Полная версия
Режиссёр смерти: Последний Дебют
– У меня нехорошее предчувствие и я пытаюсь понять, почему.
– Может, нервы из-за нового места? В конце концов, ты здесь ни разу не был, вот и переживаешь новую поездку.
– Навряд ли. Ладно, не важно.
– Ещё как важно. Я бы тебе советовал развеяться и прогуляться по городу; поверь, он очень красивый.
– Я бы с радостью, но, боюсь, так я сильнее уйду в раздумья.
– А ты возьми с собой Сёму и Петю; уж эти болтуны тебя развеселят.
Они рассмеялись и вернулись в зрительный зал, где перед сценой стоял, облокотившись о трость, Добродей. Стюарт застыл и, приглядевшись к невысокой фигуре, ощутил парализующий страх, словно перед ним стоял самый настоящий Бес или Сатана, а не человек.
«Тебе просто кажется, Стюарт», – заверил он самого себя и прогулялся с Такутой по партеру, а затем вновь взобрался на ковыряющую его любопытство сцену, раздумывая, каким образом она двигается.
– Нравится наш театр? – поинтересовался у них Затейников.
– Да, очень, – восхищённо кивнул Такута. – Я давно театры не посещал, потому мне только в радость работать с вами.
– Изумительное место, – ответил Уик. – Люблю эту загадочную эстетику театров, особенно таких именитых. Не думал, что Большой театр Кайдерска настолько красивый.
– О, у нас все театры красивые! Если будет время, пройдитесь по нескольким местам; уверяю, вам понравится! Понравится… – Затейников рассмеялся и внезапно замолк. – О, кстати, господин Уик, вы ведь родом из Даменстока, верно?
– Да, а что?
– Ничего-ничего, просто интересно стало. Мы ведь совершенно с вами не знакомы, вот и интересуюсь… А с Сэмюелем Лонеро вы друзья или вас порекомендовали ему?
– Мы знакомы.
– О как. Тогда не сомневаюсь в его выборе и надеюсь на нашу с вами крепкую дружбу, хе-хе.
Стюарт вновь обвёл его пристальным взором, не понимая, как ему казалось, странного поведения этого чудаковатого человека, и отвлёкся на разговор с Табибом.
* * *Первая репетиция прошла более чем удачно: солисты познакомились с другими солистами и объёмным ансамблем, музыканты передружились с Лонеро и Стюартом, а важные лица уже мыслили коллективным разумом. Драматург, по чьей пьесе ставился мюзикл, вместе с Затейниковым, художником-постановщиком, которым оказался Хайрон, хореографом и поэтом контролировали ход действий, сидя в зале или бродя по сцене с актёрами; фотограф снимала весь процесс на камеру, бегая, как собачка, то по сцене, то по зрительским рядам и ложам в поисках нужного ракурса и интересной композиции; доктор, чьей помощи особо не требовалось, сидел в первых рядах и наблюдал за всем.
Так продолжалось неделю.
Работа кипела каждый день с раннего утра до поздней ночи; все уставшие после изматывающих репетиций возвращались в гостиницу, где после ужина предавались крепким чарам сна.
Стюарт, возвращаясь в гостиницу, проводил некоторые вечера с Эллой и был чрезмерно счастлив. Она успокаивала его тревожную душу, одаривая желанной нежностью, постоянно гладила его по голове и целовала то в лобик, то в щёчку. Они узнавали всё больше и больше друг о друге, и всё крепче становилась эта невинная, настоящая любовь, кажущейся бесконечной и прочной.
Сэмюель же за неделю успел передружиться абсолютно со всеми, привязался к охранникам Цербетам и Ахероне, а также помог выучить своим подопечным почти все музыкальные партии. В общем, его знали и любили все, о нём говорили, как о лучике света в тёмном царстве и постоянно ласкали, как котёнка, кроме Илоны Штуарно, двадцативосьмилетнего очень активного фотографа и общественной язвы.
