Гастарбайтер

Певец вышел на сцену. Зрители устроили овацию, тогда Алма пошла в зал, а тот, с наганом в руке, передвигался за ней. Оказывается, в газете было сказано так много хвалебного о певице, что от прочитанного материала он пришел в эйфорию. И сказал обо всем этом открыто.

– Друзья, дайте мне прийти в себя! – обратился он к неумолкающему залу. – Статья выбила меня из колеи.

– Браво! – кричала Алма с заднего ряда.

– Гражданка, концерт еще не начался, – предупредил тот, не упуская из виду ее. – «Браво» кричат после исполнения.

Табельное оружие теперь было зачехлено, но тот смотрел испытующе, будто размышлял – арестовать или нет? Тогда она бросила:

– Хотите мне что-то сказать?

– Уходите! Или покажите билет и садитесь.

– Я не ухожу, – спросила Алма, доставая из кармана билет. – Мужа жду.

Тот, наполовину порвав, вернул назад.

Алма ждала Сармата в переполненном людьми стадионе, под магическим воздействием музыки. Певец с красным от натуги лицом во время пения, стоял с широко расставленными ногами. Это был его коронный номер – народная песня в его аранжировке. Тут стадион словно ожил. Зрители пели вместе с ним, а кто-то даже пытался пуститься в пляс, часть беспрестанно хлопала.

У Сармата лежал в кармане билет, но пройти на место было нельзя. Он стоял с рюкзаком на плече, ждал человека, кто разрешил бы ему пройти в зал. Наконец, охрана решила заняться им. Положили рюкзак на движущуюся ленту металлоискателя. Его самого заставили пройти через рамку. Умная машина высветила идола! Когда на экране появилось изображения идола, у дежурной глаза на лоб полезли. Она отскочила со стула, чтобы сообщить, видимо, начальству. Иностранный журналист стоял рядом, он вмешался:

– Они что-то увидели в рюкзаке.

– Кукла, – ответил Сармат.

Подошел офицер в белых перчатках. Сармата заставил раскрыть молнию рюкзака, но сам достал куклу. Вокруг все смотрели на офицера, а он крутил идола, осматривая со всех сторон, костяшкой безымянного постукивал:

– Вы сами смастерили? – спросил он.

– Нет, – ответил Сармат.

– Неплохая работа. Откуда она?

– Ее дарил нам сам Тенири. Это наш оберег.

– Кто подарил, говорите?

– Тенири! Ну, как объяснить: Небо, Земля…

– Ясно! Заберите.

На другое утро агентства известили, что популярный певец выделит в виде гранта несколько миллионов долларов ежегодно любимой газете. А западная пресса сочинила несколько статей об идоле. Журналист выдал этот случай как недопонимание старины рядовыми представителями власти. Идола таскает в рюкзаке приезжий деревенский мужик Сармат. В городе бесценную находку – принимали за рукотворную куклу. А ведь когда-то ему поклонялось почти все человечество. Но это древнейшее мировоззрение кануло в Лету вместе с нашими предками. Однако сегодня в цивилизованном обществе придерживаться Асатру13 – нормально. Человеку интересно знать, откуда он и что следует ему делать? Теперь в городах множество институтов и церквей, а для него места нет. Провести перед ним несколько счастливых минут у современного человека времени тоже нет. Да и самого идола лишь можно увидеть на стендах музеев. Поэтому найти идола в рюкзаке мужчины из долины Чеч-Тюбе для иностранцев было полной неожиданностью, равной сенсации. Этот идол – забытый божок всех народов! – писалось в одной статье.

Идол покоился в рюкзаке, опираясь на стопку иностранных газет, которые терли его бока. От него пахло типографской краской. Журналисты говорили только правду и с помощью ее привлекали внимание читателей.

