Гастарбайтер

В тот же день в магазине Алма купила джинсовый рюкзачок, чтобы можно было носить всегда с собой. И в присутствии земляков сказала:

– Надо беречь его!

Вечером на правах хозяйки Алма обошла комнаты, все ли расположились по местам, заодно прихватила газету. Не раз перечтенные страницы, жалобно шуршали в ее руках, переставая лишь за дверью.

– Еще кое-кому понадобилось! – крикнула она оттуда.

– Отдайте ему! – хором ответили сидевшие в комнате, имея в виду Бека. – Пусть прочтет!

– А я что делаю? – крикнула Алма оттуда.

Бек, уткнув лицо в страницу газеты, вышел из своей комнаты. Следом за ним вышла Алма и направилась на кухню.

– Говори, что там пишет Запад? – обратился Сармат к дяде. – Западная пресса пишет тут чем угодно только не о нашей проблеме, а эта…

– Капиталисты всем пудрят мозги, а ты рад! – вмешалась жена. – Все они гады! Считают себя гражданами мира, а нас людьми одной долины!

– Восток в этом номере не отражен, – резюмировал Бек.

Сармат, привстав с места, взял из рук Бека газету.

– Не думай ты, дядя, так все время! – пошутил Сармат. – На западе может и хорошо, но мы живем – тут. Спустись на землю. Искать правду надо здесь!

– Она на дороге не валяется. Ее добывают! – ответил Бек. – Ты вынужден искать ее долго-долго, потому как она изменчива…

Трава на бульваре за домом Бека колосилась. Ее они скосили. Тоже бесплатно. Мария Ивановна всех уже зачислила дворниками, но на уборку улиц они еще не выходили. Директриса обещала пустить их на участки, когда откроется зимний сезон. Многие обычно в это время уезжают к себе в теплые края. Мест свободных будет много. В последнее время Сармат ходил сам узнавать про их общее дело в ЖЭК. Поэтому он взял там косы, и они стали по очереди скашивать траву между домами. А во время перекура озирали окрестности. Дома казались им скалами, а улицы – ущельями.

Первым вышел на подработку Султан. Вызов поступил из соседнего дома. За ним пришел хиленький юноша. На голове кепи Барселоны, на шее шарф той же команды. В правой брови серебряная гирька. Глаза блуждают, похоже, от страха: дядька ведь не родня ему. Для него, похоже, это был первый случай, иметь дело с по-настоящему приезжим человеком. Ему было на вид лет тридцать с лишним. Угрюмый. Цвет кожи на лице был не как у своего отца. Волосы черные прямые. Мощного телосложения. Походка как у рыси пружиниста, бесшумна и легка.

Один его вид нагонял на юношу тревогу. Пока они шли, расстояние между ними оставалось не меньше метра. А тут приезжий встал. Руки в брюки. Монолит! Сами вырвались у юноши слова:

– Да, жди тут!

Пока стоял на улице, Султану казалось, что все прежние увлечения покидают его. Ежедневные тренировки по кикбоксингу забросил, занимался изредка. Стремился попасть в высшую лигу. Но для этого нужно тренироваться и тренироваться.

– Любовь к спорту? – прошептал вслух. – Она у меня лишь в душе осталась. И то догорает. Суетиться необходимо. Руки ведь свободны. Ни преданность, ни плач для развития мускулатуры – не дадут ничего. Потом так и проживешь до конца жизни – бесславно. Цель в небесах! Ее надо достать. Придется подпрыгивать. С необычайной силой! Круче, еще круче! Безжалостно, так, чтобы, в конечном итоге стать другим. Тихо жить – не мудрено. Надо попробовать жить активно! Найти спортзал. Сделать зарубку в памяти Вечером сообщить Сармату… Молодчина Шарипа! Опять ушла в город. Хочет найти работу сама. Мне бы тоже нужно шевелиться. Надо стать местным. Иначе не проживешь.

Войдя в чужую квартиру, Султан вспугнул мальчика лет шести. Тот уцепился за подол матери и не отпускал его. Двигался вместе с нею, следя большими голубыми глазами за чужим дядей. Женщина взяла его на руки и сказала Султану:

– Вот тут, за туалетом. Посмотрите, короче.

Султан, открыв крышку бачка, подкрутил поплавок. Вода, стекающая мимо слива, остановилась. Хозяйка протянула помятые желтые рубли. Султан их не взял. Это, похоже, смутило женщину, она все протягивала ему деньги. Тогда Султан вымыл руки водой прямо из бачка, и, плотно прикрыв крышку, не попрощавшись, как и не поздоровался при входе, вышел вон.