Это была низенькая девушка с шоколадной кожей, бело-чёрными волосами, собранными в длинный тёмный хвост, вздёрнутым носиком и одним вечно сощуренным правым глазом (глаза её, кстати, были очень красивого оранжевого цвета, как два мандарина). Одевалась она всегда в ярко-оранжевую одежду, а самым любимым её образом была ядрёно-рыжая рубашка с красным маленьким шарфиком на шее, медальончик с красной лампочкой, зелёные шаровары и чёрные ботинки на высокой платформе. И эта «мелкая зараза», как её мысленно звал Стюарт, постоянно обзывала Сэмюеля, локтем пинала его в бок и всячески смеялась над ним, зовя «глупым блондинчиком». Сэмюеля это, конечно, расстраивало, но обижаться или отвечать на пакости он не стал, хотя Стюарт с Петром уговаривали его прервать череду насмешек ответом.
Позже Сэмюель узнал у Ахероны немного информации про неё: оказалось, Илона попутно подрабатывала в скандально известных газетах «Некрополь» и «Белладонна», часто показывалась в местах преступлений, чем мешала полиции, и помогала журналистам. Она хоть и казалась вредной и глупой, на деле была очень остроумна, проворна и даже опасна, ибо могла без труда раздобыть информацию про каждого, кто был ей неприятен.
– Но не переживай, – успокаивала Сэмюеля Ахерона, поглаживая его по голове, – тебя она не тронет. Ты всем нравишься, и мы за тебя заступимся в случае чего.
– Спасибо, Ахерона… – кивнул он и улыбнулся.
Женщина смутилась и почему-то опечаленно опустила взгляд, а сидевший с ними на диване Сифон предался внезапным рыданиям, словно страшно горевал о ком-то. Композитору и регистраторше пришлось успокаивать сумасшедшего, который лез в объятия юноши и неустанно повторял: «Трагедия, трагедия!»
Стюарт, наблюдавший за этим с лестницы, вопросительно смотрел на сию картину и не мог понять, что происходит. Тревога в его душе при возгласах охранника лишь укреплялась, обвивая грудную клеть терновым венком. Поспешив вернуться в комнату, он заперся и с тяжёлым сердцем лёг в постель. Нет, здесь точно что-то не так! И при мысли об этом его слуха коснулись странное скрежетание за стенами и стук механизма. Прислушавшись, он более ничего не услышал и с беспокойством на сердце решил лечь спать.
«Утро вечера мудренее», – прошептал он в пустоту и закрыл глаза.
IIIДосьеКайдерск, 20 января, 1043 год
Время 23:00
Гостиница «ТарТар»: комната Стюарта Уика
Монотонно тикали часы над кроватью; противно и протяжно скрежетал их маленький механизм, жутко давя на нервы.
Стюарт, ворочаясь в постели, так и не сумел уснуть, потому включил настольную лампу и сел за стол, думая развлечь себя чтением романа, данного Эллой, однако ему на глаза попалась красная записная книжка с синим ляссе, что выглядывало из-под желтоватых страниц.
– А это идея… – сказал он вслух, взялся за ручку, поставил на первой странице нынешнюю дату и подписал: «Свита Добродея Затейникова».
«Добродей Затейников
Режиссёр
48 лет
Рост около 160 см
Постоянно странно улыбается. Кажется, словно он что-то задумал. Иногда внезапно начинает безумно хохотать. Взбаламошен и будто немного психоват. Когда что-то идёт не по его плану, вскакивает с места, будто собирается закричать, однако ещё держит себя в руках и с натянутой улыбкой указывает на ошибки.
Получил огромное наследство от покойного дяди и решил потратить всё на строительство этой гостиницы и новый мюзикл.
Ранее работал в Даменстонском театре им. Микаэля Гальгена.
По слухам после потери близкого друга поседел, собрал себе свиту, с которой никогда не расстаётся, и переехал в Кайдерск, где живёт и работает по сей день».
«Хайрон
Художник-постановщик, правая рука Затейникова
Около 30 лет
Рост около 180 см
Улыбчив, громогласен. Глаза хитрые, недобрые. Сильно щурится, отчего его глаза становятся ещё уже.
Раньше работал экскурсоводом в музее Большого театра Кайдерска. Познакомился с Затейниковым в баре, где с кем-то пьяный подрался, и с тех пор работает его главным подручным.
Не женат. Не любит детей и в целом предпочитает отношениям одиночество. Кажется, женщины и девушки абсолютно ему безразличны».
«Сифон Цербет, старший брат Ехида
Охранник гостиницы
Около 45 лет
Рост около 170 см
Настроение меняется по щелчку пальца. Из-за травмы головы стал психованным. Говорил что-то про старшего брата Аила и его смерти в несчастном случае.
