Уайт, – просипел я. И, отчаявшись, завертел головой.

В стороне, в кустах, лежало что-то белое. Я едва мог разобрать очертания. Только белое неподвижное пятно. Не было ни лая, ни стона. Он мертв, – обожгла догадка. Больше его нет. От осознания потери что-то больно кольнуло в сердце. Сдавило клешнями и опалило огнем. Внезапно вернулась боль. Она навалилась страшной тяжестью, вдавливая меня в камни и пытаясь расплющить. Накатывала волнами, как будто облизывая языками костра. Боль нарастала. И небо, прояснившееся на мгновение, вновь стало красным. Сквозь накрывавшую сознание пелену до меня донеслись непонятные слова индианки. Они как будто повисли в воздухе. Окрасились в красный цвет. И, подобно гонимому ветром туману, растворились, унося с собою боль. Все исчезло. Наверно, я потерял сознание. И вновь погрузился в красное небо. Больше ничего не существовало.

Так происходило раз за разом. Я приходил в сознание. И через несколько минут снова погружался в красный туман. Вскоре граница между двумя мирами словно бы стёрлась. И уже невозможно было различить, где явь, а где призрачный мир видений. Потерялся счёт времени. Дни и ночи слились в нечто единое. Бредовое состояние поглощало все сильнее. Словно меня засасывало в трясину глубокого болота, и не было сил даже крикнуть. Не было ничего, за что можно было бы ухватиться. Я тонул в красном небе. Растворялся в красном тумане, и вместе с ним меня уносило потоком ветра.

Лишь иногда, ненадолго приходя в сознание, я успевал заметить, что мир вокруг изменялся. Сначала ко мне приблизилась туша мертвого медведя. Потом она отдалилась. А однажды я обнаружил, что куда-то исчезла река. Словно кто-то могущественный изменил ее течение, направив в другую сторону. Когда-же надомной появились ветки с большими пожелтевшими листьями, я догадался, что все это время индианка была рядом. Это она перетаскивала меня в новое место. Более безопасное и теплое. По опыту она знала, что лежать возле берега холодной горной реки крайне опасно. Может пойти сильный дождь, и тогда река выйдет из берегов. И унесет течением тех, кто окажется слишком близко.

Чего ей это стоило? Не давала покоя мысль. Она сама едва шевелится. И ползком, превозмогая боль, перетаскивала меня? Но зачем? Чтобы в день, когда все кончится, кто-то был рядом? Или у них такие законы в этих северных землях? Но ведь все трапперы говорят, что выживает лишь самый сильный. И если случилась беда, то самый сильный отбирает все у более слабых, обрекая их на верную смерть. Здесь каждый сам за себя. И нет места для жалости и сострадания. Но почему эта индианка не бросает меня? А почему я не бросил ее?

Кто-то притронулся чем-то очень холодным к губам. Красный туман рассеялся и очнувшись, я увидел, как она сунула мне в рот кружку и, что-то приговаривая, пыталась меня напоить. В ее глазах не было слез. В них играло что-то детское, забавное. Она улыбалась, и на щечках появились маленькие ямочки в уголках губ. Язык обожгла холодная вода. Но мне она казалась огненной. Видимо я давно не пил. Засохший, словно одеревеневший язык вновь начал ощущать вкус. Я закашлялся. От воды перехватило дыхание и спазмом сжало горло. Но вскоре все прошло. И ощущение жизни разлилось по телу. Послышался птичий гомон и шелест листьев на ветру. Индианка что-то проговорила. Но слов разобрать я не мог. Да и не пытался. Она, убрав кружку, прижалась ко мне. Ее черные густые волосы, пахнувшие травой, прильнули к щеке. От этого прикосновения сжалось сердце.

Мы все равно обречены. Теперь я понял это совершенно ясно. Зелёный океан деревьев не отпустит нас. Старый пропойца, мистер Рендон, был прав. Люди, незнакомые с северной страной, уходят и больше не возвращаются. От них остаются лишь белые кости, обглоданные зверями и занесенные снегом. А ведь я даже не видел здешних зим. Даже лета не смог пережить. Какая глупая смерть. Все из-за мертвых кусков желтого металла. А индианка? Если бы не я, жила бы своей привычной жизнью. А этот молодой индеец? Она же беременна! Ее ребенок. Ожри Гвижит. Он тоже обречён на смерть. И все из-за какой-то глупой ошибки. Лучше бы я тогда послушал старика. И сел на первый же корабль, идущий в Сиэтл.

Горечь подкатила к горлу. Наверное, из глаз потекли слезы. Потому что индианка, словно почувствовав, прижалась ко мне ещё сильнее. Она мелко дрожала. И изредка всхлипывала. Видимо, Вадзаих тоже понимала, что нам не выжить. Но почему-то не проклинала того, кто был причиной ее бед. Впрочем, теперь это уже было бессмысленно. Еще ночь, потом день. Уже скоро наступит момент, когда я не очнусь и останусь навечно в красном тумане. А потом и за ней придет смерть. Но что я могу сделать? Это неизбежно. Нет. Я должен жить. Ради нее. Ведь чем дольше я живу, тем меньше страдать придется ей. Я должен жить. Я должен исправить то, что натворил. Я должен…

Красный туман вновь окутал мир. Всполохи разных оттенков красного то и дело появлялись среди летящих по небу облаков. Иногда они закручивалась, превращаясь в огромные смерчи. И подобно торнадо мчались среди туч, засасывая в себя алые, переходящие в малиновый, а затем розовый оттенок небесных странников. Путешествующих по бескрайнему простору Земного шара. Как бессмысленна жизнь! Эти облака парили над зелёным океаном за долго до моего рождения. И будут кружится многие тысячелетия после смерти. Они видели начало жизни. И увидят ее конец. А я всего лишь мелкая песчинка, что лежит на черных камнях. Вот я есть. А вот уже и следа не осталось.