ГЛАВА ПЯТАЯ

«КРИЧАЛКИ» У МЕТРО

У подъезда дома и прилегавшего к нему тротуара все заиндевело. Эта необычная белизна делала утро непохожим на остальные дни. За окном по всему округу было белым-бело. Свободное время утомляло их, зимний сезон начался, но Мария Ивановна не допускала их на участки.

Тогда они пошли распространять рекламу к метро. Разбившись по несколько человек, стояли вблизи входа с охапкой газет. Протягивали прохожим свежие номера:

– Вы им по одному, – напоминал им Сармат. – Хотя отдаем бесплатно, на них потрачены немалые деньги. Потихоньку. Не спеша, чтоб больше народу знали…

– Раздам в мгновение ока, – хвастался Султан. – Это у вас дела плохи.

– Ты за собой следи, спортсмен! – заступилась за мужа Алма.

– Тянут вяло. Пока такого еще не было, – добавил Сармат. – На, вот еще. Берите…

– Разве это дело, напечатали такое количество! – возмущался Султан.

– Надо подсказать рекламодателю – пусть с материалами обращаются экономно, – Аскар подал голос. – Содержание устаревает, пока мы тут раздаем их. Думать надо головой.

Земляки Бека каждый с охапкой газет дежурили у входа в метро и протягивали проходящим, а тем кто, подхватив с рук, удалялся, вдогонку посылали громкое:

– Спасибо!

Привычка такая у них появилась после случая с Шарипой. Она тогда каждому, кто брал из ее рук газету, говорила: «Спасибо!» Не прошло и полчаса, как ее стопка была роздана… И вышла в ударницы. Этот случай удивил всех. Всему причиной было это слово!

Газеты на иностранных языках обычно расхватывали быстрее, поэтому Сармат и Алма, когда ходили на газетный пункт, брали помногу английских или немецких газет. Тянули безотказно. Задумался тогда Сармат, и об этом сказал землякам.

– Они пишут – как пашут! – ответил Аскар. – Понимают, что именно нужно здешнему человеку.

– Ну да, им нечего бояться, они далеко отсюда, – острила Шарипа.

Бек кряхтел, переминался с ноги на ноги, а потом высказал:

– Теперь человек человеку – волк! Отец сыну не помощник. Каждый идет сам себе добывать на пропитание. Отсюда несуразность: живешь в обществе, а на хлеб зарабатываешь сам! Кстати, этим и пугала народ прежняя власть. Выходит, она была права.

Земляки Бека начали отвыкать от старой жизни. Казалось, еще немного и разойдутся кто куда. Прежнего безоговорочного послушания Сармату не наблюдалось. Однако тот и его жена требовали от земляков держаться вместе. Хотя они открыто не обсуждали эту тему, но, когда Алма спорила с земляками, муж вставал на ее сторону.

– Скоро богатых будет больше, бедных – меньше, – сказал Сармат. – Вот тогда общество станет процветать. Верно, дядя?

– Не-ет. Кто сумел сколотить миллионы, теперь не пойдут навстречу нищими. Это как у Крылова: лебедь – в небо, щука – в омут, а рака-то нет. Пока не поздно – надо прижать богача. Не надо бояться их денег!

– Бояться надо – плохо кончится. О последствиях думай дядя.

– Все будет хорошо, если обе стороны поймут, что масса имеет ураганную силу. А народ выпустит силу, когда придет время.

Алма раздавала газеты всем поровну. Одновременно приговаривала, указывая взглядом на иностранные издания:

– Надо брать только эти. Больше ничего. Они расходятся, как горячие пирожки. На распространение местных газет времени убиваешь много, прохожим навязывать приходиться.

– Реклама преследует интересы хозяина, а не страны. Зачем экономить? –п – сказал как-то Султан. – Не дрожи, отдавай пачками – и с глаз долой!

– Умник нашелся! – съязвила Шарипа. – Чужая, значит можно, да? Бережешь чужое, и твое кто-то побережет.

– Тебе, какая разница? Мы же даром отдаем людям. Могу распоряжаться, как хочу!

Султан в неурочное время нет-нет да уносил кипу газет куда-то и возвращался с пустыми руками. В такие дни Шарипа уходила рано, чтобы донести хозяину, что Султан свои экземпляры не раздал. Это потом учитывались при оплате маржи ему.