Распространение рекламных изданий шло хорошо. А выставленные для продажи экземпляры не всегда находили своих покупателей. Тогда остатки пускали через сеть бесплатной раздачи, которую делали по инициативе Шарипы. Такой способ заграничные боссы называли «безотходным».

– Иностранные журналисты самые честные? Так что ли? – Алма спорила с Беком.

– И наши честные. Только выдавливать столько правды как западные не могут. Кишка тонка!

Земляки Бека за свою работу получали каждый день, но денег хватало лишь на еду и мелкие расходы. Иногда Сармат ходил в ЖЭК. А на улицах появлялись новые дворники. Однажды вечером, сидя на кровати, Алма открыла кошелек и встряхнула. Высыпались из него монеты. Лишь потом выпала одна бумажка, и то помятая.

– Разве это деньги?! – рассуждала она. – Не пойдем на работу! Терять нечего! Лучше побудем дома.

Идея остальным понравилась. Решили не выходить. Прошла неделя. А потом неожиданный звонок, притом, через скайп связь. Послушав, Аскар протянул наушник и микрофон Беку:

– Это по вашей части. На английском говорит. Якобы владелец газеты.

Бек спокойно надел наушники, взял в руку микрофон. Похоже, при показе через скайп изображение говорящего исказилось. У незнакомого человека на экране вдруг оправа очков сделалась большой, а потом снова стала нормальной.

– Спрашивает: почему вы, волонтеры, вдруг работу прекратили? – перевел Бек.

– Пусть платит хорошо, – ответила Алма. – Перебиваемся с хлеба на воду. У нас кроме рабочих рук ничего нет. Пусть войдут в наше положение.

– Я полагаю, что вы где-нибудь работаете, а это как подработка? Как хобби, чтобы провести свое время с пользой. Не так ли?

– У нас только эта работа.

– Тем не менее, бастуете?

– Пословица «Чем сидеть без дела – трудись бесплатно» изжила себя.

Хозяин прессы, чуть помедлив, после заявил:

– Я вижу, вы из Азии. Сообщите мне номер контракта.

– Работаем на доверии. Газета. Распространение. Деньги.

– К дистрибьютору обращались?

– Он в курсе дела. – Бек тут ответил сам. – Не будет повышаться оплата – не выйдем! Вы бывали когда-либо в центре Азии?

– Что вы хотите с этим сказать?

– Мы – оттуда. Приехали сюда в поисках работы. Но мы не у дел. Однако за такие деньге – не будем руки марать. Платите хорошо – выйдем!

Тот смотрел в объектив и о чем-то думал.

– Ваша газета народу нравится. Ее всегда ждут! Реклама делает свое дело.

– Эй, Пол! – обратился тот к кому-то, кто не был виден на экране. – Отправишь E-mail всем рекламным агентствам, сотрудничающим с нами. Пусть они с завтрашнего дня распространителям платят по высшей категории. Средства мы компенсируем им по расходным ордерам. Факсимиле моей подписи найдешь в прежнем письме, у себя на «столе». При рассылке, адресуй и мне.

Пол ничего не ответил. Тогда человек в очках спросил у Бека.

– Какие еще есть ко мне вопросы?

– Никаких.

– Всего хорошего!

Утром они получили все номера газет, накопившиеся за прежние дни. Вечером – оплаты по новому тарифу. Сармат составил расписание – кому, в какие часы выходить. Шарипа купила всем нарукавники. Они заняли прежние места у метро.

– Какие у вас проблемы? – как-то появился на экране опять владелец газеты, разговаривая с ними через скайп.

Бек ответил ему с пожатием плеч. Тогда уже знакомый человек с экрана, сказав:

– Бай-бай! Я рад, что у вас нет проблем! – ушел на невидимый режим работы скайпа.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

МУКИ ОДИНОЧЕСТВА

Город пребывал в дреме. Иногда тишину нарушал шум мотора. Луна медленно скатывалась на восток. Большая медведица двигалась вокруг своей оси. Ни малейшего звука, хотя их в городе всегда много.