Курит трубку.
Ранее работал на заводе, где и получил травму.
Постоянно повторяет про какую-то трагедию и плачет навзрыд при господине Лонеро. Видимо, любит обниматься».
«Ехид Цербет, младший брат Сифона
Охранник гостиницы, водитель
Около 38 лет
Рост около 170 см
Спокойный и рассудительный. Всегда улыбается и выглядит так, будто постоянно чему-то удивлён. Кажется, что-то скрывает, хотя, возможно, мне просто кажется.
Ранее работал водителем скорой помощи. Познакомился с Затейниковым на вечере у их общего знакомого. Уважает Затейникова и даже любит его, как сын отца».
«Ахерона
Регистратор гостиницы
32 года
Рост около 160 см
Хладнокровна, неразговорчива (если не считать Сэмюеля, в которого она, возможно, влюблена). Чем-то явно опечалена, но неизвестно чем. Иногда сидит в прострации и смотрит в никуда с грустным и встревоженным видом.
Курит с мундштуком.
Раньше работала проституткой. Её выкупил и приютил Затейников, которому она бесконечно благодарна за это спасение из «бездны»».
Следующему развороту он дал название: «Жители гостиницы: 2 этаж» и выписал несколько имён: Табиб Такута, Марьям Черисская и Гюль Ворожейкин.
«Табиб Такута
Доктор
31 год
Рост около 180 см
Спокоен, чем-то похож на куклу. При разговорах предпочитает отмалчиваться и слушать других.
Читает и очень любит детские сказки. К классике хладнокровен, особенно к яокской классике, где, по его словам, все «повёрнуты на страданиях и смертях».
Воспитан в семье медиков, хотя всю жизнь мечтал стать художником. Хорошо рисует.
Любит весенние пейзажи, розовый цвет и грызунов.
Курит. Много курит».
Далее последовали жители третьего этажа: Ева Вита, Элла Окаолла (о ней ему особенно понравилось писать), Илона Штуарно, Сэмюель Лонеро и сам Уик.
«Элла Окаолла
Солистка
31 год
Рост около 170 см
Кажется величавой, строгой и высокомерной, а на деле добра и стеснительна. Часто смущается, отчего становится неловкой и особенно красивой.
Любит читать. Любимые авторы: Модест Винин, Узэг Ном и Тарас Байдовский. Любимый цвет – фиолетовый. Любит персики и голубику.
Помимо чтения увлекается живописью и музыкой, умеет играть на флейте. Считает, что у неё нет к ним таланта, хотя он есть, его бы только развить.
Негативно относится к табаку и алкоголю, никогда их не употребляла и не употребляет.
Умеет вкусно готовить».
«Илона Штуарно
Фотограф
28 лет
Рост около 150 см
Остроумна, хорошая дедукция и логика. Вспыльчивая и вредная, отчего с ней бывает трудно работать. Обожает спорить и отстаивать свою точку зрения, которую считает единственно правильной.
Подрабатывает в «Белладонне» и «Некрополе».
Щурит один глаз. Возможно, врождённый дефект, либо привычка.
Её часто путают с мальчишкой или ребёнком из-за внешности и низкого роста.
Обижает господина Лонеро. Есть маленькая вероятность, что она на самом деле испытывает к нему симпатию (по словам Эллы).
Любит апельсины, мандарины, оранжевый цвет и крепкую выпивку».
«Сэмюель Лонеро
Композитор
17 лет
Рост 173 см
Солнечный человек. Добрый, дружелюбный, наивный и чрезмерно невинный. Его легко одурачить и обвести вокруг пальца.
Трудоголик. Мало спит, ибо страдает бессонницей.
Любит клубнику и арбуз, а также плавленый сыр (носит с собой тёрку на ручке).
Приехал из небольшого городка Октавиус. Познал все музыкальные инструменты».
Остался последний четвёртый этаж: Борис Феодов, Пётр Радов, Ванзет Сидиропуло, Максим Убаюкин и Лебедина Грацозина.
«Пётр Радов
Солист, трубач
27 лет
Рост 186 см
Чрезмерно болтлив и активен, любит вставлять в речь иностранные фразочки. Дамы в него влюбляются с первого взгляда, ибо он мастер флирта.
Обожает бильярд, собак и виски.