Экземпляры, выделенные для бесплатной раздачи, развозились по рекламным агентствам города. На страницах таких газет печатали о проблемах либерализма и демократии.

– Старина Запад молодость вспомнил! – как-то заметил Султан. – Ему Парижскую коммуну подавай, а подходит ли этот сценарий здешней массе, не думает.

– Газеты издают для тех, кто читает, а массы тут ни при чем! – ответил Бек. – А многие не знают, что для них пишутся такие призывы. Народ потерял надежду и – каждый человек в отдельности – не верит ни во что. Как бы не усердствовали западники, затратив на рекламные цели деньги – отдачи почти не будет. От края до края, через поля и леса, горы и степи множество людей не знает о существовании этой агитации! Перевернуть умы здешних людей непросто. Тут вам не Европа, не Америка и даже не Австралия. У них частная собственность командует парадом, служа не только хозяину, но и гражданам страны.

Аскар вышел напротив станции метро, где им было разрешено стоять. Он сходу начал кричать заученные слова:

– Налетайте! Я раздаю вам инструкцию как стать хозяевами своей судьбы! Хватайте!

– Не давайте богачам заклевать себя! – изредка кричал рядом с ним Бек.

В это время у входа другого метро стояла и тоже кричала Шарипа:

– Пробуждайся народ! Бесплатные советы!

Недалеко от нее стоял громадный Султан. У него люди не так охотно брали газету, а когда отворачивались, тот успокаивал себя словами:

– Упс! Ошибочка вышла!

– Народу прибавилось – где-то футбол! – заметил Сармат. – Надо идти туда, откуда идет людской поток.

Земляки побежали к выходу стадиона. Они молча протягивали руку идущим навстречу людям, предлагая им вести Запада.

– Не стой как истукан! – одергивал Сармат Султана. – Иди навстречу человеку, пусть поймет, что ты хочешь дать ему новость. Вот так.

У Алмы выработался свой способ всучивать пассажирам газету. Она заходила на станцию, двигалась против течения, работая локтями, чтобы толпа не занесла ее на эскалатор. Однажды несущаяся тихой рекой людская масса затолкала ее так со всех сторон, что последние экземпляры, висевшие на руке Алмы, рассыпались. Она бросилась их поднимать. Достала. Однако чья-то подошва успела проштамповать ее пятерню на асфальте.

– Эй, осторожно! Отпустите мою руку!

Пассажирское море не восприняло ее призыв. Людская масса медленно продвигалась и дружно молчала.

– Эй! Не молчите! – как-то крикнула Алма встречным у метро. – Ликуйте!

– Радоваться, радоваться! Не давать себя на съедение унынию, – поддержал ее Кайрат.

– Давайте! Ну?

– А что делать, если народ умеет только грустить? Хмурятся утром, хмурятся вечером, когда же им быть на седьмом небе?

– Давай развеселим их! – крикнул Кайрат, бросив клич своим землякам. – Скучно им – мне скучно! Не умереть же нам от тоски! Давайте всех вас развеселю!

Тут началось такое, чего Бек не видел ни разу. Не пели, а мычали, потому что слов не было в их песнях. Qomuz9 не было, лишь палка в руках. Развлекали массу проходящих мимо пассажиров с помощью губ и зуб. Имитировали мелодии, сходу приходящие на ум! Задорные и удалые песни без слов подхватывали их души, создавая настроение на пятачке. Кто-то даже осмелился присоединиться к их самодеятельности, а кто-то стал кидать в их сторону монеты. Появилась собака, которая жила у входа на станцию, и стала лаять в такт мелодии. Получилось вроде трио, а народ хохотал, диву давались на такой живой концерт.

Солнце было в зените, когда земляки Бека прекратили пение, так как людей, проходивших мимо них, стало совсем мало. А слушать самих себя было неинтересно. Да и Сармат вдруг дал команду:

– Отставить! Менты скоро будут!

– А что тут такого? – огрызнулся Кайрат. – У милиции свои делишки, у меня свои.

– Поступило еще несколько пачек, – сообщила Шарипа. – Сказано – срочно.

– Тоже верно, – подбодрил ее Сармат. – Скоро народ пойдет с работы. Султан, ты сюда иди. Стой тут. Вот так! Протягиваешь руку, следи за выражением лица, улыбайся.

Скоро появились милиционеры из метро.

– Кто тут устраивает балаган? Приготовьте документы! – попросили солидно.

Перелистав их паспорта, они с нескрываемым раздражением вернули их обратно. Земляки Бека в свою очередь дрожащими руками, нехотя брали свои паспорта.

