Каратэ: Мой жизненный путь и уроки, которые я усвоил

л-нт Фролов на огневой полосе

На тот момент оружием ближнего боя были штык-нож от автомата и пистолет Макарова (ПМ). ПМ – довольно надёжный, но не очень подходящий для точной стрельбы пистолет. Штык-нож тоже не совсем типичное оружие для ближнего боя, он больше приспособлен для работы с автоматом. Красиво стрелять из ПМ можно по команде «Готовсь» в тире. Но когда ограничено время и нет возможности изготовиться, попасть из него в цель довольно сложно.

Десантирование из Газ -66

По тактике действий «Группы захвата» времени на размышление нет. Упражнения по огневой подготовке были нестандартными. Бойцы учились поражать цель в движении: «катясь по полу», «в кувырке», «в падении». На еженедельных занятиях отстреливалось много патронов, пока не появились устойчивые результаты в стрельбе.

Показательные выступления Сидоренко В., Назаренко В.

Для развития необходимых физических качеств даже на занятиях по гимнастике и бегу бойцы надевали тяжёлые бронежилеты. Они учились взбираться на стены зданий при помощи верёвки с «кошкой» и шеста, как скалолазы, используя различные выступы на стене. В то время специального альпинистского снаряжения не было.

Из изучаемой техники каратэ выбрали движения, которые обеспечивали мгновенную защиту и атаку, а также освобождение от захватов и обезоруживание. Изучали методы безопасного обыска и конвоирования, связывания, действия двух-трёх бойцов по задержанию подозреваемых лиц в общественных местах, при скоплении людей.

Прыжки через 2-х метровый забор

«Группа прикрытия» – это ещё один элемент боевого расчёта. В эту группу входили стрелки (снайперы, гранатомётчики, стрелки с приборами бесшумной стрельбы). Бойцы этой группы обеспечивали прикрытие действий «группы захвата», снайперский огонь по цели, которая представляла наибольшую опасность, подрыв дверей, люков, создание проходов.

Для выполнения этих задач привлекали сапёров. Однако каждый боец должен был уметь выполнять их самостоятельно.

Мы учились стрелять из противотанкового гранатомёта по дверям, чтобы их открыть. «Группа прикрытия» должна была научиться десантироваться на ходу из бронетранспортёра и занимать удобные огневые позиции.

Комплекс рукопашного боя

«Группа обеспечения» состояла из всех остальных бойцов взвода. Они были необходимы для усиления или замены кого-либо из первых двух групп. По сути, это был обычный резерв, в котором находились все «молодые» военнослужащие. Таким образом передавался опыт и обеспечивалась преемственность.

Как я уже упоминал ранее, во взводе служили спортсмены, имеющие высокие спортивные разряды, мастера спорта и кандидаты в мастера спорта по боксу, борьбе, стрельбе и гимнастике.

Почти вся сборная БССР по каратэ прошла службу во взводе СН. К концу службы каждый боец имел ещё несколько разрядов по военно-прикладным видам спорта. Однако иногда, чтобы заменить ушедших в запас, приходилось проводить отбор.

Для этого создавалась комиссия, которая выезжала в учебный центр, где проходили обучение новобранцы. Из полутора тысяч человек выбирали во взвод 6—8 лучших. Сейчас, спустя 45 лет, я могу сказать, что ни разу не ошибся в выборе. И это несмотря на то, что мы не проводили никакого специального тестирования, а в комиссии не было психологов.

Для формирования быстроты реакции и необходимых психологических качеств у бойцов мы много занимались различной акробатикой. Мы прыгали на батуте, с трамплина, со второго или третьего этажа здания, на ходу с машины и БТР на скорости до 40 км/ч.

Десантирование группы прикрытия.

Эти упражнения развивают очень важное качество – смелость и способность принимать решения. Когда вы делаете шаг вперёд, спрыгнув с окна здания, пути назад уже нет. Формируется убеждение: «Действуй или погибни!»