Ходит с тростью ради красоты и эстетики.
Умеет играть на трубе, пианино и гитаре.
Курит».
Закончив расписывать информацию о новых и старых знакомых, он отложил ручку и со вздохом рухнул на постель. Беспокойство не унималось и лишь сильнее било по клокочущему сердцу. Становилось невыносимо больно, страшно; он не понимал, что с ним творится, хотел разобраться в своих опасениях, распутать ком мыслей и внезапно для себя жутко испугался окружающего его одиночества. Рядом не было никого, к кому можно было бы броситься с просьбой отвлечь его, нет ничего, что помогло бы ему в эту трудную минуту обрести покой. Одиночество сильно давило на него, сжигало его изнутри и, в конце концов, заставило свернуться в клубок под одеялом, обнять себя руками и зажмуриться. Как же он сейчас жалок…
Когда его начало трясти от ужаса, словно по зову в дверь постучались, – пришла Элла, одетая в ночное платьице, к которой он тут же бросился в объятия, как ребёнок к маме.
– Ах, Стю! Что такое?
– Извини, я… не важно, – он смутился и, душевно радуясь, отошёл.
Элла прошла в комнату, закрыла за собой дверь и села на постель.
– Снова тревожат мысли? – спросила она.
– Да… – после паузы сдался скрипач и крепко обнял возлюбленную, прижавшись губами к её плечику.
– Когда же тебя оставят мрачные думы, мой хороший? – она поцеловала его в лобик и погладила по голове. – Всё будет хорошо. Веришь мне?
– Верю.
Они замолкли, вслушиваясь в стук собственных сердец и смотря друг другу в глаза, пока слеза не стекла по холодной щеке музыканта.
– Ты плачешь? – обеспокоенно спросила Элла. Стюарт тут же смахнул слезу и стыдливо опустил взгляд в пол.
– Я… Не знаю, что на меня нашло. Я себя чувствовать очень одиноко и… Забудь про это недоразумение, пожалуйста.
– Хорошо, если ты просишь, забуду. Но, если тебя правда что-то гложет и тебе захочется плакать, плачь, выплесни все эмоции наружу, не копи их в себе. Я всегда буду рядом и поддержу тебя. Помни: ты не один, я с тобой.
– Спасибо, Элла. Я тебя очень люблю.
Стюарт прижался к её плечу щекой и закрыл слезящиеся глаза, пока Элла поглаживала его по голове. Ах, нет картины, добродушнее и милее, чем эти два невинных, по-настоящему влюблённых сердца!
Так они и провели эту ночь вдвоём, то в тишине, то в разговорах, пока не уснули в обнимку.
Глава 3
Новые коллеги
IТрагедия «Неделя» и СидиропулоКайдерск, 21 января, 1043 год
Время 21:17
Гостиница «ТарТар»: курильня третьего этажа
После сытного ужина все разошлись по комнатам.
Стюарт сидел у приоткрытой двери курильни, где потягивал уже третью сигарету Табиб, и вслушивался в разговор Сэмюеля и драматурга Ванзета Сидиропуло – невысокого мужчины тридцати лет с бережно уложенными огненными кудрями, веснушками, очень странно рассыпанными по щекам, маленькими бровками, закрученными усиками и васильковыми небольшими глазками. Одет он был в ярко-красный костюм с розовым градиентом, белую рубашку и красную галстук-бабочку.
Немного поведаем об этом новом для Стюарта лице. Это был очень скромный и неуверенный в себе человек, пытавшийся показать себя свету, но терпевший неудачу за неудачей, пока не повстречал на своём тяжёлом пути Добродея Затейникова, решившего поставить его пьесу «Трагедия «Неделя»», чему Ванзет был несказанно счастлив и истинно благословлял режиссёра. Именно благодаря постоянной поддержке Сэмюеля (с которым он был знаком, как оказалось, давно) начинающий драматург не опускал рук и продвигался вперёд, несмотря на тяжёлые испытания и подножки судьбы. И именно благодаря Сидиропуло по его рекомендации Лонеро позвали на роль композитора для мюзикла.
Также стоит рассказать, о чём именно повествует этот новый мюзикл, который, по словам Затейникова, должен произвести фурор в театральном мире.
