Врата тайны

– Горгона Медуза… Голова Медузы… – Тут я обернулась к Меннану, который, очевидно, не понимал, что я рассматриваю. – Как горгона Медуза связана с «Икониумом»?

Он громко сглотнул. Бедняга… Наверное, надоела я ему уже со своими вопросами. Меннан, как и я, нагнулся над мозаикой, внимательно осмотрел все вокруг в поисках какого-нибудь пояснения, но потом сдался и с улыбкой сказал:

– Я не знаю, мисс Карен. Возможно, что-то связанное с историей Коньи [10]. Зия-бей очень этим интересуется. Спросим у него попозже.

– Нет, спасибо. Это не так важно, я просто поинтересовалась.

Мы прошли чуть дальше, к порогу, но там мое внимание привлек деревянный наличник с надписью на арабском, выведенной черной краской. Я не знала, что именно там написано, но мне очень понравилась красота исполнения: как, изгибаясь, закругляются прямые линии, как располагаются на вертикальной прямой завитки, перемежающиеся эллипсовидными окружностями, как справа налево вьется вязь. Эти непонятные буковки, значки, лигатуры принадлежали невероятно далекой от меня культуре…

Отец был хорошим каллиграфом, он часто писал по-арабски. Для этого он брал специальные чернила и калем, вырезанный из тростника. Мне было непонятно, что он там выписывал, но однажды он написал мое имя: «Карен Кимья [11]: райский плод, данный нам Богом». Все буквы сливались в один красивый и непонятный рисунок. Отец постарался разъяснить, показал, где начинается и заканчивается каждое слово, объяснил значение каждого значка. Я ничего из этого не запомнила, но разговор, который тогда между нами произошел, почему-то сохранился в глубине моей памяти.

«Папа, а что такое райский плод?» – спросила я его. Он улыбнулся: «Он настолько красив, что невозможно описать ни его цвет, ни его вкус, ни запах, ни форму. Невозможно даже описать, что делает его таким ценным». Я игриво возразила: «Почему же нельзя? Вот же я, перед тобой». Отец улыбнулся, обнял меня и зарылся носом мне в волосы: «Да, прекрасный запах действительно чувствуется. Но, доченька, ты – это не только прекрасный запах, красивое личико и звонкий голос. Ты больше этого». В тот момент он был настолько растроган, что я не рискнула спросить, чем именно я больше. Казалось, стоит ему продолжить говорить, как он расплачется.

– Мисс Карен, аккуратней!

Меннан немножко запоздал – я уже умудрилась зацепить носком за деревянный порожек и еле-еле удержалась на ногах, ухватившись левой рукой за створку ворот. В другую мою руку вцепился Меннан, за что я бросила на него исполненный благодарности взгляд.

– Спасибо вам большое, я в порядке, – проговорила я и показала ему на надписи на наличнике: – Засмотрелась просто.

Лицо его внезапно просияло, и он, хотя я его об этом даже не просила, прочитал написанное вслух, а потом добавил: «И восток, и запад, и вся земля – все принадлежит Аллаху» [12]. В переводе с арабского это звучит так.

Но меня больше заинтересовал не текст, а тот факт, что Меннан прочитал его по-арабски.

– А вы, значит, арабским владеете?

– Немного. Нас учили этому в лицее имамов-хатибов[13], но потом без практики мы все позабыли, конечно.

Ого, так он, значит, из духовного сословия решил переметнуться в купеческое. Однако же…

– А почему вы так и не стали имамом?

– Вообще, отправить меня в лицей хотел мой покойный отец. Он умер, когда я как раз был в выпускном классе. И из-за этого мне пришлось уйти с учебы и начать работать.

Я решила не упустить шанса, чтобы понять, что за человек Меннан на самом деле.

– А вам нравится работа в сфере страхования?

– Да, спокойная работа. В Конье, правда, люди пока еще не понимают, насколько важна страховка, но, иншалла [14], однажды поймут.

– Да вы оптимист!

– Есть такое. Будь у нас здесь пять таких клиентов, как «Икониум туризм», дела бы у нашей фирмы шли б только в гору.

Тоном ответственного начальника я слегка сыронизировала:

– Для этого надо много работать.

В его зеленых глазах тоже проскочила шутливая искорка:

– Делаем все возможное, мисс Карен. Ради нашего конкретного отделения и всей фирмы.