Раствориться. Как хочется уйти. Белый свет. Откуда! Он слепит глаза. Как может слепить глаза то, чего не вижу? Но боль от этого света вполне реальна. Это всего лишь память? Этот свет лишь в моей голове? Но нет. Я его вижу. Не могу понять, где источник. Нет никакой звезды. Нет солнечного диска. Красные облака словно светятся изнутри. И этот свет становится все ярче. Он нарастает. В нем исчезает все. Исчезает небо, тучи. Даже красные смерчи словно тают в этом белом ярком свете. И где-то вдалеке едва видимая белая фигурка бежит ко мне. Мистер Уайт, какая белая шерсть у него. Наверно, она тоже светится. Большими скачками он несётся в мою сторону. Уже различим длинный розовый язык. И блеск весёлых глаз. Его уши задорно торчат над головой. Как в те моменты, когда он бежал за каким ни будь зайцем, позабыв про все на свете. Тогда он был счастлив. И мир для него переставал существовать. Он несся подобно птице, ощущая, как свистит ветер, и большие лапы, едва касаясь мягкой земли, отрываются от нее, взмывая в верх, к солнцу.

Вот он поравнялся со мной. Его большие лапы ударили меня в грудь. А горячий язык прикоснулся к лицу. Мистер Уайт облизывает, как делал всегда. Он ластится и ждёт, когда я погляжу его. Он счастлив. И мне хочется, чтобы он всегда оставался рядом. Хочется ощущать, как мягкая шерсть струится между пальцев. И холодный нос тыкается в руку. Задорный взгляд зажигает что-то в сердце. И тянет к себе. Мне хочется бежать вместе с ним по облакам. Бежать вечность. Ощущать лёгкий ветер на лице. И слушать весёлый лай Мистера Уайта.

И я бежал. Бежал, а он, радостно свесив язык, летел рядом. Где-то внизу плыло зеленое море деревьев. Появлялись и исчезали бурлящие горные реки. Перекатывающиеся через каменные валуны и подавшие вниз с огромных скал бушующими водопадами. И качались макушки высоких деревьев. А далеко впереди виднелись горные вершины, покрытые шапками снега. Похожие на призрачное видение в голубой дымке неба.

На душе стало спокойно. Больше не было боли. Не было сломанного плеча. Ощущалась лёгкость. Такую лёгкость чувствуют только лишь птицы, расправившие крылья и отдавшиеся потокам воздуха. Словно прошлого не существовало. И я просто парил среди облаков. Больше не было времени. Не было вчера и завтра. А были только горы, видневшиеся на горизонте. И яркий свет, который сиял в небесах где-то высоко, высоко. Я бежал к нему вместе с Мистером Уайтом. И я был счастлив.

Откуда-то доносился грохот бурной реки. Голос индианки. Взволнованный и, кажется, испуганный. Она что-то кричала и трясла меня. Я не мог понять что. Да это было и не важно. Уже не важно. Белый свет нарастал. Он становился сильнее. Белые светящиеся облака окружили нас с Мистером Уайтом. А где-то над синими горами появилось слепящее пятно, размытое в белой пелене. Оно казалось миражом. Призрачным и тянущим к себе. Индианка больно ударила ладошкой по щеке. Прижалась к груди и задрожала. Я остановился. Мистер Уайт тоже. Он удивлённо посмотрел на меня, словно зовя с собой. Его белая шерсть светилась. И весёлый блеск в глазах, казалось, улыбался. Громко гавкнул и ожидающе взглянул на меня. Не получив ответа, он отвернулся и побежал. Я смотрел, как белая фигурка собаки летела к горящему светилу. Постепенно растворяясь в белом тумане. Его шерсть светилась все сильнее и становилась все призрачнее, словно размытое пятно, расплываясь по белому холсту. Вдруг он остановился и обернулся на меня, бросая прощальный взгляд. Мне захотелось к нему, и я уже было приготовился рвануть вслед за ним. Но Мистер Уайт, качнув головой, отвернулся и исчез в белом слепящем свете.

Открыв глаза, я с трудом разглядел нависавшие надомной ветки. Они качались. Наверное был ветер. Потом появилась индианка. На ее заплаканном лице сверкали радостные глаза. Откуда-то донёсся тихий мужской голос. Наверно мне показалось. За ним послышался ещё один. На пол тона ниже. И чей-то смех. Я повернул голову. Вдалеке на берегу реки. Среди черных камней виднелись размытые фигурки. Индианка улыбнулась и что-то весело крикнула. Фигурки остановились, словно застыв в нерешительности, и через мгновение направились к нам. «Люди»! – мелькнуло в голове. Спасены!