– Ну, кто?

– Командир! Людям радость дарим, – пошутил за всех Султан. – Мы не нарушаем порядка. Веселим себя и заодно местных!

– Это ты дома делай, хорошо? – посоветовал рослый милиционер. – Тут улица. Место общественное.

В десяти метрах от них Кайрат обращался к встречным и уходящим. Подавая газету, проговаривал на одном дыхании:

– Рабской психологии бой! Тут пишут об этом!

Никто из земляков не делал таких заявлений, но Кайрат считал важным сказать это вслух.

– Опять митинг устраивает, – шепотом сказала Алма себе под нос. – Хочет быть хорошим местным.

– Пусть. Жалко, что ли? – ответил Султан. – Личную историю делает.

– Ничего, ничего! – крикнул Кайрат, догадавшись, что земляки говорят о нем. – Не зря мы проделали такую дорогу. Каждый хозяин своей судьбы!

– Вы оба умные, а я дура! – сказала Алма на этот раз громко. – Я вот не горжусь собою и – ничего. Слушать тебя не стану, как жила, так и дальше жить буду.

– Правильно, живи так. Знай, свое место и сиди там, – съязвил Кайрат ей в ответ. – Зачем рисковать? Молчи больше. Тогда с тобой никто дела иметь не будет. Не дай бог еще арестуют, как тот раз Шарипу. А освободить тебя из рук местных будет труднее, чем русским освободить Москву от французов! А если они сумеют еще разгадать твой характер – потребуют сжечь на костре!

Алма не стала отвечать.

– Кто ценит время. Кто хочет быть всегда в курсе дела, – повторял тихим голосом Бек свои «кричалку». – Не проходите мимо!

– Возродилось изречение: «я бедняк – ты богач!» – Аскар, одной рукой протягивая газету прохожим. – Частная собственность, все такое, разве не так? А, байке?

– Да, – ответил Сармат вместо Бека. – Это факт!

– Но, – остановил его Бек. – Воссоздается ли, развивается ли она должным образом, эта частная собственность?

– К шаману! – рассердилась Алма неожиданно. – К цыганке вас!..

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ЖАЖДА ЖИЗНИ

Шарипа лежала на краю общей постели. Лицом к стене, глаза –были закрыты, тем не менее сна ни в одном глазу. С некоторых пор на ее письма не отвечали ни мать, ни старший брат. Мать тяжело болела. Если жива, то она бы попросила написать брату. А если умерла, тоже брат как-то сообщил бы. Вспомнился соседский юноша – с ним она дружила еще во втором классе. Захотелось чуточку побыть с ним вместе. Она знала, что он уже немолодой, но тот же. У нее тут появится, наверняка, мужчина. Он создаст ей уют, будет ждать ее каждый день.

– Народ! – прошептала Алма, заглянув в комнату. – Кто же выключит свет?

Шарипа сразу почувствовала кромешную тьму.

У людей была лишь жажда жизни – больше ничего. Они не знали, куда применить свои силы и как получить деньги. У них были свободные руки и неукротимая сила. Они имели два вида одежды: грязную – рабочую и чистую – выходную. Это были люди, убежавшие из обжитых мест, до недавнего времени жившие в составе единой страны. Теперь они были поголовно бедными. И готовы были взяться за любую работу. Казалось, что они встали из досоветских могил. В карманах у них лежали мобильные телефоны на случай, если их задержит милиция, чтобы вовремя оповестить земляков, где они и что с ними происходит.

На кухне все по очереди делали себе завтрак, а кто позавтракал, был уже на ногах, готовился выбраться в город. Земляки Бека, толпясь в прихожей, молча одевались. Алма надела тонкий свитер. В квартире – никого, Соня неизвестно где. Идол остается один. Вор мог пролезть через балкон. Сразу обратит внимание на старинную вещь. Цена немалая. Взяв деревянного идола, Алма спрятала его под подушку.

Солнце еще не встало. Город спал, шторы в окнах на нижних этажах были задернуты. Они бодро шагали к метро. В рекламных агентствах их ждали связки, пахнущие типографской краской. Пункт приглашал даже новых людей для распространения свежих номеров у метро.

Алма встала у входа метро, перекинув поверх рукава газеты на иностранных языках.