Я ничего ему не ответила и наконец-то прошла в ворота. И, сделав всего один шаг внутрь, остолбенела. Здание из саманного кирпича, перед ним – тюльпаны, гиацинты, розы, высокие тополя, посреди двора – выложенный плиткой бассейн, и тот самый запах герани.

– Я это видела… – в голосе моем был слышен страх, – вот это все…

– Вы здесь когда-то уже были? – перебил Меннан. – Ну тогда, давно. Вы вчера рассказывали…

Я отрицательно помотала головой.

– Нет, я видела это место вчера во сне… – я испугалась собственных слов. – Но это невозможно! Я совершенно уверена, что никогда здесь не бывала.

Меннан выглядел растерянным.

– Может быть, вы все-таки где-то уже видели такой двор?

Я перевела взгляд на тополя. Сейчас здесь не было ни мужчины из сна, ни странного голоса, вообще никого не было.

– Нет, – пробормотала я. – Где я могла это все видеть раньше?

– В каком-нибудь журнале.

– Нет, не было никакого журнала. Происходит что-то крайне странное.

Он не понял, о чем речь:

– Простите, а что странное?

– Я сама не понимаю. Просто что-то странное, – мой голос почти сорвался на крик. – С тех пор как я сюда приехала, с каждым часом все страннее и страннее.

Меннан от удивления широко раскрыл глаза, а я стала ему объяснять:

– Вы помните, мужчина, который подарил мне кольцо вчера… Так вот, вчера я видела его ночью из окна отеля.

– Место, где вчера у нас лопнуло колесо, не очень далеко от отеля. Он мог просто проходить мимо.

– Нет, он не проходил мимо. Он стоял рядом с шадырваном и смотрел прямо на мой номер.

– Ну что вы, мисс Карен, – Меннан слегка улыбнулся, – от площади перед мечетью совершенно невозможно увидеть вашу комнату.

Но я уже его не слушала, меня уже прорвало, и я шаг за шагом рассказывала о событиях прошлой ночи. Пусть это будет Меннан, но мне нужен был кто-то, кому я бы могла рассказать все, что вчера произошло.

– Я вышла на балкон. Вчера ночью… Не знаю, сколько было точно времени, но очень поздно. И увидела его. Мы даже встретились взглядом. Этот чернобородый мужчина смотрел прямо на мой балкон, прямо на меня. Он словно знал, что я выйду наружу. Он, скорее всего, следил за мной прямо от того места, где у нас лопнула шина… Вам все это может показаться чушью, но это случилось в самом деле…

Я уже собиралась рассказать Меннану, что незнакомец назвал меня моим турецким именем, но заметила на его губах ироничную улыбку. Что же я делаю? Меня ведь так назовут сумасшедшей! Я со всей ясностью поняла, к каким результатам могут привести мои откровения. Если меня посчитают сумасшедшей, то и мой отчет не станут принимать во внимание. А в итоге, какие бы доказательства против «Икониум туризма» я ни нашла, им никто не придаст значения. Тут меня осенило. Да это же, скорее всего, куски умело срежиссированного спектакля! Вечером в суп явно что-то добавили, я же не видела, как его готовили. А все, что происходило дальше, – галлюцинация, продолжившаяся после в моем сне… Отель, кстати, тоже бронировал Меннан. А если «Икониум» переманил его на свою сторону, то и план они составляли вместе. Бородач тоже играл свою роль. Разве это невозможно? Ведь была же в прошлом году история с похищением в Афинах немецкого эксперта! А есть ли вообще разница между Турцией и Грецией? Да что там Турция, в самом Лондоне множество аферистов работает в сфере страхования. Я снова взглянула на своего коллегу. Кто знает, что прячется за этой маской агнца? Три миллиона фунтов – это очень большие деньги. Его вполне могли переманить на свою сторону. Под моим подозрительным взглядом с его лица слетела ироническая ухмылка, и он снова натянул на себя личину милейшего страхового агента.

– Это вполне может быть совпадением. Ваш бородач, наверное, попрошайка. Попрошаек часто можно встретить рядом с мечетью. Люди под взором Аллаха подают гораздо больше денег. А когда вы вышли на балкон…

Лучше всего сейчас было притвориться, что я поверила в его теорию.

– Не знаю, – я перестала настаивать, – может быть, вы правы. И не может быть, а, скорее всего, вы правы. Как-никак вы местный, лучше понимаете, что здесь происходит…

Если бы Меннан был честен, то он, очевидно, просто обрадовался бы тому, что я признала его правым, и закрыл тему. Но он так не сделал, он продолжил копаться в произошедшем.