В мегаполисе Бек испытывал, казалось, такие же муки одиночества, как и его гости. Как-то он спросил у Аскара:

– Где спаянность людей, которую я видел в жизни?

– Включите Интернет, – советовал он. – Ищите там сообщников. Вот, смотрите, как это делается?

Аскар, дробью ударяя по клавиатуре, написал слово «Эй, вы?»

– Привет! – откликнулись сразу несколько человек на экране.

– Здравствуйте, мой дядя ищет себе друзей. Были у него друзья, товарищи, они все разбежались – каждый увлечен личной жизнью. И он тем же занят. Хотя чувствует себя круглым сиротой…

Бек вышел в другую комнату. Иногда он любил уединиться. Делал это умело. Даже в привычку вошло. Теперь он лежал на кровати, лицом к стене и был удивлен постепенной потерей, чувства локтя у теперешних людей. Казалось, советский порядок невозможно разрушить кувалдой. Так хорошо продумано было все до мелочей. Не знал только Бек – куда бить! А сейчас не знает – как жить? Для него вопрос этот был не философский. Потому и хотел он влезть в мировую сеть, чтобы облегчить себе жизнь.

– Разве плохо? – вырвался голос Кайрата. Он отдыхал на общей постели, постеленной на полу. – Я полностью свободен. Никаких обязанностей ни перед кем. Я пасу скот, и я же режу его.

– Во-от, где зарыта собака! – обрадовался Бек. – С этого одиночества и начинается частная жизнь! Собственность у каждого своя. Твое – все время только твое. Каждый работает на себя, а потом уже на род и племя! Вот почему социалистические принципы так быстро ушли в песок! Чей порядок взял? Наша родоплеменная система или марксистско-ленинская? Вот что интересно.

– Будь! – приветствовал появление Бека его бывший сото варищ по цеху Артем Захаров. – Начали свой век душа в душу. В полном единодушии. А завершаем – врозь! Ничего. Ничего.

– Ну, Артем, нас осталось двое, – настаивал Бек. – Система рухнула, ну и пусть. А мы тут при чем?

– Оказывается, при чем! Не будь того режима, не было бы и сближения!

– Я разницы не вижу.

– Это потому, что у тебя – калан, адат. А у меня – семья и я. Страна другая, и мы другие. Куда денемся? Мы тогда были с тобой однородными типами. Теперь – разнородные. Пора расходиться. Нечего пенять на систему. Она исполнила свое предназначение полностью. И хорош!

Молчали. Похоже, не могли отойти друг от друга. На прощанье обнялись, расцеловались – опять помолчали.

– Бегом, бегом! – сказал Артем Захаров. – Туда. Иди.

– Ведь тогда о расставании представить не могли, – ответил Бек.

– Не могли… Теперь – пора.

Они слыли хорошими специалистами по возведению электростанций. Такого рода братские чувства тогда у них ни разу не рождались.

– Тенири тебе помощь, Артем! Стою тут, вот думаю, что. ГЭС на реке Нарын на твоей совести. Не сказать – нельзя, извини, уж. Вспомнил теперь, как ты тогда зарубил в Госплане? Сейчас она бы как выручала нас. Но, прощаю.

– Да, Бек! Ошибки тоже были! Каскад гидроэлектростанций на твоей реке так и не достроен. И я вспомнил. Прости.

Пожали руки, казалось – незнакомые.

– Ты меня тоже прости, бывало, и резко высказывал свое мнение, но по делу.

– Да. Все было.

– Надо было выживать, поэтому под чужую дудку плясали.

– О чем говоришь, Бек? Все это теперь выеденного яйца не стоит.

Один, потом другой отвернулись в разные стороны. Артем, оглянувшись, трижды перекрестил вслед уходящего Бека.

– Тенири, дай ему спокойствие души! – произнес Бек, и, бодро шагая, не оглянулся.