До определённого момента никто не знал, что из этого получится. Ближе к маю 1980 года наше подразделение начали проверять высокопоставленные начальники. После проверок подразделение признали боеготовым и способным выполнять поставленные задачи.

Подведение итогов показных занятий руководству МВД БССР

Для руководства МВД и КГБ БССР были проведены показательные занятия. После этих занятий офицеры подходили к нам и спрашивали: «Откуда вы такие?» Впоследствии по нашей программе начали готовить белорусский ОМОН.

Сейчас нынешний командир известного подразделения «Алмаз» Республики Беларусь, в прошлом командир нашего взвода. Благодаря постоянной боевой подготовке мы подошли к началу Олимпиады в хорошей форме.

Вот перечень упражнений, которые мы использовали для развития смелости и решительности:

1. Прыжки на землю с разной высоты – с первого, второго и даже третьего этажей здания. Это помогало укрепить мышцы ног и научиться быстро реагировать на изменяющиеся условия.

2. Бег и прыжки с меньшей высоты в бронежилете весом 16 кг. Это упражнение развивало силу и выносливость.

3. Прыжки на ходу с движущегося транспорта – с БТР сбоку или с заднего борта автомобиля. Скорость транспорта постепенно увеличивалась, достигая 60 км/ч.

4. «Обкатка» – когда БТР идёт по прямой, а бойцы по очереди выбегают сбоку и ложатся головой вперёд по направлению движения транспорта, между колёс.

5. Упражнения на трамплине – сальто вперёд и полет кувырок через 2-метровую стенку.

6. Упражнения на батуте – сальто, перевороты, вращения – в требованиях 3-го спортивного разряда.

Такой тренаж был постоянным. Эти упражнения помогают быстро принимать решения и действовать без колебаний. Если начать выполнять прыжок или любое из этих упражнений, то отменить его уже физически невозможно. Если испугаться и засомневаться, то травма практически гарантирована.

Ещё одним элементом совершенствования было освоение аутогенной тренировки. В этом помогла книга Леви «Искусство быть собой». Я научился расслабляться, чувствовать тепло и холод, засыпать по команде в любой обстановке, очень значительно снижать частоту сердечных сокращений. Я мог спать ровно столько, сколько давал себе на это, глядя на часы, когда засыпал, и при этом отчётливо понимать, где я и что со мной.

Изучая книги по психологии, я нашёл пример про одного американского спецназовца, которого никогда не могли застать врасплох, даже когда он спал. Однажды курсанты, которых он учил, всю ночь пытались к нему подкрасться и напасть, но так и не смогли. При приближении к нему он просыпался и спрашивал: «Кто там?»

Я тоже захотел научиться такому, но в полной мере не получилось. Но зато на соревнованиях мог лечь и заснуть на десяток минут между поединками.

После освоения методов аутотренинга я смог научиться определённым внутренним командам (ключам) вводить себя в ОБС (оптимальное боевое состояние). Это чудесная штука, которая работает по сей день. Даёшь «сигнал», и у тебя почти мгновенно тело покрывается «гусиной кожей», учащается сердцебиение и частота дыхания, ощущение вставших «дыбом» на коже волос.

Это как у зверя перед боем на загривке подымаются волосы. Взгляд перестаёт быть концентрированным, если кто-то в этот момент посмотрит тебе в глаза, то увидит пустоту и отрешённость. Мои близкие говорят, что смотреть на меня в этот момент очень страшно.

Чтобы грамотно выйти из этого состояния, нужна физическая составляющая (сам бой или что-то поделать, хоть отжаться) и глубокое дыхание. В пустую, то есть без реализации, это делать нельзя, эффект может исчезнуть.

К примеру, для подготовки снайпера мы ему всячески мешали, взрывали взрыв пакеты возле него, дёргали и старались отвлечь, а он должен был только следить за обстановкой и ждать появления мишени, чтобы произвести выстрел.