«Неделя» – это название гостиницы, в которой заперли тринадцать человек. Им сказали, что каждый день будет происходить по одному убийству, и они обязаны искать убийцу, который находится среди них, пока все не погибли. На поиск им даётся одна неделя и, к счастью, героям удаётся вовремя отыскать душегуба и вместе с главарём этого убийственного проекта засадить его в тюрьму.
– Я всё ещё очень беспокоюсь, – говорил Сэмюелю Ванзет, ломая пальцы. – Беспокоюсь, что в один прекрасный момент мою пьесу, всё-таки, отклонят и вместо неё поставят очередную скучную драму…
– Зря беспокоишься, – ответил Лонеро, похлопав приятеля по плечу. – Я уверен, что господин Затейников ни за что не даст пропасть твоему произведению! Ты слишком неуверенный в себе и зря, ведь ты – ещё непризнанный гений!
– Ты правда так считаешь?..
– Конечно! Я очень горжусь и восхищаюсь тобой, друг мой!
– Хех… На самом деле я немного завидую тебе и тому, что тебя так быстро признали в обществе. Ты – невероятный талант, маэстро нашего времени и самый наидобрейший человек! Если бы ты знал, как сильно твоя поддержка помогает мне устоять на плаву…
– Не думал, что ты мне завидуешь.
– Очень завидую, но в хорошем плане. Считаю, что зависть – двигатель прогресса, поэтому это и хорошо, что я тебе завидую! Не думай, что я тебе желаю зла, нет; я тебе желаю только и только добра!
Они помолчали.
– Кстати, Сэм, как думаешь, какой псевдоним мне стоит взять?
– Псевдоним? Зачем?
– Мне моя фамилия не нравится. Ну что это такое: «Ванзет Сидиропуло»? Звучит смешно и несерьёзно!
– А мне нравится. Но если хочешь поменять, то давай подумаем над этим! Спешить нам некуда. Есть варианты?
– Да, сейчас! – он вытащил из-под лацкана записную книжку. – Думаю на Надеждина или Мараклуина. Ванзет Мараклуин или Ванзет Надеждин! Круто же звучит, согласись?
– Ванзет Надеждин или Ванзет Мараклуин… Вторая звучна. Мне кажется, она хорошо запоминается.
Стюарт задумчиво хмыкнул, достал записную книжку и записал полученную информацию о новом для него лице:
«Ванзет Сидиропу́ло (Мараклуин/Надеждин)
Драматург
30 лет
Рост около 160 см
Неуверенный в себе человек. Завидует своим известным и именитым друзьям, ибо тоже мечтает о славе.
Не любит свою фамилию и хочет её поменять.
Имеет высшее образование художника-мультипликатора, но всегда мечтал стать драматургом, потому художественной деятельностью занимается на досуге или иллюстрирует свои произведения.
Начал заниматься писательской деятельностью с четырнадцати лет. С шестнадцати лет писал стихотворения и пьесы в журналы, но никто из режиссёров не принимал его творений, потому так сильно привязался к Затейникову.
Очень любит птиц, особенно белых попугаев.
Старый знакомый господина Лонеро. Лично знает Модеста Винина и прочих современных прозаиков и поэтов».
– Что ты пишешь? – поинтересовался Табиб.
– Да так, мысли… – отмахнулся Стюарт. – Слушай, тебе не кажется это место каким-то странным?
– В смысле?
– Ну… Я по ночам слышу какой-то механический гул, здесь нигде нет окон и мне иногда кажется, что мы в каком-то большом лифте. Мне даже кошмары снятся, будто мы, как в этой проклятой пьесе, заперты в гостинице и должны искать убийцу! И господин Затейников мне совсем не нравится! Он похож на безумца, которому нравится вид выпотрошенных кишок и запах гнили!
– Кажется, у кого-то очень бурная фантазия и повышенная тревожность.
– Я серьёзно!
– Я тоже. Ты ещё с поезда мне кажешься чрезмерно нервным. Что именно тебя пугает?
– Это странное место и этот город. Будь моя воля, я бы с удовольствием уехал отсюда куда подальше.
– А что тебе мешает?
– Господин Лонеро и…
– Твоя Элла?
– …да. Не могу я их здесь бросить.
– Тогда просто успокойся. Это делается легче, чем звучит.
– Я не могу!
– У меня есть хорошие успокоительные. Тебе дать?
– Нет, это не поможет! Почему мне никто не верит?