В квартиру еще не все вернулись. А кто приходил с улицы, первым делом, подходил к рюкзаку. Поклонившись, доставал идола. Все целовали его в макушку и, возвратив на место, отходили.

Сармат возмущался, что Кайрат занял место у компьютера.

– Куда ты лезешь? Дай, как следует мне свыкнуться.

– Не наигрались? – огрызался тот.

– Тебе что, делать нечего? – сказав так, Сармат вытолкнул его вон и, плотно закрыв дверь, добавил:

– Иди, вот кругом зелень, на каштанах свечки зажглись. Побудь на свежем воздухе.

Кайрат в поисках новых средств к существованию стал ходить в конторы, предлагавшие скорейшее обогащение. Там уверяли, кто принесет в их кассу сто долларов, то через месяц получит на двадцать долларов больше! Хозяева таких контор, потом превратившихся в банки, имели в разы больше дохода. Образовались они за счет массы наличных, которые прокручивались в их банках. Многие об этом догадывались, и хозяева не скрывали. Но население несло свои кровные.

– Женюсь! – сорвалось из уст Кайрата, вернувшегося из банка. – Стану независимым человеком.

– Не совсем скоро, – подшутил Султан.

– Поеду за кордон. Кого угодно возьму с собой. Хочешь, Султан, поедем – посмотрим, что такое отдых?

Кайрат встал в середину комнаты, взял пачку долларовых купюр из своего кармана и разбросал, обсыпав людей, пришедших учиться у Аскара. Похоже, ему хотелось увидеть реакцию людей. Однако гости, сидящие вокруг монитора, видимо, толком ничего не поняли. Никто не реагировал, лишь светлый мальчик из заднего ряда поднял бумажку. Посмотрел на портреты Вашингтона, собрал все купюры и отдал к хозяину.

Северный ветер принес холод. Аскар стал натягивать на себя теплый свитер. Число желающих брать уроки по Интернету день ото дня увеличивалось. Поэтому Аскар стал брать с них деньги. Составил их список, и заставлял расписываться.

– Порядок, – одобрил Бек, расписываясь в общей тетради.

– Налоговые органы, пожарные… да мало ли? – сказал Аскар.

– Обучение, конечно, хорошо, но много вопросов, – выразила недовольства Шарипа.

– А когда их было мало? Сегодня буду учить вас, как разговаривать по чату.

– А с мамой смогу поговорить? – спросила Шарипа.

Но за компьютером был Сармат, и тот не хотел уступить место Аскару. Тогда он предложил:

– Выходи, пока связь хорошая! Кто знает, деревенька эта в ареале Чеч-Тюбе, ведь?

– А ты думал? – ответил Бек.

– А может?.. – рассеянно ответил Сармат, не отрывая взгляда от экрана. – Вот тут? Нет. Да, так и есть! Деревенька под названием Джар-Кашат не значится – она пока вспячке!

– Сармат, не сыпь соль мне на рану!

– Я быстрее найду, дай сюда, – торопил его Аскар.

– Глобализация… тоже мне, хитрец! – вдруг сказал Бек.

– У меня все налажено, – похвастался Аскар. – Я тут же могу выйти на связь с кем угодно, хоть с соседкой! Хоть с Марией Ивановной…

Сармат был безмятежен и не разговорчив. Ему хоть кол чещи на голове, он все время находился в спокойствии олимпийца. Заботился о других, не таких крепких, как он, сам, а слабых. Не только физически, но и по уму. Похоже, думает, что он опережает их по своему развитию. Однако он признавал лишь грубую силу. Если кто окажется перед ним мощнее – всегда признавал его превосходство во всеуслышание. Если перед ним слабый – обращался с ним как хозяин, порою требовал от него невозможного. Не любил перечить власти, считая тоже силой, с которой бессмысленно бороться. Любил пребывать в повседневной жизни бездумно, плыть по ее слагающейся изо дня в день реке. По этой причине он не получил советского высшего образования, когда можно было получить его бесплатно. Но он был всегда спокоен за свою судьбу.