– Газеты английские… газеты немецкие… – повторяла она через каждую минуту. – Бесплатные…

Кайрат услышав, что наступает кампания выдачи талонов на водку, которую местные называли – жидкой валютой – стал продавать свою очередь. Он с ночи подходил к ларькам с тетрадкой в руке, заняв в нескольких отрезках очереди, подписывал фамилии всех земляков. А когда ларьки открывались, народ толпился, а кто торопился – выкупал его очереди по 10, а то и по 25 рублей! Потом ходил с гордо поднятой головой и напоминал землякам:

– Как только узнаете, что начинается где-нибудь льготная кампания для населения – сообщите мне!..

Аскар в первую свою получку купил подержанный компьютер, подключился к выделенной линии, решил наладить в доме Интернет. Однако компьютер то висел, то глючил. Аскар подолгу сидел у монитора и, когда ничего не получалось – выходил из системы. Надо было обновить память, найти более мощный системный блок. Досадовал, что не выходит на связь с всемирным сообществом.

Потом, пройдя платный месячный курс по оргтехнике, продумав все выходы и входы, сумел наладить работу Интернета. Это случилось ночью, и на мониторе появилось изображение.

– Поехали! – словом Гагарина крикнул Аскар, но компьютер тут же завис.

Вскочившие по призыву Аскара земляки окружили его, расходиться уже никто не хотел. Они молча следили, как Аскар щелкает по клавиатуре и делает непонятные для них операции.

– Эй! Наступишь! – Сармат слышал упрек идола. – Здесь ведь тесно!

– Где он?! – спросила Алма, обращаясь к мужу.

Все поняли, что идет речь об идоле.

– У нас забот полон рот, а подошвы могут раздавить его в мгновение ока, – забеспокоилась она. – Где он?

– Я тут, – ей послышался голос идола со дна рюкзака. – Никуда я не делся. Веселитесь. Никому я не хочу быть помехой.

– В сутолоке его могут раздробить.

Сармат подошел к рюкзаку, всунул руку – идол был на месте. Пошел обратно к остальным.

– Зачем трогаешь идола? – спросила Алма мужа. – Не ты же опекун его?

Клен, загораживающий окна квартиры Бека, сбрасывал пожелтевшие листья. Небо выглядело яснее, чем в весеннюю пору. Ночью луна одна гуляла по небу.

У земляков Бека началась другая жизнь. Она стала дороже и менее безопасной. Заниматься саморазвитием им было некогда. Все усилия были потрачены на то, чтобы походить на местных людей. Они сами примечали, что горожане озираются на их лица и одежду. Как-то Бек заметил, что земляки стали мыть руки и лица душистым мылом. Мужчины брились каждое утро и душились дорогими одеколоном. Женщины стали делать что-то вроде макияжа, только Алма отказывалась от него. Стали стирать мелкие части одежды не как раньше, а ежедневно.

Аскар наладил связь с Интернетом и показал им приключения мистера Бин10а. Сюжет, оказывается, выложен был из Лондона. Все без исключения земляки смотрели на игру комика, смеялись от души, а кое-кто – до посинения! Потом Аскар долго не мог оттащить их от монитора. Безобидные шутки добряка из Лондона были так привлекательны, что над его проделками земляки Бека смеялись наравне с англичанами.

– Смотрите, смотрите! Точно Апенди11! – заливались от души.

С того вечера земляки Бека каждое удобное время требовали мистера Бина. Казалось, Интернет подкреплял душевные силы его земляков. Телевизор не включали. Газет не читали. Самодовольство от знаний прежнего времени – умения читать, безошибочно писать – отходило прочь в небытие. Но было у всех еще одно желание – услышать строки эпоса! И это случилось однажды. После ужина, сев вокруг Кайрата, они стали уговаривать его сказать Манаса. Взмах руки и горловое пение, начальные строки великого произведения тут же разбудили память Бека. Потом он на некоторое время не знал, куда себя деть – так вероломно вошли в душу песни детства и отрочества. Руки сказителя то, превратившись в крылья волшебной птицы – Зымырык12, стремясь в Небо, то, став перстами владыки, указывали на них. Эпический речитатив тек рекой и, ему казалось, что он задевает фибры души каждого. Мужская половина приуныла, опираясь плечо к плечу, женская – опечалилась, поднося к глазам концы платков, роняя грозди слез.

По выражению Кайрата новые богачи стали появляться, как грибы после дождя. На что Сармат ответил:

– Хвала богу, бездельников будет меньше.

– Свобода – идолу! Они более суеверные, ценят старые традиции, – поддержала мужа Алма. – Какие они славные. Ценили деньги. Вырвались из рядов остальных. Значит, думали иначе. Теперь их дети, дети детей – все богачи.