– Я только одного не могу понять, вы действительно видели этот сад во сне?

Вероятно, он намеревался собрать все созревшие плоды их заговора.

– Я не очень уверена, на самом деле…

Сейчас нужно было снова как бы нерешительно скользнуть глазами по саду. Здание из саманного кирпича, выложенный плиткой бассейн, тополя, цветы, запах герани – все, абсолютно все было, как в моем сне. Но мне следовало соврать.

– Нет, нет… Сад из моего сна все-таки был другим. Да, было здание, но каменное, цветы и деревья тоже были, но другие, – взгляд снова упал на бассейн, – да и на его месте был фонтанчик. Да, вы правы. Сейчас я понимаю, что это место очень отличается от того, что я видела во сне. Перенервничала из-за такого пустяка…

Он недоверчиво на меня посмотрел. Очевидно, понял, что я что-то скрываю. И тут я совершила ошибку и зачем-то стала нервно рассказывать:

– Это, должно быть, синдром чужой страны. Знаете, когда в незнакомом городе вам все вокруг кажется похожим друг на друга. Со временем вы, конечно, начинаете разбираться в окружении. Вот, например, когда я была в Марокко, я так перепутала две мечети.

После непродолжительного молчания мне пришлось добавить:

– А с вами такого никогда не случалось? Во время вашей лондонской поездки вам не казалось, что все дома одинаковые?

Он совершенно спокойно ответил:

– Да, в Лондоне я перепутал отели.

И когда я уже совсем успокоилась, он сказал:

– Но я никогда не видел во сне дом, в который впервые зайду на следующий день.

Мы замолчали. Спустя несколько секунд я искусственным смешком нарушила нервную тишину:

– Так и я не видела, мне просто показалось.

Лицо Меннана не двигалось. Казалось, он старается понять, что я хочу провернуть.

– Тогда нет никакой проблемы.

Он указал рукой на дверь, из которой прошлой ночью выбежал мужчина в тюрбане.

– Проходите, поговорим с нашим клиентом.

Интересно, наш клиент – это именно он, схвативший меня за запястье прошлой ночью мужчина в тюрбане, с бородой, одетый во все черное? Я снова почувствовала нарастающее волнение. Понятно, что стоит быть готовой ко всему. Я зашла в дверь, на которую мне показал Меннан, будучи уже абсолютно уверенной, что вхожу в капкан искусно составленного заговора.

10

Воин с отрубленной головой Медузы в левой руке

Того, чего я так боялась, не произошло. Встретивший нас человек не был похож на таинственного бородача из моего сна. На вид ему было лет сорок. Роста среднего. Прямые волосы уложены значительным количеством геля. Темный костюм, под цвет глаз, благодаря чему хозяин казался выше, чем был на самом деле. Он встретил нас перед дверью в свой кабинет. С преувеличенной теплотой, будто мы уже были знакомы раньше, протянул мне руку.

– Добро пожаловать, мисс Карен, меня зовут Зия, Зия Куюмджу-заде. Глава правления «Икониум туризма».

Он говорил на хорошем американском английском, с приятным произношением. Его широкие плечи, взгляд, мимика, манера держаться – все свидетельствовало о крайней уверенности в себе.

С меньшей теплотой, но все же я ему улыбнулась. Пожав протянутую руку, сказала:

– Если это возможно, давайте говорить по-турецки, Зия-бей.

Я кивнула головой на Меннана:

– Наш конийский представитель тоже хочет понимать, о чем мы с вами разговариваем. Уверена, что ему и самому захочется что-то сказать.

Хотя Меннан и оказался пойман врасплох моими словами, но они ему явно польстили.

– Конечно, да, – сказал он, не вполне понимая, за что ему выпала такая милость, – будет гораздо лучше, если все мы будем говорить по-турецки.

Зия по-панибратски ударил Меннана по спине:

– Не волнуйся, Меннанчик, мы будем говорить на турецком. И ты поймешь все, о чем мы говорим.