Ещё при отработке приёмов рукопашного боя создавалась отвлекающая ситуация. Очень громко ревела сирена, мигали стробоскопические лампы и стреляли рядом из автомата холостыми патронами.

И ещё в период службы была огромная физическая нагрузка. Каждый день на службе по 3—4 часа занятий или тактической, или тактико-специальной, или физической подготовкой в части, а потом ещё три раза в неделю вечером я ходил в город для тренировок со сборной командой Республики.

В части я тоже постоянно вёл тренировки по каратэ, поэтому совершенствовался и мой тренерский опыт. Весь полученный опыт на службе пригодился мне уже в гражданской жизни.

Часть 3. Олимпиада, будни и боевые задачи

Я не следил за всеми событиями, но в Минске всё прошло отлично. Наш взвод круглосуточно находился в полной боевой готовности.

Чтобы не скучать, мы тренировались быстро садиться в бронетранспортёры. Весь взвод мог поместиться в три машины за 9—11 секунд. Ефрейтор Скорик, чтобы не терять времени, за полтора часа на перекладине сделал 268 подъёмов переворотом. Он мог бы продолжать, но полковник Рвачёв устал считать, и рекорд части был установлен!

По сигналу тревоги мы должны были через 15 минут покинуть часть. Для большей боеготовности всё необходимое снаряжение было упаковано в контейнеры и хранилось у дежурного по части. Нам нужно было только загрузить его в машину.

После Олимпиады почти все военнослужащие, принимавшие участие в обеспечении игр, были награждены правительственными наградами. Можно было бы на этом закончить свой рассказ, но неправильно не рассказать о том, что произошло дальше.

Цель была достигнута, и можно было бы всё закончить, но время показало, что впереди ещё много событий. Поэтому я потрачу ваше внимание на то, что происходило после окончания Олимпиады.

Олимпийские игры прошли, и необходимость в специальных подразделениях, казалось бы, отпала. Так подумали многие, и острота нашей подготовки начала ослабевать.

Строевой смотр перед выходом на службу в милицейской форме.

В любой воинской части много различных хозяйственных работ, нарядов, караулов. Это жизнь подразделений, и для выполнения этих задач используют всех. Нашей части это тоже не избежало. Взвод начали отправлять на разные работы, и боевая подготовка ослабла.

Однажды нас застал за работой начальник штаба дивизии полковник А. Куликов. Он спросил, что мы делаем, где остальные бойцы, и ушёл. Примерно через полчаса к нам прибежал посыльный с безумными глазами и закричал: «Взвод! Гром!»

Мы работали в разных местах, и пока всех собрали, вооружили и выдвинулись к дежурному по части, прошло около 40—50 минут. На КПП у дежурного сидел полковник Куликов с секундомером в руках! Время сбора нашего взвода по команде «Гром» превысило все нормативы, нужно было уложиться в 15 минут!

Проверка боеготовности подразделения спецназа завершилась выговорами для командиров части, батальона и роты. В целом, досталось всем.

Начальник войскового наряда по обеспечению безопасности при проведении фестиваля молодёжи и студентов в Москве. В. Сидоренко

После этой проверки взвод больше никогда не делили на части. Теперь все работы выполнялись в полном составе, в зоне прямой видимости. В караул на службу не ставили, а основное дежурство состояло максимум из наряда на кухню и чистки овощей. Но это было не наказанием, а своего рода наградой. Ведь в таком наряде можно было порадовать свой «живот» различными вкусностями, а в армии это очень ценится.

Основное время службы занимала боевая подготовка, совершенствование действий в различных ситуациях боевого применения. Стало понятно, что бойцов подразделения необходимо как-то выделять и награждать, так как все служили в разных нарядах, а у них такой возможности не было.

Мы уже думали о новой форме одежды и способах выделить бойцов из общей массы, которые имели превосходную подготовку. Но в то время это было невозможно. Очень жаль было, когда подготовленный специалист уходил в народное хозяйство.