– Что случилось? Почему не работает? – посмотрел Сармат на Аскара.

– Ветер сорвал провод? – сказала Шарипа, поправляя черные волосы, застилавшие бледное лицо.

– Пойду, узнаю, – ответил Аскар, накидывая на себя теплую куртку, вышел на улицу.

Аскару было лестно, что такие же люди, как он нуждаются в его помощи. Его интуитивная тяга к новинкам дала преимущество перед ними. Он продолжал развивать багаж знаний. Однако в мировой паутине было столь много закоулков, что временами он терялся. Поэтому был осторожен в суждениях о ней, особенно перед неизвестными людьми.

Аскар пошел на Центральный телеграф. Там натаскивал его шапочный знакомый Безуглов – инженер компьютерщик. При любой трудности он шел к Безуглову, а тот каждый раз находил его ошибки.

– Где ты столько пропадал? Долго тебя не было, – упрекали сидящие у монитора люди. – Давай! Нам Интернет нужен.

– Пока не распогодится, вам все равно делать нечего, – сказала Шарипа, и почему-то радостно закружилась в ритме вальсе без кавалера.

Люди, ждавшие появления Аскара, обступили компьютер, вперив глаза в экран. Бек и Сармат, отдыхали в этой же комнате на своих кроватях, отвернувшись лицом к стенке. Постигшие Интернет соседи Бека уходили довольные собою и больше не приходили.

– Недолго. Хорошо? Только до конца одного чата, – отговаривал их Аскар. – Хозяин будет жаловаться. Гоняйте по очереди и без скандала. Пока лимит есть.

Аскар выбрался из толпы, обступившей его со всех сторон. Но Шарипа бросила:

– Не уходи. Без тебя страшновато.

– Не надо бояться. Даже молотком бей – не взорвется.

– Куда идешь? Я – серьезно.

– Лучше, чтоб я тебе не помогал.

– Как тогда учиться?

– Методом тыка… Раз, раз и получится.

– Интернет… чик! А мастер? – закричали через некоторое время сразу несколько голосов.

Теперь уж не мог Аскар уйти.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

БОГОИСКАТЕЛЬ

Бек заглянул в старое строение, где работал десяток лет. Еще дома он говорил, что пойдет в свой институт – просить какую-нибудь должность себе. Стены из жженого кирпича с башней в серединке стояли, казалось, помнили его. За дверью Бек встретил молодого человека в черной одежде, доходящей до пят. Тот, увидев его, остановился. Поздоровался высоким, словно у девочки голосом. И поспешил спросит:

– Что хотели узнать?

– Я ищу Юрия. Из третьего отдела, – уточнил Бек.

– Понятия не имею. Тут – христианский центр.

– А был склад.

Молодой батюшка, повернувшись, стал молиться, наверняка, своему ангелу-хранителю. Из-за плотно прикрытой двери раздался протяжный церковный хор.

Бек вышел на улицу, и тут загородил ему путь человек с густой вьющейся бородой, обросший как террорист, и с животом, как семимесячной роженицы.

– Жил я без Бога, теперь – я у Бога! – кряхтя, сказал человек низким голосом. – Думал, что оставлю Его и обойдусь без Него, оказалось – нет. Он-то может без меня, а вот смогу ли я без Него? Так что вся разумная жизнь, оказалось, прожита мною впустую. Теперь вот начинаю узнавать лихую жизнь. Истину…

– Не желаешь быть совком? – спросил его Бек.

Он мотал кудлатой головой, как горный зверь, глаза были колючие. Тогда Бек, легко обняв его, поцеловал в лоб:

– Юрий! Твой выбор правильный.

Тот, зажмурившись от неожиданности, отстранился от Бека, давая понять, что де неприлично мужикам обниматься.