Такая близость меня уже не смущала – я со спокойствием провидца наблюдала за тем, как постепенно все мои подозрения становятся реальностью. Я просто ожидала, когда правда сама выйдет наружу. Именно так и должно идти расследование. Я стала невозмутимо разглядывать интерьеры кабинета, будто меня совершенно не заинтересовали такие близкие отношения между нашим сотрудником и главой фирмы-клиента. Интерьеры заставили меня удивиться: я будто находилась не в историческом особняке, а в декорациях научно-фантастического фильма. Куда-то внезапно пропали кирпичные стены, старые деревяшки, выгнутые железки, на их место пришли темный пластик, хромированный металл, толстое тонированное стекло, ярко раскрашенные предметы интерьера. Посреди комнаты на ножке серебряного цвета высился стол из темного стекла, вокруг которого стояли обитые сверкающей кожей кресла; у стены расположился книжный стеллаж, сделанный из листового железа, а пол был выложен синей керамической плиткой. Об экстерьере дома напоминала разве что новая мозаика с Медузой – на стене, за столом Зии. На ней была изображена не только голова Медузы, но и воин, ее отрубивший. Эта мозаика произвела на меня значительно большее впечатление, нежели та, что снаружи. В правой руке воин сжимал огромный меч, а в левой – голову чудовища.

Зия сразу же среагировал на мой заинтересованный взгляд:

– Персей, убивающий Медузу. Он был сыном Зевса…

Он вдруг остановился и нахмурился:

– Вы же знаете легенду, верно?

Я, конечно, знала, что Медуза взглядом обращала людей в камни, а вместо волос у нее были змеи, но легенду целиком я не слышала. Сейчас это было не очень важно – в первую очередь меня интересовала не сама мифология, а как эта легенда была связана с «Икониум туризмом». Почему наш клиент выбрал именно ее в качестве логотипа? Почему эта история оказалась так близка Зие?

– Да, кое-что знаю, – сказала я, изображая проснувшийся интерес, – но мне было бы интересно услышать эту легенду именно от вас. Так сказать, познакомиться и с турецкой трактовкой.

Зия издал смешок:

– Не волнуйтесь, мисс Карен, турецкий вариант не очень отличается от знакомого вам.

Он указал на одно из стоявших перед столом кресел:

– Но что же вы не садитесь? Прошу, располагайтесь. Хотите чего-нибудь выпить?

Я только успела произнести «чай», как он сразу перебил меня, добавив:

– Конечно же, с молоком…

Улыбкой я дала ему понять, что он прав.

– А мне некрепкий чай, – пробормотал Меннан, ослабляя синий галстук на шее, – когда заварки много, у меня сердце шалить начинает.

На его лбу опять блестели крупные капли пота. Видимо, это было нервное. Удивительно, но я сохраняла спокойствие среди людей, которые откровенно пытались меня обмануть. Я откинулась на спинку кресла и приготовилась слушать греческий миф. Зия по диафону передал секретарше наши пожелания и с увлечением принялся рассказывать.

– Изначально Медуза не была никаким страшным чудовищем, совсем наоборот – природа наделила ее редкой красотой. Она была так молода и прекрасна, что на нее обращали внимание не только смертные, но и боги Олимпа. К сожалению, Медуза возгордилась собственной красотой, и гордыня затуманила ей разум. И то, что она в итоге совершила, попрало все тогдашние священные законы. Она занялась любовью с морским богом Посейдоном в храме Афины. Хотя секс был и не по взаимному согласию, скорее, это было просто насилие со стороны Посейдона, гнев Афины пролился именно на Медузу: она была превращена в чудовище – каждый волос на ее голове стал змеей, а всякий, кто смотрел на прежде прекрасное личико, обращался в камень. Медуза поселилась в Таврских горах, но часто спускалась с них к городку неподалеку, приводя в ужас население и разрушая все, что попадалось ей на пути. Местным жителям нужен был герой, который смог бы побороть чудовище, и такой нашелся. Им был сын Зевса Персей. Ему на помощь пришла Афина, которая до сих пор ненавидела Медузу, хотя в этом чудовище вряд ли оставалось уже что-то от прекрасной девушки. В тяжелой битве Персей одолел Медузу и отрубил ей голову. Народ был так благодарен герою, что расставил по всему городу его скульптурыэйконы. И именно из-за этих эйконов и возник топоним Икониум.

– Икониум, – пробормотала я так, словно только что совершила неожиданное и приятное открытие, – то есть Конья…

Зия не дал мне договорить:

– Вы чрезвычайно проницательны, мисс Карен. Действительно, современное название «Конья» происходит от древнего «Икониум».

Кто-то, кстати, называет наш город и «Икониум». Важно одно – действие легенды происходило именно здесь.

Мне оставалось только скривить губы. Почти каждый город на этой планете стремится возвести свое основание к какой-нибудь легенде. Однако же мне пришлось произнести:

– Действительно? Мне никогда не доводилось слышать такое прежде.