Это происходило по всей стране, и в запас уходили отличные воины из разных армейских структур. Поэтому в «ужасные 90-е» во многих криминальных структурах было много «специалистов». За время службы я подготовил больше сотни солдат.

Полковник В. Фролов

Наконец к нам прибыл офицер со специализацией «командир взвода специального назначения». Это был л-нт В. И. Фролов. Он быстро нашёл контакт с каждым солдатом взвода, не боялся никаких трудностей и тренировался вместе со всеми. Таких офицеров можно отнести к настоящим. Он и дальше проявил себя достойно. Прошёл две Чеченские компании, окончил службу в должности командира полка.

После окончания срочной службы передо мной встал выбор: пойти заниматься наукой в институт физической культуры или остаться служить дальше.

Я всегда был увлечён физиологией, и мой руководитель, профессор М. И. Розин, видел во мне большой потенциал в науке. Однако я выбрал службу в армии. Меня привлекали опасность, возможность проверить себя и реализовать себя в спорте. Командование дивизии обещало предоставить мне все эти возможности. Мне выделили квартиру в Минске и возможность участвовать во всех спортивных соревнованиях. Я получил офицерское звание и стал командиром взвода специального назначения.

Войсковой наряд на фестивале молодёжи и студентов в Москве.

Это было очень сложно, ведь ещё вчера я был простым солдатом, а сегодня мне предстояло командовать людьми и отвечать за их подготовку.

Инструктаж наряда перед службой.

У меня не было военного образования, поэтому мне пришлось учиться «на лету».

В 1983 году, как чемпиона среди подразделений МВД и КГБ СССР, меня в составе делегации командировали на Кубу. Об этом я уже писал ранее.

Через четыре года я экстерном сдал все экзамены за курс военного училища в Ташкенте. Учёба была очень интенсивной: четыре месяца занятий и два месяца экзаменов. Экзамены были похожи на те, что сдаются в военном училище за четыре года обучения. После каждого экзамена мне давали два-три дня на подготовку, а затем я сдавал следующий экзамен.

На экзаменах по огневой подготовке я выбрал самый трудный элемент – ночную стрельбу из СВД на дистанции 350 метров. На этой дистанции было три вспышки, которые имитировали работу пулемёта, и нужно было тремя патронами поразить мишень в следующие три показа. Даже одно попадание считалось «упражнение выполнено». Я попал три раза в три вспышки. После экзамена я докладывал о выполнении стрельб начальнику училища, который лично принимал ночную стрельбу. Он сказал, что за последние несколько курсов это упражнение никто не мог выполнить.

Я представился, хотя мы не афишировали, кто откуда и где служит. Ведь кроме нас на курсах готовились и афганские командиры. Для меня это было несложно, так как во взводе командир лично учит и готовит свою снайперскую пару, поэтому должен обладать и навыками снайпера.

На курсах я познакомился с офицером дивизии Дзержинского. Мы быстро нашли общий язык и стали обмениваться опытом в обучении и проведении специальных операций. Обсуждали различные сценарии освобождения заложников в разных ситуациях.

Этот опыт мне пригодился, когда я уже работал в другой должности. После окончания курсов меня назначили начальником физической подготовки и спорта в полку. Мне приходилось много времени проводить в разных подразделениях и обучать командиров методам подготовки военнослужащих. Я использовал свои знания и навыки, а также разработал собственные методики и подходы.

В своём рассказе я хочу поделиться событиями, которые запомнились мне больше всего.