– Молоток, а как же иначе? А то дурак-атеист лучше, что ли?

Кудлатый в ответ расплылся в широкой улыбке, хотя и не взял его слова в толк.

– Узнаешь? Черт! – спросил Бек опять.

– Передумывать некогда, думать о загробном всем нам пора! – ответил тогда Юрий. – Ты выслушай. Слово оно тоже, когда идет, а когда – нет. Память у меня не своя. В твоих глазах – укор. А те годы без Бога, я был похож на фонарь, с незажженным фитилем. Но были и минуты, когда я был с Богом! Корреспонденцию приму, дверь изнутри закрою, сразу к алтарю. В углу висела иконка. Ее заслонял Ленин, а позже – Андропов.

– Ты сам ведь атеизм распространял среди нас. Зачем?

– Атеизм приближал людей к Богу другим боком.

– Не может быть, чтобы никто не знал, что ты верующий…

– Знал. Точнее, узнала – Зоя Сергеевна.

– Уборщица канцелярии что ли?

– Ага! Ты, наверняка, знал, лишь она имела ключи от моего кабинета. Когда вытирала пыль с лица вождя, догадалась и сообщила об этом оргсеку – Юрию Николаевичу. Тот передал мне весть и потребовал ликвидировать икону немедленно. Тогда я переместил ее за Андропова. Вот тут пошли слухи, что якобы я писаю в умывальную в кабинете, что пожар устроил у себя и тэ дэ и тэ пэ. Из-за иконки все это! Так как при отправке почты мне приходилось запечатывать некоторые конверты сургучом. А горячий сургуч остужать надо. Вот и необходима была вода. В кабинете установлен был умывальник с горячей и холодной водой. И так как я увлекался кубинскими сигарами, легенды пошли из-за них тоже. А распространяла их та же Зоя Сергеевна. Атеистке было обидно, что ее донесение не возымело действия. На деле мое сообщение о ликвидации иконки в моем кабинете для Юрия Николаевича было окончательным ответом. Повторное донесение – эффект бумеранга по самой Зое Сергеевне. Отсюда сплетня в коллективе.

Бек вдруг пришел в ярость, но, промолчав, спросил:

– Почему же меня, нас всех, обманывал?

Юрий опустился на колени, как бы прося прощения.

– Людей я не хотел обманывать, мне бы в голову не пришло, – сказал низкий убаюкивающий голос Юрия. – Они если даже узнали, только посмеялись бы и все. Бог у них в сердцах дневал и ночевал. Каждый в своем углу держал иконку, им лишь молитвы не хватало!

– Не наговаривай! У кого ты видел дома спрятанную иконку?

– Я работал в третьем отделе, должен был знать все. Забыл?

Ответом приятеля со старой работы Бек, похоже, остался доволен. Притих и Юрий. Достал из котомки кубинскую сигару, не торопясь, вынул кусачки для стрижки усов. Чиркнув ее концы, вставил сигару в уголок рта, потом, также не торопясь, запалил другой конец спичкой.

– Как же человек со стажем в атеизме теперь в церкви себя чувствует? – спросил Бек.

– Непросто! И тут не верят, с большими оговорками. Думаю, когда сами поймут, что тоже оттуда – утихомирятся. Считают, что я, как бывший чекист, тайно выношу секреты. Ничего не поделаешь, молчу и терплю. Мне не нужен сан. Лишь бы не гнали из церкви. Чтобы помолиться вместе со всеми.

Юрий встал с колен и, погладив густую с проседью бороду, привел себя в порядок.

– Был кадровый офицер. Выбритый, вымытый, а теперь я вольный человек. Вера у меня впереди, остальные – подождут. Другое дело – ты, потомок Чингисхана. Что нового у тебя?

– А что я?

– Ты ведь атеист?