– А вы и не могли, – Зия понизил голос, будто собирался выдать производственную тайну. – Туристический бизнес безжалостен. Каждый старается заграбастать свой кусок пирога. Итальянцы, греки, египтяне, сколько бы ни было античных мифов и легенд, они стараются связать их в первую очередь именно с собой. Но поверьте, древний Икониум и современная Конья – это действительно одно место.

– И вы назвали свою фирму «Икониумом».

Его взгляд был взглядом человека, который не чувствовал ни малейших сомнений по поводу сделанного.

– Да, а для логотипа мы использовали голову Медузы. Это отсылка к семи тысячелетиям истории нашего города. Да и, в конце концов, мы занимаемся туристическим бизнесом.

– А я слышал другую легенду, – в разговор внезапно влез Меннан. Белой салфеткой он стер пот со лба, повернулся к Зие и продолжил: – Прости, дорогой, я не говорю, что ты не прав, просто в дервишеской обители мне рассказывали совершенно другое.

Его слова заинтересовали Зию значительно больше, чем меня:

– Ну-ка, что за история? Рассказывай, может быть, я ее тоже когда-то слышал.

Меннан еще раз вытер лоб и принялся за рассказ:

– Это старая легенда. Из Хорасана в Анатолию летели два дервиша…

Я не очень поняла и перебила:

– Как это летели? На самолете, что ли?

Меннан рассмеялся:

– Ну что вы, мисс Карен, какие самолеты! Это история тысячелетней давности. Из тех времен, когда тюрки только начали заселять Анатолию. Они летели волей Аллаха, на волшебных конях.

Пришел мой черед рассмеяться:

– А у коней, значит, были крылышки.

Он совсем не обиделся.

– Мисс Карен, я просто пересказываю вам старую легенду.

Зия добавил:

– Да, в мифах такое часто происходит. Ладно, а что было дальше?

– И вот, пролетая прямо над нашим городком, они увидели, что тут кругом сплошная зелень, сады и рощи. Тысячу или около того лет назад, знаете ли, степи здесь еще не было, – он рассмеялся, – но было множество парков, как в вашем Лондоне… И вот один из дервишей обратил внимание на раскинувшееся снизу великолепие и прокричал товарищу, улетевшему вперед: «Придержи коня!», а второй не расслышал, испугался и с перепугу кувыркнулся с коня вниз с криками: «Что с конем? Какого коня?» Вот так город получил название Коньей [15].

Зия вспомнил эту историю и громко ударил себя рукой по колену:

– Да, точно, я ее тоже слышал.

Два брата-акробата, – впрочем, я могла бы называть их соучастниками преступления, – переглянулись и обменялись улыбками, до крайности довольные самими собой.

Я же поспешила задать мучающий меня вопрос:

– Разве эта история не лучше отражает мусульманскую культуру? Зачем вы тогда используете в качестве логотипа Медузу?

У Зии уже был готов ответ:

– Если бы мы хотели обращаться к исламской культуре, то могли бы сделать это тысячей разных способов. Конья полна разными символами: дворец эпохи сельджуков, медресе Каратай, мечеть и мавзолей Шамса Тебризи, мечеть и мавзолей Садреттина Конийского, да и сам великий Мевляна Джелялледдин Руми вполне мог бы сослужить нам хорошую службу. Без сомнения, так бы мы и предпочли поступить, но в Конье даже самый последний кебабщик в названии своей закусочной обязательно делает отсылку к дервишам-мевлеви или мусульманским святыням. Да и нашей приоритетной целью является не внутренний, а международный туризм, мы фокусируемся на иностранцах.

Я наполовину шутливо укорила его:

– Потому что у иностранцев есть деньги.

В его глазах блеснула плутоватая искорка:

– Я бы сказал, работа с иностранными клиентами просто более прибыльное направление инвестиций.

– Но ты кое-что забыл, – вклинился в разговор Меннан, – иностранцам все-таки очень интересен Мевляна.

Зия недовольно заерзал на стуле.

– Я и не говорю, что мы полностью забыли про Мевляну.

Его голос зазвучал жестче. Либо мне показалось, либо Меннан действительно зашел за определенную границу, и Зия давал ему это понять. Тем же серьезным тоном он продолжил:

– Если бы было так, мы не реставрировали бы старые дома и не превращали бы их в апарт-отели.