– Они далеки от нас. К ним не подступиться, – сказал Бек.

– Они рядом, – ответил Сармат. – Вот, пусть Алма расскажет…

– Все богачи – граждане мира, им везде есть уголок для жилья, их примут с распростертыми объятиями. Уважайте их, они того стоят. С ними жизнь будет полна достатка! Так вот. Идет по улице он! Около него штук пять охранников! А он указал в нашу сторону и, говорит:

– «Газеты – свежие?»

Я испугалась, а Сармат ответил ему:

– «Что вы! Мы не продаем, они для рекламы».

– «Ну, ладно! Давай».

Богач остановился напротив меня, взял карманный телефон и стал разговаривать с кем-то.

– «Добро пожаловать! – сказал тогда Сармат и кивнул на нас. – Живо! Обслужить бая!»

Мы обступили с двух сторон; Аскар протягивал газету на одном, а я – на другом языках. Богач, продолжая разговор, свободной рукой отобрал несколько газет и тут же выложил зеленую купюру, жестом указав, чтобы сдачу оставили себе. Я посмотрела – глазам не поверила, сто баксов!

– «Купи себе что-нибудь» – только и добавил он.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

КУКЛА

Алма вытащила из рюкзака куклу. Она была завернута в газету. А та, хотя была на английском языке, на газету не похоже. Бек взял ее в руки, в отличие от остальных он читал иностранную прессу. Читал долго, но статья привела Бека в восторг. И он сказал:

– Надо же. Живут от нас далеко, а видят все.

– У западных журналистов уши длинные, – вмешалась Шарипа.

– Это результат воспитания! Что видят, то и говорят, а не иначе.

– В газете пишут о богаче, который на чай оставил пятьсот баксов, – начал свой рассказ Бек. – Там говорится, что такой-то пребывает там-то с такой-то целью. Оказалось, что ему нужна была тысяча рабочих для обустройства хозяйства за городом. Набрать их было возможно только в городе. Почему такую работу сам делает, куда подевались его управляющие – не пишет. Вместо этого указали, какой он доступный для всех человек. Сам выходец из рабочей среды. Еще мальчишкой работал на хлебопекарном комбинате. Когда ему надоела работа, да и учеба в школе – убежал на север. Пристроился в нефтедобывающую компанию. Продавал западным фирмам сырую нефть и преуспел. Но каким образом это ему удалось – не пишут. Зато, отмечают, что он отца и мать – старых коммунистов – бросил и не желает больше иметь дела с ними.

– Послушай, именно он обращался ко мне, – перебила Алма. – Гляди! Скоро и на твоей улице будет праздник. Капитализм любит, когда много богачей.

– О, это был такой кайф! Она растерялась, вся дрожит. – Присоединился Сармат. – После взяла и крепко обхватив, поцеловала его как ребенка. А богач даже глазом не моргнул. Вытащил из нагрудного кармана визитку с золотыми буквами и протянул ей.

Алма добавила:

– А Сармат говорит ему, ты теперь плот от плоти наш! Посадят – пойдем защищать тебя. Так что, на случай, имей в виду и нас.

– Алма стала говорить ему, что встретилась со своей мечтой, теперь знает, как она выглядит. А богач, глядя мне в глаза, рассуждает:

– Страна все еще в кандалах! Откуда ждать народу помощь? Крен в худшую – режимную сторону.

– Не думай об этом, дружище. – Сармат продолжил дальше. – Время лечит…

А он:

– Не вылечит. Выдумка все это совковой клячи!

– Мы хотим уйти, а он – не отпускает своими расспросами. Тогда я сказала:

– Нас устраивает и эта жизнь.

– В чем же я не прав? – спрашивает он.

Тогда Сармат помахал рукой и добавил:

– До свидания!

– Ведь я прав? – еще раз спросил он после этого.

Похожая встреча повторилась еще раз. Знаменитый певец устраивал концерт на стадионе. Семья пошла на концерт, но охрана не пропускала их с идолом. Сармат остался с рюкзаком на плече, до выяснения обстоятельств.

Вместо табло прикрепили огромный экран, а под ним соорудили временную сцену. Проходя мимо, Алма увидела сквозь бреши в сооружении славного певца. Он, стоя на ногах, читал расстеленную на полу газету. Алму удивила острота его зрения. Ринулась в его сторону, но дорогу перегородил один из его телохранителей с пистолетом в руке.