– У меня и тогда не было Бога… – сказал Бек, но запнулся. – Хотя… стал верить в силу природы и духов предков Арбак!

– Тоже верно, – заметил Юрий, пыхтя сигарой как маленький паровозик. – Когда был на родине последний раз?

Бек не ответил, на том они и расстались.

В квартире Бека всю ночь работал Интернет. Аскар за сутки приобщался к стольким вещам, что раньше за месяц бы не успел бы изучить.

– Великий Манас ударил китайцев в своем доме, чтобы отомстить за те обиды, которые они причинили, пока он был мал, – начал издалека Бек, двигаясь по бульвару с Сарматом. – Теперь народ переселяется, чтобы не покорить кого-то, а прокормить себя. Континент с континентом сходятся, как в древности, когда гунны выходили в поход. Небо было это, и земля та же!

– У них деньги появились, раз выезжают в другие страны, – сказал Сармат. – А так бы всю оставшуюся жизнь сидели дома.

– В капитализм народ идет с удовольствием.

На бульваре навстречу им шел нищий, в руках он нес картонку с надписью: «Дайте на хлеб, будьте милосердными». Картон, видно, таскает не один день – мятый. Бек достал из кармана мелкие деньги, посчитал, и высыпал ему на ладонь.

– Не давай! – одернул его Сармат.

– Я содержу детей! Жена не перестает рожать их… – объяснил свое положение нищий. – Властям мои дети не нужны.

Только что дождь прошел, воздух был свеж. Край уплывающего облака виден рядом. Асфальт, крыши домов и газоны – чисты. Веяло холодком. Бек шел, опустив голову, Сармат краем глаз не упускал из виду нищего, стоявшего все еще в прежнем месте.

– Богачи и бедные заняли свои места, – сказал Бек задумчиво. – Их впредь никакая сила не сольет.

– Да! – согласился Сармат. – Ужасно все это.

Через открытые окна в комнату проникал озон.

Вошел с улицы Сармат и подсел на кровать к Беку. В гостиной, как всегда, было полно народу. Среди учащихся Аскар выделялся – плечист, с короткой шеей, обросшей черными жесткими волосами. Около десяти человек сидели на полу. Они безотрывно следили за каждым движением.

Алма достала из рюкзака идола и долго возилась с ним, вытирая рукавом деревянный лик со всех сторон, лицо его засияло. Вид идола растрогал ее душу.

– Богачам – да! А пережиткам прошлого – кукиш! – пролепетала по-детски Алма, коверкая голос. – Коммунизму – нет!

Никто не отреагировал, тогда она, поправив голос, сказала:

– Сармат пришел и говорит, что был сегодня у Марии Ивановны – нашлась для нас работа! Скоро зима – выйдем убирать улицы. Боясь сглаза, он пока лишь мне сказал. Вторая новость – Аскар собирается поступать в университет. Надо идола установить на алтарь.

– А куда? – спросила Шарипа.

– В противоположном углу от компьютера. Это восточная сторона, верно? Наше все – там! И хватит мне его носить с собой по городу.

Земляки молчали. Она посмотрела сквозь стекло на чужие квартиры в близлежащих домах.

– Когда она хочет взять нас на работу? Точнее можно узнать? – спросила Шарипа.

– Кто ее знает, – ответила Алма с безразличием. – Я рада, что Султан продвинулся в отборочном туре. Только что по ящику показывали.

Они промолчали, потому как вошел Кайрат с возгласом:

– Радуйтесь! Султан – будущий чемпион!

При этом он так громко произнес, что, все пришедшие учащиеся повернули головы. И тут ликующий возглас издал Аскар! Сбежались все земляки Бека. Они вперли глаза в экран телевизора. Султана только что показывали, как победителя поединка в своей весовой категории. Сюжет закончился, поэтому Алма продолжила мысль о ЖЭКе:

– Сармат сказал ей, оказывается, что «лишь бы» какая работа нас не устраивает.