Он перевел взгляд на меня:

– Кроме того, не стоит забывать, что мой отец принадлежит к ордену мевлеви, как, кстати, и отец мисс Карен.

Сначала я даже не поняла, что он сказал. В его речи было мое имя, было слово «отец»… Он указал рукой на стоявшую на стеклянном столе прозрачную фигурку радеющего дервиша и продолжил:

– Разве не так, мисс Карен? Ваш отец Пойраз-эфенди разве не из Коньи и разве не принадлежит к ордену мевлеви?

Откуда он знает имя моего отца? Ага, значит, они покопались в моей биографии. Так, достаточно! Я уже не вполне себя контролировала, мне хотелось унизить этого прилизанного пижона, обрушить на его голову поток проклятий. Я уже была готова закричать на него: какое право он имел лезть в мою личную жизнь! И тут услышала голос Меннана: «Мисс Карен, у вас кровь, у вас кровь на руке!»

Я с удивлением посмотрела на свою правую руку – она лежала у меня на животе, и по белой блузке медленно расползалось красное пятно крови. Сначала я подумала, что начались месячные. Но какие, к черту, месячные, я же беременна! Тогда что это, выкидыш? Я испуганно отвела руку, глянула вниз, под ноги – нет, там не было ни крови, ни отошедших вод.

– Ваша рука, – обратился ко мне Зия, – это ваша рука кровоточит.

Я опять подняла правую руку. Да, кровь шла из пальца с кольцом. Стоп, кольцо?! На мне действительно было серебряное кольцо, которое вчера мне дал неизвестный бородач в черном одеянии, и коричневый камень на этом кольце сейчас стал совершенно красным. Но когда я надела его? Я не могла вспомнить, да сейчас было и не время об этом думать.

Зажав кровоточащий палец левой рукой, я спросила:

– Где здесь уборная?

Зия расторопно вскочил на ноги, пробежал к серебристой двери в углу кабинета, приоткрыл ее и в замешательстве произнес:

– Сюда, сюда, пожалуйста.

11

Жену Шамса Тебризи тоже звали Кимья

Вода смыла кровь с моей руки. Я аккуратно сняла кольцо, положила его на край раковины и попыталась найти след пореза на пальце. Но там не было ни малейшей ранки, из которой могла бы идти кровь. Я посмотрела на край раковины, белый мрамор ее постепенно окрашивался в красный цвет. Это еще что такое? Стоило мне внимательно присмотреться, как все стало на свои места: кровоточил не мой палец, а камень на кольце! С него на раковину тихо стекали капли красной жидкости. Очевидно, это сходила дешевая краска, до удивления, однако, похожая по цвету на кровь. Такое не могло не пугать. Но напугать меня и было целью Меннана и Зии. Я не буду бояться, паниковать, терять самообладание. Не доставлю им такого удовольствия. Я собралась с силами и решилась коснуться пальцем красной жидкости. Она была очень похожа на кровь – красная, густая. Интересно, как они все это подстроили? Как им удалось организовать вчерашний кошмар… Я на секунду засомневалась. Разве можно все это подстроить? Вдруг я ошибаюсь? Или у меня снова начались приступы параноидальной истерии? Нет, какая истерия, разве она объяснила бы все происходящее? Все дело в трех миллионах фунтов. Наши дорогие клиенты готовы на все, чтобы их заполучить… Хорошо, но когда я успела надеть кольцо? Нет, совершенно точно не утром. Скорее всего, ночью. После того, как я рылась в сумке, но до того, как решила лечь спать. Нет, тогда это тоже не могло произойти. Что же тогда… Точно, они надели кольцо мне на палец, пока я спала. Вошли в комнату, смотрели на меня спящую, обнаженную… Кровь бросилась мне в лицо: «Мерзавцы… Подонки…»

В этот самый момент в дверь постучали:

– Мисс Карен, у вас все в порядке?

Это был Меннан, и он был явно встревожен. Видимо, они услышали, что я что-то произнесла. И пусть! Сейчас все поймут, голубчики, как я выйду наружу, как схвачу их под грудки, как отвешу им пару пощечин… Но собственное полное гнева отражение в зеркале меня немного остудило. А что произойдет, если я начну с ними ругаться, раздавать пощечины? Они, конечно же, скажут, что я сошла с ума, что обвиняю их в своих ночных кошмарах, что я сумасшедшая, что мой отчет они не признают. Если дело дойдет до суда, то выиграют его, конечно, они. «Мудилы», – сказала я на этот раз во весь голос.