Первое, о чём я хочу рассказать, – это осень 1980 года. В то время проходили траурные мероприятия в связи с трагической гибелью Петра Мироновича Машерова. Почти весь Минск пришёл попрощаться со своим Героем. Однако организаторы обеспечения общественного порядка не учли ситуацию. Толпы людей собрались на площади Мясникова перед Верховным Советом, где стоял гроб. Людей было так много, что началась давка. Нам удалось избежать смертельных случаев. Мы на руках, поверх голов людей, вытаскивали тех, кому стало плохо. Во время траурной процессии наш взвод шёл параллельно гробу по тротуарам, чтобы быть готовыми к любой ситуации.

На всех учениях Министерства внутренних дел БССР наш взвод участвовал в различных оперативных сценариях. Однако, по какой-то причине, чаще всего мы выступали в роли «противников» или «террористов». Поэтому на занятиях мы учились быть «врагами», освобождаться от наручников, проводить конвоирование, охрану, уходить от преследования, прятаться и маскироваться на местности. Это помогло нам лучше понять, как может действовать вероятный противник против нас.

Когда в Минске начали строить метрополитен, мы практически весь его изучили и прошли пешком. Одной из наших задач было умение действовать в подземных сооружениях. Это стало ещё одной интересной школой, которая помогла нам лучше понять, что может произойти, если где-то действовать небрежно.

Командование осознало, насколько подготовленное подразделение, даже небольшое по численности, может быть эффективным. В дальнейшем мы участвовали и в реальных боевых событиях.

Это были такие случаи, как расстрел караула в городе Дзержинске, массовые беспорядки в колонии на Ангарской в Минске, задержание вооружённого военнослужащего, обезвреживание преступника, который убил участкового в городе Костюковичи Могилёвской области.

Идти задерживать вооружённого преступника – это задача, которая требует огромной уверенности в своих силах и готовности товарищей. Это работа, связанная с прямым риском, поэтому необходимо воспитывать в себе смелость и решительность. Я выбрал еженедельные занятия специальными упражнениями, чтобы достичь этой цели.

Перед моими глазами до сих пор стоят две дырки от ружья, которое почти упёрлось мне в лоб, когда мы задерживали преступника, убившего милиционера.

Это произошло во время занятия по полит подготовке, когда в класс вбежал старшина роты с выпученными глазами и заорал: «Гром». Это был сигнал о действиях по освобождению заложников. По нормативу мы должны были через 15 минут быть у дежурного по части. Когда мы пришли, к нам вышел начальник штаба дивизии полковник А. Куликов (будущий министр МВД России). Я доложил ему, что взвод прибыл по сигналу «Гром» и готов к выполнению боевых задач.

Вводная была короткой: отобрать наиболее подготовленных бойцов в количестве 10 человек, вооружить их и отправить в аэропорт Минск-1. Там мы должны были погрузиться в вертолёт и ждать дальнейших указаний. Старшим группы был назначен заместитель министра МВД БССР, и мы должны были выполнять его указания.

Я отобрал с собой всех старослужащих и убыл в аэропорт. Мы быстро погрузились в вертолёт, и почти сразу приехал заместитель министра. Уже на борту он рассказал нам о нашей задаче.

В Могилёвской области, городе Костюковичи, из психбольницы выписался человек, который застрелил участкового капитана (фамилию уже не помню). Он закрылся в доме со своим малолетним сыном и стреляет во всех, кто приближается. Районная и областная милиция не смогли ничего сделать, чтобы освободить ребёнка. Было принято решение привлечь резерв министра МВД.

Пока мы летели из Минска в Костюковичи, то переоделись и вооружились. Я провёл боевой расчёт на разные варианты действий. Комплект специальной формы (маскировочных халатов) был у нас в тревожных пакетах.

Мы сели на городской стадион, и я увидел один дом, вокруг которого сидела на крышах и заборах толпа людей, как в кинотеатре. Это была наша первая реальная операция. Нас никто в обычной жизни не видел, и мы вызвали удивление у встречавших нас людей.

Заместитель министра собрал офицеров и объявил, что сейчас будет проведена специальная операция по обезвреживанию вооружённого преступника. С этого момента все должны выполнять команды этого офицера, и он показал на меня.