– Потому что твои слова фантастичны, Стюарт. Скажи об этом Пете или Сёме, они посмеются с твоих слов и назовут тебя «нервячком».
– И ты тоже надо мной смеёшься.
– Нет, я обеспокоен твоим состоянием. Я вовсе не смеюсь. А что тебе говорит Элла?
– Она тоже обеспокоена и это уже знак того, что здесь явно что-то не так.
– Остальные с вами не согласятся…
– Вот-вот! Ну почему вы не можете мне поверить?!
– Стю, что такое?
Табиб и Стюарт обернулись, – в дверях стояли взволнованные Ванзет и Сэмюель.
– …всё в порядке, – бросил Стюарт и подошёл к ним. – Замечательная пьеса, не будь пессимистом и радуйся, что ты наконец-то выйдешь в свет, – сказал он смутившемуся Сидиропуло и ушёл в свою комнату.
– С-спасибо большое, я буду стараться! – воскликнул вослед ему Ванзет и обратился к Сэмюелю. – Кто это такой?
– Мой вечно нервный и подозрительный, но добрый друг-скрипач, – ответил Сэмюель и посмеялся.
IIГрацозина и БаридольКайдерск, 22 января, 1043 год
Время 19:42
Ресторан «Беляш»
Прошёл ещё один утомляющий репетиционный день, но Стюарт не чувствовал себя сильно уставшим, как и Сэмюель, в чьих жилах ещё бурлила кровь. Под конец дня они по инициативе скрипача решили посетить местный ресторан «Беляш», прославленный своей выпечкой и искусными блюдами с театральными названиями.
Заказав себе омлет «Гамлет» и пирог «Вишнёвый сад», Сэмюель сразу же приступил к трапезе, а Стюарт, всё ещё ожидавший торт «Багровый остров» и суп «Пять вечеров», внимательно наблюдал за людьми с соседнего столика и вслушивался в их разговор. Перед ним лежала записная книжка, в руках дрожала чёрная ручка.
Он оценивающе прошёлся взором по тонкой скуластой женщине тридцати четырёх лет с чёрными прилизанными волосами и собранный в густой хвост мелкими кудряшками, мутными чёрными глазами с тёмными тенями, вздёрнутым длинным носиком и тёмными тонкими губами. Она выглядела грациозно и статно, походя на чёрного лебедя, а одета была в чёрное платье с рукавами фонарями, подчёркивающее её фигуру, и сапожки с изумрудным каблуком; на высоком лбу её сверкало три зелёных камешка на цепочке. На вешалке висело её зелёное пальто с охристым мехом на вороте, рукавах и подоле.
«Лебедина Грацо́зина
Хореограф
34 года
Рост около 180 см
Властная женщина. Невероятно умна и начитана. Предпочитает иностранную литературу стиля нуар, триллеры и детективы.
Очень любит флиртовать с различными мужчинами. Похоже, забывает про своего жениха, либо таким образом дразнит его.
Любит всё дорогое и хорошее, не жалеет на себя денег.
Очень любит чёрный цвет, еду, вино и различные диковинные сладости.
Истинно верующая. Считает, что ходит под защитой и присмотром Бога.
Заботливо относится к своим танцовщицам, ласково зовя их «котятками» или «крошками», однако очень требовательна и бывает строга.
Обвенчана с Адамом Баридолем. Свадьбы ещё не было».
Напротив Лебедины сидел её жених – Адам Баридоль. Это был немного взволнованный и потеющий человек с юношески-розоватым оттенком кожи, постоянной улыбкой на тонких устах, зелёными странными глазами (один зрачок был больше другого), с моноклем на левый глаз, широкими бровями и большими персиковыми кудрями. Одет он был в тёмно-зелёный пиджак с маленькими лацканами и широкими рукавами-фонарями, кильт на широком поясе, белую рубашку с золотистым маленьким жабо на зелёной броши и коричневые туфли. На вешалке возле пальто невесты висел большой белый берет с тремя зелёными круглыми камешками.
«Адам Баридо́ль
Художник-мультипликатор
Около 30 лет
Рост около 180 см
Нервно потеющий человек. Тихий, спокойный, мало болтливый. Очень сильно любит свою невесту и слушается её, словно собачка.
Живёт в другой гостинице неподалёку, так как в «ТарТаре» ему не нашлось места.