На нашей форме не было знаков различия, я и мои бойцы все были в одинаковой одежде. Мне было сказано, чтобы я обошёл объект, посмотрел всё и пришёл с докладом о порядке действий. Через полчаса я определил план и условия его реализации.

Было решено убрать не менее чем на полтора километра всех «зрителей», так как убойная сила пули из снайперской винтовки велика. Дальше мы должны были освободить окно в комнате, где сидел вооружённый (он сидел в детской комнате за книжным шкафом). Мы попытаемся его отвлечь и действовать по обстановке. Использовать спецсредство «Черомуху» из-за ребёнка было нельзя, так как комната маленькая, а ребёнок сидел перед ним. Если ничего не получится, то я лично из снайперской винтовки буду стрелять на поражение с крыши дома.

Сразу был написан приказ с расстановкой людей и планом действий. Все расписались, и я с Виталием Коваленко (это мой сержант, заместитель командира взвода) багром сбоку выдернули раму из окна, я подошёл, чтобы отдёрнуть штору, которая прикрывала обзор. Вот в этот момент в меня и направили ружьё почти в лоб. Выстрела не произошло, потому что наш снайпер сразу выстрелил в плечо нашему объекту. Мы не успели ничего сделать, потому что он успел спрятаться опять за шкаф и закрыться ребёнком.

Рана дала о себе знать, была потеря крови, и ему захотелось пить. Он послал сына в коридор за водой и сам, беря кружку, высунулся из-за шкафа. Второй выстрел был ему в живот. Стреляли из малокалиберной винтовки (мы брали на всякий случай и такое оружие). Этот выстрел вызвал у него сильнейшую боль, и он выстрелил в окно два раза. Перезарядить ружьё ему не позволили, впрыгнули в комнату, забрали оружие и надели на руки наручники. Стрелять с крыши мне не пришлось.

Возвращались в Минск мы на машине, вертолёт улетел без нас. За проведение этой операции всех наградили именными командирскими часами, а меня впоследствии Указом Президиума Верховного Совета СССР медалью «За отличие в воинской службе 2 степени».

Был получен опыт, что психически больной человек точно не ощущает боли, которая причиняется мышцам и костям. А вот иннервация внутренних органов уже другая, и боль эту переносить невозможно. Эта операция была зафиксирована и распространялась как опыт в училищах и других подразделениях.

Служили мы и в районах, пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС, обеспечивали общественный порядок в Армении и Азербайджане, помогали в Спитаке после землетрясения. Охраняли порядок во время проведения фестиваля молодёжи и студентов в Москве.

Подразделение специального назначения называется так потому, что там служат не обычные люди, а элита. Но в повседневной жизни их нельзя было отличить от других военнослужащих: одинаковая форма, наряды, дежурства. Солдат из обычного подразделения, который спокойно вёл себя, ходил в караул, награждали знаками отличия, поощряли отпуском.

А в спецназе, чтобы получить награду, нужно было совершить невероятный подвиг. Я был в 9-й учебной роте спецназа дивизии Дзержинского, чтобы обменяться опытом с командиром подразделения майором Лысюком (в будущем Героем России).

Мы пришли к выводу, что в спецназе нужно ввести свои отличия, проводить экзамен, иметь отличную форму одежды, за которую нужно бороться. Это было реализовано: разработаны правила сдачи экзаменов на ношение «карпового берета». Сначала это внедрили в войска, а затем законодательно закрепили.

Ветераны в\ч 3214 на день части. Морозов, Сидоренко, Захаров, Зураев, Лось, Коваленко, Бурый.

Сегодня, когда я вижу парней, которые со слезами на глазах целуют свои береты, я тоже испытываю трепет. Ведь я стоял у истоков этого дела и помню, как мы надевали свои береты для показательных выступлений, а потом прятали их в вещевой мешок, потому что носить их было нельзя – это считалось нарушением формы одежды.